Добросовестный контрагент может избежать оспаривания крупных сделок, которые другая сторона заключила без надлежащего одобрения (определение от 26.03.2014 № вас-17089/12).

Суть дела

Общество заключило договоры ипотеки с банком для обеспечения кредитных обязательств третьего лица. Данные сделки являлись для общества крупными, а также сделками с заинтересованностью (директор и одновременно мажоритарный акционер общества приходился братом заемщику). Однако они были совершены без одобрения со стороны общего собрания участников общества. Поскольку заемщик не исполнил свои обязательства по кредиту, банк обратил взыскание на заложенное имущество. Второй участник общества (владелец 40% доли) оспорил залоговые сделки в суде, исходя из отсутствия их надлежащего одобрения и недобросовестности директора и банка. Общество признало исковые требования. В свою очередь банк утверждал, что при заключении сделок ему были предоставлены протоколы об одобрении сделок обоими участниками общества. И хотя подпись второго участника на протоколах была признана подделанной, банк настаивал на признании сделок действительными, ссылаясь на свою добросовестность.

Позиция суда первой инстанции: устав компании может не требовать одобрения сделок

Суд первой инстанции отклонил требования истца. В соответствии с п. 6 ст. 46 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» (далее — Закон № 14-ФЗ) устав общества может предусматривать, что для совершения крупных сделок не требуется решения общего собрания участников. Устав общества наделяет директора полномочиями единолично принимать решения о совершении крупных сделок (в том числе о получении банковских кредитов) на сумму 20 млн руб., а также о передаче имущества в залог.

Из буквального толкования устава следует, что полномочия директора при получении кредитов ограничены суммой в 20 млн руб. Решения о передаче имущества в залог в обеспечение кредитов не поставлены в зависимость от суммы кредита. На основании этого суд пришел к выводу, что для заключения договоров ипотеки с банком решение общего собрания вообще не требовалось.

Позиция апелляции: контрагент должен получить доказательства надлежащего одобрения сделки

Суд апелляционной инстанции отменил решение суда первой инстанции. Он установил, что устав общества содержит положение о необходимости одобрения крупных сделок по распоряжению более 25% имущества общества. Однако такое одобрение получено не было. При этом директор общества в ходе совершенных сделок злоупотребил своим доминирующим положением и вывел все имущество общества в пользу родного брата и подконтрольной фирмы.

В свою очередь банк мог и должен был установить признаки сделки с заинтересованностью (учитывая явное родство руководителя общества и заемщика) и потребовать доказательства одобрения договора залога обоими участниками общества. Имеющиеся у банка копии протоколов о якобы полученном одобрении сделок были оформлены в Сеуле (так как второй участник – гражданин Кореи). При этом протоколы не были надлежащим образом оформлены. Банк не мог не знать, что протоколы не заверены апостилем, а значит, не подтверждают волеизъявление участников на совершение сделок.

Таким образом, сделки были совершены без надлежащего одобрения, при наличии недобросовестного поведения директора общества, а также злоупотребления правом со стороны банка. По этим основаниям апелляция признала сделки ничтожными.

Позиция кассационной и первой инстанций: для признания сделки ничтожной достаточно недобросовестности директора

Кассационная инстанция не согласилась с данными выводами.

Суд указал, что протоколы не должны быть апостилированы, так как они подписаны от имени физических лиц (согласно Конвенции, отменяющей требование легализации иностранных официальных документов). В этой связи недобросовестность банка не доказана. Учитывая, что этот довод был положен в основу решения апелляции, кассационный суд это решение отменил.

Но при этом коллегия также нашла незаконным решение суда первой инстанции, сославшись, кроме прочего, на то, что суд первой инстанции не исследовал вопрос о ничтожности сделок с позиции ст. ст. 10 и 53 ГК РФ.

После пересмотра дела суд первой инстанции признал заключенные сделки недействительными. Суд подчеркнул, что сделки были связаны с возможностью отчуждения всего недвижимого имущества общества. При этом они не были одобрены вторым участником. Подобные действия противоречат нормам ст. ст. 10 и 53 ГК РФ.

Важно отметить, что доводы банка о его добросовестности суд признал не влияющими на недействительность сделок.

Позиция ВАС РФ: добросовестность контрагента исключает признание сделки недействительной

ВАС РФ занял иную позицию по делу. Суд подчеркнул, что при рассмотрении иска о признании недействительной крупной сделки или сделки с заинтересованностью необходимо изучить вопрос о добросовестности контрагента (ст. ст. 45 и 46 Закона № 14-ФЗ, постановление Пленума ВАС РФ от 20.06.2007 № 40 «О некоторых вопросах практики применения положений законодательства о сделках с заинтересованностью»).

Сделка не может быть признана недействительной, если другая сторона не знала и не должна была знать о несоблюдении установленного порядка ее одобрения. В противном случае добросовестный контрагент будет необоснованно нести риски, связанные с нарушением порядка внутренних взаимоотношений в самом обществе.

ВАС решил, что в данном деле банк не мог знать о подложности подписей участника в протоколе одобрения сделки. В свою очередь для признания сделок ничтожными суды должны были установить либо наличие сговора между банком и руководителем общества, либо осведомленность банка о неправомерных действиях руководства общества. Поскольку такие факты установлены не были, коллегия судей Высшего арбитражного суда РФ передала дело на пересмотр Президиума.

ИНТЕРВЬЮ

«Законодатель считает возможным написать, что для целей исчисления налогов дважды два будет пять»

О том, как создавался Налоговый кодекс и в чем его основные недостатки, почему нельзя взять в аренду воротник рубашки, а также о постановлении ВАС РФ об НДС, рассказала Светлана Анатольевна Герасименко, заместитель начальника Управления публичного права и процесса ВАС РФ¹.

БИОГРАФИЯ

• В 1982 году закончила юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова.

• После окончания ВУЗа поступила на службу в Государственный арбитраж.

• С 1992 года работает в Высшем арбитражном суде РФ, сначала в должности консультанта, затем заместителя начальника управления анализа и обобщения судебной практики.

• С С 2010 года — заместитель начальника управления публичного права и процесса ВАС РФ.

— Светлана Анатольевна, добрый день! Основная цель этого разговора для меня — вывести Вас «из сумрака», показать масштаб Вашей личности и роль, которую Вы играете в подготовке разъяснений по публичному праву. Вы много раз отказывались от того, чтобы возглавить аналитическое управление, отклонили предложения о том, чтобы стать судьей ВАС РФ. А в результате что получается? На все мало—мальски значимые разъяснения ВАС РФ по налогам оказал колоссальное влияние такой «непонятный» для большинства чиновников человек. Поэтому первый вопрос о Вашем жизненном пути. Что Вас привело в налоги, ведь Вы по природе своей цивилист?

— Да, действительно, я закончила юридический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, являюсь выпускницей кафедры гражданского права, которую в то время возглавлял В. П. Грибанов. И в течение многих лет работы в Государственном арбитраже РСФСР, куда я попала сразу после окончания университета, мне и в голову не приходило, что придется заняться налоговым правом. Но когда в 1990–1991 годы в арбитражах стали появляться первые дела в сфере налогообложения, еще на основании законодательства СССР, на повестку дня встал вопрос: кого в Госарбитраже РСФСР бросить на освоение этого нового для всех направления. Естественно, первым делом взгляд руководства «упал» на аналитическое подразделение — Отдел анализа и обобщения арбитражной практики. А поскольку в тот период единственным заместителем начальника в названном отделе была я, шансов «отвертеться» у меня не было. Я никогда не боялась осваивать новые темы и направления, но тут с первых же шагов столкнулась с неожиданным открытием: одних только правовых знаний и опыта было явно недостаточно для познания новой области, для «расшифровки» замысловатых текстов налоговых законов. А в 1992 году, как известно, была введена в действие целая обойма налоговых законов, принятых уже Российской Федерацией. Поначалу мне показалось, что я никогда не смогу понять эту «китайскую грамоту». Как стало очевидно позже, ситуация усугублялась крайне низким уровнем юридической техники этих законов. В апреле того же 1992 года начал действовать Высший арбитражный суд РФ, пришедший на смену Госарбитражу РСФСР, и на осваивание налогов были брошены дополнительные силы — судьи Н. Г. Вышняк, Л. М. Антонова, Г. Г. Полетаева, а курирование этого направления возложили на заместителя Председателя ВАС РФ О. В. Бойкова. То, что никто из нас никогда не занимался налогами и все мы вынуждены были, так сказать, «на марше» в сжатые сроки учиться читать и понимать эти несовершенные законы, одновременно осваивая налоговое право, нас невероятно сблизило, я бы даже сказала, сдружило. Это было особое время, я его никогда не забуду, как не забуду и моих замечательных коллег, с которыми мы вместе преодолели это испытание. Мы общались практически в режиме on-line, оперативно делясь друг с другом новыми знаниями, по первому зову любого из нас собираясь на рабочие совещания для обсуждения какого-либо возникшего вопроса. В таком режиме работал и О. В. Бойков, который, несмотря на большую загруженность в качестве заместителя Председателя ВАС РФ, всегда откликался и выбирал время для того, чтобы принять участие в обсуждении. Как цивилист, я не могла не заметить, что народившееся российское налоговое законодательство, мягко говоря, не вполне аккуратно втиснулось в существующую правовую систему, а если говорить прямо — беспардонно вторглось в гражданский оборот, совершенно не заботясь о допустимых пределах такого вмешательства. Понятно, что обременение гражданского оборота налогообложением есть неизбежное следствие возникновения и развития частной собственности. Но столь же очевидно, что взаимодействие гражданского и налогового права и законодательства должно быть выстроено аккуратно, с учетом предмета и задач каждой из этих отраслей.

— Как Вы относитесь к тому, что отныне разъяснения объединенного Верховного суда не будут иметь для судов обязательной силы?

— Насколько я помню, вопрос о силе разъяснений ВАС РФ всегда был спорным. Некоторые специалисты, в том числе в самом ВАС РФ, полагали, что они априори могут носить только рекомендательный характер. Как показывала практика, острота этого вопроса нивелировалась тем, что по факту разъяснения ВАС РФ в подавляющем большинстве случаев применялись судами. По мнению многих, и я разделяю это мнение, в значительной степени это происходило в силу авторитета ВАС РФ. С этой точки зрения, как мне кажется, кардинально вряд ли что изменится. Другое дело, что в последнее время можно услышать упреки в том, что некоторые разъяснения ВАС РФ готовятся поспешно и не проходят все традиционные этапы проработки и обсуждения, к которым уже так привыкли сторонние специалисты и которые стали своего рода визитной карточкой ВАС РФ. Обязательные рабочие обсуждения всех проектов с привлечением широкого круга специалистов имеют целью услышать разные мнения, именно услышать, а не просто прослушать, объяснить оппоненту свою позицию и аргументировать ее. Причем объяснение автором проекта своей позиции и аргументирование ее я лично рассматриваю как уважение к оппонентам и вообще к коллегам, которые хотели бы понять, чем вызван тот или иной предлагаемый правовой подход. За себя могу сказать, что этим сформировавшимся когда-то традициям ВАС РФ следую по всем проектам разъяснений, которые подготавливаю или в разработке которых принимаю участие.

— Давайте теперь поговорим о том, в чем Вы видите главные проблемы российского налогового законодательства.

— Мне кажется, эти проблемы будет легче понять, если сравнивать с состоянием гражданского законодательства. С этой точки зрения принципиальным отличием гражданского права от налогового законодательства является наличие общепризнанных основ и принципов регулирования соответствующих правоотношений. Эти основы и принципы являются теми ориентирами или, если хотите, вешками, как для законодателя, так и для правоприменителей, за которые невозможно выйти без ущерба для своей профессиональной репутации. К сожалению, в российском налоговом праве и законодательстве пока ситуация принципиально иная. Законодатель считает возможным все, даже написать, что для целей исчисления налогов дважды два это будет пять. Особенно показателен в этом смысле налог на добавленную стоимость, которому посвящена гл. 21 НК РФ. Ориентируясь только лишь на концептуальные вопросы регулирования налогов вообще и НДС в частности, на примере гл. 21 можно рассказать студентам о том, как нельзя осуществлять налоговое регулирование. Например, природа НДС обозначена в самом его названии — он предполагает изъятие части добавленной стоимости. Следовательно, объектом НДС должна являться именно добавленная стоимость и в сферу внимания данного налога должны попадать операции, в рамках которых она создается. Однако в ст. 146 НК РФ Вы не найдете даже намека на это обстоятельство. Напротив, прямо указано, что в объект НДС включаются операции по реализации имущественных прав, то есть в том числе прав, представляющих собой требования. Но нет никаких сомнений, что уж при обороте прав (требований) добавленная стоимость точно не создается.

— А как обстоят дела в науке налогового права?

— В частном праве дело обстоит намного лучше. К счастью, в советские времена не была утрачена преемственность в понимании и сохранении его основ и принципов. Если проследить отношения «учитель-ученик», то и сегодня у нас есть цивилисты, связанные последовательной цепочкой с величайшими дореволюционными правоведами, например, с И. А. Покровским. Например, А. Л. Маковский. Вспомним и ушедших от нас уже в постсоветское время Г. Д. Голубова, В. А. Дозорцева, М. И. Брагинского. Кстати, через моего любимого учителя и научного руководителя — профессора С. М. Корнеева, с которым мы сохраняли человеческие и профессиональные отношения вплоть до его кончины, И. А. Покровский есть и в моей «профессиональной родословной». С этой точки зрения в налоговом праве ситуация прискорбная. Нет у нас такой же когорты ученых-экспертов, которые могли бы разработать и представить на утверждение правовую и экономическую концепции налогового законодательства, сформулировать постулаты, да и вообще быть гарантами «неприкасаемости» концептуальных основ налогового права, которое в зарубежных странах развивалось и в XX веке.

— Но так всегда развивается право: дошли до какого-то уровня, зафиксировали его в законе и живем дальше. Через какое-то время станет понятно, в чем ошибались, и поправим написанное ранее. С разъяснениями ВАС РФ такая же картина. Помню, обзор 2002 года по вопросам аренды. Сколько копий было сломано над этим документом. И все равно, спустя 10 лет, стало понятно, что и часть вещи можно сдавать в аренду. И об этом издали новое разъяснение…

— Тут наши с Вами точки зрения кардинально расходятся. Я отношусь к числу тех, кто не считает новое разъяснение исправлением ошибки и не согласен с ним. Здесь, скорее, мы имеем дело с ситуацией, когда по прошествии времени возобладал иной взгляд, и на этот раз именно он собрал большинство. Так тоже бывает, и данный пример не единственный. Но я по-прежнему убеждена, что гл. 34 ГК РФ не предполагает возможности сдачи в аренду, например, воротника Вашей рубашки.

— А я бы с удовольствием сдал в аренду воротник своей рубашки, например, под размещение значка на котором будет написано: «Я люблю Светлану Анатольевну Герасименко».

— На самом деле эти споры — нормальное дело и, возможно, одно из самых интересных и увлекательных в нашей работе. Трудно принять волюнтаризм. Когда позиция имеет под собой правовое обоснование и аргументирована, ее можно принять, даже если не вполне согласен с ней или совсем не согласен.

— К какому правопорядку тяготеет наше налоговое право? Вот с частным правом все понятно, там микс французского и немецкого подходов…

— Думаю, по факту тоже некий микс, хотя в большей степени тяготеет к континентальному праву. Кстати, самый-самый первый вариант текста проекта части первой Налогового кодекса, внесенный в Госдуму еще в 1995 году, явно был списан с американских налоговых законов. Даже правовые конструкции и терминология не вполне вписывались в тогдашнее российское законодательство: «финансовые инструменты срочных сделок», «сестринские предприятия» и т. д. И это спустя всего несколько месяцев после введения в действие части первой ГК РФ 1994 года. А в нормах о трансфертном ценообразовании между строк явно проглядывали, ухмыляясь, презумпция недобросовестности налогоплательщика и презумпция получения скрытого дохода при продажах ниже рыночных цен. И это «чудо» осенью 1995 года было принято в первом чтении. Слава Богу, что удалось предотвратить окончательное принятие этого текста. Проект был направлен на серьезную переработку и в качестве руководителя, фактически идеолога, группы экспертов-професионалов был привлечен уникальный специалист — Владимир Иосифович Слом. Стараюсь всегда подчеркнуть, что, по сути, почти всеми сильными сторонами принятой в 1998 году части первой НК РФ мы обязаны ему. Счастлива, что судьба подарила мне знакомство и даже дружбу с этим великим ученым.

— Я слушал лекции Владимира Иосифовича в РШЧП и тоже вспоминаю о нем только хорошее. Не могли бы Вы рассказать о нем немножко нашим читателям?

— Владимир Иосифович Слом — пример настоящего профессионала, истинного государственника и удивительного человека. К сожалению, сегодня во многом утрачено понимание того, что значит быть «истинным государственником», поэтому поясню свою мысль. Это означает стремиться к построению наиболее эффективной и полезной для общества системы функционирования государственных органов, к выстраиванию наиболее эффективной и адекватной модели взаимоотношений между государством и гражданами и организациями, а, в конечном счете — к достижению устойчивого баланса интересов. Последние лет 15 до распада СССР он работал начальником Договорно-правового управления Министерства финансов СССР. Заочно я о нем узнала году в 1984, когда мне, молодому специалисту Госарбитража РСФСР, старшие коллеги порекомендовали позвонить Владимиру Иосифовичу в связи с возникшим у меня непростым вопросом в области финансового права. Я долго сомневалась перед звонком, понимая существенную разницу в наших статусах и удивляясь такой рекомендации коллег. Но меня убедили в возможности звонка, принимая во внимание, что никто из коллег не мог помочь в решении данного вопроса. Я до сих пор помню ощущения от нашего первого разговора. После того, как я представилась и озвучила проблему, Владимир Иосифович сразу задал тон уважительного и прямого разговора между равными коллегами, заинтересованными в оптимальном разрешении проблемы. Потом я еще раза два-три звонила ему, когда этого требовала работа. А потом распался СССР и ликвидировали все союзные министерства и ведомства. И возможность общения с таким специалистом оказалась утраченной в самый неподходящий момент. В 1993 году мне было поручено обобщить первую арбитражную практику по налоговым делам и подготовить проект разъяснений. И вот в один из дней весны 1994 года в самый разгар работы над проектом обзора я предавалась грустным размышлениям о том, где же сейчас В. И. Слом и как мне его не хватает. Вдруг раздался звонок и приятный мужской голос чрезвычайно уважительно произнес: «Здравствуйте, Светлана Анатольевна. Извините за беспокойство. Вы меня, конечно, не знаете, но мне дал Ваш телефон… (называет знакомого мне работника ВАС РФ, пришедшего к нам из ВАС СССР после его ликвидации). Я — Владимир Иосифович Слом, не мог бы я обсудить с Вами один вопрос из сферы налогообложения. Мне сказали, что Вы занимаетесь этой темой». Как потом рассказывал мне сам Владимир Иосифович, дальнейшее повергло его в шок. Конечно, он не мог меня помнить по нескольким телефонным разговорам многолетней давности. Поэтому, оторопел, услышав: «Ой, Владимир Иосифович! А я Вас ищу! Вы мне очень нужны! Куда Вы пропали после ликвидации Минфина? Слава Богу, что Вы нашлись!». Мы встретились буквально на следующий день и, впервые увидевшись, проговорили часа четыре. С этого дня и вплоть до ухода Владимира Иосифовича мы поддерживали тесные профессиональные отношения, которые сначала сопровождались огромным уважением друг к другу, а потом переросли в дружбу.

— Давайте поговорим о готовящихся разъяснениях ВАС РФ. Недавно публично обсуждался проект постановления Пленума по НДС. Есть пара моментов, которые меня заинтересовали. Первый вопрос касается обложения НДС продажи арестованного имущества. У нас в проекте сказано, что если имущество реализуется по решению суда, тогда лица, уполномоченные осуществлять реализацию, признаются налоговыми агентами. А в остальных случаях, когда реализация осуществляется по исполнению иного исполнительного документа, например, постановления налогового органа, этот порядок не применяется. Но ведь это очень странно. Почему нам не установить единый порядок? Иначе приставам придется разбираться, что за исполнительный документ они исполняют — если решение суда, то один режим, если что иное, то другой.

— Вы говорите о применении п. 4 ст. 161 НК РФ. Когда мы вырабатывали соответствующее разъяснение, у нас возник тот же вопрос. Я пыталась докопаться до логики этой нормы, выяснить, чем вызвано выделение в особый режим только одного исполнительного документа и именно судебного акта. Но мои попытки не увенчались успехом. Зная, как иногда работает законодатель, допускаю, что сработали случайные факторы: вопрос о целесообразности привлечения налогового агента по операциям принудительной реализации имущества возник в конкретном случае применительно к судебному акту и, решив отразить этот вопрос в ст. 161 НК РФ, не подумали, что он носит более общий характер и должен одинаково решаться применительно ко всем исполнительным документам. Однако мы не могли не учитывать общее правило о том, что налоги уплачивают непосредственно сами налогоплательщики. Все случаи, когда за налогоплательщика это делает кто-то другой, должны быть прямо указаны в НК РФ. А в п. 4 ст. 161 говорится только о случаях принудительной реализации имущества по решению суда.

— Вы имеете в виду, что исключение нельзя толковать широко?

— Не совсем так. Мы рассматривали эту ситуацию скорее в ином ракурсе: законодатель выстраивает структуру налоговых правоотношений и в отношении одних операций посчитал нужным привлечь налогового агента, возложив на него соответствующие обязанности, а в отношении других — нет. Нельзя ведь забывать, что речь идет о пределах обременения иного лица, которого мы, по сути, обязываем работать вместо налогоплательщика, да еще и под страхом серьезной публично-правовой ответственности. Корректно ли в рамках судебного правоприменения вольно определять объем такого обременения. Причем, напомню, речь идет не о непонятной норме, смысл которой требует уяснения, а о норме, которая кажется нам нелогичной с точки зрения распределения обязанностей между участниками налоговых правоотношений.

— Еще вопрос, который меня беспокоит — пункт 16 проекта по НДС. Там говорится, что закон не предусматривает специальные правила в отношении момента определения налоговой базы при реализации товаров с привлечением третьих лиц на основании договора поручения, комиссии, агентского. Следовательно, налогоплательщик обязан определять налоговую базу по правилам ст. 167 НК РФ и в том случае, когда осуществляет реализацию товаров с участием посредника, обеспечивая в этих целях своевременное получение от поверенного, комиссионера, агента документально подтвержденных данных о совершении операции по отгрузке, их оплате. Как можно это обеспечить?

— Это давний вопрос и он имеет свою историю. Если кратко, то суть его в следующем: изменяется ли объем налоговых обязанностей налогоплательщика и порядок и сроки их исполнения в случае, если для совершения операций, являющихся объектом налогообложения (в гражданско-правовой терминологии — для заключения и исполнения сделок), налогоплательщик привлек третье лицо? Если отвечать так же кратко, то — нет, объем налоговых обязанностей, порядок и сроки их исполнения не изменяются. А корректно ли должнику (в нашем случае — налогоплательщику) не исполнять вовремя свои обязанности перед кредитором (в нашем случае — государством), ссылаясь на поведение третьего лица, привлеченного самим должником и не предоставившего ему ту или иную информацию. По-моему, общеправовой подход здесь таков — такие доводы должника не могут быть приняты во внимание. И это, как мы полагаем, именно общеправовой подход. Еще лет 15 назад, пришло осмысление того, что эти принципы не могут игнорироваться и в рамках налоговых правоотношений. А далее судебная практика формулировала ответы уже на конкретные вопросы, отражающие различные аспекты этой темы. В пункте 16 проекта постановления всего лишь один из них. Причем, обратите внимание, этот пункт посвящен исключительно вопросу о своевременности учета конкретных совершенных операций для налогообложения. При этом момент учета определен в ст. 167 НК РФ.

— Ваша логика нормально работает в том случае, если принципал и его посредник — аффилированные лица, например, две структуры внутри одного холдинга, на одну из которых, — посредника, — планируется заводить прибыль. Тогда, конечно, принципал должен отвечать за недочеты в работе «своего» посредника. Но когда посредником выступает постороннее лицо… Помню, сколько проблем на практике вызывала работа посредника, когда он уклонялся от дачи отчета и принципал просто не знал, что с его товаром. Мы искали способ защиты, с грехом пополам нашли в 2004 году в обзоре практики по договору комиссии, а тут еще один риск: твой посредник товар реализовал, тебе ничего не сказал, а у тебя уже появилась обязанность по уплате НДС.

— По сути, Вы поднимаете проблему риска в налоговых правоотношениях. Вряд ли риск последствий поведения контрагента налогоплательщика должен ложиться на государство. Как я уже говорила, думаю, это противоречило бы общеправовым принципам.

— Ясно, я пытаюсь понять и поставить себя на место бизнесмена. Вот мне нужно реализовать товар, вы приходите и говорите — я гениально могу помочь вам его реализовать. Тут я понимаю, что мне гораздо лучше вам его продать, чем привлечь вас как комиссионера. Ведь если я вас привлеку как комиссионера, это будет здорово, но если вы меня обманете и вовремя отчет не дадите и т. д., меня еще налоговая накроет и накажет.

— Мне кажется, Вы не вполне уловили, о чем идет речь. Дело в том, что базой для исчисления налогов является финансовый результат экономической деятельности налогоплательщика, который формируется по итогам налогового периода на основе фактически совершенных финансово-хозяйственных операций. Иными словами, на основании фактов его хозяйственной деятельности. Финансовый результат не может относиться к тому налоговому периоду, когда мне удалось добиться от посредника информации о фактах моей хозяйственной деятельности. Ну, то есть, например, реализация была в январе 2013 года, а я узнала об этом от посредника в мае 2014 года. Я не могу эту реализацию отнести к итогам II квартала 2014 года. Это должно учитываться в итогах I квартала 2013 года. И не в нашей с Вами власти это изменить.

— Я понял. А какой документ успеете сделать последним?

— Надеемся успеть принять постановление Пленума по проблемам регулирования производства и оборота алкогольной продукции. Эта тема была у нас на учете давно, но смогли мы ей заняться вплотную только в начале 2013 года. А если вдруг станет ясно, что мы не успеваем завершить работу полностью, тогда либо кто-то из руководства ВАС РФ, либо я сама направим подготовленный материал судам для использования в работе, оговорив, на какой стадии работы мы остановились. Чтобы была понятна степень согласования позиций. И вот этот материал уж точно будет «для сведения и использования в работе».

Беседовал Андрей Владимирович Егоров, главный редактор «АП».