sbornik_lecture_2009_filosofiya

Человек подобен космосу. Как и космос, он состоит из четырех стихий: тело состоит из земли и воды, душа – из пневмы, смеси огня и воздуха. Разум – это огонь в душе. Он часть божественного разума. Душа смертна, после смерти она сливается с мировым разумом. Человек должен следовать своей судьбе. Человеку даны природой задатки, которые он призван развить сам. Развитие, достигшее совершенства – это добродетель, поэтому жизнь в добродетели и есть высшее счастье человека. Это - жизнь в согласии с природой человека.

Добродетель – искусство правильной жизни, она, в конечном счете, вполне совпадает с первичными природными влечениями. И первичное природное влечение не может быть стремлением к удовольствию и избеганием неудовольствия. Это есть, прежде всего, стремление к самосохранению или любовь к себе. Каждое живое существо стремится к тому, чтобы сохранить себя и приумножить; и избегает того, что влечет за собой гибель. Удовольствие или неудовольствие есть только сопровождающие этот процесс состояния. Первично соответствуют природе здоровье, красота, сила, полнота жизни, владение своими душевными и телесными способностями и др. Сюда же относится и стремление к продолжению рода. Деторождение и сохранение потомства,

поэтому, важнейшая цель человека, как и каждого живого существа.

Человек как разумное существо может постичь пути природы и осознанно стремиться к своему совершенству. Поэтому он может различать не только то, что способствует росту жизни в ее материальности, но и истинные блага. Это – то, что способствует духовно-разумному возрастанию человека, и тем самым его жизни в согласии с разумным Логосом, законом мира. А истинное зло – то, что этому препятствует. Благо – это добродетель, зло – это порок.

По отношению к вещам стоики не применяют характеристики блага, добра и зла.

Есть вещи нейтральные в нравственном отношении, они – не благо и не зло, но могут стать таковыми от их определенного использования. Например, все, что относится к телу -

морально индиффирентно («адиафория»). К ним относятся, например, жизнь,

удовольствие, здоровье, сила, богатство, красота и др. Это – не совсем истинные блага, а

бедность, безобразие, страдание, болезнь, изгнание - не совсем истинное зло. Все зависит от того, как относиться к ним, и какое найти им применение. Адиафория говорит о том,

что стоик не может придавать самоценного значения вещам, даже столь важным, важнее любых вещей - сам человек, его отношение к ним.

Таким образом, критерий блага и зла находится в человеке, в его нравственном отношении к действительности, хотя оно, конечно, соотносится с космическим порядком вещей. Это есть основания для относительной автономности человека. В этом стремлении

сделать источником счастья самого человека можно найти сходство с эпикуреизмом. Это было общим поветрием эпохи – попытки найти основания человеческой свободы в самом человеке.

Основные четыре добродетели идеала стоического мудреца – это мудрость,

мужество, умеренность и справедливость. Их выделил еще Платон. Им противостоят четыре порока – неразумие, трусость, необузданность и несправедливость. Все они есть проявления разного рода невежества и избавиться от них можно только при помощи разума и добродетели. Главный источник пороков – аффекты, страсти, которые являются чрезмерными влечениями, то есть противоестественными влечениями, не подчиняющимися мере, разуму.

Стоики делили страсти на четыре вида: печаль, страх, вожделение и удовольствие.

Печаль определяли как неразумное сжатие души, виды ее многообразны: сострадание,

зависть, ревность, беспокойство, смятение, боль, горе, тоска. Страх – это предчувствие зла; а вожделение – это неразумное стремление души, таящей в себе неудовлетворенность; удовольствие же это – неразумное возбуждение себя тем, что представляется желанным. Эти аффекты не должны омрачать душу мудреца внезапными волнениями. Спокойное радостное настроение никогда не покидает мудреца. Он всегда имеет основания для радостного настроения. Мудрец счастлив, богат добродетелями,

прекрасен и свободен. Неразумный человек несчастлив, лишен всех этих качеств.

Но свободен ли стоический мудрец? Да и что такое свобода? Свобода – это познанная необходимость. Таким образом, человек несвободен в мире, где царит фатум,

но он свободен в его познании и в изменении жизни в соответствии с познанной судьбой. «Того, кто идет за судьбой, она ведет, а того, кто упирается, она тащит», - так гласит стоическая мудрость.

Если первые три добродетели – мудрость, мужество и умеренность – говорят о личном совершенствовании, то четвертая – справедливость – говорит об общественном предназначении человека. Человек – общественное существо. За пределы эгоизма его выводит стремление к самосохранению, оно требует заботы человека о своем потомстве,

о своих близких. Но стоики распространяют стремление к самосохранению не только на телесную природу человека, но и на духовную. В человеке живет всеобщее – логос, он – основа единства людей, не только сограждан, но и всех людей, свободных и рабов.

Космос – мировое государство, управляемое судьбой-логосом, а все люди в нем – его граждане, «космополиты». У стоиков появляется идея единства, равенства и братства всех людей. Человек – «гражданин мира», но он, одновременно, патриот своей общины и своего государства. Мудрец ставит благо государства выше собственного и в случае

необходимости приносит в жертву свою жизнь. Активная общественная деятельность на благо государства и сограждан – вот путь мудреца. И космическое государство стоиков и их космополитизм – это есть философское обобщение современных им процессов образования глобальных империй. Основатель стоицизма Зенон был свидетелем основания империи Александра Македонского. Эти же идеи стоицизма вдохновляли и римских граждан, завоевавших полмира, и построивших огромное государство – Римскую империю.

Средняя Стоя (Панэций, Посидоний) и Новая Стоя (римские стоики) отличались синтезом древнестоических учений с философией Платона и Аристотеля. Их учения называют стоическим платонизмом и характеризуются уже сильными религиозно-

мистическими чертами. Посидоний привносит в стоицизм пифагорейско-платоновское учение о переселении душ и загробном воздаянии. А Первоогонь-пневма начитает трактоваться как платоновский мир идей. Теперь уже земная жизнь человека предстает подобной платоновской пещере, темной и жалкой. А тело - это темница души, из которой душа хочет вырваться. Так единое начало проникает во все вещи, и в мире царит мировая симпатия, все связано со всем. На этой основе создается целая демонология, а также астрология и мантика. Как свидетельствует Гален, Посидоний думал, что внутри человека действуют два демона – добрый и злой. Добрый связан с мировым разумом, а злой имеет животную природу, в которой слепая необходимость преобладает. Так выражена трагическая двойственность человека, его разрыв между добром и злом, который препятствует совершенствованию человека до идеала стоического мудреца. Так нарастают черты мистицизма и религиозности в античной философии, и вытесняется материализм древнего стоицизма.

Древний стоицизм был созвучен суровому героизму древних римлян, который требовал от человека быть мужественным и верным долгу перед родиной и согражданами вплоть до самопожертвования. Идеалом римского гражданина был Муций Сцевола,

который, будучи захвачен в плен, сам сжег на костре свою руку перед врагами, чтобы показать, что им его никогда не сломить. Стоицизм получил большое распространение в Римской империи уже со II в. до н.э., и стал мировоззрением многих известных римлян

(Цицерона, Катона Младшего, Марка Брута и др.).

Но наиболее известны, как уже говорилось, Сенека – крупнейший представитель римского стоицизма, богатейший вельможа и учитель Нерона; Эпиктет – раб и потом вольноотпущенник; и император Марк Аврелий. Эти люди занимали слишком разное социальное положение, но исповедовали сходные взгляды. Они были стоики, они верили в безусловное господство судьбы, перед которой все равны – и раб, и император; а также в

то, что человек наделен душой и разумом, благодаря которым он всегда может обрести свободу, даже когда тело в оковах.

Главный интерес Сенеки обращен к морали, но он разделяет древнее стоическое учение о возникновении космоса из Первоогня и разумном провиденциализме Логоса – космического закона. Душа человека телесна, она есть истечение самого высшего огня, и

душа мудреца сознательно восходит к нему. В «Нравственных письмах к Луцилию» Сенека пишет: «Природа и человеческое, - едино: мы только члены огромного тела.

Природа из одного и того же нас сотворившая и к одному предназначившая, родила нас братьями». Но у Сенеки очень сильно чувство двойственности и слабости человеческого существа, раздираемого противоречиями. Сенека ясно чувствует эту беспомощность человека. «Лучше всего претерпеть то, чего ты не можешь исправить, и, не ропща,

сопутствовать богу, по чьей воле все происходит. Плох тот солдат, который идет за полководцем со стоном». Изменить космический порядок человек не в силах, но в силах обрести величие духа.

Проблема рабства привлекает его внимание. Он не против рабства, но говорит, что все, так или иначе, являются рабами своей жизни, своих пороков, своих вещей. Сенека утверждает, что в руках господина только тело раба, на душу власть господина не распространяется. Сенека считает, что все люди, в сущности, равны. Он полагает, что рабы заслуживают милосердия. Эта проповедь равенства и милосердия перекликается с христианскими представлениями о человеке, и некоторые христианские богословы говорили о близости Сенеки к христианству. Но это, конечно, не совсем так, Сенека далек от представления о Боге как Личности, как Спасителя человека, который дает ему бессмертие и блаженство.

Мировоззрение Сенеки - пессимизм и фатализм, но это мужественный пессимизм.

Он говорит, что жизнь человека подобна пьесе, и не важно, длинна она или коротка, но важно как она сыграна. Перед лицом безжалостной судьбы важно сохранить силу духа и достоинство. А когда это невозможно, можно покончить жизнь самоубийством. Жизнь его, несмотря на высокие слова, часто им не соответствовала. Он проповедывал моральный образ жизни, а поступал аморально. Он сам отдавал себе отчет об этом противоречии, и говорил, что пишет об идеале мудреца, но сам таковым не является. Но когда император Нерон сменил милость к нему на гнев, он покончил жизнь самоубийством. Так что образ Сенеки далек от образа христианина, для которого самоубийство – самый страшный грех, ведь он знаменует полное неверие человека в Бога.

Этика стоицизма доходит до своего логического конца – до противоречия между бессилием человека перед безличной неумолимой и бессмысленной судьбой и попытками

человека сохранить свою разумность и мужество. Последнее достойно уважения. Но человек уже не мог этим удовольствоваться. Несправедливость и бессмысленность страданий человека все более рождали недоуменные вопросы и мучительное бессилие. На эти вопросы дало ответ христианство. «Претерпевший же до конца спасется» (Мф.,10, 22).

Эти слова Иисуса Христа - основа христианской этики, для которой страдания человека – это путь Христа в мире, это путь искупления грехов. И если человек встает на этот путь ради Бога, то он может достичь своего спасения – бессмертия, соединения с Богом.

Конечно, такого высокого предназначения человека стоицизм не знал.

Скептицизм

Одно из первых направлений в философии эллинизма, которому суждена была долгая жизнь – это античный скептицизм. Термин «скептицизм» происходит от древнегреческого слова «скепсис», что означает «рассматривание», «колебание».

Скептицизм утверждает невозможность достоверного знания или сомнение в его достижении. Сомнение, критика, так или иначе, всегда являются спутниками философского размышления, поэтому скептицизм в разной степени присущ многим философским течениям (например, софистам или Демокриту). Но впервые своего последовательного и полного развития скептицизм достигает в IV веке до н.э. в трудах Пиррона (365-275 гг. до н.э.), основателя движения «скептиков».

Скептицизм связан с агностицизмом – отрицанием познаваемости мира или отдельных его сторон. Могут быть различные степени агностицизма, при их учете можно выделить полный и частичный, крайний и умеренный скептицизм (1, 521). Частичный скептицизм как форма сомнения был характерен для Элейской школы, которая утверждала разделение мира на мир подлинный (мир бытия, разума и истины) и мир неподлинный (мир по мнению, мир изменчивый и чувственный). Софисты также утверждали субъективность познания человека. Демокрит говорил о чувственных качествах вещей, которые обманчивы, но не отрицал возможность достижения истины посредством разума. Также и Платон учил о чувственной иллюзорности изменчивого мира, но считал мир познаваемым разумом. Крайний скептицизм характерен для Пиррона,

отрицавшего познаваемость мира, а умеренный - для его последователя Аркесилая,

который отрицал только существование абсолютной истины, но не вообще познаваемость мира.

Пиррон вместе со своим учителем Анаксархом, последователем Демокрита,

принимал участие в восточном походе Александра Македонского, дошедшего тогда до Индии. Пиррон в Индии беседовал с гимнософистами, индийскими философами. От них,

по-видимому, он воспринял учение о суетности и неподлинности мира. А из сравнения

разных культур, религий, философских учений, разного устройства жизни народов вытекала мысль об относительности всего. Пиррон ничего не писал и сведения о его философии до нас дошли от его ученика – Тимона (320-230 гг. до н.э.). Наиболее известны из скептиков также Аркесилай (315-240 гг. до н.э.), возглавлявший Платоновскую Академию, и синтезировавший скептицизм с платонизмом; а также Карнеад (II в. до н.э.),

Энесидем (I в.н.э.) и Секст Эмпирик (II в.н.э.).

В центре внимания Пиррона – практическая цель достижения счастья. Как достичь счастья? Для этого надо ответить на три вопроса, считал Пиррон: 1) каковы вещи, нас окружающие, по своей природе; 2) каково должно быть наше отношение к ним; 3) какой результат и выгоду получим мы из этого отношения к вещам? (4, 303).

На первый вопрос получить достоверного ответа мы не можем, так как все вещи одинаковы, неразличимы и изменчивы. Про них нельзя сказать ничего определенного. Все относительно, во всем следует сомневаться. Всякая вещь не есть в большей степени «это»,

чем «то». Познавая вещи, философы во всем противоречили друг другу. Ни о чем нельзя сказать точно, что это – истина, а это – ложь. Отсюда следует ответ на второй вопрос:

наше отношение к вещам должно заключаться в воздержании («эпохе» (греч.) - остановка,

задержка) от каких бы то ни было суждений о них, утверждающих истинность или ложность чего-либо. Говорят, что на провокационный вопрос: «А не умер ли ты,

Пиррон?» Пиррон твердо отвечал: «Не знаю». Далее следует и практический результат такой теории (ответ на третий вопрос) – возможность при таких убеждениях достичь

«апатии» (бесстрастия) и «атараксии» (невозмутимости духа, хладнокровия, покоя).

Иными словами, нужно стараться жить без собственных мнений, ничего определенно не утверждать и ничего не отрицать, а когда возникнет необходимость действовать, надо просто следовать обычаям и законам той страны, в которой находишься.

Диоген Лаэртский рассказывает легенду о том, как однажды Пиррон, находясь на корабле во время бури, ставил в пример своим ученикам свинью, которая и в бурю продолжала спокойно есть, и сохранять «бесстрастие», подобно мудрецу. Этому примеру он призывал их следовать. С Пирроном связана и другая легенда. Однажды, когда учитель Пиррона Анаксарх тонул в болоте, Пиррон прошел мимо и не помог ему. Люди были возмущены его поведением, но спасшийся Анаксарх все же похвалил своего ученика за проявленные им безразличие и безлюбие, которые полагались у скептиков свойствами поведения идеального мудреца.

Известный исследователь античной философии А.Ф. Лосев считает, что скептицизм Пиррона и «эта знаменитая «невозмутимость», или «атараксия», это

«безразличие» ко всему существующему и даже полное «бесстрастие», апатия

свидетельствуют о небывалом еще в античности отказе от всякой личной самодеятельности, о небывалом примиренчестве с окружающей средой и о безропотной покорности берущим верх общественно-политическим силам» (6, 184). Добавим, что распространение скептицизма всегда есть знак определенной усталости культуры,

общества от слишком больших потрясений и преобразований. Скептицизм в античности был проявлением кризиса и определенного упадка античной мысли, ведь тут она отказывалась от того, что было краеугольным камнем классической античной культуры – от культа разума и уверенности в познаваемости мира. То, на чем настаивал Сократ,

отрицалось в скептицизме. Ведь позитивной программы у Пиррона нет совсем, все строится только на сомнении и отрицании. А как же быть с позитивными ценностями?

Скептический идеал мудреца малосимпатичен: он готов предать друга в беде,

уподобляется в эгоизме животному и не стремится ни к чему высокому, со всем примиряется, даже с несправедливостью и злом. Вот до чего человек может дойти в своем стремлении к самосохранению. Эпикуреец, несмотря на индиффирентность по отношению к обществу, все же стремится к познанию и наслаждается истиной, а стоик,

помимо развития философского разума и добродетели, демонстрирует стойкость и мужество перед лицом судьбы, и активную деятельность по защите государства.

Стоический идеал наиболее предпочтителен для общества. Благодаря такому идеалу Древний Рим завоевал полмира и длительное время выдерживал атаки варваров на свои границы. Римская империя просуществовала почти пять веков. При преобладании же в обществе скептических и эпикурейских императивов античная культура была обречена на вырождение и гибель. Но это - не последнее слово античной философии. Заключительным ее словом стал неоплатонизм, возродивший благородное учение Платона уже на закате античного мира.

Гален и античная медицина

Скептицизм, как и другие философские учения античности был связан с медициной. Поздний скептицизм сливается со школой врачей-эмпириков. Один из видных скептиков – Секст Эмпирик (II в. н.э.) даже получил соответствующее прозвище за свой интерес к медицине (4, 312-313). Медицинская эмпирическая школа, также как и скептики, утверждала непознаваемость того, что недоступно нашему чувственному восприятию, и утверждала, что деятельность врача должна быть сосредоточена на исследовании только видимых симптомов болезни, а не на скрытых причинах болезни.

Менее категоричным по отношению к изучению сущности болезни было учение школы

«врачей-методиков», которая развивалась параллельно с эмпирической школой, и

придавала значение не только эмпирическим наблюдениям, но и изучению причин болезней.

Методическая школа была образована в Риме греческим врачом Асклепиадом в I

веке до н.э. Он был учеником эразистраторов, то есть последователей Эразистрата.

Последний, как уже отмечалось, отошел от гуморальной теории и отдавал предпочтение атомизму. Поэтому и Асклепиад рассматривал болезнь как результат стагнации твердых частиц в порах и каналах тела и как результат расстройства движения соков и пневмы. В

его учении объединились оба представления о причинах болезней: гуморальное,

сформировавшееся еще по воздействием древней натурфилософии, и так называемое

солидарное (от лат. solidus – твердый, плотный), истоком становления которой был античный атомизм (2, 162). Поэтому главными методами лечения Асклепиада и методической школы было создание оптимальных условий для беспрепятственного движения твердых частиц и соков в организме человека. Это включало разумную диету,

соблюдение чистоты кожи, водолечение, массаж, движение во всех видах (ходьбу и езду на лошади и т.д.).

Но своего наиболее полного синтеза и расцвета античная медицина достигла в трудах выдающегося врача Галена (129-204/216 гг. н.э.). Он родился в Пергаме и учился в философской школе и был знаком с учениями стоиков, перипатетиков, эпикурейцев,

платоников, скептиков. Некоторое время был врачом гладиаторов и в 162 году переехал в Рим, где прославился своими лекциями и успешной врачебной практикой. Впоследствии император Марк Аврелий пригласил Галена в качестве придворного врача. Слава его была так велика, что ему приписывали сочинения других авторов. Галену приписывается более чем 434 работы. Классическое издание трудов Галена содержит 133 трактата. Важнейшие из них: «О назначении частей человеческого тела», «Об анатомии», «Терапевтические методы», «О больных частях тела», «О составе лекарств» и др. (2, 176).

Гален ставил своей целью синтезировать разные подходы к лечению болезней в медицине того времени и не придавал ни одному из них самодовлеющего значения. После Эразистрата медицина пережила раскол, и выделились три основные позиции: 1)«догматиков», утверждавших, что причины болезней и пути лечения определяются целиком и полностью разумом; 2) «эмпириков», опиравшихся только на эмпирический опыт; 3) «методистов», придававших значение как клиническому опыту, так и умозрению,

но последнее сводивших к простым понятиям «выделения», «сокращения» и т.п. Гален считал все три позиции поверхностными и стремился соотнести логический метод с экспериментальным, полагая равно необходимым тот и другой (5, 261).

Все вещи, по мнению Галена, происходят из четырех элементов (земли, огня,

воздуха и воды) и их качеств (холодного, горячего, сухого и влажного), которые активно взаимодействуют между собой благодаря их изначальным способностям. «Темперамент» не является их простой смесью, а является их полным взаимопроникновением. «Жидкости»: кровь, флегма, желчь желтая и черная, в свою очередь, происходят от этих элементов и их качеств. Любой организм предполагает определенную меру их сочетания.

Каждое качество, таким образом, обладает своей определенной способностью. Этих способностей множество: кровеносная способность вен, переваривающая способность желудка, пульсирующая способность сердца и т.д.(5, 263). Среди них есть две базовые способности – «втягивающая», благодаря которой все усваивается организмом, делается своим; и «выталкивающая», то есть та, которая нечто не принимает, оставляя его чужеродным.

Гален воспринял учение Платона о душе и о ее трехчастной структуре (разумной,

аффективной, вожделеющей). Согласно Галену, рациональная душа находится в мозгу,

аффективная – в сердце как средоточии эмоций, вожделеющая – в печени. Рациональная душа имеет своим проводником животную или психическую пневму (spiritus animalis),

которая циркулирует посредством нервной системы, и поддерживается вдыханием воздуха. Есть также пневма витальная (spiritus vitalis), находящаяся в сердце и в артериях.

В печени и в венах содержится натуральная или естественная пневма (spiritus naturalis).

Все жизненные процессы, таким образом, он объяснял действием нематериальных сил,

образующихся в результате превращений пневмы: нервы несут «душевную силу», печень дает крови «естественную силу», а пульс возникает под действием «пульсирующей силы».

Мы тут наблюдаем, без сомнения, определенную материализацию души, ибо все духовно-

идеальное сводится к своим материальным носителям. Все части души соотносятся посредством пневмы психической и витальной, наделены врожденным теплом и кровью.

Надо сказать, что Гален не имел представления о кругообразном, то есть об однонаправленном и поступательном движении крови. Он считал, что кровь продвигается вперед рывками, совершая маятниковообразные движения. Она образуется в печени,

обогащается там «естественной пневмой», по венам поступает в правый желудочек сердца, потом частично проходит из правого желудочка в левый, смешивается там с воздухом, поступающим из легких, и одухотворенная «витальной пневмой», разносится через аорту ко всем частям тела (2, 179).

Гален был убежден, что сотворение столь совершенных организмов, в которых каждая часть удивительно взаимосвязана со всеми другими, говорит о божественном искусстве Природы, божественного Творца, устроившего весь космос так мудро и

прекрасно. Творец-Природа и выступает предельной целью, к которой стремится весь мир. Иными словами, Бога он, по-видимому, понимает в соответствии с воззрениями Аристотеля как Ум-Перводвигатель, к которому стремится весь космос как к своей финальной цели.

Гален рисует возвышенный образ врача, он хотел бы восстановить традицию Гиппократа, которая связывала с врачебной деятельностью высокие идеалы и благородный образ жизни, и подвергает критике современных ему медиков. У последних он находит тяжкие пороки – 1) невежество, которое ведет к неспособности ставить верный диагноз и которое ставит вообще под угрозу искусство врачевания; 2) коррупцию и 3)

бессмысленное разделение на секты («догматиков», «эмпириков», «методистов») (5, 260-

261). Коррупция проявляется, по его мнению, прежде всего, в небрежении обязательствами, в ненасытной жажде денег, в лени и в праздности ума, что приводит к атрофии ума и воли врача. Он пишет: «личность, которая хочет стать истинным врачом,

не только презирает богатство, но она в крайней степени приучена к перегрузкам, любит напряженный ритм работы. Нельзя и представить себе, что такой работяга может позволить себе напиваться, объедаться, предаваться усладам Венеры, короче говоря,

служить своей нижней части тела. Все это потому, что истинный медик – друг умеренности, сколько и истины» (Цит. по: 5, 261). Все великие врачи говорили об особом служении врача, которое предполагает высокоморальный образ жизни и любовь к истине.

А если к истине, то значит и к философии, хотя, конечно, понятия «философии» и «истины» не являются синонимами, ведь философия – это все же «любовь к мудрости», то есть стремление к истине, но не сама истин

Неоплатонизм

Неоплатонизм возникает в III веке н.э. и является последним оригинальным философским учением античности. Неоплатонизм представляет собой грандиозный синтез всей античной философии и, прежде всего, идей Платона и Аристотеля. Следует иметь ввиду, что неоплатонизм появился в то время, когда христианство существовало уже два с лишним века, и влияние его все более росло, и поэтому в неоплатонизме мы находим отчетливую монотеистическую тенденцию, которая, однако, весьма отлична от христианской идеи Личного Бога-Творца мира. В центре неоплатонизма – идея Единого как божественного центра и источника всего в мироздании. Но это Единое не является Божественной Личностью, которая по своей воле творит мир. Мир появляется из Единого в силу необходимости по причине его совершенства и полноты. Поэтому неоплатонизм – это, в известном смысле, ответ античной философии, связанной с язычеством,

христианству на вопрос о едином Боге и о том, как Он возможен. Но несмотря на мощь