6.5. Развитие институтов рынка в западных городах.

Предпринимательство - форма вертикальной мобильности.  

Коммерческая экспансия итальянцев и новые институты. Венеция и Генуя,  начав свое расширение с захвата побережий ближайших малых морей –Адриатического и Лигурийского (остров Корсика),  затем прирастали колониями  в Восточном Средиземноморье (вплоть до острова Кипр) и в Причерноморье. Обе городские республики из двух северных углов Италии, подталкиваемые географией к жизни за счет морской экспансии, выросли в города-государства-империи – формы кольцеобразного могущественного территориального владения, хотя не столь масштабного, как Древний Рим.

С падением Латинской империи (1261) вернувшиеся на трон в Константинополе базилевсы-греки хотя и не смогли избавиться от венецианцев,   в противовес  им  предоставили привилегии генуэзцам - в том числе контроль   над входом в бухту Золотой Рог.   Захватив ряд эгейских островов (хотя крупнейшие – Крит и Эвбею – удержала  Венеция),  генуэзцы сильнее всего потеснили венецианцев на берегах Черного и Азовского морей,   завладели устьями  Дуная, Днестра и Дона. Главное значение для торговли с Востоком получили генуэзские крепости Кафа (1266, на месте древней Феодосии) и Солдайя (1365) в Крыму. Генуэзские  колонии в Причерноморье открывали доступ  к торговле местными винами,  кавказской пушниной,  прикаспийским шелком.  

Венецианцы и генуэзцы соперничали и на западно-северном направлении. Через альпийские горные перевалы итальянцы устремились в графство Шампань, куда данная местными графами возможность беспошлинного проезда притягивала купцов  как с юга, так и с ганзейского севера Западной Европы на регулярные ярмарки.  Шампанские ярмарки в  5 или 6 городах длились почти круглый год.  Когда же французские короли завладели Шампанью и ввели проездные пошлины (1285), ярмарочный центр сместился во Фландрию – в Брюгге,  и вскоре отвоевание пиренейскими рыцарями у мавров Гибралтара (1309) предоставило итальянцам обходной путь через проливы до Северного моря (Венеция – Брюгге). Венецианский Арсенал приступил к сооружению специальных вместительных торговых галер, которые в сопровождении конвойных судов составили Фландрский флот для  сообщений с североморским  регионом Европы.  Генуэзцам потребовался век, чтобы   превзойти венецианцев  (и всех остальных европейцев) размерами своих грузовых судов – 3-палубных парусных каракк, или каравелл,  в 3-4 раза более вместительных, чем самые большие галеры.

Заморская экспансия привела итальянцев к новым формам  коммерции (итал. commercio от лат. commercium – «торговые отношения», «товарооборот»). Венецианские купцы договаривались о  коллеганце (дословно «общность») при которой один партнер обеспечивал деньгами другого – трактатора (буквально «пользователя»), отправлявшегося в  заморское торговое предприятие,  и получал в итоге  ³/₄ прибыли.   В других случаях трактатор вносил  ¹/₄  необходимых денег, а прибыль делилась пополам.  Трактатор мог отплывать с десятком соглашений, а также  одновременно выделять деньги как заимодавец для отплывающего на другом корабле.

Коллеганца охватывала разовые сделки.  Для долгосрочных начала складываться  форма компании (итал. compagnia – «совместная затея»).  Купцы участвовали в ней своими ручательствами - коммендами, распределяя  прибыли пропорционально вкладам.

Возникновение банковских контор, векселей и биржи.  Круглогодичные шампанские ярмарки стимулировали рост оборота монет и безналичных расчетных документов – тратт, или векселей (итал. tratta – перевод,   нем. Wechsel – обмен).

Многие итальянские города вслед за Генуей начали чеканку «толстой» («гроссо») серебряной монеты; их примеру последовали во 2-й половине 13 в. – короли Франции (турский «гро», по месту чекана), Англии («гроут») и Богемии  («грош»),   в 14 в. – маркграф Мейсенский («грош»).  Причём  в восточных областях Священной Римской империи монетные дворы появились в местах активной добычи серебра (Куттенберг, Фрайберг).   Любек (ок. 1340) начал чеканку серебряного пфеннига – виттена (от нем. Wei – «белый») и договорился с другими городами о Ганзейском монетном союзе (1392).

Генуэзцы  и параллельно с ними флорентийцы  первыми начали и чеканку новых крупных золотых монет, назвав их по именам своих городов дженовинами и флоринами (1252).  Флорин стал образцом для французского экю (ecu– «щит», по изображению; 1266)  и венецианского цехина (от итал. zecca – «монетный двор», 1284), или дуката (от «дук» - «дож»), дукат – для гульденов (нем. guldin - «золотой») ганзейских городов.  

Разнообразие монет, их подделки и порча вызвали профессионализацию меняльного дела. На шампанских ярмарках менялы, прежде всего итальянские, сидели за особыми столами-cкамьями и не ограничивались проверкой и обменом монет, но стали выдавать их в ссуду.  Итальянское слово банк (banco - стола-cкамья) было перенесено на обозначение самих меняльных и ссудных контор,  а «прогоревшие» заимодавцы стали называться банкротами (итал. banco rotto – «сломанная скамья»).  

После того, как центр итало-североевропейской ярмарочной торговли сместился в Брюгге (с 1314),  в этом городе сложилась особая корпорация посредников – маклеров (от нидерл. maken – «совершать»). Они объединились с хозяевами постоялых дворов и портовых складов, и  навязывали свое  посредничество в операциях приезжим купцам.  Торговля крупными партиями привозных товаров развернулась на площади перед домом купеческой  семьи ван дер Бурсе; от этой фамилии  пошло слово биржа (нидерл. beurs, итал. bórsa,  нем. Börse, фр. bourse) в значении  «организованный рынок товаров, денег и ценных бумаг». А Брюгге прослыл «маклером христианской Европы».

Самым же значимым коммерческим банком стал генуэзский Банк св. Георгия (основан в 1407), который финансировал управление Корсикой и генуэзскими колониями в Причерноморье, опираясь на систему государственного долга.  

«Мания счета»  и возникновение деловой математики.  Современники отмечали, что на рубеже 12/13 вв.  Западом овладела «мания счета».  Купец-левантиец из Пизы  Леонардо Фибоначчи  своей «Книгой об абаке» (ок. 1202) положил начало западной коммерческой арифметике и внедрению десятичной системы счисления, о которой он узнал от египетских арабов и потому назвал арабскими цифрами.

Венецианский купец-путешественник и генуэзский пленник Марко Поло для оценки баснословного богатства китайского Великого хана  придумал слово «миллион» (итал. «millione», от mille - «тысяча»; дословно — «тысячища»).

Флорентийский купец Франческо Датини (1335-1410) создал крупное международное западносредиземноморское предприятие по торговле тосканскими сукнами и меховыми изделиями.   Через 5 веков при ремонте бывшего дома Датини был найден тайник с его коммерческими записями, свидетельствующими о широком применении в 14 в. метода двойного счета (венецианской двойной записи). Эту практику деловой математики  итальянских купцов  систематизировал в  своей «Сумме арифметики» (1494) Лука Пачоли.

Карьеры:   вертикальная мобильность предпринимателей.   Предпринимательство в торговле, банковское дело и, наконец, промышленности (организация мастерских или разработка рудников с наймом многих работников) открывало перспективы для карьеры и повышения своего статуса.

Крестовые походы затевались высшими сословиями с призывами к исполнению священного долга и военной доблести.  Но за рыцарской отвагой крестоносцев быстро обнаружилось рвение к  обретению  на Ближнем Востоке и в Греции недоступных на родине громких титулов вплоть до королевских и императорских, а торговая (точнее, грабительско-торговая) предприимчивость явно выступала (с итальянскими купцами-судовладельцами) уже в первом походе и в оголтелом виде - в четвертом.  «Империи» крестоносцев просуществовали недолго;  открытые (прорубленные мечом) пути для приумножения капитала  купцами-итальянцами оказались гораздо устойчивее и длиннее.

Морской извоз давал огромные преимущества в снижении транспортных издержек в торговле. Расходы на сухопутную доставку, например, вин из Бургундии в соседние области составляли св. 60 % продажной цены, тогда как пряностей по морю – 2%, а шелка и вовсе 0,5 %.   Но левантийская торговля обогащала итальянских предпринимателей не только возможностью многократного удорожания приобретаемых на востоке товаров на западных рынках.  Венецианцы и генуэзцы  активно занялись работорговлей, а также насаждением в своих средиземноморских колониях плантационного хозяйства (выращивание хлопка и сахарного тростника), принуждая местное население к невольническому труду.

О Венеции и Генуе говорили, что все их жители –купцы.  Но венецианская торговая олигархия возникла из родовитого патрициата, ввиду незначительности островных земель построившего свое благополучие на  морской торговле.  Правда, в него  был открыт (ограниченный) доступ  незнатным карьеристам, если они, начав с розничной (лавочной) торговли,  смогли перейти к дальней в качестве трактаторов, а затем приобрести в собственность корабли или земли.  В Генуе незнатные купцы-пополаны (от итал. popolo – «народ») получили большее влияние,  но все же не такое, как соперничавшие между собой знатные фамилии, одна из которых – Гримальди – захватила во владение Монако.

Напротив,  в главном городе Тосканы – Флоренции  – пополаны – одержали победу и «Установлением справедливости» (1293) лишили грандов (знать) гражданских прав в городе. Но в изгнание были отправлены не только великий поэт, гранд Данте Алигьери, но и автор  «Установления справедливости» Джано делла Балла.  Он казался слишком демократичным захватившему власть «толстому народу» - представителям 7 главных цехов:  производителей простых и тонких сукон, шелка, меховых изделий,  медиков (на самом деле торговавших лечебными и косметическими пряностями),  нотариусов и менял.  Из этих цехов вышли  дельцы-карьеристы, ворочавшие крупными капиталами и вершившие судьбы родного города (а потом и не только его).

Флоренция выросла на  покрытых плодовыми и вечнозелеными деревьями холмистых берегах реки Арно – благодатной для своей долины, но несудоходной.   С разгромом грандов  население сельской округи города было раскрепощено, но земли не получило: ее захватил толстый народ.  Часть поселян превратилась в арендаторов  земель за половину урожая (половников), другая – в городских бедняков и оборванцев («чомпи»), наемных рабочих.

Флоренция и возникновение нового типа организации производства.   Не имея прямого доступа к морской торговле, флорентийцы сделали ставку на мастерство в сукноделии и использовали возможности маршрутов через альпийские перевалы,  чтобы на северо-западе Европы закупать необходимое сырье (шерсть).  Наличие массы бедноты  позволило местным предпринимателям из  «толстого народа» организовать предприятия нового типа - с крупным производством, разделенным на мелкие операции и вовлекающим в изготовление тканей десятки и сотни человек.

Это организационное нововведение принесли во Флоренцию в середине 13 в. монахи («братья») нового ордена гумилиатов (дословно – «униженные», «смиренные»). Они считали, что каждый должен кормиться плодами рук своих и не преследовали цели коммерческой выгоды.  Однако флорентийцы из  «толстого народа» быстро смекнули, что  детализация трудового процесса на множество простых последовательных операций снимет ограничения масштаба, присущие цеховому ремеслу, и начали за небольшую плату нанимать бедняков из «тощего народа» и просто оборванцев («чомпи») в крупные ткацкие мастерские.

Предприятия нового типа обогащали хозяев, делая их банковско-промышленными магнатами, активными на шампанских ярмарках, а позднее на торгах в Брюгге.  Более всего преуспело семейство  Медичи,  выходцев из цеха медиков (откуда и фамилия Medici). Вложения в производство одежды -  шерстяной (наиболее обеспеченной сырьем), шелковой, меховой – были наиболее доходными,  поскольку продукция была долгосохранной и имела широкий отдаленный сбыт.  Поэтому  понятие инвестиции (от итальянского investio — «одеваю»)  закрепилось за вложением денег в какое-либо предприятие с целью извлечения прибыли.  

Первые фирмы-миллионеры.   Из итальянского языка пришло и слово фирма (firma - «подтверждающая подпись»).  Римские папы стали поручать сбор своих доходов (в первую очередь церковной десятины из разных регионов Европы) итальянским банковским фирмам наряду с тамплиерами.   После разгрома ордена тамплиеров во Франции (1314) сбор церковной десятины сосредоточился в руках флорентийских семейств Барди и Перуцци.

Привлекая вклады многих других итальянских фирм и ссужая крупные суммы королям Англии, Франции, Неаполя,  банки Барди и Перуцци ворочали  миллионами флоринов,  охватив своими операциями территории вплоть до Китая.  Фирма Барди имела 346 филиалов от Лондона до Иерусалима; ее  служащий Б.Пеголотти составил первый «Справочник купца» (1340) по всем известным тогда странам вплоть до Китая.  Барди и Перуцци выступили и как зачинатели меценатства:  поощрения  денежными заказами художников и ваятелей, начиная с родоначальника итальянской школы живописи Джотто-Флорентийца.  

Хотя деятельность первых фирм-миллионеров  Барди и Перуцци завершилась оглушительным банкротством в 1340-е гг., спровоцированным отказом платить английского короля, задолжавшего 1,5 млн. флоринов,  меценатство толстосумов в Италии не прекратилось. Оно открывало возможность еще одного типа карьеры - через широкое общественное признание художественного мастерства. Такую карьеру сделали флорентийцы  Ф.Петрарка, коронованный как поэт-лауреат (1341), и его друг новеллист  Дж.Боккаччо, автор  занимательного «Декамерона» (1348).  

Петрарка и Боккаччо положили начало гуманизму (от лат. humanitas  – «человеческий») -  культивированию творческой личности,   отказавшейся смотреть на земную жизнь только как на дисциплинированное приготовление к иной жизни. Грандиозный купол Флорентийского собора (высотой 106  м), сооруженный (1417-1436) великим архитектором  Ф.Брунеллески,  символизировал новую гуманистическую ментальность - открытую миру во всем его просторе.  Но вместе с тем насыщенную презрением к бедному городскому «отродью» и «жалкой участи маленького человека».

Расслоение среднего класса.   Гуманизм оформился в переломный период в истории торговых городов Западной Европы,  когда в  них  на первый план вышло противоречие не между бюргерами и феодалами, а между плебейской массой (ремесленники и чернорабочие) и патрициатом (владельцы крупных капиталов и носители городской власти). Патрицианская верхушка, захватив управление городскими советами и дальнюю торговлю, стала родниться с феодальной знатью, приобретать городскую недвижимость и земельные владения, нередко переходя к образу жизни рантье  (от  «рента»), или «почтенных праздных людей»,  – за счет доходов от сдачи земли и городских помещений в аренду.  В Италии не без влияния гуманизма с его культом античности  банкиры  стали переселяться «на природу», в роскошные загородные виллы.

Патрициат ущемлял интересы цехового большинства, которое стало протестовать, поднимаясь на вооруженную борьбу.  Еще в конце 13 в. в ганзейском Брауншвейге, перевалочном пункте  на пути к Бремену,  цехи, воспользовавшись спором за наследство местного герцога между двумя его сыновьями, Альбрехтом Жирным и Генрихом Чудаковатым, с помощью последнего изгнали патрициат. Но прежняя власть была восстановлена под давлением Ганзейского союза. То же повторилось в 1374.

В  Южных Нидерландах  сукноделы были недовольны тем, что из ремесла главную прибыль извлекают монополисты-посредники,  продающие им шерсть и сбывающие их готовую продукцию.  Шерстоткачи свергли патрициат в Брюгге (1302), опираясь далее в борьбе с французскими рыцарями на поддержку графа Фландрского, который гарантировал свободу торговли шерстью и сукнами. Но оказалось, что без связей и капиталов богатых  купцов прибыльный сбыт сукон невозможен.  Похожая история повторилась в Льеже, где ремесленники выдвинули лозунг «Вся власть цехам!» Власть цехи взяли, но толку из этого не вышло (1313-1320).

Более успешными были «цеховые революции», прокатившиеся   в 14 в. по городам Германии, в том числе в Кельне, где цехам удалось  демократизировать городскую власть (1396). Напротив, победой олигархической верхушки и поражением цехов завершилось их восстание в Любеке (1408-1416).

В Италии, где в борьбу с торгово-промышленным патрициатом включились  уже не только ремесленники, но и наемные рабочие крупных мастерских (восстание чомпи во Флоренции, 1378-1382),  ситуация осложнялась раздорами городов и областей. Причем патрицианская прослойка, забрав бразды правления в свои руки и предпочитая решать судьбы городов в советах и деловых конторах, для ведения войн заключала договоры («condotti»)  с бродячими рыцарями или просто натренированными в военном деле авантюристами.  Отряды таких наемников,   оплачиваемых мелкой серебряной монетой– сольдо (от «солид»),  стали называть солдатами, а их предводителей - кондотьерами   («condotieri»).   

Кондотьеры способствовали  закреплению в Италии центробежной тенденции раздробленности на мелкие государства,  переродившиеся из городских республик в тирании, где власть захватывали либо выходцы из патрициата, опиравшиеся на свои капиталы, либо наемные военачальники.  Наиболее известной династией тиранов из  патрициата стали Медичи во Флоренции, а из кондотьеров – Сфорца в Миланском герцогстве.

Гуманистическое оправдание богатства и права сильного.   Гуманизм, в котором человеческая индивидуальность заявила о своих правах на  яркую жизнь и самовыражение,   развивался в Италии,  по словам Ф.Петрарки, «охваченной резнею» -  из-за торгового соперничества, классовой борьбы,  заговоров враждующих городских партий и бандитизма (от итал. bandito – «изгнанник, изгой»).  Поэтому гуманизм вылился в культивирование не только яркой и талантливой, но и сильной личности - с большим хищническим инстинктом, умеющей защитить себя и властно взять свой кусок счастья в жизни.

Этим куском счастья могло быть богатство, наслаждение роскошью,  мелкодержавие  областного тирана и покровительство, оказываемое им придворному гуманисту.  Гуманисты,  стремившиеся к материальному благополучию и внешнему почету, отбросили христианское осуждение денежного стяжательства и восхваляли разностороннее применение капитала: и для рачительного приумножения личного состояния, и для украшения городов. Анекдотист и коллекционер античных рукописей Поджо Браччолини#,  поднявшийся благодаря своей литературной репутации до поста канцлера Флорентийской республики, написал диалог «Об алчности» (ок. 1430).  Писатель  прославлял жажду денег, как естественную и полезную для общества, поскольку  она способствует возвышению потребностей, блеску городов, великолепию памятников: «деньги — это нужнейший нерв государства, а корыстолюбцы должны считаться его фундаментом и опорой».  В других сочинениях Поджо отмечал, что законы существуют лишь для слабых (ремесленников, бедняков и живущих наемных трудом), которых обуздывают и устрашают,  а сильные и власть имущие не руководствуются никаким законом, а только выгодой и увеличением своих владений.  В то же время возмущения бедноты,  доходившие до восстаний, гневно порицались гуманистами,  враждебными народной массе как  «монстру, исполненному невежества и заблуждений».

Охочие до службы сильным и власть имущим – тиранам-современникам – гуманисты напоминали об имперском величии античной Италии, единой Римской державы.  Мечтавший о возрождении этого величия Петрарка,  переоткрывая  римских географов,  стремился увлечь итальянцев перспективами державного объединения ради последующей экспансии  в дальние страны через Атлантический океан и Азию – вплоть до острова Тапробана (Шри Ланка).  Позднее, когда до этого острова и других индийских побережий добрался  венецианский купец Н.Конти,  его биографию пропагандировал Поджо Браччолини.

Усилия  гуманистов по географическому стимулированию экспансионизма получили продолжение в развитии итальянской картографии.  Наиболее знаменитым картографом стал флорентиец П.Тосканелли, высказавший идею о том, что можно достичь стран пряностей, плывя не на восток, а на запад, через Атлантический океан.   Реализовать эту идею пытались генуэзец Х. Колумб (Коломбо),  венецианец Дж. Кабото, флорентиец Дж.Вераццано. В результате они открыли различные земли Нового Света.  Но открытия эти были сделаны не на итальянских кораблях, а во главе флотилий из стран, расположенных на приатлантическом Западе Европы – Испании, Англии, Франции, ставших заокеанскими колониальными империями.  Таковой не суждено было стать Италии, оставшейся раздробленной,  терзаемой с конца 15 в. уже не только междоусобицами, но и вторжениями сильных западных соседей и постепенно терявшей свое торговое и ремесленное величие.  

Однако, оказавшись под военным давлением или прямой властью иноземных королей,  города Италии стали для приатлантического Запада источником гуманистической культуры и роскоши,  ренессансных мастеров (особенно для Франции)  и денежных займов, а также таких институциональных образцов, как  банковские конторы, мануфактуры и патенты (от лат. patens —ясный) – свидетельства об исключительных правах собственности на должность или вид предпринимательской деятельности.  Первые патенты с целью предотвращения присвоения другими лицами использования   чьего-либо изобретения появились в Венецианской Республике (1474).