186 Восточная Европа после Версаля

тации в деятельности Коминтерна. В тезисах Ленина о задачах Коминтер­на, написанных 4 июля, говорилось: «Задача момента для коммунистичес­ких партий состоит теперь не в том, чтобы ускорять революцию, а в том, чтобы усиливать подготовку пролетариата»¹. В связи с успешной опера­цией красных войск II конгресс Коминтерна принял такое решение: «За­дача момента для коммунистических партий состоит теперь в том, чтобы ускорять революцию, однако не вызывая ее искусственно, без достаточ­ной подготовки»². Бухарин, в частности, отмечал: «Ориентация наша дол­жна заключаться в том, что мы говорим: приближается время решающих битв». Это линия ЦК. «Мы должны были ее проводить на съезде и мы про­вели»³. Радек, рассматривая революцию как длительный процесс, считал постановку вопроса «ускорить революцию» неправильной⁴. Ему оппони­ровали Бухарин, Зиновьев, Оболенский, Кун и другие⁵.

В принятой IX конференцией РКП резолюции говорилось: «Конферен­ция полагает, что задача представителей РКП в Исполкоме Коммунисти­ческого Интернационала состоит в том, чтобы всеми находящимися в рас­поряжении последнего средствами усиливать пролетарскую революцию в Западной Европе, борясь с теми элементами, которые рассматривают трудности социальной революции как предлог для торможения револю­ционно-пролетарского движения... Конференция признает необходимым усиление агитации среди широких масс западноевропейских и американ­ских рабочих, разъясняющей необходимость перехода от пассивно-паци­фистской поддержки Советской Республики России к активной наступа­тельной тактике в защиту первой пролетарской Республики и к расшире­нию территории, на которой восторжествует власть рабочих, победивших собственных капиталистов. Попытки рассматривать переход к этой на­ступательной тактике в интернациональном масштабе как проявление чужеземного вмешательства конференция клеймит как проявление наци­ональной ограниченности и отрыжку буржуазного национализма»⁶. Эти­ми указаниями определялось направление дальнейшей деятельности ком­партий.

¹ Ленин В. И. ПСС. Т. 41. С. 188.

-'Девятая... С. 232.

³ Девятая... С. 237-238.

⁴ Там же. С. 255.

⁶ Там же. С. 241,244,252. ⁶ Там же. С. 282-283.

Н. Н. Стацшв

Франко-бельгийская оккупация

Рурской области и политика Чехословакии

(январь—февраль 1923 г.)

В конце 1922 г. центральной проблемой международных отношений в Европе стал вопрос о германских репарациях. Версальский договор не установил сумму, которую Германия должна была выплатить путем репа­раций, а лишь указал различные виды подлежавших возмещению убыт­ков. Для выработки общих принципов выплат и определения итоговой суммы на Парижской мирной конференции была создана репарационная комиссия. По ее предложению на Лондонской конференции (29 апреля — 5 мая 1921 г.) была установлена общая сумма германский репараций в размере 132 млрд золотых марок, которые подлежали оплате по 2 млрд марок в год плюс 26% от общей стоимости всего германского экспорта. Берлин под угрозой оккупации союзниками Рура вынужден был принять эти условия. Однако уже в 1922 г. стало очевидно, что Германия не спо­собна выплатить такую сумму. Просьба Берлина о введении на 3-4 года моратория была отвергнута Францией, которая, ссылаясь на собственное непосильное финансовое бремя, требовала немедленных платежей, по­скольку половина годовых расходов правительства шла на восстановле­ние разрушенных северных областей и выплату пенсий пострадавшим в годы войны. Премьер-министр Франции Р. Пуанкаре в середине 1922 г. предложил для обеспечения получения репараций программу «продуктив­ных залогов». Она предусматривала контроль союзников над рядом гер­манских предприятий и административных учреждений с целью исполь­зования результатов их деятельности для выплаты репараций.

На Лондонской конференции по репарационному вопросу (7-14 авгу­ста 1922 г.) французская делегация потребовала передачи государствен­ных шахт в Руре и лесов на оккупированных территориях в ведение союз­ных чиновников, которые бы имели право распоряжаться добычей угля и лесоматериалами. На Парижской конференции 2-4 января 1923 г. Фран­ция еще больше расширила свои требования. Она настаивала на установ-

188

Восточная Европа после Версаля

лении налога на германский экспорт и конфискации таможенных сборов и доходов от налогов на добычу угля в Рейнской области и в Руре¹. Бри­танский премьер-министр Бонар Лоу отклонил французские требования. Для Великобритании, потерявшей в годы войны заграничные рынки и пе­реживавшей безработицу, главной целью было возрождение торговли и экономическое восстановление европейских государств, в том числе и Германии. Поэтому Лондон просил об отсрочке германских платежей и предлагал предоставить Веймарской республике на четыре года морато­рий, по истечении которого она должна была выплачивать ежегодно по 2 млрд золотых марок. Пуанкаре опротестовал такой способ урегулиро­вания репарационного вопроса, который, по его словам, давал бы Герма­нии возможность восстановить свою экономику «за счет стран, ею ра­зоренных». Он заявил, что если союзники не добьются от Германии вы­полнения требований Франции, то она вынуждена будет прибегнуть к оккупации Рурского бассейна ².

11 января 1923 г. в Рур направилась франко-бельгийская техническая комиссия для контроля над деятельностью угольного синдиката и «приня­тия всех мер, необходимых для обеспечения выплаты репараций»³. Под предлогом охраны комиссии в Рурскую область были введены француз­ские и бельгийские войска, снабженные танками и бронеавтомобилями; они выступали в боевом порядке. До конца января 1923 г. франко-бель­гийские войска заняли Рурскую область⁴. В феврале район оккупации под­вергся расширению: под контролем французов оказался весь угольный бассейн и крупнейшие промышленные центры Рейнской области. Окку­пированная территория была отделена от Германии таможенной грани­цей. Генерал Ж. М. Дегутт, командовавший оккупационными войсками, запретил вывоз угля и кокса из Рурской области в Германию. Большими полномочиями он наделил Таможенный комитет, который должен был вместо германской казны взимать все пошлины и налоги. Устанавливал­ся строгий контроль за движением железнодорожного транспорта. Уже через месяц после оккупации Рурской области ни один поезд не мог поки­нуть ее пределы без разрешения французских властей⁵.

Германское правительство охарактеризовало действия Франции и Бельгии как чисто военную операцию и провозгласило политику пассив­ного сопротивления. Рейхсканцлер В. Куно, выступая 13 января 1923 г. в

' Джордан В. М. Великобритания, Франция и германская проблема в 1918-1939 гг. Анализ англо-французских отношений в период создания и проведения в жизнь Версальского договора / Пер. с англ. М., 1945. С. 162-163.

² История дипломатии. М.; Л., 1945. Т. 3. С. 245-246.

³ Джордан В. М. Указ. соч. С. 163.

⁴ Подробнее см.: Материалы по рурскому вопросу (История французско-бель­ гийской оккупации германских областей и ее последствия) / Сост. Л. А. Старка, Г. Г. Димма. М., 1923. С. 111-113.

⁵Тамже. С. 117-118; Zahranicnf politika. 1923. D. 1. S. 246.

H. H. Станков. Франко-бельгийская оккупация рурской области... 189

рейхстаге, выразил протест против нарушения суверенных прав Герма­нии и заявил, что оккупация является нарушением Версальского догово­ра¹. В своем выступлении в рейхстаге, как и днем раньше, в речи перед премьер-министрами земель В. Куно, характеризуя действия Франции, отметил, что дело не в репарациях, а в достижении целей, которые боль­ше 400 лет вынашиваются Парижем, а именно: проведение в отношении Германии политики силы под прикрытием права, будь то проблема «вос­соединения»² в прошлом или необходимость взимания репараций в насто­ящее время; стремление окружить Германию при подстрекательстве про­тив нее ее восточных соседей, а также добиться «разрыхления» Германии изнутри путем поощрения партикуляризма, разжигания междоусобной борьбы³.

Слова рейхсканцлера не были лишены оснований. Рурская акция Па­рижа преследовала не только экономические цели — поставить под свой контроль каменноугольные шахты и получить репарации любой ценой, но и политические — продемонстрировать, что даже и без поддержки Вели­кобритании она способна добиться выполнения всех положений Версаль­ского договора и не допустить восстановления могущества Германии. Гер­манский промышленник А. Рехберг полагал, что вопрос о репарациях был скорее предлогом, чем причиной французской интервенции. Он считал, что Париж на оккупацию Рура спровоцировали советско-германское со­трудничество и, особенно, Рапалльский договор. Поэтому оккупацию Рура можно рассматривать и как предупреждение Германии и Советско­му Союзу о том, что Франция не потерпит никаких отступлений от Вер­сальского мирного урегулирования и нарушения статус-кво в Европе⁴.

Французская военная акция в Руре ни для Германии, ни для Чехосло­вакии не была неожиданностью. 31 августа 1922 г. в телефонограмме че­хословацкого посольства в Германии, переданной в Прагу, говорилось, что в Берлине распространено убеждение, что «Пуанкаре решительно настро­ен на оккупацию Рурской области». «Общее настроение в Берлине чрез-

¹ Материалы по рурскому вопросу. С. 161.

² Очевидно, имеется в виду политика «воссоединения» Людовика XIV, кото­ рый, пользуясь слабостью Германской империи, в 1679-1681 гг. присоединил к Франции пограничные германские территории. Для обоснования этих захватов Людовик XIV создал так называемые «присоединительные палаты», в которых «французские юристы занимались установлением "прав" короля на ту или иную территорию Германии». История дипломатии. М., 1941. Т. 1. С. 212.

³ Akten des Reichskanzlei Weimarer Republik. Das Kabinett Cuno. 22. November 1922 bis 12. August 1923. Boppard am Rhein, 1968. S. 138. Dok. 42. (Rede des Reichskanzlers vor den Ministerprasidenten der Lander. 12. Januar 1923) (далее — ARWR).

⁴ См.: Wandycz P. France and Her Eastern Allies 1919-1925. French-Czecho­ slovak-Polish Relations from the Paris Peace Conference to Locarno. Minneapolis, 1962. P. 270.

190

Восточная Европа после Версаля

вычайно пессимистическое», подчеркивалось в донесении. Чехословацкое посольство указывало на тяжелое социально-экономическое положение Германии, одной из причин которого считало репарационную политику Франции, отмечало рост радикализма в рабочей среде, активность аген­тов ВЧК, усиливших революционную агитацию в Германии. «Берлин жи­вет в опасении, что в ближайшее время дело там дойдет до больших бес­порядков», — указывало чехословацкое посольство¹.

Чехословацкий посланник в Берлине В. Тусар был убежден, что бед­ственное положение Германии явилось «следствием неурегулированных экономических отношений, а это было причиной, вокруг которой враща­лись все остальные проблемы Европы: прежде всего — нерешенные и не­урегулированные репарационные вопросы и связанные с ними проблемы союзнических долгов и стабилизации марки». «Существует опасность, что если не будут предприняты шаги к международному урегулированию этих жизненно важных для Германии проблем, то Германию постигнет катаст­рофа»,— говорил В. Тусар 28 октября 1922 г., выступая перед чехосло­вацкой колонией в Берлине². Он утверждал, что в решении репарацион­ного вопроса необходимо участие США: «Без Америки помочь Германии невозможно, потому что германская проблема намного сложнее, чем пред­полагают, и без ее решения оздоровить положение не удастся»³. Чехосло­вацкий посланник в Берлине считал политику Р. Пуанкаре в отношении Германии ошибочной. Он полагал, что Пуанкаре в условиях часто сме­нявших во Франции друг друга правительств находился в большой зави­симости от общественных настроений. Путем сильного давления на Гер­манию в угоду французской общественности он рассчитывал укрепить положение своего кабинета. Но такая политика вела к дальнейшему ухуд­шению не только политического и экономического положения Германии, но и многих других европейских стран, в том числе и Чехословакии⁴.

За несколько дней до ввода в Рур франко-бельгийских войск В. Тусар писал в Прагу, что Парижская конференция союзников зашла в тупик, что прибывшему на конференцию статс-секретарю К. Бергману не предо­ставили возможности ни выступить устно, ни передать в письменной фор­ме предложения Германии по репарационному вопросу. Это означало, по мнению чехословацкого посланника, что Париж не намерен отступать. «И на Вильгельмштрассе усиливается уверенность в том, что француз­ская акция неотвратима», — писал Тусар в Прагу 8 января 1923 г.⁵ Он

H. H. Станков. Франко-бельгийская оккупация рурской области... 191

был убежден, что Франция ни с помощью «продуктивных залогов», ни во­енной оккупацией не добьется больших выплат, чем те, которые Герма­ния согласилась бы внести добровольно. Упрямство же Пуанкаре только ухудшило международное положение Франции. «Франция со своими во­енными планами полностью изолирована», — отмечал чехословацкий по­сланник. Общественность Великобритании и США их не поддержала, и англосаксонский блок был настроен против Пуанкаре. Попытки Парижа привлечь на свою сторону в репарационных спорах Рим, по утверждению В. Тусара, отдалили от Франции Малую Антанту, которая до тех пор была ее самой надежной опорой в Европе¹ и в поддержке которой она нужда­лась в будущем.

Накануне акции в Руре Франция требовала от своих восточноевро­пейских союзников, чтобы они поддержали ее политический курс в отно­шении Германии. Р. Пуанкаре рассчитывал, что вместе с французской армией против Германии выступят польские, чехословацкие и югослав­ские войска². В конце декабря 1922 г. чехословацкий военный атташе в Париже подполковник С. Блага сообщал в Прагу, что начальник француз­ского генерального штаба генерал Бюа настаивал на подписании с ЧСР военной конвенции. Генерал Бюа придавал Чехословакии в случае фран­цузского выступления исключительно большое значение и предлагал при­ступить к переговорам, чтобы обсудить конкретные вопросы, связанные с разработкой военных планов предполагаемой операции³. С. Блага отме­чал, что этот вопрос генерал Бюа обсуждал и с другими чехословацкими офицерами во Франции и предполагал, что в ближайшее время начальник французской военной миссии в Чехословакии генерал Миттельхаузер об­ратится с соответствующей инициативой к руководству МИД ЧСР⁴.

Действительно, 31 января и 5 февраля 1923 г. Миттельхаузер встре­чался с Бенешем и напомнил о его давнем обещании подписать с Франци­ей политический договор и военную конвенцию. Бенеш старался избежать прямого отказа, но поставил два условия. Во-первых, договор необходимо отредактировать таким образом, чтобы была возможность распростра­нить его на всю Малую Антанту «с целью воспрепятствовать какому-либо восстановлению германо-венгерского монархизма». Для этого следовало ограничить военные обязательства стран Малой Антанты только кругом

¹ Archiv Ustavu Т. G. Masaryka. Praha. E. Benes. Oddeleni I. Kr. 189. R 327/3 (Telefonogram od vyslanectvi v Berime. 31. VIII. 1922) (Далее: AUTGM).

² Archiv Ministerstva zahranicnich veci. V. Tusar. Ufadna korespondencia. (Oslava 28. fijna v Nemecku v roce 1922) (далее — AMZV)

4bid.

⁴ Alexander M. Die Tschechoslowakei und die Probleme der Ruhrbesetzung 1923/ /Bohemia. Jahrbuch des Collegium Carolinum. Munchen, 1971. Bd. 12. S. 329.

⁵ AMZV. Politicke zpravy. Vyslanectvi CSR v Berline. c. j. 17/23/ res. pol. c. 1 (1. mimofadna politicka zprava. Tusar v MZV. Berlin, dne 8. ledna 1923).

¹ Ibid.

² Olivova V. Ceskoslovenska diplomacie v dobe rurske krise roku 1923// Ceskoslovensky casopis historicky. 1958. № 1. S. 61; Vinaver V. Jugoslavia i Fran- cuska izmedu dva svetska rata (Da li je Jugoslavia bila francuski «satelit»). Beograd,

1985. S. 50.

³ Vojensky historicky archiv. Vojenska kancelar presidenta republiky. Karton 2. c. j. T 276. (Zprava cs. vojenskeho atase v Pafizi о francouzskych snahach uzavfit francouzsko-ceskoslovenskou vojenskou konvenci. Praha, dne 4. ledna 1923) (далее — VHA).

"Ibid.