Звезда за правильный ответ

Вы внимательно прочитали статью? Тогда ответьте на вопрос:

Стороны предоставили договор купли-продажи на регистрацию. Вправе ли регистратор проверить наличие у них права на приобретение имущества?

Нет. Такая проверка отнесена к компетенции органа госвласти субъекта РФ

Да. Это подтверждает наличие у сторон основания для перехода права собственности

Да. Регистратор, при наличии у него сомнений, вправе запросить любые документы

КОРПОРАТИВНЫЕ СПОРЫ

Нетипичные проявления доктрины снятия корпоративного покрова. Решение проблемы за рубежом и в России

Ксения Александровна Усачева  аспирант МГУ им. М. В. Ломоносова, специалист 1 разряда ВАС РФ

Андрей Владимирович Егоров  к. ю. н., руководитель аппарата —администратор ВАС РФ, и. о. заведующего кафедрой РШЧП, главный редактор журнала «Арбитражная практика»

• Можно ли в России привлечь юридическое лицо к ответственности по долгам его участников

• Какие подходы выработаны к вопросу «обратного» снятия корпоративного покрова

• Когда игнорирование судом юридической личности происходит в интересах ее участников или иных лиц

В литературе, обсуждающей проблематику снятия корпоративного покрова¹, помимо обыкновенного снятия корпоративного покрова также активно дискутируются нетипичные проявления этой доктрины: проблема «voluntary piercing» и проблема «обратного» снятия корпоративного покрова. Под первым понимается снятие корпоративного покрова, в котором заинтересован сам участник общества, а не его кредиторы, а под вторым — распространение ответственности участника на юридическое лицо, а не наоборот².

Англо-американское право: игнорирование самостоятельности юридического лица в интересах участников и «обратное» снятие покрова

«Voluntary piercing». Как правило, доктрина снятия корпоративного покрова применяется в тех случаях, когда было бы справедливо не обращать внимание на отдельную юридическую личность корпорации в интересах участников оборота, вступающих с ней в правоотношения. В то же время получил свое развитие и обратный процесс, когда игнорирование судом юридической личности происходит в интересах ее участников или иных лиц (в частности, кредиторов мажоритарных акционеров, стремящихся к увеличению имущественной массы своих должников за счет активов юридического лица, материнской компании и т. д.)³. То есть по сути, те, кто обычно выступают за сохранение юридической личности корпорации, здесь, наоборот, просят снять корпоративный покров.

Так, например, по обстоятельствам одного из дел (США) мажоритарный акционер корпорации Family Farms, Inc. Ф. Фармер пытался доказать, что корпорация является его «alter ego», поэтому все активы, числящиеся за корпорацией, по сути, являются его собственностью. Дело в том, что указанной корпорацией был получен кредит в банке на сумму 1 млрд дол. США под залог земельного участка и фермерского дома. Однако обязательства по его возврату не были исполнены, в силу чего банк попытался обратить взыскание на предмет залога. В то время как по законодательству штата Миннесота земельные участки сельскохозяйственного назначения площадью до 80 акров, принадлежащие физическим лицам, освобождались от взыскания. Суд признал корпорацию «alter ego» Ф. Фармера и установил, что он использовал имущество корпорации как свое собственное, присваивал всю полученную прибыль посредством дивидендов и не проводил необходимые корпоративные процедуры⁴.

На наш взгляд, такой подход нельзя признать обоснованным. Есть ли в подобных случаях у участников корпорации какой-нибудь объективный и непротиворечащий общим принципам права интерес в том, чтобы ссылаться на данную доктрину? Судя по тем обстоятельствам дела, которые нам известны, в данном случае участник вел себя недобросовестно. Он знал, что на его участок как на участок физического лица в силу закона не может быть обращено взыскание, но, нуждаясь в кредите, создал юридическое лицо (ограничив свою ответственность по его долгам и выведя при этом из него активы) и получил этот кредит. Когда же дело дошло до его возврата и обращения взыскания на заложенное имущество, он начал ссылаться на то, что здесь нет никакого юридического лица, а на его имущество как лица физического взыскание не может быть обращено в силу закона. И суд поддержал его доводы. Ситуация получилась крайне несправедливая.

Примечательно, что есть и противоположная практика по данному вопросу, когда доводы участников о том, что компания является их «alter ego», были отклонены судами. Так, например, в деле Макауры (Великобритания) мажоритарный участник компании продал последний строевой лес, который был предварительно им застрахован на свое имя. Замена страхователя не была оформлена. Лес был уничтожен пожаром и Макаура обратился к страховщику с требованием о выплате страхового возмещения, но ему было отказано в связи с тем, что после продажи леса он утратил интерес в сохранности застрахованного имущества. При разбирательстве дела в суде Макаура ссылался на то, что компания являлась его «alter ego», но эти его доводы суд счел неубедительными⁵. Возможно, общее решение казуса получилось несправедливым, в силу сугубо формалистских оснований страховое возмещение за потерянный из-за пожара лес не получили ни компания (ведь она, вероятно, не была поименована как страхователь или как выгодоприобретатель в договоре страхования), ни ее мажоритарный участник и основной кредитор по денежным обязательствам (ведь после продажи леса формально он утратил страховой интерес), особенно если лес был застрахован только в данной страховой компании. Но основная проблема здесь заключается не в решении вопроса о доказанности того, что компания была «alter ego» участника, и вообще не в плоскости проблематики доктрины снятия корпоративного покрова, а лишь в вопросе о сохранении страхового интереса. Либо в вопросе о возможных механизмах его восстановления⁶, после продажи леса при условии, что лес был продан компании, в которой продавец являлся мажоритарным участником и основным кредитором по денежным обязательствам.

Немецкое право: привлечение юрлица к ответственности по долгам участников недопустимо, но его игнорирование в интересах участников возможно

«Voluntary piercing». В немецком праве аналогом англо-американского «voluntary piercing» является так называемое «пронизывание в интересах участника» (sog. «Durchgriff» zugunsten des Gesellschafters). В частности, в Мюнхенском комментарии к Германскому гражданскому уложению указывается, что Верховный суд ФРГ в 1977 году (BGH NJW 1977, 1283) в отступление от своей прежней практики 1961 года (BGHZ 61, 380) подтвердил это для [определения] размера притязания о возмещении вреда пострадавшего участника юридического лица. В то время как решение 1961 года провозгласило принцип невозмещаемости ущерба, причиненного третьим лицам, со ссылкой на экономическую идентичность между имеющим право на притязание единственным участником и пострадавшим из-за этого повреждения обществом с ограниченной ответственностью, в решении 1977 года Верховный суд ФРГ принял во внимание вред общества при оценке собственного вреда единственного участника. С этим следует согласиться, поскольку вред, причиненный юридическому лицу, идентичен нарушению соответствующего создающего стоимость фактора членства участника, а именно его имущественного баланса (нем. vermoegensbilanz). Это соответствовало бы принципу восстановления имущественной сферы потерпевшего в натуре (абз. 1 § 249 ГГУ⁷). Лицо, причинившее вред, компенсирует потери в стоимости доли единственного участника посредством предоставления соответствующему юридическому лицу⁸.

Концепция «обратного снятия корпоративного покрова» (нем. umgekehrte Haftungsdurchgriff). Согласно господствующему мнению, в немецком праве по общему правилу не признана возможность обращения взыскания на имущество юридического лица по долгам его участников — так называемое «обратное снятие корпоративного покрова» (нем. umgekehrte Haftungsdurchgriff). В отличие от английского права, где не проводится четких различий между «снятием корпоративного покрова» и «обратным снятием корпоративного покрова»⁹. Хотя в отдельных работах все же можно встретить указание и на признание «обратного» снятия корпоративного покрова и в немецком праве¹⁰.

Непризнание возможности «обратного снятия корпоративного покрова» обосновывается там положениями законодательства, по смыслу которых имущество юридического лица резервируется исключительно для кредиторов общества¹¹. В этой связи обществу также принадлежит требование об исключении имущества из описи, которое он может использовать против мер кредиторов его участника, связанных с исполнительным производством по иску к этому участнику (§ 771 ГПК Германии)¹².

Российское право пока не сформировало целостного подхода к проблеме снятия корпоративного покрова

«Voluntary piercing». В российском праве также можно встретить аналог «voluntary piercing». Это ситуации, когда игнорирование судом юридической личности происходит не в интересах участников оборота, вступающих с ней в правоотношения, а в интересах ее участников или иных лиц (в частности, кредиторов мажоритарных акционеров, стремящихся к увеличению имущественной массы своих должников за счет активов юридического лица, материнской компании и т. д.).

ЦИТАТА: «В случае недобросовестного уклонения единоличного исполнительного органа основного общества от предъявления иска о признании такой сделки дочернего общества недействительной, участник основного общества вправе самостоятельно оспорить эту сделку, при этом суд может рассмотреть его требование по существу, если придет к выводу о наличии разумных оснований полагать, что это отвечает интересам дочернего общества и со стороны участника основного общества отсутствует злоупотребление правом (статья 10 ГК РФ ). Бремя доказывания того, что рассмотрение этого требования отвечает интересам дочернего общества, возлагается на участника основного общества, предъявившего требование. При этом суд оценивает, в частности, насколько рассмотрение такого требования по существу может затруднить деятельность дочернего общества, имеется ли реальная возможность фактического восстановления нарушенных прав дочернего общества и его участников в случае удовлетворения соответствующего требования, а также выясняет, была ли у обратившегося с иском лица иная возможность защиты своего законного интереса в оспаривании сделки. К названному требованию участника основного общества применяется та же исковая давность, что и к аналогичному требованию основного общества, в том числе в части начала течения ее срока» (проект постановления Пленума ВАС РФ «Об оспаривании сделок, совершенных в ущерб интересам юридического лица»)¹³.

Концепция «обратного» снятия корпоративного покрова. Что касается проблемы «прямого» и «обратного» снятия корпоративного покрова в российском праве, то можно отметить, что в теоретических исследованиях встречается позиция о возможности привлечения к ответственности юридического лица по долгам его участников.

Так, Н. В. Козлова, рассуждая, в частности, по поводу субсидиарной ответственности юридического лица по долгам учредителей, указывает: «Некоторые организационно-правовые формы юридических лиц изначально предусматривают субсидиарную ответственность юридического лица по долгам его учредителей. Природа этой ответственности имеет корпоративный характер и допускается лишь как исключение, дабы обеспечить соблюдение принципа имущественной обособленности юридического лица в гражданско-правовых отношениях»¹⁴.

В качестве примеров таких исключений автор указывает, в частности, на:

• возможность обращения взыскания на долю участника в складочном капитале полного товарищества по собственным долгам участника (при недостатке иного его имущества для покрытия долгов (ст. 80, п. 5 ст. 82 ГК РФ));

• залог и выдел доли участника общества с ограниченной ответственностью;

• возможность обращения взыскания на долю или часть доли участника в уставном капитале общества;

• обращение взыскания на пай члена кооператива по его личным долгам (ст.94, п.5 ст. 111 ГК РФ, ст.22, п. 8 ст. 23, ст. 25 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон № 14-ФЗ), п. 3 ст. 13 Федерального закона от 08.05.1996 № 41-ФЗ «О производственных кооперативах» (далее — Закон № 41-ФЗ));

• несмотря на провозглашение действующим законодательством невозможности привлечения к ответственности обществ с ограниченной ответственностью, производственных кооперативов и других видов юридических лиц по долгам их участников (п. 1 ст. 87 ГК РФ, п. 2 ст. 3 Закона № 14-ФЗ, п. 2 ст. 13 Закона № 41-ФЗ)¹⁵.

Другой вопрос — можно ли указанные примеры считать привлечением к ответственности юридического лица по долгам его участников именно примерами «обратного» снятия корпоративного покрова. На наш взгляд, это вряд ли возможно — здесь не наблюдается того, что юридическое лицо само по себе несет ответственность вместо соответствующего участника. Ответственность по-прежнему несет участник, доля/пай является его имуществом. Никакой «дополнительной санкции» либо «принудительного осуществления долга» здесь нет, имущественная сфера общества не уменьшается. По сути, здесь просто либо общество приобретает эту долю, либо иные лица с торгов, выплачивая соответствующую компенсацию кредиторам.

В целом, в отечественных исследованиях, в отличие от состояния исследованности рассматриваемой проблемы за рубежом, пока еще не сформировалось какого-либо общего целостного подхода к проблеме снятия корпоративного покрова. Это же касается и проблемы снятия корпоративного покрова, в котором заинтересован сам участник общества, а не его кредиторы, а также проблемы «обратного» снятия корпоративного покрова.

Мы полагаем, что при разрешении вопроса о возможности и целесообразности имплементации в отечественное право указанных конструкций следует исходить из следующего (речь пойдет далее относительно вопроса об «обратном» снятии корпоративного покрова, поскольку касаемо «voluntary piercing» таких жестких противоречий между решениями, предлагаемыми компаративистикой, не наблюдается). «Обратное» снятие корпоративного покрова, так же как и обыкновенное снятие корпоративного покрова, не может быть воспринято как адекватный механизм распределения рисков в отечественном корпоративном праве.

Доктрина снятия корпоративного покрова — механизм, появившийся и получивший свое развитие в рамках англо-американского права. Ее возникновение и применение именно в этом правопорядке обусловлено целым рядом предпосылок, чуждых праву континентальному. В континентальном праве для решения соответствующих проблем используются иные, более традиционные институты. Причем как регулирующего характера (требования к достаточной капитализации, предварительной проверке создаваемых юридических лиц), так и на случай, если это регулирование не срабатывает (доктрина злоупотребления правом, целевое толкование, деликтное право). Российскому праву доктрина снятия корпоративного покрова в чистом виде пока не известна. За исключением случаев, которые лишь формально относятся литературой или практикой к примерам применения доктрины снятия корпоративного покрова. При наличии в отечественном (как, к примеру, и в немецком) праве и развитии в перспективе иных традиционных инструментов, позволяющих решать соответствующие спорные вопросы с тем же успехом, отечественный законодатель и правоприменитель должны сосредоточиться на совершенствовании механизмов корпоративного права, а не на восприятии чуждого для сложившейся среды опыта.

Еще в большей мере все эти идеи становятся актуальными при разрешении вопроса о допустимости восприятия конструкции «обратного» снятия корпоративного покрова. К примеру, немецкое право, не используя такую конструкцию, исходит из того, что недопустимо создавать для кредиторов общества (за счет имущества которого предлагается удовлетворить требования к его участнику) такие необоснованные и непредсказуемые риски. И это в стране, где существуют сравнительно серьезные требования к минимальному размеру уставного капитала и иные требования к достаточной капитализации.

В отечественном праве вывод о недопустимости применения подобных конструкций не может вызывать сомнений, особенно в связи с отсутствием хотя бы минимальных разумных требований к достаточной капитализации.