Определение понятий «стиль» и «функциональный стиль» в лингвистической стилистике. О речевой системности функционального стиля

§ 30. О том, как многообразно понятие стиля в различных работах по стилистике, неоднократно писали в. В. Виноградов,

А.И. Ефимов и др. По-видимому, не одно, а несколько различ­ных определений стиля — явление оправданное; нужно только всегда строго различать, о каком аспекте исследований идет речь. Хуже, когда в одной и той же работе термин стиль упот­ребляется недифференцированно, обозначая различные поня­тия, или когда между автором и читателем существует непони­мание: каждый из них воспринимает этот термин в своем (весь­ма различном у обоих) смысле.

В каких же основных значениях используется слово стиль в филологии? Приведем несколько определений, взятых из Боль­шой Советской Энциклопедии и «Словаря русского языка»

С. И. Ожегова:

• применительно к художественной литературе это «исто­рически сложившаяся устойчивая общность образной системы, средств и приемов художественной вырази­тельности, обусловленная единством идейного обще­ственно-исторического содержания» (например, реалис­тический стиль, стиль романтизма);

• в более широком смысле это «совокупность характерных отличительных признаков, присущих произведениям ис­кусства»; примерно то же в иной формулировке: «Харак­терный вид, разновидность чего-нибудь, выражающаяся в каких-нибудь особенных признаках, свойствах художе­ственного оформления»;

• совокупность приемов использования средств общена­родного языка для выражения тех или иных идей, мыс­лей; иначе — своеобразие речевой ткани художественного (или иного) произведения, в целом творчества писателя (или вообще пишущего), т.е. слог или индивидуальная м а- нераречи;

• использование языка в соответствии с нормативно-сти­листическими правилами или без соблюдения последних (хороший стиль, плохой стиль, ошибки стиля);

• метод, совокупность приемов какой-нибудь работы, дея­тельности (ср. его стиль работы).

И это еще не все значения.

Словоупотребления, включающие слово стиль, чрезвычай­но разнообразны; кроме указанных, это стиль басни, фельетона, газетный, разговорный стиль, высокопарный стиль, канцелярский, книжный, академический, архаизированный, жаргонизированный, стиль Пушкина и т.д.

В современных лингвистических словарях термин стиль оп­ределяется прежде всего как функциональный стиль (см. далее).

Если сопоставить все эти значения, то мы обнаружим ряд общих признаков. Самым общим из них является связь по­нятия «стиль» с деятельностью человека: это характер либо самой этой деятельности как процесса, либо признаков ее в продуктах труда (поэтому, кстати, не говорят «стиль травы, природы»). Далее, это явление глубоко системное (ив искусстве, и в речи, и в поведении). Затем, это — явление куль­туры, причем осознанное и целенаправленное,что вытекает из предшествующих черт. Кроме того, это характе­рологический признак своеобразия чего-либо, кого-либо.

Осознанность стиля подчеркивал В. В. Виноградов. Употреб­ление того или иного языкового средства, конечно, может быть и неосознанным, но вряд ли тогда оно будет явлением стиля.

(Правда, в семиотике стиль определяется как явление неявной (неосознанной) культуры, но при этом он трактуется либо весь­ма расширительно (например, вообще национальные черты языка), либо узко как проявление в речи отдельных признаков индивида: возрастных, половых характеристик говорящего.) Деятельность человека, психика, общение не могут быть вне выражения оценок и отношений, связанных с осознанием. Еще в статье, написанной в 1942 г., В. Матезиус отмечал, что выска­зывание — это не просто ряд слов, выражающих какой-то факт действительности, оно обязательно «должно выражать отноше­ние говорящего к этому явлению действительности в данный момент» (Пражский лингвистический кружок. М., 1967. С. 445).

Коммуникативная, лингвистическая сущность стиля в том и состоит, что он существует (и создается) в расчете на вос­принимающего р е ч ь. С этим связана прагматическая направленность речи, расчет на эффективность (либо эффект) общения. Выразительность речи, ее стиль связаны с «оформлением» коммуникации наилучшим образом (по мнению говорящего, общества, в русле естественно сложив­шихся традиций), т.е. соответствующим назначению общения в данной сфере.

Наконец (и это весьма существенно), стиль — это свойства, признаки содержательного (смыслового) плана, обусловленные экстралингвистически, получающие реализа­цию через своеобразное построение (систему) мате­риальных элементов — своеобразные «комбинации» языковых единиц, особое построение речи (текста), выступающее в каче­стве плана выражения. В этом проявляется системность и единство формы и содержания (в широком смысле). Харак­тер мышления говорящего может быть выражен не в ка­ких-то отдельных, внеконтекстуальньгх средствах, а в особен­ностях построения речи, ее организации.

В приведенных выше определениях стиля как лингвистичес­кого понятия он связан с употреблением языковых средств, и это важно.

§ 31. В традиционной «стилистике ресурсов» (структурной) стиль определяется как совокупность стилистически одинаково окрашенных языковых средств. Такое определение допустимо лишь в отношении к системе языка в узком смысле (взятой вне- контекстуально). Да, в языке имеются совокупности (слои) одинаково окрашенных стилистических средств. Очевидно, и в языковом сознании говорящих имеется представление о стили­стических коннотациях средств, готовых к употреблению, пред­ставленных совокупностями единиц с одинаковой окраской.

А если обратиться к функционированию языка? Можно ли себе представить действительную речь, речевой поток, состоя­щий из совокупностей средств одной стилистической окраски? В пределах словосочетания и, вероятно (да и то с большой на­тяжкой), короткого предложения такое явление возможно. Во­обще же оно нереально, неестественно и просто невозможно в речевой действительности, когда имеются в виду высказывания большой протяженности. Оно возможно лишь в отношении так называемых нейтральных средств. Не бывает речи, состоящей, например, только из неодобрительных, торжественных, канце­лярских средств. Напротив, стилистический эффект в ряде функ­циональных сфер (разговорной, художественной, публицисти­ческой), жанров и отдельных ситуаций создается как раз за счет «столкновения» контрастных коннотаций. Поэтому функ­циональная стилистика пытается дать иное определение стиля.

Функциональная стилистика стремится изучить, в какие системные отношения входят языковые средства при функционировании языка в зависимости от типичных и традиционных, прежде всего социально актуальных, сфер об­щения. Она пытается определить также, какие языковые еди­ницы при этом наиболее часто «выбираются» из системы языка и к а к они организуются в потоке речи, т.е. на текстовой плоскости. Иначе говоря, каковы принципы отбора и сочета­ния языковых средств и в результате — какова речевая органи­зация.

Предполагается, что в зависимости от задач коммуникации и всего комплекса экстралингвистических стилеобразующих факторов в той или иной сфере речевой деятельности создается особый характер речи, который воспринимается как ее стиль. При этом возможно, как указывалось, вкрапление в речевую ткань средств с различными внеконтекстуальными стилисти­ческими окрасками (коннотациями), а также использование нейтральных. Это обусловлено индивидуальными, жанровыми, ситуативными и другими частными задачами конкретного выс­казывания. Однако степень включения этих средств в ткань речи как бы контролируется общим целевым заданием и ос­новными экстралингвистическими факторами соответствую­щей речевой разновидности.

В аспекте психологии общения, в том числе речевого обще­ния как деятельности, говорится о подчиненности част­ной, самостоятельной цели (речевого акта) общей. Степень использования различных внеконтекстуальных коннотаций в разных функциональных разновидностях речи неодинакова. Отмеченные выше вкрапления обычно не нарушают общей сти­левой окрашенности контекста (макроконтекста) — его макро­окраски.

В некоторых работах (см.: Стилистические исследования. М., 1972) высказываются мнения, что, во-первых, нельзя говорить о стиле макроконтекста (а лишь микроконтекста), во-вторых, что неудачен вообще сам принцип определения такого широкого по­нятия «стиль», в-третьих, что якобы в этом случае стиль отожде­ствляется с текстом, и потому подобное понимание стиля выходит за пределы лингвистики. В качестве позитивных, согласно этому мнению, критериев определения стиля выдвигаются следующие: стиль — явление узуса (употребления); он создается лишь стилис­тически окрашенными в системе языка средствами; стиль — явле­ние весьма узкоконтекстное, так как каждый текст принципиаль­но разностилен.

Что же тогда получается? Что такое стиль в аспекте этих последних положений? Определить его трудно, поскольку положе­ния противоречивы: с одной стороны, стиль — явление узуса, употребления, т.е., надо полагать, функциональное, речевое, с другой — понятие узуса сразу же ограничивается. Но главное даже не в этом, а в том, что разностильность высказываний текста о п- ределяется с позиций внеконтекстуальныхокрасок, т.е. с по­зиций абстрактной системы языка. Между тем само столкновение разностильных окрасок может быть функцио­нально-стилистическим принципом той или иной речевой разно­видности (аспект именно узуса), например в публицистических произведениях, и в этом смысле функционально-стилистическое единство сохраняется.

Относительно же опасений, что якобы «стили макроконтек­ста» выходят за пределы лингвостилистических понятий и что здесь якобы происходит отождествление стиля и текста, это про­сто недоразумение. Функциональный стиль (макростиль) выра­жается через структуру текста, последний является материаль­ным воплощением стиля, но не самим стилем. Стиль — одно из свойств текста.

Следует строго различать в анализе и лингвистических оценках текста аспекты структурный (стилистики ресурсов) и функцио­нальный, связанный с изучением организации речи. При этом нельзя оценивать, например, функциональный стиль с пози­ций стилистики ресурсов, т.е. лишь набора (совокупности) стили­стически окрашенных языковых единиц.

§ 32. Очевидно, в результате проявления в той или иной сфере сложившихся общих принципов отбора и сочетания язы­ковых единиц, обусловленных общими же целевыми заданиями и условиями общения, создается своеобразная организация языковых средств в речи (в текстах), способная создавать и выражать функциональный стиль. Последний ощущается и в микро- и в макроконтексте. Функци­ональный стиль, как сказано, это одно из свойств языко­вой ткани текста, обусловленное общей спецификой экстра- лингвистической основы текста (или совокупности текстов).

Собственно, разграничение лингвистического и экстралинг- вистического нередко весьма условно при учете социальной сущ­ности языка. Ср. высказывание Д.Н. Шмелева: «Тема и условия речевого общения — категории экстралингвистические, но приоб­ретающие собственно-лингвистическую значимость, поскольку с ними связано стилистическое распределение языко­вых средств» {Шмелев Д.Н. Русский язык в его функциональных разновидностях. М., 1977. С. 166. Разрядка наша. — М.К.).

В.В. Виноградов дает такое определение функционального стиля: «Стиль — это общественно осознанная, функционально обусловленная, внутренне объединенная совокупность приемов употребления, отбора и сочетания средств речевого общения в сфере того или иного общенародного, общенационального язы­ка, соотносительная с другими такими же способами выраже­ния, которые служат для иных целей, выполняют иные функ­ции в речевой общественной практике данного народа» (Итоги обсуждения вопросов стилистики // Вопросы языкознания. 1955. № 1.С. 73).

В этом определении не вполне еще очерчено понятие «сфе­ра общения»; его можно трактовать по-разному, например об­щение на улице, на производстве, в дружеском кругу и т.д. У ру­систов Чехии и Словакии это понятие было уточнено через со­отнесение его с видом общественной деятельности. Но и этого, видимо, недостаточно. В конечном счете те функци­ональные стили, о которых обычно говорят, формируются в сфе­рах общения и в то же время видах деятельности, соотноситель- ныхс формами общественного сознания (искусство, наука, политика, право, религия). В качестве соответствующей основы разговорно-обиходного стиля следует назвать сферу бы­товых отношений и обыденное сознание.

Цель и задачи общения в обусловленной таким образом сфере определяются назначением соответствующей формы об­щественного сознания, типом мышления, свойственным этой сфере, типовыми особенностями содержания; причем все эти факторы теснейшим образом взаимосвязаны. Их комплекс со­ставляет базовую экстралингвистическую осно- в у функционального стиля.

Известно, что с начала XIX в., т.е. со времени образования более или менее единых и строгих норм, одни и те же еди­ницы русского литературного языка используются в различ- н ы х сферах его применения (в особенности это касается средств фонетического, морфологического и синтаксического уровней). Это не привело, однако, к исчезновению стилей. Правда, по сравнению со «штилями» ломоносовского времени природа стилей изменилась (что и подчеркивает историзм понятия). Теперь стили формируются за счет того, что при функционировании происходит своеобразная «перестройка» языка: коммуникативная задача (цели и условия обще­ния в той или иной сфере) оказывается толчком к реализации своеобразной речевой организации, в которой эти единицы стано­вятся взаимосвязанными по новому, функциональ­ному, значению. Благодаря такой организации языковых еди­ниц создается функционально-стилистическая системность, свойственная функциональному стилю (и его разновидностям).

Таким образом, опираясь на указанную дефиницию В. В. Ви­ноградова с учетом высказанных дополнений и уточнений, можно дать следующее определение: функциональный стиль — это своеобразный характер речи той или иной социальной ее разно­видности, соответствующей определенной сфере общественной деятельности и соотносительной с ней форме сознания, создавае­мый особенностями функционирования в этой сфере языковых средств и специфической речевой организацией. (О внутренней дифференциации функционального стиля см. в главе о класси­фикации функциональных стилей. О понятиях стиль, функцио­нальный стиль см. в соответствующих статьях Стилистического энциклопедического словаря русского языка. М., 2006.)