sbornik_lecture_2009_filosofiya

Бог послал в мир Сына Своего Иисуса Христа для спасения людей. Иисус Христос

– второй Адам. Он должен был исполнить то, что не исполнил первый Адам – соединить тварный мир с Богом. Он должен был добровольно и сознательно исполнить волю Божию до конца, до своего смертного часа. Он должен был победить зло, смерть и грех, победить то, что вошло в мир в результате грехопадения Адама. Богочеловек Иисус Христос своей жизнью и страшной смертью на кресте искупил первородный грех человеческий и сделал возможным приход в мир Духа Святого, возвращение в мир благодати. На пятидесятый день после воскресения Иисуса Христа в мир пришел Дух Святой, огненные языки сошли на апостолов. Благодать позволяет человеку побеждать грех в себе и в мире, возрастать в своем стремлении к Богу. Поэтому с этого момента целью христианской жизни является,

как говорит св. Серафим Саровский, стяжание благодати Божьей для преображения своих души и тела по «подобию Божьему». Это ведет к спасению человека, которое понимается в христианстве как соединение с Богом, что предполагает и обретение человеком бессмертия, вечной жизни с Богом.

Дальнейшая история человечества после прихода Иисуса Христа выстраивается как прямая линия, устремленная в будущее, конечным результатом которой будет Второе Пришествие Иисуса Христа и Страшный Суд, на котором произойдет окончательное разделение людей на грешников и праведников, первые обречены на вечные муки в аду, а

вторые будут пребывать в блаженстве на небесах с Богом. Страшный Суд - событие одновременно гибельное, но и дарующее надежду на вечную жизнь с Богом. Каждое событие истории в христианстве уникально, единично, неповторимо. Каждое мгновение человеческой жизни имеет значение для вечности. И поэтому именно христианство открывает подлинное историческое сознание, связанное с необратимостью исторического времени. Для античности было характерно циклическое понимание пространства и времени. Стоики считали, вслед за Гераклитом, что мир в следующем своем круге вечного повторения, полностью воспроизведет все, что происходило и происходит сейчас.

Христианство утверждает, что человек в течение своей жизни должен сделать выбор между Богом и дьяволом. И если он стремится к Богу, он должен преобразить свою жизнь и самого себя в соответствии с божественными заповедями. Как человек должен жить, чтобы спастись, то есть чтобы соединиться с Богом, обрести блаженное бессмертие?

Есть два пути к Богу: мирской и монашеский. Первый – это жизнь в мире и исполнение божественных заповедей, а второй – это жизнь ради Бога, это доведение исполнения заповедей до отказа от мира ради Бога.

Христианская этика.

Главные идеи христианской этики были провозглашены Иисусом Христом в Нагорной проповеди (Мф,5-7). Он определяет идеал человека, к которому должен стремиться каждый христианин. Это - идеал «девяти блаженств», который рисует образ человека смиренного, плачущего о своих грехах, кроткого, жаждущего правды,

милостивого, чистого сердцем, стремящегося к миру, страдающего за Христа. Такие люди

иесть «соль земли», «свет миру». (Мф,5,13-14). Этот образ кардинально отличается от античного представления о лучших людях и должном поведении. Для античности характерен культ силы, красоты и разума, в которых проявляется не только полнота человеческой жизни, но и гордость. Жизнь христианина – это подвиг, высота которого определяется не человеческим измерением, а самим Богом: «…Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф.,5,48). То, что хорошо для человека, не всегда таково

идля Бога. То, что почитается разумным людьми, есть безумие для Бога и наоборот. «Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и униженное и ничего не значащее избрал Бог,

чтобы упразднить значащее, - для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом», -

писал апостол Павел. (1-е Кор.1,27-29). Таково, например, отношение любви к Богу, миру и к людям, которое есть основная заповедь христианства, и которое может иногда восприниматься в человеческом измерении как проявление слабости или глупости.

Иисус Христос говорит о том, что Он пришел не отменить ветхозаветных пророков, а исполнить. Иисус Христос принимает ветхозаветную нравственность (десять заповедей, которые Бог дал Моисею на горе Синай), но исполнение заповедей доводит до очищения от греха внутреннего мира человека, его мыслей и желаний, то есть до преображения души и тела человека. Если первые четыре из десяти заповедей говорят о поклонении единому Богу, то остальные регламентируют взаимоотношения между людьми. Первая из них направлена против служения идолам, вторая – против создания себе кумиров, третья – против злоупотребления именем Бога, то есть против клятв;

четвертая заповедь гласит о почитании субботы, пятая – о почтении родителей; шестая заповедь направлена против убийства, седьмая – против блуда, восьмая – против воровства, девятая – против ложного свидетельства, десятая – против зависти.

Иисус Христос исполнение заповедей меряет не по внешнему поступку, а по внутреннему, нравственному преображению человека, которое проявляется и в поступках.

Так, например, Иисус Христос говорит: «Вы слышали, что сказано древним: «не прелюбодействуй». А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением,

уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф.,5,27-28). Человек, который не имеет

мысли о грехе и его пожелания, никогда не совершит этого греха. Совершенствование человека – это преображение его души и разума, а потом и тела.

Главная заповедь христианской этики – это любовь к Богу. Вторая заповедь –

любовь к ближнему. Ближний понимается в христианстве как любой человек, будь то даже иноплеменник и иноверец, тем не менее он носит в себе «образ и подобие Бога», и

поэтому он достоин любви. Первая заповедь служит основанием для второй. А без первой заповеди соответственно теряет смысл и вторая. Что такое любовь? «Любовь долготерпит,

милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а

сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит, любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится… А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше». (1-е Кор.13,4-8,13). Так пишет о любви апостол Павел. Позже Августин Блаженный парадоксально скажет о всеобъемлющей силе любви и, в частности, любви к Богу: «Люби Бога и поступай как хочешь!» Он хотел тем самым сказать, что любовь к Богу включает все христианство, весь христианский образ жизни, любовь к людям,

стремление творить добро и отвращаться от зла.

Любовь к ближнему в христианстве доводится до любви к врагам. «Вы слышали,

что сказано: «око за око, зуб за зуб». А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую…»(Мф.5,38-39). «А Я говорю вам:

любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас…» (Мф., 5,44). Как следует понимать любовь к врагам в христианстве? Значит ли это, например, непротивление злу силою, как эту любовь понимал Лев Толстой?

Митрополит Московский Филарет (Дроздов), живший в ХIХ веке и переписывавшийся с А.С. Пушкиным, а теперь прославленный церковью как святой,

считал, что любовь к врагам лучше всего выражена в формуле: «Любите врагов ваших

(личных), боритесь с врагами Божьими, побеждайте врагов Отечества!». Прощать человек может и должен своих личных врагов, не отвечать им злом за зло, но прощение врагов Божьих не в его власти. Если он на стороне Бога, то он должен бороться с врагами Божьими. Если он этого не делает, то он предает Бога. В истории так сложилось, что государства были связаны с той или иной религией, и защита веры была одной из их задач, поэтому и борьба с врагами Отечества в христианстве расценивалась как форма борьбы с врагами Божьими.

Место философии в средневековой культуре. Вера и Разум.

Философия как мудрость человеческая в средние века занимает подчиненное религии положение. Но понимание предмета философии и отношение к ней меняются последовательно на протяжении всей эпохи. Рассуждение о Боге (богословие или теология), созданное при помощи философского умозрения, в зрелое средневековье станет ядром всего христианского вероучения. А сама проблема взаимоотношения религии и философии получит форму проблемы соотношения веры и разума.

Негативное отношение к философии у ранних христиан и апологетов определялось тем, что античная философия была связана с язычеством, христианской же философии еще не было, ее предстояло создать. Поэтому апостол Павел предостерегал христиан: «смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу…». (Кол.,2,8). А римский мыслитель Тертуллиан (II-III вв.) называл философию «языческой блудницей» и выражал свое кредо в тезисе: «верую, ибо абсурдно», тем самым утверждая невозможность измерить разумом истины веры. Но уже Климент Александрийский (III в.) говорил о необходимости гармонии между разумом и верой при приоритете веры. Он считал, что убедительность веры только возрастает при поддержке ее знанием. А значение философии он видел в том, чтобы приводить через рассуждение к вере, подобно тому, как науки и искусства приводят к философии, к пониманию единства мира и его законосообразности.

В этом смысле философия является «служанкой» теологии. (1, 42). Философия служит инструментом для утверждения религиозных истин. Августин Блаженный выразил ведущее значение веры, открывающей горизонты перед разумом, в афоризме: «Верю,

чтобы понимать». Но Августин считал, что необходимо и «понимать, чтобы верить», и

поэтому большое значение придавал богословско-философской учености. Особенно сильное влияние на становление христианской философии оказывали Платон, Аристотель,

стоицизм и неоплатонизм.

В отличие от Западной Европы, в Византии никогда не прерывалась античная философская традиция. Св. Иоанн Дамаскин, богослов VIII века, в своем произведении

«Источник знаний» дал шесть определений философии, в которых выражено несколько иное понимание соотношения философии и религии: 1) философия есть знание природы сущего; 2) философия есть знание божественных и человеческих дел, то есть всего видимого и невидимого; 3) философия есть упражнение в смерти; 4) философия – это уподобление Богу; 5) философия – начало всех искусств и наук; 6) философия есть любовь к мудрости. Истинная мудрость – это Бог, поэтому любовь к Богу и есть истинная философия. (4, 132). Тут философия понимается предельно широко, она объемлет всю

мудрость и даже любовь к Богу, а само богословие выступает частью философии, где предметом мысли является Бог.

В христианстве Библия – книга Божественного Откровения, в которой явлена истина о Боге, мире и человеке. Дело человеческой мудрости заключается в том, чтобы правильно понять и истолковать Священное Писание. Поэтому определяющими для средневековой философии являются принципы экзегезы – истолкования, интерпретации,

герменевтики; и экстазиса – выхода за свои субъективные пределы. Принцип экзегезы ограничивал философствование горизонтом библейских текстов, но так или иначе оставлял возможность для творческого самовыражения автора в постижении истины.

Религией утверждалось существование истины в Боге и единство этой истины для всех людей и всего мира. И поэтому главная задача – это познание истины и ее сохранение для последующих поколений. Этим обстоятельством определялся принцип экстазиса, опора на авторитет и традицию, стремление к анонимности. Так авторы многих богословско-

философских трактатов того времени не подписывали своих трудов собственным именем,

а приписывали их уже известным христианским подвижникам. Как, например, автор знаменитых трактатов «Ареопагитики», относящихся к V веку н.э., подписал их именем христианина афинянина Дионисия Ареопагита, жившего в I веке н.э., и поэтому в религиоведческой литературе его называют Пседо-Дионисием Ареопагитом.

Патристика – учение Отцов церкви - вырабатывалось во взаимодействии с античной философией. Особенно значимыми для христианства были стоицизм, платонизм и неоплатонизм. Многие из Святых Отцов церкви, творчество которых составило основу Священного Предания церкви, были хорошо знакомы с античной философией. Среди них были Афанасий Великий, Ириней Лионский, Иустин Философ, Иоанн Златоуст, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, Августин Блаженный и другие. Например, Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Богослов (IV в.) учились в Афинской Платоновской академии вместе с будущим императором Юлианом Отступником, только пути их потом разошлись. Если Юлиан Отступник попытался возродить язычество в Римской империи вплоть до гонений на христиан, то великие каппадокийцы (как называли святых отцов по месту их рождения – Каппадокии, области в Малой Азии) стали епископами и защитниками христианства. Им принадлежит важная роль в формировании христианского богословия и, в частности, в выработке учения о Боге-Троице, которое запечатлено в Символе веры. Вырабатывалось же оно в борьбе с первой ересью – арианством, которое определенным образом также связано с философией, а именно с учением Оригена. Этот богослов-философ много сделал для синтеза христианской религии и античной философии, однако, некоторые стороны его учения не были признаны

церковью как христианские, например, его учение о субординации Трех Лиц Троицы, о

предсуществовании душ, к последним восходят многие еретические учения. Поэтому влияние его неоднозначно, христианской церковью учение его даже было признано еретическим. Взаимоотношения религии и философии складывались непросто.

Философия могла быть для религии источником ереси, т.е. опасности, а могла быть средством для раскрытия религиозных истин и их популяризации. Философия могла привести вере, а могла и увести от нее. Именно поэтому в дальнейшем византийский богослов св. Григорий Палама считал, что отношение к философии подобно отношению к змеиному яду – требует осторожности: он может убить, а может и вылечить.

Особенно философия стала необходима христианской церкви тогда, когда христианство было провозглашено императором Константином в 325 г. н.э. официальной религией Римской империи. Возникла острая необходимость в выработке единства вероисповедания, единства основных принципов веры – догматов, которого не было в раннехристианский период. Догматика христианства вырабатывалась на семи Вселенских Соборах в острых спорах с ересями, и она составила тот фундамент христианства,

который позволил ему две тысячи лет сохранять чистоту веры, и который выражен в

«формуле» христианства – в Символе веры. Он был принят на I Вселенском соборе в г.

Никее (325 г.), и подтвержден на II Вселенском соборе в г. Константинополе (381 г.).

Споры на Вселенских соборах о природе Бога Троицы и о природе Богочеловека Иисуса Христа получили название тринитарных и христологических. И в формировании богословского выражения религиозных истин философское умозрение сыграло немаловажную роль. Этот процесс был длительный и болезненный и сопровождался появлением ересей, т.е. искажением христианского учения.

Первой ересью, которая получила широкое распространение, было арианство.

Арий был пресвитер в Александрии. Он учил, что Бог Сын не равен Богу Отцу, что Он есть такое же творение, как мир и человек, что Сын «подобносущен» Отцу по природе.

Получалось, что Иисус Христос – это второстепенный Бог, ведь Он рожден, значит, Его когда-то не было. Это было проявление «субординатизма», утверждавшего неравенство ипостасей Бога, подчиненность второго и третьего Лиц Пресвятой Троицы, Бога Сына и Бога Духа Святого, первому Лицу Троицы – Богу Отцу. Отсюда следовали далеко идущие выводы, уничтожавшие христианство как религию искупления. Ведь если Иисус Христос не равен Богу Отцу, не Бог в полноте, то тогда человеку нечего рассчитывать на свое спасение, оно делается невозможным, так как между Богом и человеком лежит пропасть и нет посредника, который поможет человеку воссоединиться с Богом. Против Ария выступил св. Афанасий Великий (IV в.). Он нашел ту богословскую формулу, которая

отражала истинную природу взаимоотношения Лиц Троицы: Бог Сын и Бог Отец

«единосущны», а не «подобносущны».

Дальнейшее богословское осмысление природы Троицы дали великие каппадокийцы – Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Богослов (IV в.). Их учение о соотношении природы Бога и Его Ипостасей, т.е. Лиц, было принято церковью в качестве ортодоксального. Как единый Бог есть в Трех Лицах? Это – тайна, непостижимая для нашего разума. Но мы можем приблизиться к этой тайне в своем познании Бога через библейское откровение. Бог – существо высшее, надмирное, сверхъестественное. Бог есть Дух (Иоан.4,24), Живой (Иерем.10,10), Сущий (Исх.3,14). Бог есть Любовь (Иоан.4,16).

Он - вечный, вездесущий, всеведущий, всемогущий, всеблагой, премудрый, всеправедный и т.д. Бог есть Единица и Троица одновременно. Бог един по Сврему существу, но троичен по Своему существованию. Божественное единство и раздельность Отцами церкви описывается при помощи категорий «усия» (сущность) и «ипостась» (личное существование, уникальное и единичное). Эти категории восходят к Аристотелю, но великими каппадокийцами они были качественно преобразованы, наполнены христианским смыслом. Сущность Бога едина, но существует Он в Трех Ипостасях, Трех Лицах. Это подобно тому, как огонь - единая субстанция - может существовать как тепло,

как свет и как собственно огонь.

Ипостаси различны по происхождению. Бог Отец нерожден, Бог Сын рожден от Отца превечно, Бог Дух Святой исходит от Отца. «Нерожденный, рожденный и исходящий» - вот указание на различие Трех Ипостасей Бога. Это указание достаточно для того, чтобы понять сам факт различия, но недостаточно, чтобы сказать «как» это происходит: «как» рождается и «как» исходит. Такой принцип богословия, который всегда имеет ввиду тайну Бога, абсолютное познание которой признается невозможным,

называется апофатическим богословием, т.е. отрицательным, в противоположность

катафатическому богословию, позитивному, которое стремится описать Бога через перечисление позитивных признаков в их наиполнейшем выражении: «всеблагой», «всемогущий», «всеведущий» и т.д. Различие между апофатическим и катафатическим богословием было сформулировано Псевдо-Дионисием Арепагитом в трактате

«Мистическое богословие» (V в.). Апофатическое богословие исходит из абсолютной запредельности и непознаваемости сущности Бога тварному миру и поэтому восходит к Богу в Его познании через отрицание всего, всех качеств, которые принадлежат тварному миру. Сначала устраняется все тварное, затем исключаются даже самые возвышенные атрибуты – благость, мудрость, любовь, даже само бытие. Бог непознаваем, но (в этом парадокс христианства) Он – Тот, Которому человек говорит «Ты», так как Он

открывается как Бог Живой и Личный, и к Которому человек обращается с молитвой.

Восточно-православное богословие стремилось придерживаться именно апофатического богословия, в то время как в западной традиции преимущество отдавалось катафатическому богословию, например, в схоластике (доказательства бытия Божия и т.д.).

Тринитарные споры сменили христологические (III, IV, V и VI Вселенские Соборы) – о природе Богочеловека Иисуса Христа. Вопрос о том, Кто такой Иисус Христос – Бог или человек – вполне практический вопрос, так как от ответа на него зависит главное: сможет ли человек спастись или нет. Возникли новые ереси –

несторианство и монофизитство. Несторий, епископ Константинопольский, учил, что от Девы Марии родился человек Иисус, с которым соединился Бог Слово и обитал в нем,

как в храме, подобно тому, как Он обитал в Моисее и других пророках. Природы Бога и человека в Иисусе Христе совершенно разделены, сосуществуют в Его Личности, никак не смешиваясь. Поэтому Пресвятую Деву он называл Христородицей, а не Богородицей.

Но если так, то искупления первородного греха не произошло, так как Бог на кресте не страдал, а страдал просто человек, или это просто была видимость, обман, и всемогущего посредника между Богом и человеком нет. Монофизитство исходило из другого принципа, но вывод получался тот же.

Монофизиты учили, что природа Богочеловека Иисуса Христа одна – божественная, человеческое в Иисусе Христе совершенно поглощено Божеством как капля воды океаном. Монофелиты развивали монофизитство и утверждали, что если во Христе одна природа, то и воля у него должна быть одна. В Символе веры же была принята формула, что в Богочеловеке Иисусе Христе соединяются две природы, две воли,

два разума, два образа действия, две энергии – Божественные и человеческие, но соединяются они в одном Лице парадоксальным образом - «неслиянно и нераздельно»,

подобно тому как раскаленное железо становится огнем, оставаясь железом. Иисус Христос – это совершенный Бог и совершенный Человек, по божеству Он вечно рождается от Бога Отца, по человечеству Он родился от Пресвятой Девы и во всем подобен людям, кроме греха. Отстаивание богословских формул, которые бы выражали истину христианства, а не искажали бы ее, требовало не только философской и богословской эрудиции, но и личного мужества. Так, борец с монофелитством, известный богослов Максим Исповедник (VII в.) был объявлен врагом государства, ему за твердость веры отрезали язык, отрубили руку, и сослали в Колхиду, по дороге к которой он умер. А

через несколько лет его богословская формулировка соотношения двух природ и двух воль у Богочеловека Иисуса Христа вошла в Символ веры.

Патристика и христианская антропология.

Главное открытие христианства в области антропологии состояло в открытии личностного аспекта в человеке. Христианство открывает реальность Личности Бога, а

потому и созданного Богом «по своему образу и подобию» человека. Христианская антропология связана со всем христианским вероучением в его целостности, так как вопрос о человеке и его спасении является центральным.

Принимая во внимание, что полное познание сути личности тварной невозможно,

поскольку она воспроизводит в человеке божественное ипостасное начало, постараемся выделить и систематизировать некоторые моменты, которые связаны, согласно христианству, с проявлениями личностного бытия человека.

Во-первых, личность как «лик», ипостась человека есть начало его особости,

особенности, то есть индивидуальности.

Во-вторых, личность или ипостась человека, как и его природа в части его духа и свободной воли, является божественным в человеке.

В-третьих, личность как богоподобие в человеке, есть «стержень», «ядро» индивидуального существования человека, личность обеспечивает целостность человеческого индивидуума.

В-четвертых, личность как целостность, цельность человека проявляется как единство высших способностей человека - воли и разума.

В-пятых, личность несводима к природе человека.

В-шестых, личность и есть возможность и осуществление свободы человека, и,

прежде всего, свободы личности над природой человека. Личность постоянно

«превосходит», «восхищает» природу человека, выходит за ее пределы. Этим она и делает возможным существование человека. Это потому, что личность должна

«восходить» к Богу. Возможно, в этом ее главное предназначение. «Лик», личность,

ипостась человека является образом Бога в человеке.

Итак, личность в человеке есть проявление богоподобия человека, это -

божественное в человеке, каковыми являются также в человеке дух и свобода воли.

Личность не сводится ни к духу, ни к разуму, ни к свободе, хотя, конечно, и связана с ними, поскольку они входят в качестве «высших способностей» в природу человека.

Личность не сводится к природе, как она не сводится к индивидууму. Отношение между личностью и природой человека - это отношение «восхождения», «превосходства». Если природа - это общее для всего человеческого рода (тело, душа, дух, свобода воли), то личность - это то, делает эту природу индивидуальностью, частностью, то, что вносит различие в природу. Это - различное в общем, если можно так сказать. Она придает ей

форму, лик, особость. Личностное начало связано с единством или целостностью индивидуума, единством его природы и его существования. Личность есть

самотождественность индивидуума, которая воспроизводится в актуальности его существования как существа двумирного, состоящего из «праха земного» и вместе с тем богоподобного.

В христианстве личность как божественное начало в человеке является главным носителем свободы человека, прежде всего, по отношению к самому себе, то есть к своей природе. Личность никак не может быть обусловлена: ни психологически, ни нравственно. Всякое свойство, в том числе человека, повторно в своем проявлении.

Личность определяется своей неповторимостью. Индивиды похожи по природе. Личность всегда неповторима и единственна. Причем, поскольку понятие по своей природе всегда обобщает, личность в силу своей единственности как бы «утекает» между понятиями, не фиксируется ими, остается тайной. Личное можно «уловить» только в личном общении,

во взаимности. Личность открывается во взаимно-открытом общении. В таком общении человек проявляет свое божественное личностное начало, тем самым уподобляется Богу,

и от этого общения получает непередаваемое наслаждение. Но в человеческом падшем мире такое общение, преодолевающее индивидуальную непроницаемость, может длиться только мгновения.

Две важнейшие проблемы христианской антропологии - это проблемы смерти и пола. Тут возникает вопрос: то биологическое состояние, в котором мы находимся ныне,

было ли оно таким же до грехопадения? Возможна дилемма: если в раю существовал какой-то биологический пол, как это следует полагать на основании данного Богом повеления плодиться и размножаться, то не был ли он в этих первозданных условиях как бы ослаблением в человеке образа Божия вследствие наличия животного начала,

предполагающего размножение и смерть? Если же райскому состоянию было чуждо всякое животное начало, то грех заключается в самом факте биологической жизни, что никогда не признавалось за таковой христианством.

Второе разрешение дилеммы было отвергнуто отцами церкви. Но первое положение дилеммы разъяснить очень сложно. Можно сказать, что в падшем мире существует неопровержимая связь между полом и смертью, между началом животным и началом смертным. И поэтому отцы церкви еще задавали себе вопрос: не явилось ли уже в раю сотворение женщины, вызвавшее то биологическое условие, которое неразрывно связано с конечностью бытия, угрозой для потенциального бессмертия человека? Эта негативная сторона разделения на два пола привносит как бы некую погрешимость, и