1 Сравнение языка с организмом уже многократно и справедливо осуждалось . Поскольку мы осознаем чисто метафорический характер нашего примера , мы считаем допустимым это сравнение .

Если идеалистическое определение — язык есть духовное выражение — правильно , то тогда история языкового развития есть не что иное , как история духовных форм выражения , следовательно , истории искусства в самом широком смысле этого слова . Грамматика — это часть истории стилей или литературы , которая в свою очередь включается во всеобщую духовную историю , или историю культуры .

Ликвидация позитивистской системы

... Что такое стиль ?

Стиль — это индивидуальное языковое употребление в отличие от общего . Общее же в сущности не может быть не чем иным , как приблизительной суммой по возможности всех , или по меньшей мере важнейших , индивидуальных языковых употреблений . Языковое употребление , ставшее правилом , описывает синтаксис . Языковое употребление , поскольку оно является индивидуальным творчеством , рассматривает стилистика . Но индуктивный путь ведет от индивидуального к общему , от частных случаев к общепринятому . Но не обратно . Следовательно , сначала стилистика , а потом синтаксис . Каждое средство выражения , прежде чем стать общепринятым и синтаксическим , первоначально и многократно было индивидуальным и стилистическим , а в устах оригинального художника даже после того , как оно стало общим , не перестает быть индивидуальным . Самые тривиальные обороты в соответствующих контекстах могут звучать в высшей степени впечатляюще и своеобразно .

Следовательно , другими словами , все элементы языка суть стилистические средства выражения . Все они — рассматриваемые в разные периоды — одновременно и архаизмы и неологизмы ; все они — рассматриваемые с точки зрения того или иного произвольно установленного правила — поэтические или риторические выражения , так как любая речь есть индивидуальная духовная деятельность . Термины : архаизм , риторическое выражение , поэтический оборот — лишены всякого строго научного значения и представляют лишь ряд неточных , более или менее произвольных тавтологий для положения : стиль есть индивидуальное духовное выражение .

Многократно и многими индивидуумами повторенное средство выражения выступает в позитивистском синтаксисе в качестве так называемого правила . Но идеалист не может довольствоваться статистическим доказательством частоты или регулярности языкового выражения . Он стремится выяснить , почему одно выражение стало более частым и почему другое употребляется реже . Может быть , только потому , что первое лучше , чем второе , соответствует духовным потребностям и тенденциям большинства говорящих индивидуумов . Синтаксическое правило основывается на доминирующем духовном своеобразии того или иного народа . Оно может быть понято исходя из духа языка . Позитивистски настроенные филологи нападают на понятие духа языка несправедливо , так как это яблоко с той же самой яблони — относительное , обобщенное и статистическим путем полученное понятие , хотя и поставленное на службу идеалистического исследования ...

... Единственно возможный путь ведет ... от стилистики к синтаксису . По своей сущности любое языковое выражение , является индивидуальным духовным творчеством . Для выражения внутренней интуиции всегда существует только одна - единственная форма . Сколько индивидуумов , столько стилей . Переводы , подражания , перифразы — новое индивидуальное творчество , которое может быть более или менее близким оригиналу , но никогда не идентично с ним . Синтаксические языковые установления и правила — неотработанные , неточные , на основе внешнего позитивистского рассмотрения возникающие понятия , которые не могут устоять перед строго идеалистическим и критическим языкознанием . Если люди в состоянии посредством языка общаться друг с другом , то происходит это не в результате общности языковых установлении , или языкового материала , или строя языка , а благодаря общности языковой одаренности . Языковой общности диалектов и т . п . в действительности вообще не существует . Эти понятия тоже возникли в результате более или менее произвольной классификации и являются дальнейшими ошибками позитивизма . Поставьте в условия контакта двух или нескольких индивидуумов , которые ранее принадлежали к самым различным «языковым общностям» и между которыми нет никаких общих языковых установлении , и они вскоре , в силу свойственной им языковой одаренности , станут понимать друг друга . Таким путем возник английский и многие другие языки , таким путем протекает любое языковое развитие , вся жизнь языка . Каждый вносит свой маленький вклад , каждый творчески принимает участие в этом процессе , так как речь есть духовное творчество . Язык не может быть в буквальном смысле слова изучен , он может быть , как говорил Вильгельм фон Гумбольдт , только «разбужен» . Воспроизводить чью - то речь — дело попугаев . Именно поэтому у них нет стиля , нет языкового центра . Они представляют собой , так сказать , персонифицированное языковое установление , чистую пассивность ; они воспроизводят речь , но не способны пользоваться ею творчески . Нечто от попугая , правда , скрывается в каждом человеке : это дефицит , или пассив , в нашей языковой одаренности , а следовательно , отнюдь не нечто положительное , существенное , не самостоятельный принцип , на основе которого можно было бы строить науку . Где начинается дефицит , там кончается языковая одаренность и одновременно там граница языкознания .

Рассматривать язык с точки зрения установлении и правил — значит рассматривать его ненаучно . Следовательно , синтаксис вовсе не наука — в такой же степени , как и морфология и фонетика . Вся эта совокупность грамматических дисциплин — безграничное кладбище , устроенное неутомимыми позитивистами , где совместно или поодиночке в гробницах роскошно покоятся всякого рода мертвые куски языка , а гробницы снабжены надписями и перенумерованы . Кто не задыхался в могильной атмосфере этой позитивистской филологии !

Проложить мост от синтаксиса к стилистике — значит вновь воскресить мертвых . Но , с другой стороны , можно и убить и уложить в гроб живых ...

... Для нас автономным является не язык с его звуками , а дух , который создает его , формирует , двигает и обусловливает в мельчайших частностях . Поэтому языкознание не может иметь никакой иной задачи , кроме постулирования духа , как единственно действующей причины всех языковых форм . Ни малейший акустический нюанс , ни самую незначительную языковую метатезу , ни безобиднейший мгновенный гласный , ни ничтожнейший паразитический звук не следует отдавать в полную и исключительную власть фонетики или акустики !

Фонетика , акустика , физиология органов речи , антропология , этнология , экспериментальная психология и как они еще там называются — только описательные вспомогательные дисциплины ; они могут нам показать условия , в которых развивается язык , но никак не причины этого развития .

Причиной же является человеческий дух с его неистощимой индивидуальной интуицией , с его ????????, а единовластной королевой филологии может быть только эстетика . Если бы дело обстояло по - другому , то филологию уже давно бы сдали в архив ...

... Единство духовной причины в фонетике должно быть сохранено любой ценой . С точки зрения педагогики или методологии иногда , может быть , и удобно нарушать это единство ; с научной точки зрения это недопустимо . Между фонетическим законом и явлением аналогии идеалист не может признать качественного различия .

Когда fr i gidum с долгим i отражается в древнефранцузском как freit , а в итальянском как freddo , в то время как ударное долгое i в этих языках остается i , то это исключение обычно объясняют аналогией с близким по значению rigidum с кратким i . Но полученный таким способом «вульгарно - латинский субстрат» frigidum полностью соответствует требованиям «фонетического закона» и стоит в одном ряду с переходом f i dem :> др . франц . feit и итал . fede . В то время как при fr i gidum > freit предполагается влияние семантических моментов , в случае f i dem > feit этого не обнаруживается .

Но это только кажется так . Переход f i dem > feit также можно объяснить . Что является его причиной ? Акцент . А что же спросим мы , представляет собой акцент ? Пожалуй , лучший ответ дал Гастон Парис 1 , когда он сказал : акцент есть душа слова . Чтобы понять , что такое акцент , отнимите его от языка . Что останется ? От устной речи ничего не останется . От графически фиксированной — останется от двадцати до двадцати пяти сваленных в кучу пустых оболочек , которые называют буквами — А , В , С и т . д . Читать книгу — значит наполнять эти оболочки акцентом . При этом совсем нет необходимости произносить хотя бы единый звук ; можно использовать акцент , не прибегая к помощи речевых органов — настолько духовен и внутренне присущ языку акцент !

Акцент и значение — разные слова для одного и того же явления : оба обозначают психическое содержание , внутреннюю интуицию , душу языка . Оба находятся в одинаковых внутренних отношениях к звуковому феномену . Поверхностным представлением является вера в то , что значение и звуковой облик могут быть разъединены и только акцент якобы связан со звуком ...

... Звуковые волны звукового облика , физическое последствие произнесенного слова — сотрясение воздуха — от них можно отмыслиться ; они не являются существенной составной частью языка . В результате остается как бы призрачный язык , который лучше всего можно сравнить с человеческими тенями ада или чистилища Данте . Они не имеют плоти , но только образ , настолько пластичный , настолько индивидуальный и выразительный , каким он не мог бы быть , если бы он был отягощен костями и плотью . Наделенное акцентом слово как звуковой образ есть чистейшее отражение духа ; если к нему прибавить звуковые волны , то он только потускнеет , а не прояснится . Задача артикуляции заключается в том , чтобы свести к минимуму это материально - акустическое потускнение . Хорошее произношение в конечном счете всегда ясное произношение ; его не следует смешивать с хорошим акцентом , который в конечном счете всегда означает соответствующую интерпретацию духовного содержания .

Итак , «акцент» есть дух и только дух , точно так же как и «значение» ...

... Об одном знаменитом итальянском артисте рассказывают , что он умел до слез растрогать публику , произнося по порядку числа от одного до ста , но с таким акцентом , что слышалась речь убийцы , каявшегося в своем злодеянии . Никто больше не думал о числах , но только с трепетом сочувствовал несчастному преступнику . Акцент придал итальянским числам необыкновенное значение . А что может сделать глубокое по смыслу стихотворение , если его соответственно продекламировать !