1. Понятие и критерии международных отношений

На первый взгляд, определение понятия «международные отношения» не представляет каких-то особых трудностей: это — «совокупность экономических, политических, идеологических, правовых, дипломати­ческих и иных связей и взаимоотношений между государствами и сис­темами государств, между основными классами, основными социаль­ными, экономическими, политическими силами, организациями и об­щественными движениями, действующими на 'мировой арене, т.е. между народами в самом широком смысле этого слова» (Иноземцев. 1978. С. 11). Однако сразу же возникает целый ряд вопросов. Относятся ли, например, браки между людьми разных государств к сфере меж­дународных отношений? Относятся ли к ней туристические поездки и поездки по частным приглашениям граждан одной страны в другую? Вступает ли человек в международные отношения, покупая иностранный товар в магазине своей страны? Попытка ответить на подобные вопросы обнаруживает зыбкость, условность, а то и просто «неуловимость» границ между внутриобщественными и международными отношениями. Остаются без ответа и вопросы о том, в чем именно выражается специфика «совокупности связи и взаимоотношений между основными классами, действующими на международной арене», по сравнению с «организациями и движениями»? Что скрывается за терминами «социальные, экономические, политические силы»? Что такое «международная арена»? Все эти вопросы остаются как бы «за скоб­ками» приведенного определения, которое к тому же явно страдает тавтологичностью.

Не много ясности вносит и попытка более строгого определения международных отношений — как отношений «между государствами и негосударственными организациями, между партиями, компаниями, частными лицами разных государств...» (Курс международного права... 1989. С. 10). По сути, оно лишь более явно, чем предыдущее, сводит совокупность международных отношений к взаимодействию их участ­ников. Главным недостатком подобных определений является то, что в конечном счете они неизбежно сводят все многообразие международных отношений к взаимодействию государств.

Попытка выйти за рамки межгосударственных взаимодействий содержится в определении международных отношений как «совокуп­ности интеграционных связей, формирующих человеческое сообщество» (Шахназаров. 1981. С. 19). Такое понимание, оставляя открытым вопрос об участниках (или акторах) международных отношений, позволяет избежать их сведения к межгосударственным отношениям. Кроме того, оно акцентирует внимание на одной из основных тенденций эволюции международных отношений. Однако данное определение является слишком широким, поскольку, по существу, не разграничивает внутриобщественные и международные отношения. В нем делается акцент не на участниках международных отношений, а на их взаимодействии друг с другом и, по сути, эти участники как бы «теряются». Между тем без правильного понимания того, кто является основными и второстепенными, закономерными и случайными участниками международных отношений, равно как и иерархии между ними (иными словами, без определенных главных и неглавных участников), выявить специфику международных отношений достаточно трудно.

Впрочем, требовать от определений всеохватности было бы неверно: ни одна дефиниция не в состоянии полностью раскрыть содержа­ние определяемого объекта. Ее задача — дать лишь первичное пред­ставление об этом объекте. Поэтому при анализе международных от­ношений исследователи стремятся не столько дать «исчерпывающее» определение, сколько выделить критерии, на основе которых можно было бы понять их сущность и специфику.

Чаще всего исходным пунктом поисков и одной из существенных особенностей международных отношений многие исследователи счи­тают их участников. Так, например, с точки зрения известного фран­цузского социолога Р. Арона, «международныеотношения — это отно­шения между политическим единицами, имея в виду, что данное по­нятие включает греческие полисы, римскую или египетскую империи, как и европейские монархии, буржуазные республики, или народные демократии... Содержанием международных отношений являются, по преимуществу, отношения между государствами: так, бесспорным при­мером международных отношений являются межгосударственные до­говоры» (Агоп. 1984. Р. 17). В свою очередь межгосударственные отно­шения выражаются в специфическом поведении символических пер­сонажей — дипломата и солдата. «Два и только два человека, — пишет Р. Арон, — действуют не просто в качестве членов, а в качестве пред­ставителей общностей, к которым они принадлежат: посол при испол­нении своих функций представляет политическую единицу, от имени которой он выступает; солдат на поле боя представляет политическую единицу, от имени которой он убивает себе подобного» (там же). Иначе говоря, международные отношения в самой своей сущности содержат альтернативу мира и войны. Особенность международных отношений состоит в том, что они предполагают вероятность того и другого и поэтому содержат значительный элемент риска.

В целях сделать свое понимание особенностей внешней политики И международных отношений более доступным Р. Арон прибегает к сравнению их со спортом. При этом он подчеркивает, что, например, «по сравнению с футболом внешняя политика является еще более неопределенной. Цель действующих лиц здесь не так проста, как за­бивание гола. Правила дипломатической игры не расписаны во всех деталях, и любой игрок нарушает их, когда находит в этом свою выгоду. Нет судьи, и даже когда некая совокупность действующих лиц претендует на судейство (ООН), национальные действующие лица не подчиняются решениям этого коллективного арбитра, степень бес­пристрастности которого оставляет повод для дискуссии. Если со­перничество наций действительно напоминает какой-либо вид спорта, то таким видом слишком часто является борьба без правил — кэтч...» (там же. Р. 22). Поэтому международные отношения Р. Арон считает «предгражданским» или «естественным» состоянием обще­ства (в гоббсовском понимании: «война всех против всех»). В сфере международных отношений господствует «плюрализм суверенитетов», поэтому здесь нет монополии на принуждение и насилие, и каждый участник международных отношений вынужден исходить в своем поведении из во многом непредсказуемого поведения других участников (Агоп. 1963).

Близкие мысли высказывают и многие другие исследователи, от­мечающие, что международные отношения характеризуются отсутст­вием консенсуса между их участниками относительно общих ценностей, сколь-либо общепринятых социальных правил, закрепленных юридическими или моральными нормами, отсутствием центральной власти, большой ролью стихийных процессов и субъективных факторов, значительным элементом риска и непредсказуемости.

Однако не все согласны с Р. Ароном в том, что основное содержание международных отношений составляет взаимодействие между госу­дарствами. Так, по мнению американского исследователя Д. Капоразо, в настоящее время главными действующими лицами в международных отношениях становятся не государства, а классы, социально-эко­номические группы и политические силы (Сарогазо. 1979). Д. Сингер, представитель бихевиористской школы в исследовании международных отношений, предложил изучать поведение всех возможных участников международных отношений — от индивида до глобального сообщества, — не заботясь об установлении приоритета относительно их роли на мировой арене (8уп§ег. 1978). Другой известный американский специалист в области международных отношений Дж. Розенау высказал мнение, что структурные изменения, которые произошли за последние десятилетия в мировой политике и стали основной причиной взаимозависимости народов и обществ, вызвали коренные транс­формации в международных отношениях. Их главным действующим лицом становится уже не государство, а конкретные лица, вступающие в отношения друг с другом при его минимальном посредничестве или даже вопреки его воле. И если для Р. Арона основное содержание меж­дународных отношений составляют взаимодействия между государст­вами, символизируемые в фигурах дипломата и солдата, то Дж. Розенау приходит фактически к противоположному выводу. По его мнению, результатом изменений в сфере международных отношений становится образование так называемого международного континуума, символическими субъектами которого выступают турист и террорист (Козепаи. 1979. Р. 220).

В целом же, в многообразии приведенных точек зрения просмат­риваются попытки либо объединить два критерия (специфику участ­ников и особую природу международных отношений), либо отдать преимущество в исследовании международных отношений одному из них: специфике участников или особой природе международных отно­шений. Каждый из них, как мы уже убедились, может привести к не­однозначным выводам. Каждый имеет свои преимущества и свои не­достатки.

В рамках одного подхода существует возможность свести между­народные отношения в конечном счете либо к взаимодействию между государствами, либо, напротив, к деятельности только негосударствен­ных участников, что тоже неверно. Более подробно вопрос об участни­ках международных отношений рассматривается в главе 8. Здесь же ограничимся следующим замечанием. Действительно имеющаяся и набирающая силу тенденция к расширению числа участников между­народных отношений за счет негосударственных и частных субъектов диктует необходимость внимательного анализа их роли в изменениях, происходящих на мировой арене.'Вместе с тем такой анализ должен обязательно сопровождаться сопоставлением «удельного» веса участ­ников международных отношений, в том числе и таких «традиционных», как государства. Практика показывает, что они и сегодня в большинстве случаев остаются главными и решающими действующими лицами в международных отношениях, хотя абсолютизация их значения как единственных и самодовлеющих неправомерна.

Противоположные выводы, взаимоисключающие крайности допускает и второй подход. Так, понимание природы международных отношений только как «естественного», «предгражданского» состояния не учитывает тенденции к их социализации, игнорирует нарастающие свидетельства преодоления такого состояния и становления но-— вого мирового порядка (подробнее об этом см. в главе 16). Если исходить только из тенденции социализации, то тоже можно прийти к ошибочному выводу, не учитывающему, что, несмотря на возрастающую целостность и взаимозависимость мира, на усиливающиеся процессы международной интеграции и сотрудничества различных государств и народов в экономической, политической, социальной и других областях, международные отношения и сегодня во многом остаются сферой несовпадающих интересов, соперничества и даже противоборства и насилия. Это уже не «джунгли», не «война всех против всех», но и не единое сообщество, живущее по единым законам и в соответствии с общими, разделяемыми всеми его членами ценностями и нормами. Речь идет, скорее, о переходном состоянии, когда усиливающаяся тенденция к становлению мирового сообщества не стала необратимой, когда элементы регулирования и «плюрализм суверенитетов», расширение сотрудничества на основе взаимных интересов и совер­шенствование средств насилия сосуществуют друг с другом, то взаимно уравновешиваясь, то вновь вступая в противоборство¹.

Все это говорит о том, что для определения специфики междуна­родных отношений вышеуказанных критериев по крайней мере недо­статочно, что их необходимо если не заменить, то дополнить еще одним критерием. Известный французский исследователь М. Мерль, предло­живший дополняющий критерий, назвал его «критерием локализации». В соответствии с этим критерием специфика международных отношений определяется как «совокупность соглашений или потоков, которые пересекают границы или же имеют тенденцию к пересечению границ» (Мег1е. 1974. Р. 137). Исходя из факта разделения мира на государства, сохраняющие суверенитет над своими территориальными границами, такое понимание позволяет как учитывать особенности каждого этапа в развитии международных отношений, так и не сводить их к межгосударственным взаимодействиям. В него вполне вписываются и самые различные классификации международных отношений. Обобщая высказанные в этом отношении в научной литературе позиции, можно говорить о различных типах, видах, уровнях и состояниях международных отношений.

Так, до недавнего времени в отечественной и восточноевропейской научной литературе международные Отношения подразделялись, на основе классового критерия, на отношения господства и подчинения, отношения сотрудничества и взаимопомощи и переходные отношения (Социализм и международные отношения. 1975. С. 16). Соответственно, к первым относили отношения феодального и капиталистического типа, ко вторым — отношения между социалистическими странами, к третьим — отношения между развивающимися государствами, освободившимися от колониальной зависимости.

Наблюдаемая в действительности картина не укладывалась в такую достаточно искусственную схему, поэтому некоторые авторы пытались усложнить саму схему, не выходя, однако, за рамки классового подхода. Так, польский автор Ю. Кукулка выделял три типа однородных и три типа переходных международных отношений (Кукулка. 1980. С. 85—86). Реальная международная жизнь и прежде не вписывалась в подобную типологию, которая игнорировала наличие серьезных противоречий и даже вооруженных конфликтов между социалистическими странами, так же как и существование отношений подлин-

¹ При этом термин «переходность» в данном случае отнюдь не означает, что речь идет о некой линейной тенденции, результат которой известен заранее. В действительности данной сфере общественных отношений даже больше, чем другим, свойственны элемен­ты непредсказуемости, незаданности, неоднозначности и неожиданности.

ного сотрудничества (хотя и не исключающего противоречий) между капиталистическими государствами. Изменения же, которые произошли в Восточной Европе в начале 1990-х гг. и которые привели к ис­чезновению мировой социалистической системы, заставили большин­ство специалистов полностью отказаться от классового критерия в классификации международных отношений и перейти к «общеци-вилизационному». В соответствии с последним в отечественной ли­тературе была сделана попытка выделить два типа международных отношений: основанные 1) на балансе сил и 2) на балансе интересов (Гладков. 1989. С. 61). Впрочем, эта попытка отечественных авторов, увлеченных «новым политическим мышлением», фактически не оста­вила в науке сколь-либо существенного следа и не возобновлялась после его поражения.

Международные отношения классифицируются либо по сферам общественной жизни (и, соответственно, содержанию отношений) — экономические, политические, военно-стратегические, культурные, идеологические отношения и т.п., — либо в зависимости от их участ­ников — межгосударственные отношения, межпартийные отношения, отношения между различными международными организациями, транснациональными корпорациями и т.п. '

В зависимости от степени развития и интенсивности международных отношений выделяют их различные (высокий, низкий или средний) уровни. Однако более плодотворным представляется выделение уровней международных отношений на основе геополитического критерия: глобальный (или общепланетарный), региональные (европейский, азиатский и т. п.), субрегиональные (например, страны Карибского бассейна) уровни международного взаимодействия.

Наконец, с точки зрения степени напряженности можно говорить о различных состояниях международных отношений: например, состо­янии стабильности и нестабильности; доверия и вражды, сотрудничества и конфликта, мира и войны и т.п.

Вся совокупность известных науке различных типов, видов, уровней и состояний международных отношений представляет собой особый род -общественных отношений, которые в силу своей специфики отличаются от общественных отношений, свойственных той или иной социальной общности, выступающей участником международных от­ношений. В этой связи международные отношения можно определить как особый род общественных отношений, выходящих за рамки внут-риобщественных взаимодействий и территориальных образований. Такое определение требует рассмотрения вопроса о том, как соотносятся международные отношения и мировая политика.