§ 9. Языковое чутье как поисковый принцип лингво-идеологического анализа

 

Когда Рамануджан, в Англии тяжело заболевший,

лежал в лондонской больнице, к нему однажды пришел

его друг и соавтор, крупный английский математик Харди,

Харди сказал, что номер такси, на котором он приехал, — скучный:

1729=7х13х9. На это Рамануджан возразил: «Нет Харди, нет Харди,

это очень интересное число. Это — наименьшее число,

которое можно представить как сумму кубов двумя разными способами:

9³+10³=1³+12³=1729»... Уже имея ряд блестящих результатов,

Рамануджан не представлял себе, что такое доказательство.

 Конкретность числовой интуиции Рамануджана не вызывает сомнений.

Вяч. Вс. Иванов

 

Понятие «языковое чутье» довольно часто встречается в филологическом обиходе, но не имеет четкого определения. Можно попытаться определить это понятие метафорически. Вино имеет определенные физические и химические свойства, по настоящую характеристику вину может дать только дегустатор. В дегустаторе сходятся воедино пользователь и исследователь.

Так и с языком: явления языка описываются в грамматических, семантических и прочих формальных категориях, но наиболее емкие и меткие описания языковых явлений дают люди, обладающие языковым чутьем. Исследователю недостаточно обладать самым изощренным инструментарием, чтобы помять душу живого языка, причины языковых значений и соответствий. В то же время тайны языка открываются порой самым простым пользователям, чему есть немало свидетельств 15 мировой и русской литературе и в обыденной жизни.

Объединенная функция исследователя и пользователя — вот что та­кое языковое чутье. И все же конечное научное определение этого понятия невозможно и, может быть, не нужно, ибо не детерминируются понятийно таланты, а языковое чутье, несомненно, является талантом сродни музыкальному слуху или способности тонко различать запахи. Одни люди способны образно представлять музыкальные звуки, звуковые последовательности, различать тончайшие вариации звучаний, другие — нет ( Европейские математики знают полный перечень операций с числами, индийский математик Рамануджан, о котором идет речь в эпиграфе, знал лично каждое число.). Точно так же и люди, обладающие языковым чутьем, способны образно воспринимать слова и синтагмы, выводить значения не из словаря, а из собственного восприятия (при этом «воспринимаемое» значение оказывается точнее словарного), рифмовать слова, различать оттенки значений и улавливать контексты.

Языковое чутье позволяет видеть в языке нечто большее, чем систему или последовательность кодов. Сверхкодовое восприятие языка рождает поэтов, литераторов или просто острословов-каламбуристов. Это те люди, которые удовлетворяют условию пользования-исследования.

Языковое чутье необходимо исследователю при любом типе лингвистического анализа в не меньшей степени, чем формально-лингвистический инструментарий; то же самое относится и к лингво-идеологическому анализу. Увидеть за тем или иным языковым явлением лингво-идеологему непросто, для этого требуется ряд процедур, по крайней мере одна из которых, восходящая к языковому чутью, не вполне рефлектируется.

Отсюда следует, что метод ЛИ-анализа, включающий не вполне рефлектируемые процедуры, соответственно не вполне удовлетворяет требованиям позитивистской научной методологии. Это справедливо и, более того, необходимо, так как исполнитель ЛИ-анализа является основным инструментом и необходимым приложением к методу, подобно тому, как лозохождение неосуществимо без хорошего лозоходца.