56. Кризис культуры и духовности на рубеже хх и хх1 веков.

Исторический тип культуры имеет одну парадоксальную особенность: он начинает существовать после своей гибели, - именно тогда эпоха обретает законченность целого. Процесс превращения обыденности настоящего в значимость и ценность прошлого и является рождением культуры, ведь ее природа - не что иное, как осмысливание , наделение нейтрального феномена ценностным значением.

Человек всегда пребывал во власти временных циклов. По словам Ю. М. Лотмана, «константы вращения земли (движения солнца по небосклону), движение небесных светил, временных природных циклов оказывает непосредственное влияние на то, как человек моделирует мир в своем сознании». Не менее значительное детерминирующее воздействие оказывают на человека и искусственные, «культурные», как их можно было бы назвать, циклы – в том числе столетние и тысячелетние, созданные под влиянием, а отчасти и в подражание циклам естественным (отсюда культурные метафоры зимы-смерти, весны-возрождения). При этом границы, отделяющие один цикл от другого, воспринимаются как незримая магическая черта, за которой таится Иное Бытие. Возможно, именно по этой причине люди с таким трепетом ожидают наступление Нового года, связывая с ним возможное начало «новой жизни». Что уж тогда говорить о Новом веке и Новом тысячелетии, встретить которые выпадает на долю избранных Временем («Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…») и приближение которых вызывает не только надежду, но и смутное чувство тревоги, а то и безотчетный повальный страх, как это случилось в Европе накануне 1000 года.

Почему люди так болезненно или, напротив, ликующе реагируют на смену эпохи, века, десятилетия, года, даже месяца? Что собственно происходит в человеческом мире, когда меняются всего лишь цифры, обозначающие столетние, тысячелетние периоды? О магическом воздействии чисел на жизнь человека размышляли еще древние философы. Нам же предстоит выяснить, почему культура зачастую в периоды смены эпох и столетий характеризуется как кризисная. И в частности, полезным станет сравнение двух «рубежей» – Х I Х-ХХ веков и ХХ-ХХ I .

Что же явилось предпосылками возникновения новой ментальности в ХХ веке и стало новым телом обозначенного «скелета»?

1. В 1895 году братья Люмьер изобрели кинематограф , который стал вскоре уникальным искусством ХХ века, самым амбивалентным, какое только можно придумать, - «чертовски реальным и божественно далеким от реальности». Киноискусство за очень короткое время разрушило стереотипные образы пространства и времени , складывавшиеся в культуре тысячелетиями.

1. В 1905 - 1915 годах Альберт Эйнштейн открыл теорию относительности , согласно которой оказывалось, что существует конечная скорость – скорость света, и что быстрее этого ничего нет. Следствия этого открытия сбивали с ног. Парадокс часов, или эксперимент с близнецами: если один из них летит со скоростью, соизмеримой со световой, а другой остается на земле, то второй будет стареть быстрее. Возникает поражающая догадка (не мифологическая или религиозная, а строго научная) - значит, время обратимо? Время можно остановить?! - Релятивизм наряду с амбивалентностью . Интересно то, что открытие в физике привело к кардинальной перестройке ценностной иерархии в культуре. Если время остановимо и обратимо, то отменяется грех, отменяется единственность и абсолютная вечность истины, отменяются непроницаемые границы между культурно-историческими эпохами. Почва под ногами человечества закачалась. Релятивизация мышления затронула многие сферы деятельности человека ХХ столетия: исчезли разделения на жанры и стили в искусстве, добродетели превратились в результат договора, в научный дискурс внедрилась магия, в религии самыми актуальными стали экуменические идеи.

2. Примерно в это же время австрийский врач Зигмунд Фрейд изобрел психоанализ , утверждая, что люди с самого раннего возраста сексуальны и подавляют свою сексуальность под давлением социальных табу, сублимируя либидо, - чаще всего в творчестве. Теперь оказалось, что искусство – это не божественный дар и не возвышенность и утонченность жизни человека, а всего лишь результат вытеснения и замещения самых низменных, стыдных желаний и страстей; религиозное чувство – это защита от разрушающих человека сексуальных страстей; занятия наукой – тоже сублимация. Это был третий сокрушительный удар по культурному менталитету ХIХ столетия.

Итогом второго периода развития культуры ХХ века стали три замечательных книги, написанные либо перед самой войной, либо на ее протяжении. Это были «Игра в бисер» Германа Гессе, «Доктор Фаустус» Томаса Манна и «Мастер и Маргарита» Булгакова. Значение этих произведений далеко выходит за пределы истории литературы. Они, прежде всего – культурные символы своего времени. Так, Г. Гессе указал на неевропейский путь, полный самоуглубления и нонтехнологизма и в то же время отвергал эту «герметическую педагогику». Т. Манн подводил итоги сугубо европейскому, фаустовскому (в значении О. Шпенглера) пути развития культуры, гибельно-индивидуалистическому. Роман М. Булгакова стал апофеозом цитатно-мифологической техники (в основную кайму повествования вплетается музыкальная символика; гностические учения и русская демонология; европейский роман и реалии советской действительности 20-х годов).

Таким образом, для коллективного сознания начала ХХ столетия действительный мир потерян, время свернуто в круг, различие между языком и миром утрачивалось, реальность и рассказ о ней объединялись в миф. В мире все слова уже сказаны, одно слово влечет за собой весь шлейф своих культурных ассоциаций.