§ 2. Подмены в семантической структуре речевых конструкций

 

Поскольку языковое обозначение может

 иметь существенное значение

для нашего понимания обозначаемого явления,

заставить принять свои обозначения —

это весьма важный акт социальной власти.

Р. Блакар

 

Лингво-идеологический анализ, применяемый па уровне семантической структуры, нуждается в испытанном лингвистическом инструментарии, адекватно отражающем природу семантических процессов и состояний. Поэтому необходимо произвести ряд терминологических и понятийных фикса­ций, основанных на достижениях современной структурной семантики.

Основная терминологическая трудность заключается в том, что фундаментальные понятия структурной семантики, такие, как «денотат», «сигнификат», «коннотат», «референт» и др., трактуются разными авторами по-разному. Сложилась ситуация, когда, употребляя то или иное понятие, необходимо делать ссылку, чья трактовка имеется в виду. Например, «денотат в понимании Огдена — Ричардса», «сигнификат в понимании Ч, Морриса» (Такое положение с «поименным» трактованием одних и тех же понятий закреплено и в лингвистических словарях, например в: Лингвистический энциклопедический словарь. Под. ред. В.Н. Ярцевой. — М., 1990.). Для того чтобы обойти эту дурную традицию, более того, во избежание разновариантного прочтения понятий, необходимо сформулировать однозначное понимание основных терминов семантики, используемых далее в качестве лингво-идеологического инструментария.

Отношения в паре «знак — референт» следует, видимо, признать соответствующими соссюровскому «означающее — означаемое». Сложнее обстоит дело с традиционным треугольником факторов, определяющих значение слова (впервые примененным Ч. Огденом и А.А. Ричардсом), или с компонентами значения: номинатом (N), денотатом (D), сигнификатом (S). Наиболее удобными в рамках данной работы представляются следующие толкования.

Номинат — собственно языковой знак с формальной точки зрения.

Денотат — называемый знаком деятельностный (опосредованный человеческой деятельностью) объект; иначе: коррелят в сознании человека той части реального объекта (фрагмента реального мира), которая опосредована познавательной деятельностью человека.

Сигнификат — репрезентируемое знаком понятие или представление о состоянии и свойствах объекта в момент его опосредования познавательной деятельностью человека (т. е. свойства объекта, релевантные при его переводе из реальности в действительность и воспринятые человеческим сознанием в виде абстракций).

Треугольник компонентов значения изображается обычно в виде различ­ных модификаций рисунка (рис. 3).

В современной структурной семантике этот треугольник понятий дополнился понятием «коннотат» (К).

Коннотат — реализуемый чаще в речи (реже в языке) эмоционально-экспрессивный компонент значения.

Введение понятия «коннотат» в семантический обиход трансформировало представление о треугольнике факторов, определяющих значение слова. Теперь уместнее говорить о ромбе (рис. 4).

Сумма отношений внутри этого ромба составляет семантическую природу всякого языкового значения, хотя не всякий языковой знак реализует весь набор отношений между компонентами семантической структуры N, D, S, К.

Очевидно, возможны значения по преимуществу денотативные или по преимуществу сигнификативные. Наиболее просто и изящно эту мысль выразила Р. М. Фрумкина: «У слова стакан как бы преобладает денотатив­ное значение; у слова вынуть — сигнификативное» (Психолингвистические методы изучения семантики // Психолингвистические проблемы семантики. — М., 1983. — С. 52.). В самом деле, при употреблении слова стакан скорее возникает мысль о некоем вполне конкретном стеклянном предмете цилиндрической формы. Но вряд ли можно признать нормой, если при обыденном словоупотреблении реакцией на слово стакан станет абстрактное представление о «емкости цилиндрической формы из стекла, предназначенной для хранения или перемещения жидкости». С другой стороны, при употреблении слова вынуть в ассоциации скорее всплывает представление об этом действии, нежели сам образ этого действия в реальной ситуации. Важно, однако, добавить, что значение слова вынуть вполне может стать по преимуществу денотативным, если это слово будет синтагматически реализовано, то есть употреблено в речи соответствующим образом. Тогда может возобладать тот компонент значения, который отражает «реальностное», зримое содержание значения, как, например, во фразе надо вынуть эту вилку из розетки.

Уместно заметить, что никто не мешает при удобном случае выделить и преобладание коннотативного компонента значения.

Суммируя определения компонентов значения и упростив их до уровня инвентарной бирки, можно сказать, что структура значения языкового знака включает в себя номинат (сам знак, или имя), денотат (обозначенная «вещь»), сигнификат (обозначенное понятие об этой «вещи»), коннотат (обозначенную оценку понятия или «вещи»).

Важным и по-настоящему не разрешенным остается вопрос о том, что является носителем описанной выше семантической структуры. С одной стороны, можно вести речь о семантике аффиксов или фонем и далее вплоть до предложений. Но вряд ли можно настаивать на самостоятельности употребления аффиксов и фонем. А предложение кроме семантической имеет и другие, адекватно и типично описывающие его структуры, — логическую, синтаксическую, а главное — структуру содержания, наивно понимаемого участниками дискурса.

Так что, хотя понятие семантической структуры вполне может применяться по отношению к любому речевому отрезку, целесообразнее все же ограничить длину этого речевого отрезка словом и словосочетанием, ибо понятие структуры значения, описываемой через отношения номината, денотата, сигнификата и коннотата, наиболее приспособлено для исследования семантики именно слова и словосочетания — речевых отрезков, не имеющих самостоятельного предикативного значения (Ответ на вопрос о длине речевого отрезка, допускающей исчерпывающие исследование смысла с точки зрения семантической структуры, не может иметь запретительного статуса. Право частного решения этого вопроса надо предоставить исследователю, производящему ЛИ-анализ в конкретных случаях. Никто не может помешать исследователю представить целый текст как мегазнак и исследовать его семантическую структуру с помощью понятий денотата, сигнификата и пр.).

Для удобства исследования взаимоотношений между структурами значений разных языковых знаков, вступающих в синтагматические отношения, можно разворачивать семантический ромб в семантическую «цепочку» (рис. 5).

Близость к номинату сигнификата или денотата обуславливается преобладанием сигнификативного или денотативного значения. Так, значение абстрактных общественно-политических понятий, вроде понятия революция, по преимуществу сигнификативно, ибо, в самом деле, зримое представление действительного объекта революция требует изрядного воображения. Поэтому семантическую структуру слова революция удобнее представлять в виде цепочки (Одна моя коллега заметила, что у нее слово революция вызывает четкие предметные образы, и это говорит о преобладании денотативного значения. Что ж, по-видимому, у людей с образным мышлением преобладание денотативного значения в сематической структуре распространяется на более широкий круг лексических значений.) (рис. 6).

Коннотат в семантической «цепочке» стоит как бы в стороне от основной магистрали семантических отношений (это не означает, что он им ортогонален). Такое размещение коннотата в схеме, во-первых, удобно (что станет ясно из дальнейшего изложения), а во-вторых, справедливо, ибо коннотативные семы часто называют добавочными. Обособленное положение коннотата объясняется тем, что в подавляющем большинстве случаев коннотат более выражен в структуре речевого знака и может быть нейтральным в структуре языкового знака. Большинство языковых знаков нейтральны, тогда как в речи и они могут принимать эмоционально-экспрессивную окраску. То есть коннотативные значения более подвижны и вариативны. В то же время и сигнификат, и денотат более устойчивы и в равной мере присущи как структуре речевого знака, так и структуре языкового знака (Там, где важно отличить языковой знак от речевого, они так и называются. Там, где это различие не имеет значения, боа понятия называютя традиционно более общим понятием «языковой знак».).

Лингво-идеологический анализ семантической структуры лингво-идеологем основан на исследовании «нарушений» в семантической структуре речевых отрезков. Некоторые из этих «нарушений» были описаны А. Д. Пароятниковой на материале анализа языка буржуазной пропаганды (Пароятникова А.Д. Конденсированные символы в буржуазной прессе // Язык и стиль буржуазной пропаганды. — М., 1988. — С.98–121.). Подмеченные А. Д. Пароятниковой особенности функционирования семантичес­кой структуры языка пропаганды оказались так же применимы и для ЛИ-анализа текстов советской пропаганды.

В тексте «Правды» (апрель, 1991 год) употребляется словосочетание совершенствование межнациональных отношений. Тогда страна не пылала еще так, как сейчас, огнем межнациональных конфликтов, но уже были Карабах, Тбилиси, Вильнюс. Ни о каком совершенствовании межнациональных отношений, как это представлялось правдисту, речь не могла идти, уместнее было бы говорить о нормализации. Таким образом, в соответствии с принципом дистанции удается подметить несоответствие между номинатом речевого отрезка и обозначаемым им денотатом. Если принять за истинное такое значение денотата этого речевого отрезка, как нормализация межнациональных отношений, то на уровне, семантической структуры прорисовывается следующая модель липгво-идеологемы (рис. 7).

А. Д. Пароятникова представляет подобную операцию как включение денотата в сигнификат. Действительно, в лингво-идеологической парадигме автора фразы образ объекта успешно подменяется представлением об объекте, причем представлением, скорректированным с идеологической точки зрения. Номинат «подбирается» уже в соответствии с откорректированным сигнификатом. На уровне семантической, структуры происходит очень тонкая подмена.

Лингво-идеологический анализ семантической структуры позволяет понять явление, суть которого в том, что вещи называются не своими именами. Авторская модальность, вторгаясь в, условно говоря, объективную структуру значения, переносит туда ценностные основания автора. Категория объективной модальности, которую в данном случае можно интерпретировать как соответствие сигнификата денотату, в этом речевом отрезке утрачивает смысл. Это красноречивый пример того, как знак и ценность участвуют в моделировании действительности.

Приняв описанную выше модель лингво-идеологического анализа семантической структуры, можно довольно формально описать лингво-идеологемы, связанные с называнием вещей не своими именами. Для примера можно проанализировать семантическую структуру фразы должно быть укреплено правовое государство («Правда», апрель, 1991 год). Сейчас, по прошествии времени и с увеличением дистанции, совершенно очевидно, что никакого правового государства (в-том значении, в каком употреблялся тогда этот термин) в СССР не было, следовательно, нельзя было вести речь о его укреплении, логичнее было бы говорить о его создании. И здесь ценностные — метафизические — основания автора вторгаются в структуру значения. На уровне соответствия сигнификата и денотата происходит подмена.

В описанных выше примерах сигнификат в сознании автора выполняет функции замещенного им (сигнификатом) денотата. Можно предположить, что по этой схеме могут происходить и другие нарушения в семантической структуре речевых отрезков. Известно, например, что по канонам митингового ораторского искусства рекомендуется употреблять слова и выражения с конкретными, зримо представляемыми значениями, по сути — с денотативными значениями. В этом случае, вероятно, можно вести речь о замеще­нии или подавлении денотатом сигнификата, что также может рассматри­ваться как инвариант лингво-идеологемы.

Еще более распространены примеры замещения сигнификата или денотата коннотатом. Это те случаи, когда эмоционально-экспрессивный компонент значения становится основным референциальным значением (Понятие референциального значения употребляется тогда, когда несущественно различие между сигнификативным и денотативным значениями.)или сильно видоизменяет денотативное либо сигнификативное значение. Например, во фразе Завязываются задушевные разговоры военных и штатских («Советская Россия», май, 1991) коннотативное значение задушевные определенным образом корректирует сигнификат разговоры военных и штатских. Отвлеченное представление о разговорах военных и штатских нейтрально, но в речевой реализации легко приобретает заданный липгво-идеологический характер. В лингво-идеологеме задушевные разговоры военных и штатских коннотат, по сути, исполняет сигнификативную функцию. Содержательным соответствием этой структурно-семантической подмены в ЛИ-парадигме является представление о единстве армии и народа. В данном случае избитая идеологема советского строя выражается сугубо лингвистическими средствами.

Обобщая методику лиигво-идеологического анализа на уровне семантической структуры, необходимо отметить, что обнаружение и большей частью истолкование лингво-идеологем, реализованных за счет нарушений в семантической структуре, производятся на основании интуиции исследователя, подкрепленной принципом дистанции. Методика ЛИ-анализа позволяет формализовать подобные лингво-идеологемы, описать их суть и структуру. Возможность формализации семантических нарушений позволяет делать подобные лингво-идеологемы узнаваемыми и понятными, обнажает суть лингво-идеологических механизмов, лежащих в основе этих лингво-идеологем в конкретных случаях.