Детская литература. Под ред. Е.О. Путиловой

321

Влез по скатерти на стол, Побежал по стульям с треском, Вверх пополз по занавескам, Стены дымом заволок, Лижет пол и потолок.

Для этого бушующего пламени Маршак находит удивительное об-

разное сравнение: возникает сопоставление огня с коварным, хитрым и ловким зверем – лисицей, готовой на всякие уловки, чтобы умилостивить беспощадного пожарного Кузьму. И теперь от глагола Маршак переходит к звуковому ряду, заставляя услышать лживые уговоры лисицы:

Пощади меня, Кузьма, Я не буду жечь дома…

Маршак помнил о том, что его читатель – ребенок, и поэтому, кроме истории борьбы Кузьмы с пожаром, он вводит в сюжет и существо, близ-

кое ребенку – спасенную кошку, которая должна утешить плачущую на-

взрыд девочку.

Маршак доставлял читателю радость от игры словом, используя приемы «считалок», «дразнилок». Примером тому может служить стихо-

творение «Мяч» (Мой / Веселый / Звонкий / Мяч, / Ты куда / Помчался /

Вскачь?»), которое одновременно и «считалка» (конец считалки: Лопнул, /

Хлопнул – / Вот и все!»), и игра (Ты / Пятнадцать /Раз / Подряд / Прыгал /

В угол / И назад), и веселый рассказ о любимой игрушке. Чтобы сказать об удивительном, неизвестном еще чуде водопровода, Маршак прибегает к нонсенсу, к шутке:

Речка спятила с ума – По домам пошла сама.

Целую маленькую пьеску, где проза перемежается стихами, Маршак сочинил про девочку и котенка – «Усатый-полосатый». Вся эта пьеска по-

строена на загадках. «Жила-была девочка. Как ее звали? <...> Сколько ей было лет? <....>Кто у нее был?» и на веселых происшествиях с котенком,

который шалил, который никак не хотел спать так, как спят дети, а все де-

лал по-котячьи, и – это опять открытие целого мира, на шутках и нонсен-

сах:(чего только стоит вопрос, почему у «дочки» «… мохнатые лапы, а

усы – как у папы?»).

322

В своем творчестве Маршак утверждал новую традицию, традицию нонсенса, шутки, перевертыша, словесной игры. Все эти новации полнее всего нашли отражение в одном из самых знаменитых его стихотворений

«Вот какой рассеянный». Как только стихотворение стало известным,

Маршака буквально забросали вопросами о прототипе его героя. Можно привести один из ответов поэта: «Рассеянный с улицы Бассейной так рас-

сеян, что прислал мне свой адрес, по которому я никак не могу понять, где он живет. Адрес такой: Кавказ, первый перепереулок, дом Кошкина, квар-

тира 200000. Конечно, по этому адресу его найти невозможно. <...> А пока можешь писать ему по моему адресу…». Ходили слухи, что прототипом служил известный ученый И.А. Каблуков, и на полях чернового наброска у Маршака были строчки:

В Ленинграде проживает Иван Каблуков.

Сам себя он называет Каблук Иванов.73

Впрочем, друзья поэта, зная его необычайную рассеянность, считали,

что частично прототипом стихотворения служил он сам. Ни в одном сти-

хотворении Маршака не было такого количества перевертышей, у героя абсолютно все наоборот:

Вместо шапки на ходу Он надел сковороду. Вместо валенок на пятки Натянул себе перчатки.

Он отправился в буфет Покупать себе билет.

А потом помчался в кассу Покупать бутылку квасу.

Рассеянность чудака проявляется не только в его действиях, но в его жестах, но и в его обращении со словами, понятиями. «Нельзя ли у трам-

вала / Вокзай остановить?», спрашивает Рассеянный у «Вагоноуважаемого Вагоноуважатого».

Стихотворение это, доставляющее бесконечную радость читателю,

73 Цит. По примеч. М.Л. Гаспарова. С.Я. Маршак., указ соч. С.805.

323

по мнению К.Чуковского, способствуют интеллектуальной работе ребенка. «Лаконичные, веселые, звонкие строки “Рассеянного” полны переверты-

шей, – не потому ли они с давнего времени так привлекают к себе миллио-

ны ребячьих сердец? В том смехе, с которым дети встречают каждый по-

ступок героя, чувствуется самоудовлетворение, не лишенное гордости: “Мы-то знаем, что сковорода – не одежда и что на ноги не надевают пер-

чаток!”». Чуковский убежден, что при чтении этого смешного стихотворе-

ния у ребенка появляется некоторое сознание своего превосходства над этим «незадачливым героем», и читатель даже возвышает себя в «собст-

венном мнении»74.

И, однако, размышляя над историей развития, новых возможностей литературы, мы видим в этом стихотворении начало многих новых откры-

тий в литературном процессе, в первую очередь, в литературе для детей.

Продолжая традицию большого стихотворения, в тридцатые-

сороковые годы Маршак создает «Рассказ о неизвестном герое», «Мистера Твистера», позднее «Что такое год», интереснейшую «Разноцветную кни-

гу», своеобразную книжку-картинку с иллюстрациями В.В. Лебедева, вер-

нувшись, по существу, к многочисленным книжкам-картинкам двадцатых годов.

Из многих пьес Маршака особенное внимание привлекают «Кошкин дом» и «Двенадцать месяцев». Обратившись к известной потешке «Тили-

тили-тили бом! Загорелся Кошкин дом», Маршак создал большую пьесу,

населив ее многими действующими лицами , и придал ее сюжету доста-

точно драматический и поучительный конфликт. В пьесе снова проявляет-

ся стремление к шутке, к нонсенсу: уже само то, что в гости на богатый пир к кошке приходят такие разные гости, как козел, петух, свинья, заранее создает смешную ситуацию. И неудивительно, что гости никак не могут устроиться за одним столом. С каким юмором передает автор диалоги дей-

ствующих лиц:

74 К.Чуковский. «От двух до пяти». /М. 1995, С. 201.

324

Свинья Вот это стол – На нем сидят!...

Коза Вот это стул – Его едят.

Козел Смотри, какие зеркала!

И в каждом вижу я козла. Коза

Протри как следует глаза! Здесь в каждом зеркале коза.

Свинья Вам это кажется, друзья,

Здесь в каждом зеркале свинья!!

Но в пьесе Маршака есть и другие действующие лица: маленькие ко-

тятки, которых, из-за того, что они бедны, даже не впустили в дом. И ко-

гда, по условиям потешки, Кошкин дом сгорает, именно у них, а не у тех,

кто был ее «достоин», Кошка находит приют и любовь. Забавное, даже са-

тирическое начало в сюжете ведет к финалу лирическому, доброму.

Тема одной из лучших в нашей драматургии сказок для детей «Две-

надцать месяцев» – единение человека с природой. Среди многих дейст-

вующих лиц две девочки, и обе сиротки. Но одна из них – маленькая коро-

лева, которой, кажется, подчиняется все на свете. А другая – бедная падче-

рица, которая вынуждена подчиняться любым приказаниям злой мачехи. В

их противостояние (они ничего не знают друг о друге) вмешивается сама природа в лице двенадцати месяцев. Посланная мачехой принести для ко-

ролевы корзину подснежников в лютую зимнюю непогоду, падчерица встречается на поляне, у костра, со всеми месяцами: – так бывает один раз в году. Почему ради девочки, уступая друг другу место, братья дают время апрелю? Потому что каждый из них видел ее в работе, в дружбе с ними,

знал ее настолько, что апрель дарит ей обручальное колечко, как символ ее вечной неразрывной связи со всеми братьями. Сказка полна блестящих юмористических эпизодов и диалогов, когда дело касается жизни малень-

кой королевы и ее придворных. Сказка очаровывает стихами, которые, как редкая инкрустация, украшают прозаический текст. Сказка дышит под-

325

линной поэзией.

Мы не касаемся блестящих переводов Маршака из «детской» поэзии,

особенно английской, начатых стихотворением «Дом, который построил Джек». И «Баллада о королевском бутерброде», и история с потерявшими свои перчатки котятками («Перчатки»), и «Золотой кораблик», и все пере-

воды из Эдварда Лира – все это вас ждет впереди, в разделе о зарубежной литературе.

Вопросы и задания

1.Как связано становление новой детской литературы с именем С.Л. Маршака?

2.В каких стихотворениях и поэмах Маршака обнаруживаются приметы времени?

3.Какие положительные сведения об окружающем мире может извлечь ребенок из стихотворений поэта?

4.Какие пьесы Маршака вы прочли?

5.Попробуйте определить, чем отличается поэтическая манера Маршака, найдите, где он проявляет себя как мастер большого, сюжетного стихотворения. Найдите стихотворения, богатые повторами: как помогают они усвоить большие по форме произведения поэта? Найдите стихотворения, где он утверждает приоритет глагольной формы в стихотворениях для детей.

7.2.3.Стихи В.В. Маяковского для детей

Казалось бы, что поэзия Владимира Владимировича Маяковского

(1893-1930), поэта трибуна, голос которого собирал огромные аудитории московского Политехнического института; поэта, с именем которого свя-

зано создание таких форм в поэзии, как марш, лозунг, плакат; нового по-

этического словаря, открывавшего слово «весомое, грубое, зримое» – по существу своему, должна была бы быть далека от детской поэзии. Интерес Маяковского к работе художника (он окончил сначала московское Строга-

новское училище, готовящее прикладных художников, декораторов, граве-

ров, а позднее «Школу зодчества, ваяния и живописи») и непреходящее его участие в политической жизни страны тоже обозначал круг глобаль-

ных, актуальных устремлений поэта к событиям сегодняшнего дня. Но вот,

когда позади были уже такие поэмы, как «Облако в штанах», «Флейта-

позвоночник», работа в «Окнах Роста» (Российское телеграфное агентст-

во), а впереди, кроме множества злободневных стихов шла работа над по-

эмами «Про это», «Владимир Ильич Ленин» «Хорошо!», неожиданно в его

326

планах на 1925 год появился раздел «Для детков». Правда, было еще го-

раздо более раннее «обращение» к деткам, и не где-нибудь, а в насквозь пронизанных антивоенными, актуально-политическими лозунгами и пла-

катами «Окон Роста» «Лучше сосок не было и нет! Готов сосать до старос-

ти лет», «От игр этих стихают дети. Без этих игр ребенок тигр…».

Маяковский написал для детей за пять лет четырнадцать стихотворе-

ний и, по словам Маршака, решил этими стихотворениями четырнадцать задач. Он создал для детей сказку, несколько книжек-картинок («Гуляем», «Что ни страница – то слон, то львица», «Конь-огонь»); предложил детям большое стихотворение – игру в разные профессии («Кем быть?»), книж-

ку-путешествие вокруг света («Прочти и катай в Париж и Китай»), ввел в

поэзию для детей темы сегодняшнего дня, носящие открыто публицисти-

ческий характер («Эта книжечка моя про моря и про маяк», «Песня-

молния», «Возьмем винтовки новые», «Майская песенка»).

«Сказка о Пете, толстом ребенке, и о Симе, который тонкий» была написана в начале двадцатых годов (вышла в 1925) и должна была помочь ребенку-читателю разобраться в сложных, еще только складывающихся представлениях о современной жизни, о многих особенностях окружаю-

щего ребенка быта. Маяковский построил сказку на резком, контрастном противопоставлении двух типов детей, и для этого противопоставления прибегнул к известному в литературе и в народной сказке приему гипер-

болы, не боясь, для характеристики персонажа отрицательного – Пети – слов, звучащих «грубо, прямо, зримо». Необычайно интересно, однако, что окончательная характеристика плохому Пете и идеально хорошему Симе,

который умеет трудиться, готов защищать всех слабых, «храбрый, добрый,

сильный, смелый» исходит из мира звериного: «Ясно / даже и ежу – / этот Петя /был буржуй»; «Птицы с песней пролетали, / Пели: / “Сима – проле-

тарий”». Судя по сказке, Маяковский хорошо знал детский фольклор, ее первые строчки – типичная детская считалка:

Жили были Сима с Петей.

327

Сима с Петей были дети.

Пете 5,

аСиме 7 –

Идвенадцать вместе всем.

На сказочном мотиве строится и конфликт и завязка действия: пожа-

лев кусочек пончика маленькому щенку, Петя проявил не только жадность,

но и жестокость: «Нос / и четверо колен / об земь в кровь расквасил щен».

И как в каждой сказке, обиженный щенок обращается с просьбой о спра-

ведливости ко всему звериному миру: «Выйди, зверь и птичка! / Накажи обидчика!» Как и всякая сказка, и эта сказка кончается пиром. Предводи-

тельствуемая Симой пятерка октябрят весело поглощает все, что принад-

лежало Пете. И такой характерный для любой сказки конец сюжета: «Кон-

чен пир – / конец и сказке».

Многие исследователи «детского» Маяковского замечали: обращаясь к детям, Маяковский видел в них будущих взрослых и поэтому предлагал им расти (это понятие одно из самых повторяемых) как можно скорее: «Я

расту кавалеристом» (Конь-огонь»), «Вырастешь – будь таким!» («Гуля-

ем») «– Дети, /будьте как маяк!» («Эта книжечка моя про моря и про ма-

як»)¸ «У меня растут года – / будет мне семнадцать..» («Кем быть?»). Такое явное и даже страстное обращение к детям, конечно вызвано мыслью и идеей о том, что сегодняшний ребенок – гражданин недалекого и нового будущего, и к этому будущему он должен готовиться уже сегодня. В этой подготовке Маяковский видит свою роль поэта: уже сегодня он делает все,

чтобы постепенно открывать ребенку путь в будущее. Увлеченно в стихо-

творении «Конь-огонь» он открывает юному читателю тайны ремесла. С

какой радостью и с каким уменьем, оказывается, трудятся мастера, чтобы лошадка для мальчика была самой прекрасной: И на глазах маленького

«заказчика» возникает чудо:

Что за лошадь, что за конь –

горячее, чем огонь!

Но ведь мальчик не только наблюдатель, он и сам «заражен», он уже

328

и сам участник сотворения этого чуда. Совсем другая история, полная ро-

мантики, возникает в стихотворении «Эта книжечка моя про моря и про маяк». Там «Дуют ветры яростные», там «плавать в море трудно очень /

все покрыто скалами, / скалами немалыми», там «бьется в стены шторм и вой», там «Закружит волна кружение, / вот / и кораблекрушение». Какой опасной, но необходимой для всех – и для пароходов, и для взрослых и для детей: («детям сухо, дети дома») оказывается труд рабочего на маяке! Раз-

ве может эта романтика не увлечь ребенка, и, конечно, призыв «Дети,

будьте как маяк» уже сегодня должен найти горячий отклик.

Уже сегодня поэт открывает детям возможность увлеченно поиграть в разные профессии, выбрать, пока еще в разнообразной игре, «кем быть?»

И оказывается, все интересно, все заманчиво: «Я / сначала / начерчу / дом /

такой, / какой хочу.<...> План готов, / и вокруг / сто работ / на тыщу рук…». А можно поиграть не в инженера, а в доктора:

Я приеду к Пете, я приеду к Поле.

– Здравствуйте, дети! Кто у вас болен? Как живете, как животик? –

Сколько удовольствия приносит эта игра и «доктору» и «заболев-

шим» участникам игры. Но еще заманчивее быть кондуктором (неужели может быть такое, что ты будешь беспрепятственно кататься в трамвае?).

А как замечательно быть столяром и плотником, а может быть шофером, а

еще лучше летчиком, а может интереснее матросом? Самое привлекатель-

ное в этом стихотворении – ощущение, что поэт как бы сам перепробовал все работы, так мастерски, так, прямо-таки, профессионально, с таким ув-

лечением и задором он пишет о каждой профессии – и снова открывает пе-

ред читателем будущий его мир. И все же поэт понимает: будущий мир для ребенка пока еще связан не с профессиональными интересами, а что важнее, с этическими нормами, с самыми главными понятиями, выражен-

ными в, вероятно, лучшем стихотворении «Что такое хорошо и что такое плохо?». В этом стихотворении поэт открылся в своем отношение к детст-

329

ву с наибольшей полнотой (даже лексика здесь особенная: «детишки», «крошка-сын», «кроха»). В нем звучит самый открытый разговор, решает-

ся почти глобальная задача. Общеизвестно, что как-то легче, проще вы-

явить плохое, и гораздо труднее обозначить хорошее. Мы знаем много по-

пыток в литературе XIX века выстроить ряд по принципу лобового проти-

вопоставления: «ленивый – трудолюбивый»», «злой – добрый». Маяков-

ский идет от жизни, от реальных поступков, представлений, примеров и почти нигде, за небольшим исключением, не делает прямых утверждений.

Ведь даже в явлениях природы все может быть относительно: «Если ве-

тер / крыши рвет, / если град загрохал, – / каждый знает – / это вот / для прогулок / плохо». Поэтому кажутся такими закономерными отнюдь не ка-

тегорические оценки: «Плоховатый мальчик», или: «ясно, / это / плохо очень / для ребячьей кожицы». Или: «этот мальчик / очень милый, / посту-

пает хорошо», «он / хотя и маленький, / но вполне хороший». В этих оцен-

ках нет, конечно, ни особого осуждения, ни особой похвалы: скорее здесь подспудно звучат забота, теплая усмешка. Но что-то поэт обозначает очень четко Без всякой пощады пишет он о трусости – «это очень плохо», еще более непримирим он к «дрянному драчуну», который бьет более слабого,

и, следуя строчкам стихотворения «я такого / не хочу / даже / вставить в книжку», в любом издании книги место вместо лица заштрихованное про-

странство (это замечательная придумка автора – ну не рисовать же ма-

ленького злодея?). Закономерно возникает и прямой и очень важный кон-

траст к «заштрихованному» мальчишке: «Этот вот кричит: / – не трожь /

тех, / кто меньше ростом! – / Этот мальчик / так хорош, / загляденье про-

сто!». Да, автор не скрывает своего восхищения перед таким малышом.

Поэту надо сказать обо всем хорошем и плохом сегодня, сразу же, не от-

кладывая, чтобы не упустить время. А категория времени и в этом стихо-

творении – наиважнейшая, потому что здесь тоже речь идет о вступлении человека в новую эпоху, даже если этот человек на данный момент всего только «крошка-сын» Поэтому так, по-маяковски звучит финал: «Маль-

330

чик / радостный пошел, / и решила кроха: «Буду / делать хорошо / и не бу-

ду – / плохо». Стихотворение это не потускнело от многих десятилетий,

оно и сегодня остается программным.

Вопросы и задания

1.Какие задачи решал своими стихотворениями В.В. Маяковский?

2.Чем вы объясняете резкий контраст в характерах героев его «Сказки о Пете и Симе»?

3.Какие моральные ценности несет в себе разговор папы с сыном в стихотворении «Что такое хорошо и что такое плохо»?

4.Укажите, какие приемы «Сказки о Пете и Симе» соотносятся с фольклором для детей?

5.Просмотрите стихотворения поэта: где и как проявляется его отношение к детям как будущим взрослым.

7.2..4. Поэзия обэриутов (Д.И. Хармс, Ю. Д. Владимиров, А. И. Введенский

На рубеже 1920-х – 1930-х годов в поэзию приходят новые имена,

возникает все больший интерес и к современности и к поискам все новых путей для разговора с детьми средствами поэзии. Два журнала: «Еж»

(1928-1935) и «Чиж» (1930-1941) в своей работе усилили то, что открыли Чуковский и Маршак – значение яркого поэтического слова, содержащего в себе огромные возможности в шутке, перевертыше, нонсенсе, анекдоте.

Веселая реклама, чуть ли не на каждой странице загадки, шарады, участие замечательных поэтов и художников, десятки хитроумных приемов для то-

го, чтобы нельзя было пропустить ни одного номера журнала, – все это сделало «Еж» и «Чиж» необычайно популярными среди детской аудито-

рии. Но самое главное заключалось в стремлении редакции ни о чем не го-

ворить поучительно и назидательно, не повторять уже известные вещи.

Здесь превыше всего ценилась оригинальность, находка, юмор, талант. И

тогда разговор на самую важную современную тему становился увлека-

тельным и интересным. Редактором этих журналов был Николай Мак4арович Олейников, а для своих публикаций он выбрал псевдоним: «Макар Свирепый». Каждой своей публикацией он подавал пример шутке и розыгрышу:

Мы считаем, что «Еж» Потому и хорош,