§ 3. Общие правила об исполнении, обеспечении и прекращении

обязательств, применяемые к реституционным обязательствам

1. Стороны вправе подписать соглашение о порядке осуществления реституции, в котором установят соответствующие предписания в отношении очередности, сроков, места и иных условий исполнения реституционного обязательства. Кроме того, в этом же соглашении стороны вправе согласовать те или иные способы обеспечения реституционного обязательства (например, неустойку).

2. Если такое соглашение сторонами не подписано, то реституция должна по общему правилу осуществляться единовременно и целиком (ст. 311 ГК). Возврат полученного по частям по общему правилу недопустим. В случае нарушения данного требования лицо, в пользу которого осуществляется реституция (реституарий), вправе требовать возмещения своих убытков, вызванных нарушением реституционного обязательства. Вряд ли можно говорить о том, что реституарий, получивший обратно лишь часть положенного, вправе отказаться принимать частичное исполнение, так как иных альтернатив у него нет. Вернуться к исполнению договора он не может, так как тот уже бесповоротно расторгнут, а оставить контрагенту то, что тот должен вернуть, - значит сделать подарок. Поэтому единственно разумный сценарий состоит в том, что реституарий примет частичный возврат и будет настаивать на реституции всего остального, имея право взыскать убытки за нарушение порядка исполнения реституционного обязательства, предусмотренного в общей норме ст. 311 ГК.

3. При осуществлении реституции реститутор вправе потребовать доказательств того, что он осуществляет реституцию надлежащему кредитору или его представителю (ст. 312 ГК). В случае непроверки полномочий и вручения реституции неуполномоченному лицу соответствующий риск несет лицо, осуществившее реституцию.

4. Реститутор вправе, если иное не вытекает из характера предмета реституции, возложить исполнение своего реституционного обязательства на третье лицо, а реституарий обязан принять такую реституцию (ст. 313 ГК), если природа обязательства не предполагает необходимость личного участия.

5. К определению срока на исполнение реституционного обязательства применимы нормы ст. 314 ГК, которые регулируют вопрос о сроке исполнения обязательства в тех случаях, когда он прямо не разрешен в договоре или законе. Следовательно, если стороны не подписали соглашение о порядке реституции и не оговорили срок реституции, реституция должна осуществляться в разумный срок, а если в разумный срок реституция не произошла, то реституарий обязан направить реститутору требование об исполнении реституционного обязательства, и исполнение данного обязательства будет считаться просроченным на восьмой день после получения реститутором данного требования (ст. 314 ГК). Это означает, что обратиться в суд с иском о реституции можно только после того, как исполнение реституционного обязательства оказалось просроченным. В принципе можно подать иск и сразу же после истечения разумного срока. В данном случае в качестве аналога упомянутого в ст. 314 ГК требования можно рассматривать направление ответчику копии искового заявления. В любом случае согласно общему правилу реституарий должен дать реститутору разумный срок для добровольного исполнения реституционного обязательства после того, как произошло расторжение.

Следует отметить, что правило о том, что реституция должна быть осуществлена в разумный срок, упоминается и многими западными авторами <590>. Ничего нового в этой идее нет.

--------------------------------

<590> Enderlein F., Maskow D. International Sales Law: United Nations Convention on Contracts for the International Sale of Goods. Commentary to Art. 81. N. Y., 1992 (опубликовано в Интернете на сайте: http://www.cisg.law.pace.edu).

Но данный вопрос кажется таким простым только на первый взгляд. В действительности его решение осложняется тем, что сама норма, заложенная в ст. 314 ГК, на наш взгляд, явным образом несовершенна и требует корректировки. Здесь не место давать подробный анализ данной статьи и обосновывать необходимость ее кардинального пересмотра. Отметим лишь кратко, что, на наш взгляд, норма, согласно которой обязательство должно исполняться в разумный срок, а просрочка наступает на восьмой день после предъявления должнику требования об исполнении обязательства, несколько нелогична. Согласно этой статье получается, что кредитор должен вначале дождаться истечения разумного срока на исполнение, а затем предъявить должнику требование об исполнении обязательства прежде, чем будет зафиксирована просрочка. При этом основная цель введения правила о разумном сроке состоит в том, что обязательства бывают разные и, соответственно, заранее в законе определить срок, в течение которого должник обязан исполнить свое обязательство, невозможно. В этом, следует признать, логика есть. Но применение данной нормы к неисполненным денежным обязательствам представляется излишним. Срок на уплату денег можно было бы заранее в законе определить, указав, например, в той же ст. 314 ГК, что в случае отсутствия в договоре срока оплаты деньги должны быть уплачены в течение определенного количества дней. Сейчас по этому пути идут все страны ЕС, в законодательстве многих из которых также существуют нормы о том, что в отсутствие закрепленного в договоре срока просрочка возникает только при условии предъявления должнику специальной претензии (в Германии - mahnung, во Франции - mise en demeure). Но с принятием в рамках ЕС Директивы от 29 июня 2000 г. ЕС N 2000/35/ЕС о борьбе с просрочками платежа по коммерческим сделкам (EU Directive 2000/35/ЕС "On Combating Late Payment in Commercial Transactions") <591> ситуация в отношении денежных обязательств в рамках коммерческих контрактов в корне меняется. Данная Директива, которую страны ЕС были обязаны имплементировать в свое национальное законодательство, предусматривает в п. 1 ст. 3, что просрочка по оплате в случае отсутствия согласованного срока платежа в договоре наступает и проценты годовые начинают начисляться (1) через 30 дней после получения счета, (2) в случае, когда товар или услуги были получены после получения счета, - через 30 дней после получения товаров или услуг, (3) в случае, если момент получения счета невозможно определить, - через 30 дней после получения товаров или услуг. Таким образом, вводить должника по денежному обязательству в просрочку путем направления ему специального напоминания согласно данной Директиве теперь не обязательно не только в случае закрепления в договоре срока исполнения, но и в случае отсутствия четкого соглашения сторон в отношении срока платежа. Если срок платежа в договоре не предусмотрен, по истечении указанного 30-дневного периода автоматически наступает просрочка и начинают начисляться санкции за нарушение договора (проценты годовые). Хотя данная Директива касается фиксации просрочки платежа для целей определения момента начала начисления процентов годовых, сам подход к решению проблемы очевиден. Когда речь идет о просрочке в оплате, нет смысла применять расплывчатое правило о разумном сроке. Можно предусмотреть срок вполне конкретный.

--------------------------------

<591> Данные о нормативных актах, имплементирующих во французском праве данную Директиву, см. в Интернете на сайте: http://www.fenca.com/news.asp?Id=25.

В российской доктрине данный вопрос изучался крайне мало. Но суды постоянно сталкиваются с тем, что кредиторы в отсутствие согласованного в договоре срока на оплату не могут доказать предъявление должнику соответствующего требования, в результате лишаясь права на начисление штрафных санкций <592>. При этом российские суды, видя, что буквальное применение ст. 314 ГК к денежным долгам приводит зачастую к тому, что должники уходят от ответственности за просрочку оплаты, в ряде случаев пытаются обосновать такое решение, которое позволило бы не применять к денежному долгу ст. 314 ГК. Так, совсем недавно в п. 9 Обзора практики разрешения споров по договору комиссии (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 17 ноября 2004 г. N 85), толкуя норму ст. 999 ГК о том, что комиссионер обязан передать комитенту все полученное им в рамках реализации комиссионного договора "по исполнении поручения", Суд пришел к выводу, что данная норма является специальной по отношению к ст. 314 ГК и комитенту не требовалось предъявлять комиссионеру требование об уплате долга. Правда, из этого разъяснения не совсем понятно, с какого же дня начинается просрочка и начисляются проценты годовые.

--------------------------------

<592> См., например: Постановления Президиума ВАС РФ от 15 апреля 1997 г. N 5249/96, от 13 мая 1997 г. N 456/97.

На наш взгляд, идеальное решение было найдено ВАС РФ еще в конце 90-х гг. В Постановлении Пленума ВАС РФ от 22 октября 1997 г. N 18 "О некоторых вопросах, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре поставки" (п. 16) разъяснено, что в соответствии со ст. 486 ГК товар должен быть оплачен самое позднее непосредственно после его передачи. А это, согласно позиции ВАС, означает, что "при расчетах за товар платежными поручениями, когда иные порядок и форма расчетов, а также срок оплаты товара соглашением сторон не определены, покупатель должен оплатить товар непосредственно после получения товара, и просрочка с его стороны наступает по истечении предусмотренного законом (или в установленном им порядке) срока на осуществление банковского перевода, исчисляемого со дня, следующего за днем получения товара покупателем". В силу прямого указания ВАС данный срок определяется согласно ст. 80 Федерального закона о Центральном банке РФ от 10 июля 2002 г. N 86-ФЗ, которая на настоящий момент предусматривает, что "общий срок осуществления платежей по безналичным расчетам не должен превышать два операционных дня, если указанный платеж осуществляется в пределах территории субъекта Российской Федерации, и пять операционных дней, если указанный платеж осуществляется в пределах территории Российской Федерации". При таком подходе просрочка в оплате товара наступает и штрафные санкции начинают начисляться либо на третий, либо на шестой операционный день после получения товара покупателем без необходимости предъявления покупателю какого-либо специального требования. Этот подход, принятый ВАС РФ в отношении обязательства по оплате в рамках договора купли-продажи, по нашему мнению, следует распространить на все обязательства по оплате, независимо от того, в рамках какого договорного типа данное денежное обязательство возникло. Юридический прием, опосредующий такое решение, - аналогия закона (ст. 6 ГК).

Кроме того, не следует забывать, что в самой ст. 314 ГК указывается на то, что предусмотренный в ней порядок фиксации просрочки применяется на случай, если иное не вытекает из существа обязательства. На наш взгляд, из существа денежного обязательства по определению вытекает, что оно должно исполняться немедленно после возникновения соответствующего юридического факта, с которым закон или договор связывает возникновение обязательства по оплате. При этом "немедленность" проявляется в том, что плательщик должен обеспечить перевод денег в течение двух или пяти операционных дней (в зависимости от расположения получателя). На третий или шестой день наступает просрочка. Соответственно, этот подход делает ненужным применение ст. 314 ГК в отношении денежных обязательств в рамках любых гражданско-правовых договоров (возмездное оказание услуг, подряд, аренда, комиссия и др.).

Данный подход, исключающий применение ст. 314 ГК к денежным долгам с несогласованным сроком погашения, в равной степени актуален и в отношении денежных реституционных обязательств, для которых закон также не предусмотрел конкретного срока исполнения. Таким образом, когда предмет реституционного обязательства состоит в возврате денег, просрочка должна наступать по прошествии двух или пяти дней после предъявления реститутору требования о возврате денежных средств. Если возврат денег осуществляет кредитор, пострадавший от нарушения, то обязанность вернуть полученные от нарушителя договора средства должна быть исполнена с момента расторжения им договора и считается просроченной по прошествии двух или пяти операционных дней на перевод денег платежным поручением. В равной степени, если реституцию денег должен осуществить нарушитель договора, то его реституционное обязательство должно быть исполнено после получения от кредитора заявления о расторжении с требованием вернуть денежные средства и также считается просроченным по прошествии вышеуказанного количества операционных дней.

В тех же случаях, когда предмет реституции состоит в передаче имущества, должна применяться ст. 314 ГК и имущество должно быть возвращено в течение разумного срока. Но и в данном случае не все так просто. Напомним, что согласно ст. 314 ГК кредитор должен вначале выждать разумный срок, затем предъявить требование об исполнении обязательства, и только по прошествии семи дней после этого наступает просрочка. Применение данных положений к реституционному обязательству вскрывает одну проблему. Дело в том, что само реституционное обязательство, как правило, возникает с момента заявления кредитором о расторжении договора. В рамках этого заявления кредиторы, как правило, и указывают о необходимости возвратить имущество. Возникает вопрос: должен ли реституарий после истечения разумного срока заново предъявлять требование в силу норм ст. 314 ГК, учитывая, что в данном случае само возникновение реституционного обязательства увязывается с предъявлением требования? Получается несколько странная картина: реституарий вначале предъявляет требование о возврате имущества (в рамках заявления о расторжении), что приводит к возникновению реституционного обязательства, ждет разумный срок, потом заявляет новое требование об исполнении обязательства, затем ждет семь дней, и только с восьмого дня начинается просрочка реститутора. Эта многоходовая процедура может показаться излишне усложненной. Тем не менее, видимо, в рамках действующего законодательства следует смириться с такой формулой фиксации просрочки реституционного неденежного обязательства.

В случае, когда реституарием является нарушитель договора, обязательство кредитора вернуть полученное имущество (например, дефектный товар) также должно быть исполнено после расторжения договора в течение разумного срока, а в случае, если оно в течение разумного срока не исполнено, то нарушитель договора должен предъявить кредитору соответствующее требование. Просрочка по возврату имущества в такой ситуации возникает на восьмой день после предъявления данного требования.

Особая ситуация возникает в случае, если реституция полученного исполнения в натуре невозможна и она должна трансформироваться в требование уплаты денежного эквивалента. В данном случае речь может идти о сроке на уплату денежного долга. Но возникает одна немаловажная деталь. Реститутор не может знать точно, какую сумму ему следует перечислить реституарию. Только после подписания соглашения или вступления в силу решения суда лицо, обязанное осуществить реституцию, точно узнает, какая сумма составляет денежный эквивалент соответствующего исполнения. Поэтому требование о реституции денежной стоимости полученного имущества до вступления в силу судебного решения или подписания соглашения носит несколько неопределенный, несозревший характер. Соответственно, лицо, обязанное осуществить реституцию, но не делающее этого по причине невозможности вернуть товар в натуре и неопределенности размера денежного эквивалента, не должно считаться просрочившим исполнение данного реституционного обязательства. При этом в случае, если стороны своим соглашением установили размер данного эквивалента, то просрочка в его уплате наступает на следующий день после истечения срока, предусмотренного в данном соглашении, а в случае отсутствия данного срока - на третий или шестой день после подписания соглашения.

6. Место исполнения реституционного обязательства определяется на основании ст. 316 ГК. Так, место исполнения реституционного обязательства по передаче недвижимости - место нахождения данной недвижимости, по передаче товара - место хранения реститутором данного товара, а место уплаты денег - место нахождения реституария (в понимании современной судебной практики: при безналичной форме оплаты - корреспондентский счет банка реституария). Так как реституционное обязательство не носит договорный характер, правило о том, что место исполнения обязательства по передаче товара, предусматривающего его транспортировку, - это место сдачи товара первому перевозчику для доставки его кредитору, к реституционным отношениям по общему правилу вряд ли применимо. Реституционное обязательство ничего в отношении транспортировки предусматривать не может до тех пор, пока стороны не подпишут соглашение о порядке реституции. Это означает, что если одна из сторон имеет право требовать реституции, то она должна сама осуществить выборку товара со склада, где товар хранится. Должник же по реституционному требованию (реститутор) сам не обязан заказывать перевозку товара до места нахождения кредитора. При применении по аналогии п. 1 ст. 458 ГК мы получаем следующее правило. Если лицо в порядке реституции обязано передать некий товар, то оно должно уведомить реституария о готовности к отгрузке товара, а реституарий обязан выбрать товар в месте нахождения реститутора, обеспечив всю дальнейшую транспортировку. Если реститутор по истечении семи дней после получения требования реституария (ст. 314 ГК) не уведомляет последнего о готовности к отгрузке, то имеется просрочка, а реституарий получает право требовать взыскания убытков. При этом такой подход к определению места исполнения реституционного обязательства по возврату полученного до расторжения товара носит скорее формально-логический характер. По существу, в правовом регулировании реституционных обязательств, если до этого когда-нибудь дойдет отечественный законодатель, теоретически могут быть воплощены и иные подходы. Так, например, можно было бы предусмотреть, что при реституции по общему правилу необходимо доставлять товар до места нахождения лица, управомоченного на получение назад отгруженного им ранее товара. Также мыслимо и применение зеркального принципа: если по договору товар доставлялся силами одной стороны, то его реституция осуществляется силами другой стороны, и наоборот.

7. При двусторонней реституции имеются встречные исполнения, к которым применяется ст. 328 ГК в той части, которая дает право реститутору отказаться от реституции, если станет очевидным, что бывший контрагент реституцию в свою очередь не произведет (предвидимое неисполнение). Отсюда же должно вытекать и право любой из сторон при двусторонней реституции приостановить свое исполнение до тех пор, пока она не получит встречную реституцию, что по сути означает требование одновременности реституции. Применительно к реституции при расторжении нарушенного договора, как мы покажем ниже, одновременность должна быть замещена правилом, согласно которому риск первого шага должен нести нарушитель договора.

8. Стороны вправе подписать соглашение, в котором они предусмотрят обеспечение исполнения реституционного обязательства неустойкой (ст. 330 ГК), залогом (ст. 334 ГК), поручительством (ст. 361 ГК) или банковской гарантией (ст. 368 ГК). Институт задатка вряд ли может быть востребован в реституционных отношениях, так как он, как то прямо сказано в ст. 380 ГК, направлен на подтверждение факта заключения договора и по своей природе может быть применим исключительно в договорных отношениях.

9. Из всех вопросов применения к реституции норм ГК об обязательствах наиболее остро стоит вопрос о возможности цессии реституционного требования. На наш взгляд, следует признать возможность применения института цессии к реституционным обязательствам, так как не существует реальных практических причин для отказа в такой возможности. В российской судебной практике можно встретить дела, в которых ВАС РФ признавал возможность уступки реституционных требований, вытекающих из недействительности сделок <593>, хотя до сих пор данный вопрос носит дискуссионный характер. На наш взгляд, вывод о возможности уступки реституционных требований, вытекающих из факта расторжения договора, абсолютно бесспорен. Если реституция порождает гражданско-правовое обязательство, то почему нельзя уступить право требования по нему третьему лицу? Правда, здесь возникает масса сложностей практического характера, связанных с применением в отечественной судебной практике ряда общих условий, делающих невозможной уступку прав требования. Согласно судебной практике нескольких последних лет уступить право требования можно только тогда, когда оно возникло до момента уступки, не обусловлено встречным предоставлением и носит бесспорный характер <594>. В то же время эти ограничения допустимости цессии зачастую подвергаются в литературе критике и вполне вероятно могут быть отменены или скорректированы в случае издания ВАС РФ обзора судебной практики по вопросам цессии, который на момент написания настоящей работы находится в стадии обсуждения. В силу нерешенности данных вопросов общего характера, затрагивающих ограничения цессии в целом, и отвлеченности их от темы настоящего исследования позволим себе не углубляться в более частные вопросы уступки реституционного требования, оставляя за собой право вернуться к этим вопросам в дальнейшем, когда судебная практика в отношении цессии окончательно стабилизируется. Это отнюдь не означает, что вопрос о цессии реституционных требований не имеет своих специфических проблем. Но все они носят по большей части производный характер и могут быть успешно решены, только когда возникнет консенсус в отношении общих вопросов цессии в российском праве. В условиях, когда судебная практика в отношении цессии за последние годы описывала фантастические виражи и до сих пор не устоялась, осуществлять детальный анализ вопросов цессии реституционных требований было бы крайне затруднительно. Не решив общих вопросов цессии, изучение которых в условиях назревающих очередных изменений судебной практики явно выведет нас далеко за рамки темы исследования, подступаться к вопросу об особенностях цессии реституционного права требования некорректно.

--------------------------------

<593> Постановление Президиума ВАС РФ от 8 февраля 2000 г. N 1066/99.

<594> Постановление Президиума ВАС РФ от 30 декабря 2003 г. N 9037/03.

10. Перевод реституционного долга возможен с согласия реституария (ст. 391 ГК).

11. Если объектом, подлежащим возврату, является индивидуально-определенная вещь, то ее реституция становится невозможной, если вещь уже передана третьему лицу (ст. 398 ГК). В этом случае возникает обязанность возместить денежный эквивалент.

12. Реституционное обязательство прекращается предоставлением согласованного сторонами отступного (ст. 409 ГК), новацией (ст. 414 ГК), прощением долга (ст. 415 ГК), невозможностью исполнения (ст. 416 ГК).

13. Реституционное обязательство может быть также прекращено зачетом встречного однородного требования (ст. 410 ГК). Например, если были оказаны некачественные услуги и заказчик потребовал возврата предоплаты, то может быть осуществлен зачет данного требования о возврате предоплаты и встречного требования исполнителя о возмещении денежного эквивалента извлеченной заказчиком выгоды из полученного исполнения. Если оба подлежащих зачету требования носят денежный характер, определены в размере, носят встречный характер, а также удовлетворяют иным условиям, предъявляемым к зачету законом и судебной практикой, то их зачет возможен путем одностороннего заявления любой из сторон. Этот зачет может также иметь и судебный характер и основываться на ст. 170 АПК РФ, если стороны предъявили встречные исковые требования однородного характера.

Как мы видим, большинство норм об обязательствах в полной мере применимы к реституционному требованию за рядом исключений, требующих некоторой модификации общих правил с целью их подстройки под специфику реституционных отношений. Эти исключения в идеале должны быть отражены в специальных нормах о реституционном обязательстве. При этом масса случаев, когда общие нормы об обязательствах оказываются напрямую неприменимыми к реституционным требованиям, не является критической настолько, чтобы квалификация реституционных отношений как обязательственных по своей правовой природе теряла свой смысл. Поэтому с практической точки зрения разумнее признать, что реституция является особой разновидностью гражданско-правового обязательства, обладающей, как и некоторые другие виды обязательств, определенной спецификой.

Нам могут возразить, указав на бессмысленность анализа реституционной обязанности как гражданско-правового обязательства в силу того, что чаще всего вопрос о реституции определяется в суде. Но такой подход абсолютно неправилен. То, что зачастую право требования реституции реализуется в суде в виде иска, не означает, что реституционные отношения могут развиваться только в рамках судебного процесса. В нормальных деловых отношениях, которые, собственно, и должны быть урегулированы гражданским правом, сторона, узнавшая о расторжении договора, не должна удерживать полученное от контрагента, если для этого нет законных оснований. Условно говоря, "степень обязательности" реституционной обязанности ничуть не меньше, чем у обычного договорного обязательства. Лицо, не осуществляющее реституцию, так же нарушает обязательство, как и лицо, не исполняющее договор. С тем же успехом можно было бы вообще убрать из ГК все нормы об исполнении обязательств, сославшись на то, что все равно кредитор пойдет в суд. Задача законодателя в том и состоит, чтобы минимизировать случаи судебного разрешения споров. В этой связи выработка четких правил и процедур в отношении последствий расторжения договора и порядка реституции в частности как раз и будет способствовать уменьшению количества судебных споров о принудительной реституции и увеличению доли цивилизованных расторжений в деловых отношениях.