Отечество

Для некоторых политических традиций характерно установление связи между политическим целым и наследованием предкам. Существует такая связь и в славянском мире. Истоки формирования понятий, связанных с наследованием отцам, в частности, понятия отечество, прослежены на болгарском материале [Ангелов 1977]. Русские источники как будто подтверждают мнение, что появление слова отъчьствосвязано с заменой дедовского рода (и родового наследования илидедины)большой патриархальной семьей [Колесов 1986]. Впрочем, словодединасохранилось в ряде славянских языков. В чешском оно послужило основой выражения идеи наследования и наследства в виде слова dedictvi (наследство, наследие)и родственных ему — dediti (наследовать), dedic (наследник), dedicnost (наследственность)и т.п. В русском языке это слово стало редким, однако вовсе из употребления не исчезло. К нему, например, обратился М.Е. Салтыков-Щедрин в «Современной идиллии», чтобы подчеркнуть древность наследования: «...у него (Глумова —М.И.)мелькнула в голове мысль, не задумал ли я, пользуясь сим случаем, сюрпризом спустить Фаинушке свою дедину и отчину» [Салтыков-Щедрин, т. 8,с. 183]. В данном случае писатель воспроизвел древнейшую, вероятно, дописьменную еще формулу наследования, которая часто используется в ранних памятниках русской письменности, например: «Даша ему Ладогу, и Ореховыи, и Корельскыи, и Корельскую землю ...въ отцину и в дедину, и его детемъ» [Срезневский, II,с.832].

Слово отьчъствовыражало соединительный межпоколенческий смысл, тогда как отъединительный индивидуально-личностный смысл оказался связанным со словомотецство,предшественником современногоотцовства:«Оцю бо оцьство, сну же сновство» [Лаврентьевская летопись, с. 112]. Эта линия развития смыслов выходит, однако, за пределы основной темы. Поэтому возвратимся к словуотьчъство,которое, как отмечалось, служило выражением идеи соборной, т.е. коллективно-личностной и межпоколенческой принадлежности людей к большой патриархальной семье. Вещная же принадлежность, или собственность, такой семьи именоваласьотчиной.Всякий наследственный князь как старший вотьчъствеоказывался всего лишь распорядителемотчины —общего владения семьи. На Любечском съезде 1097г. князья клялись: «Да ноне отселе имемся въ едино сердце и блюдем рускые земли, кождо да держить отчину свою» [Памятники 1978,с. 248]. Тем самым возбранялось вмешательство в перераспределение княжеских столов внутри других отчин; это становилось сугубо внутренним, семейным делом, что в политике было связано с сохранением патриархально-коллективистских начал.

Постепенно наследие отдельных княжеских семей (отчина) начинало осмысливаться и как соответствующее политическое объединение. «Не лепо есть держати наше отчины крижевником», —такая двусмысленная формула неприятия поползновений Ордена меченосцев на самостоятельность и собственность славян сохранилась в Ипатьевской летописи [Срезневский I,с.1322]. При всей смутности различения патриархальной политии и патримониального владения, которое нередко рассматривают как чуть ли ни определяющий фактор отечественного политического развития [Пайпс], различение политических и экономических аспектов осуществлялось, становясь все более отчетливым. Об этом свидетельствуют, например, следующие примеры И.И. Срезневского. В первом случае очевиден политический смысл: «Стати всемъ, любо животъ, любо смртъ, за правдоу (право, конституцию — М.И.)Новгородьскоую, за свою очиноу (независимую политию —М.И.)» [II,с. 830]. Во втором —экономический: «А оу которого члка помреть жена без рукописаниа, а оу ней остане очина, ино мужу ея владети тою очиною (собственностью —М.И.)до своего живота (смерти — М.И.),толко не оженится» [II,с. 832]. Наконец, выделялся даже специфически конституционный смысл (обычаи и законы предков) в составе древнейшей формулы: «Кончаша миръ вечный съ Псковичи по старине, по отчине и по дедине» [там же]. Конституционный и экономический смыслы формулы различались падежным управлением —(отдать)вотчину и дедину, (свершать нечто)поотчине и дедине.

Еще более четкому различению смыслов послужило появление особого слова вотчина,которое обозначает владение, прежде всего земельное; отчина же больше акцентирует политическое начало. В «Слове о житии великого князя Дмитрия Ивановича» это понятие отнесено ко всей Русской земле, а не только лишь к домену Дмитрия, подвиг которого характеризуется следующим образом: «И тако ти заступаше Рускую землю, отчину свою» [Памятники 1981,с.210]. Здесь уже налицо семантический перенос смыслового акцента с наследия отца на наследие отцов, причем отцов не только москвичей, но и всех русских. Под словомотчинаавтор жития фактически подразумеваетобщее достояние,т.е.республикурусских.

Может быть прослежена аналогия между отчиной и субстанциональной основой деспотии в первоначальном, узком значении. Это эллинское патрикеи латинскийпатримониум.Серии внешних и внутренних деспотизаций в варварских королевствах Европы также сопряжены с актуализацией модели наследования, в том числе родового и семейного. В этом смысле русский вотчинный уклад, вопреки Пайпсу, отнюдь не является исключением, а скорее отвечает общему правилу. Другое дело, что семейный аспект власти и владения у нас оказался несравненно ярче выраженным и более устойчивым, чем в Западной Европе. Там, вероятно, произошло парадоксальное совмещение и соединение латинского легализма с более резкой и последовательной деспотизацией и в результате рано возобладали четкие правила индивидуального наследования. У нас же вполне нормальной оказывалась ситуация, когда, например, трон формально занимали два царя-брата Иван и Петр, реальная власть вполне легитимно принадлежала сестре их царевне Софье, а на деле ею распоряжался князь В.В. Голицын, ставший членом семьи de facto.

Развитие понятия отчины на Руси шло достаточно медленно, а потому можно заметить отдельные этапы, которые в Западной Европе оказались смешаны или переплетены с явлениями иных порядков, но в результате сопоставительного анализа —по контрасту —могут быть выделены достаточно четко, особенно для германского мира. Сначала отчина —принадлежность рода, где совместное владение/обладание (Gewalt)еще слиты, неразделены с властью/господством (Herrschaft как противостояние воинской силой — Heer —чужакам, внешнему противнику). Затем возникает родовой доминиум-домен. Характерно при этом образование имперских или квазиимперских (феодально-федеративных) группировок доменов, связи между которыми концептуализируются как родственно-наследственные. В случае отсутствия явных родственных связей они создаются династическими браками. Интенсивность этих процессов способствует, с одной стороны, взаимопересечению семейно-династических империй, а с другой —тому, что индивидуальное наследование становится все более надежной и необходимой основой политического порядка.

На Руси ордынское господство и распределение ярлыков на великое княжение способствовало консервации семейственной традиции, так как сохранение ханского ярлыка или его переход в то или иное семейство были выгодны всем его представителям. Тем самым усиливались внутрисемейная солидарность, а также тенденция к улаживанию конфликтов и споров «по-семейному», т.е. деспотически и на основе непосредственной целесообразности.

Дальнейшее развитие концепта общего достояния пошло по пути разделения смыслов и образования самостоятельных концептов. За вотчинойзакрепляется смысл собственно наследуемого (от отца к сыну/сыновьям) домена с последующей дифференциацией и различением родовых, выслужных и купленных вотчин [Развитие русского права]. Появление двух последних категорий владения, имеющих основанием владения не неразрывную преемственность поколений одной семьи (традицию), а единовременные акты пожалования или купли, стало свидетельством переосмысления словоконцептавотчина.Его непосредственный смысл общего для многих поколений достояния, а тем более коннотации с передачей достояния от отцов к сыновьям и порождением отцами новых поколений оказались потеснены на край семантического поля. В центр же выдвинулись вторичные признаки вотчинного обладания —собственная патриархально-деспотическая воля.

Другая линия развития понятия отчины связана с различением уже не политического и экономического аспектов, а политического и социокультурного —в последнем случае нередко с претензией на обобщенное представлениесвоегов непосредственном соединении всех аспектов. Симптомами такого развития стала заменаотчинысловопонятиямиотчизнаиотечество.Происходит это довольно поздно —с XV—XVIвв., когда Московия начинает становиться евразийской империей.

Обстоятельства усвоения в русском языке полонизма отчизнаполучили научную интерпретацию еще в 1927г. Известный русский лексикограф С.П. Обнорский пришел к заключению, что «образования на-изнаявляются образованиями с очевидной искусственностью и чуждыми с точки зрения русского словообразования...», что они пришли из польского языка [Обнорский, с.86]и «проникли в русский язык в его целом (включая великорусский, белорусский и малорусский) сравнительно поздно и из сторонних источников, иными словами ...они не исконного общерусского происхождения» [с.87].

Спустя тридцать лет анализ слов на -изнабыл развит Н.М. Шанским, который выделил два суффикса-изнаи, соответственно, две группы слов, которые они образуют. «Одну группу ...составляют абстрактные имена существительные со значением качества, —писал он, —они обычно не имеют множественного числа и употребляются как правило не "абсолютивно", а в сочетании с родительным падежом» [Шанский, с.330]. Важным признаком слов этой группы является и то, что все они «кроме словадешевизна...имеют постоянное ударение на окончании» [там же]. «Другую группу ...образуют словаголовизна, отчизнаиукоризна,которые от слов первой группы отличает помимо ударения также "постоянное абсолютивное" употребление» [с.331]. Кроме того «с словообразовательной точки зрения эти слова являются соотносительными уже не с прилагательными (как слова первой группы), а с существительными». Что же до значения суффикса, то оно «является весьма неясным» [там же]. Соглашаясь в целом с последним выводом, можно, однако, предложить для трех выделенных Шанским слов, а также для не сохранившихся в современном языке, но фиксированных И.И. Срезневским словпотребизнаиматеризнаобщее суффиксальное значение «нечто продолжающее и произошедшее от того, что выражено основным корнем, но в сравнении с ним менее наглядное и в силу этого, возможно, более абстрактное». Существительныеголова(единственный пример, где нет абстрактности, но «наглядность» головизны в сравнении с головой ослаблена),отец, укор, потреба, мать — вполне могут рассматриваться как источник их более абстрактного и менее наглядного порождения, как то, что они продолжают и усложняют.

Иностранное происхождение слова отчизнавкупе с его семантической прозрачностью и даже родным звучанием (уже в середине прошлого века Франьо Миклошич отмечал широкое распространение слов с суффиксом

—изнав старославянском языке) благоприятствовали его возвышающей трактовке, а потому оно «было прочно усвоено впоследствии русским литературным языком в качестве риторически книжного синонима к известному из древнерусского языка словуотечество(в синонимические связи с этими словами позже включилось и словородина)» [Шанский, с.337]. Однако синонимия словотечество, отчизнаиродинавесьма относительна. Во всяком случае, следует признать вполне четкое разграничение смысла по преимуществу политического словопонятияотечествои социокультурного —отчизна.Последнее может нередко употребляться в риторических контекстах, придающих ему некую универсальность и обобщенность смысла, претензию на выражение других

— помимо социокультурного —аспектов отеческого существования. И хотя здесь как будто намечается смысловое совпадение сродиной,оно также далеко не полное.Родинавсегда конкретна и натуралистически наглядна—даже семейна (ср. чешское слово rodina —семья), поэтому так естественно говорить омалой родине. Отчизнаже даже при универсалистском употреблении сохраняет оттенок риторичности и возвышенности, а в силу этого —некоторой абстрактности.

Для различения смысловых оттенков внешне синонимичных слов отеческого круга весьма показательна заключительная фраза из статьи «Что мы защищаем», написанной А.Н. Толстым в 1941г.: «Это —моя родина, моя родная земля, мое отечество, —и в жизни нет горячее, глубже и священнее чувства, чем любовь к тебе...» [Толстой, т. 10,с.475]. Здесь три ипостаси своего:родина(ассоциативно-метафорический смысл — рождение, род),земля(основа, почва, низ),отечество (наследование, череда поколений). Этим трем ипостасям соответствуют и чувства: горячее (кровно-телесное) -к роду, глубокое —к земле-основе, священное —к наследию. В другой статье под названием «Родина» тот же писатель называет родину землейоттич и дедич[с.507] (ср. формулу оботчине и дедине),а также дает более развернутое определение, проникнутое идеей наследования и связи поколений: «Родина —это движение народа по своей земле из глубины веков к желанному будущему, в которое он верит и создает своими руками для себя и своих поколений. Это —вечно отмирающий и вечно рождающийся поток людей, несущих свой язык, свою духовную и материальную культуру и непоколебимую веру в законность и неразрушимость своего места на земле» [с.506].

Возвращаясь к ранним векам истории политических понятий, отмечу, что к началу петербургского этапа нашей истории отечествообрело вполне четкий смысл исконной политии отцов. К этому и даже несколько более раннему времени произошло его смысловое размежевание с понятиемотчество,трактуемым как наследуемая родовая честь, дающая право на старую отчину и более позднюю вотчину. Как известно,по отчествув строгом смысле, т.е. на-ич,величали только знатных особ —владетелей вотчин, чиновные или служилые люди попроще, даже владевшие поместьями, могли удостоиться именования ипо отцу,т.е. на-ов(Петров сын и т.п.), простой же люд носил клички да полученные при крещении имена, часто с уменьшительно-уничижительными суффиксами. Как писал В.Г. Белинский в своем знаменитом письме к Гоголю, «Россия представляет собой ужасное зрелище страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Васьками, Стешками, Палашками» [Белинский, т. 10,с.213].

Позднейшее, уже послепетровское развитие концепта связано со все более отчетливым отождествлением отечества и политической системы в целом. Возникает парадоксальное сближение и одновременно различение отечества и царства (империи). Формула служить Царю(характерно, что не императору —М.И.) и Отечеству такую связь-противопоставление выражает вполне отчетливо. Грибоедовский каламбур —«служить бы рад, прислуживаться тошно» —акцентирует полярность двух жизненных позиций: служение Отечеству есть нечто прямо противоположное прислуживанию властям и облеченным властью лицам, т.е. в конечном счете лично императору.

Другая формула —«ЗаВеру, Царя и Отечество!» —вводит третий, сакрально-державный, элемент, смысл которого заключается в активизации наиболее архаичной, автократически-самодержавной составляющей политической организации. Тем самым триединая формула может быть прочитана как соединение трех базовых типов политической организации: самодержавно-автократического (Вера), имперского (Царь) и современного национально-государственного (Отечество). Хотя Вера также несет теократический оттенок, а Отечество —патриархально-деспотический, это лишь вторичные, рецессивные моменты. По сути дела та же стержневая логика воспроизводится как в знаменитой формулеПравославие, Самодержавие, Народность,так и в ее прообразе—лозунге Великой Французской революции Liberte, Egalite, Fraternite,где, однако, порядок несколько иной—за имперско-цивилизационной волей (и современной свободой?) следует вполне современное понятие равенства, а замыкает триаду архаичное (и потому национальное) братство.

Во французском случае идея национального братства вполне логично подкрепляется концептом patrie,вполне сопоставимым с понятиемотечествои во многих контекстах рубежа XVIII—XIXвв. эквивалентным ему. Вообще говоря, здесь намечается смысловое ответвление, приведшее к возникновению понятия патриотизма. В английской версии это понятие возникло еще в годы т.н. Великого мятежа (Great Rebelion),в отечественной историографии упорно именуемого буржуазной революцией. «Роберт (Гревилл —М.И.), лорд Брук, побуждая в1643г. своих офицеров поднять оружие против правящего короля (the King)во имя короля (как конституционного института —М.И.)и парламента (in the name of king and parlament),обращался к образу "этого великого республиканца римлян —Цицерона". Такие же слова, как "республиканец" (commonwealthman)и "патриот"(patriot)использовались вновь и вновь, чтобы обозначить тех, кто мог воспринимать короля, парламент и народ в качестве образующих политию (polity),в которой любая из составных частей могла встретить сопротивление и ограничение именем целого» [Pocock 1975, pp.371—372].Ожесточение политической борьбы и ее деградация до прямого насилия втискивали политический дискурс, а с ним и поведение людей, в рамки жестких оппозиций. Двор (Court)оказался резко противопоставлен Стране (Country),которая, в свою очередь, рассматривалась как прибежище патриотов и патриотизма. Любопытно, что великий британский лексикограф С. Джонсон почти на столетие позднее все еще упорно рассматривал патриотизм как «последнее убежище негодяев» [ibid., p.409],хотя к тому времени понятие патриотизма существенно обогатилось [Dietz, Dobree],в том числе и за счет выдвинутой Г. Сент-Джоном, лордом Болингброком идеи короля-патриота [Skinner 1974],сопоставимой в ряде отношений с российской идеей официальной народности.

В России, как на Западе, понятия отечества (= patria)ипатриотизмаоказались проникнуты изрядной долей республиканизма, конституционализма и гражданственности. Поэтому отнюдь не удивительно, что власти предержащие относились к понятиюотечестваи производномусыну отечества(= гражданин +патриот) с большим недоверием, стремились ограничить сферу их использования, а порой даже пытались подменить родственными. «Так, например, —по воспоминаниям Н.И. Греча о временах ПавлаI, —предписано было не употреблять некоторых слов, напр., говорить и писатьгосударствовместоотечество; мещанинвместогражданин; исключитьвместовыключить» [Греч, с. 151].

В моменты кризисов, однако, именно понятие отечествастановилось политическим средством преодоления раскола между властями и народом, давало в обычных условиях оппозиционным гражданам и патриотам(сынам Отечества)основания для конструктивного действия совместно с правительством. Обе Отечественные войны являются, вероятно, самыми яркими примерами, а само их название —совершенно неслучайным.

Последующее развитие и расширение понятия политического целого парадоксально сопряжено с ограничением использования слова отечество,с акцентированием его риторических возможностей, с синонимическим сближением со словамиродинаиотчизна.Это объясняется, в частности, вторжением новых слов в смысловую сферуотечества (политического целого).При выражении одного понятийного смысла можно усмотреть стремление разграничить оценочно нагруженные и нейтральные слова. К первой группе относятсяотечество, родина, отчизна,ко второй —остраненное. благодаря самой ее внутренней форме и концептной истории, словострана,а также пришедшие из политической науки терминыполитическая системаиполития.Насколько прочным и долговременным останется такое разграничение, судить загодя трудно. Не исключено, что нынешний кризис развития отечественной политии может вызвать изменения как в смысловой структуре понятия политического целого, так и в комбинации выражающих его слов.