Interventionists?'[23]

Интервенты?

'No,' replied his interlocutor, 'by a Russian woman, a Komsomol [24] girl.'

– Нет, – ответил собеседник, – русская женщина, комсомолка.

`Hm...' Berlioz mumbled, vexed at the stranger's little joke, `well, excuse me, but that's not very likely.'

– Гм… – промычал раздраженный шуточкой неизвестного Берлиоз, – ну, это, извините, маловероятно.

'And I beg you to excuse me,' the foreigner replied, 'but it's so.

– Прошу и меня извинить, – ответил иностранец, – но это так.

Ah, yes, I wanted to ask you, what are you going to do tonight, if it's not a secret?'

Да, мне хотелось бы спросить вас, что вы будете делать сегодня вечером, если это не секрет?

`It's not a secret.

– Секрета нет.

Right now I'll stop by my place on Sadovaya, and then at ten this evening there will be a meeting at Massolit, and I will chair it.'

Сейчас я зайду к себе на Садовую, а потом в десять часов вечера в МАССОЛИТе состоится заседание, и я буду на нем председательствовать.

'No, that simply cannot be,' the foreigner objected firmly.

– Нет, этого быть никак не может, – твердо возразил иностранец.

'Why not?'

– Это почему?

`Because,' the foreigner replied and, narrowing his eyes, looked into the sky, where, anticipating the cool of the evening, black birds were tracing noiselessly, 'Annushka has already bought the sunflower oil, and has not only bought it, but has already spilled it.

– Потому, – ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, – что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила.

So the meeting will not take place.'

Так что заседание не состоится.

Here, quite understandably, silence fell under the lindens.

Тут, как вполне понятно, под липами наступило молчание.

`Forgive me,' Berlioz spoke after a pause, glancing at the drivel-spouting foreigner, 'but what has sunflower oil got to do with it ... and which Annushka?'

– Простите, – после паузы заговорил Берлиоз, поглядывая на мелющего чепуху иностранца, – при чем здесь подсолнечное масло… и какая Аннушка?

'Sunflower oil has got this to do with it,' Homeless suddenly spoke, obviously deciding to declare war on the uninvited interlocutor. 'Have you ever happened, citizen, to be in a hospital for the mentally ill?'

– Подсолнечное масло здесь вот при чем, – вдруг заговорил Бездомный, очевидно, решив объявить незванному собеседнику войну, – вам не приходилось, гражданин, бывать когда нибудь в лечебнице для душевнобольных?

'Ivan! ...' Mikhail Alexandrovich exclaimed quietly.

– Иван!.. – тихо воскликнул Михаил Александрович.

But the foreigner was not a bit offended and burst into the merriest laughter.

Но иностранец ничуть не обиделся и превесело рассмеялся.

'I have, I have, and more than once!' he cried out, laughing, but without taking his unlaughing eye off the poet. 'Where haven't I been!

– Бывал, бывал и не раз! – вскричал он, смеясь, но не сводя несмеющегося глаза с поэта, – где я только не бывал!

Only it's too bad I didn't get around to asking the professor what schizophrenia is.

Жаль только, что я не удосужился спросить у профессора, что такое шизофрения.

So you will have to find that out from him yourself, Ivan Nikolaevich!'

Так что вы уж сами узнайте это у него, Иван Николаевич!

'How do you know my name?'

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

'Gracious, Ivan Nikolaevich, who doesn't know you?' Here the foreigner took out of his pocket the previous day's issue of the Literary Gazette, and Ivan Nikolaevich saw his own picture on the very first page and under it his very own verses.

– Помилуйте, Иван Николаевич, кто же вас не знает? – здесь иностранец вытащил из кармана вчерашний номер «Литературной газеты», и Иван Николаевич увидел на первой же странице свое изображение, а под ним свои собственные стихи.

But the proof of fame and popularity, which yesterday had delighted the poet, this time did not delight him a bit.

Но вчера еще радовавшее доказательство славы и популярности на этот раз ничуть не обрадовало поэта.

'Excuse me,' he said, and his face darkened, 'could you wait one little moment?

– Я извиняюсь, – сказал он, и лицо его потемнело, – вы не можете подождать минутку?