Учение о чувственности и проблема математики как науки («трансцендентальная эстетика»)

«Трансцендентальной эстетикой» Кант назвал «на- уку о всех априорных принципах чувственности»(39. 5. 128), однако действительное содержание этого раздела «Критики...» шире обозначенного объекта ис- следования. Дело не только в том, что фактически Кант рассматривает здесь и эмпирические элементы чувственности, но прежде всего в постановке и опреде- ленном решении основного вопроса философии— об отношении мышления к бытию, сознания к объектив- ной реальности.

В самом начале названного раздела Кант утвер- ждает, что чувственные представления, именуемые им «созерцаниями», возникают в человеческой чувствен- ности благодаря «аффицированию» ее (т. е. воздей- ствию на нее) предметами и вещами, существующими вне и независимо от нее¹. Сама чувственность опреде- ляется Кантом как «способность (восприимчивость) получать представления тем способом, каким пред- меты воздействуют на нас...».В противовес берклиев- скому идеализму, отрицавшему порождение чув- ственных восприятий вещами, Кант подчеркивал, что

¹ Физиологическую сторону процесса чувственного восприятия Кант сознательно оставил без рассмотрения, ошибочно полагая, что оно не имеет никакого значения для гносеологии.

2 В. Н. Кузнецов 33

«созерцание имеет место, только если нам дается предмет; а это в свою очередь возможно ... лишь бла- годаря тому, что предмет некоторым образом воздей- ствует на нашу душу». Существенно добавление Кан- та, что «посредством чувственности предметы нам даются, и только она доставляет нам созерцания...». Указывая затем, что «мыслятся же предметы рассуд- ком», Кант сразу же обращал внимание на необходи- мую и в известном смысле базисную роль чувственно- сти по отношению к познающему мышлению: «Всякое мышление, однако, должно в конце концов прямо или косвенно... иметь отношение к созерцаниям, стало быть... к чувственности, потому что ни один предмет не может быть нам дан иным способом»(39. 3. 127). Все эти кантовские характеристики чувственности сближали его позицию с материалистическим сенсуа- лизмом. Они содержали, хотя и в недостаточно четкой форме, принципиально важное утверждение об объек- тивной реальности (в материалистическом смысле сло- ва) тех вещей и предметов, которые при воздействии на человека вызывают в его сознании чувственные представления. По разъяснению В. И. Ленина, «когда Кант допускает, что нашим представлениям соответ- ствует нечто вне нас, какая-то вещь в себе,— то тут Кант материалист... Признавая единственным источ- ником наших знаний опыт, ощущения, Кант направ- ляет свою философию по линии сенсуализма, а через сенсуализм, при известных условиях, и материализма»(2. 18. 206). Этиматериалистические моменты в кан- товской «критической» гносеологии связаны, несом- ненно, с его материалистическими воззрениями «до- критического» периода.

Доминирующая установка «трансцендентальной эстетики», как и других разделов «Критики чистого разума», является, однако, субъективно-идеалистиче- ской, хотя и отличной от берклианской, и она далее последовательно проводится на всем протяжении рас- сматриваемого раздела. Стремление Канта выделить в чувственности априорные принципы, трактуемые как ее упорядочивающие формы, имеет своим следствием взгляд на чувственный образ предметов как целиком и полностью сформированный в его содержании чело- веческим сознанием, тем самым ни в коей мере не от- ражающим «аффицирующих» его объективных пред- метов, остающихся для человека непознанными и с не-

34

избежностью непознаваемыми «вещами-в-себе». Вы- шеупомянутые чувственные образы предметов Кант называет«явлениями» и утверждает, что только они выступают предметами научного познания. Расщепле- ние действительности на мир объективно существую- щих, но непознаваемых науками «вещей-в-себе» и мир существующих лишь в человеческом сознании позна- ваемых «явлений»— характерная идеалистическо-мета- физическая дихотомия «критической» философии Кан- та, абсолютно разрывающей для теоретического ра- зума сущность и явление. Вырастающий на априо- ристском основании, субъективный идеализм Канта оказался неразрывно связанным с агностицизмом и феноменализмом (которые приняли в его философии иную форму, чем у Юма). В. И. Ленин отмечал, что объявляя «вещь в себе непознаваемой, трансцендент- ной, потусторонней,— Кант выступает как идеалист»(2. 18. 206).

Процедура выявления априорных форм чувственно- сти заключалась конкретно в том, что «от представле- ния о теле» Кант абстрагировал, во-первых, то, что трактовалось им как рассудочные определения («суб- станцию, силу, делимость и т. п.»), а во-вторых, то, что считал принадлежащим к ощущению, или эмпири- ческому созерцанию («непроницаемость, твердость, цвет и т. п.»). В результате этого весьма произвольно- го абстрагирования чувственно воспринимаемый мир «распредмечивался», из него исчезало само «представ- ление о теле» и оставались только «две чистые фор- мы чувственного созерцания как принципы априор- ного знания, а именно пространство и время...» (39, 5, 128, 129).

Пространство и время. Далее Кант производил два не менее субъективистских «истолкования» воззрений на пространство и время. Суть первого, «метафизиче- ского» их истолкования заключена в положениях, что «пространство есть необходимое априорное представ- ление, лежащее в основе всех внешних созерцаний», а «время есть необходимое представление, лежащее в основе всех созерцаний». Суть же второго, «транс- цендентального» их истолкования состоит, во-первых, в уточнении, что пространство это «только форма всех явлений внешних чувств», а время есть «непосред- ственное условие внутренних явлений (нашей души) и тем самым косвенно также условие внешних явле-

2* 35

ний». Во-вторых, — и это главное,— что пространство и время не суть объективные определения вещей и не имеют реальности вне «субъективных условий созер- цания». Кант провозглашает тезисы о«трансценден- тальной идеальности» пространства и времени, утвер- ждающие, «что пространство есть ничто, как только мы отбрасываем условия возможности всякого опыта и принимаем его за нечто лежащее в основе вещей в себе», и что время, «если отвлечься от субъективных условий чувственного созерцания, ровно ничего не оз- начает и не может быть причислено к предметам са- мим по себе...»(39, 5, 130, 135, 138, 133, 137, 134, 140). Как указывал В. И. Ленин, «признавая априорность пространства, времени, причинности и т. д., Кант на- правляет свою философию в сторону идеализма»(2, 18, 206). Из приведенных тезисов следует, что все созерцаемое в пространстве и времени не представляет собой «вещей-в-себе», будучи как таковое безошибоч- ным индикатором их непредставленности в сознании. И именно из этих тезисов вытекает агностический вы- вод, что поскольку люди все созерцают в пространстве и времени, и поскольку чувственные созерцания яв- ляются необходимым базисом интеллектуального поз- нания, то человеческий ум принципиально лишен воз- можности познавать «вещи-в-себе».

Провозглашение «трансцендентальной идеально- сти» пространства и времени было прямо направлено против понимания их как форм существования мате- рии, к которому подходил новоевропейский материа- лизм. Эта «идеальность» означала отрицание того, что протяженность и движение суть атрибуты мате- рии, ее неотъемлемые существенные свойства. Отвер- гая ссылку на «действительность изменений» как до- вод в пользу объективной реальности времени, Кант заявлял, что вне чувственного представления «не было бы также представления об изменениях». По сути де- ла, все определенности чувственно воспринимаемых материальных тел трактовались Кантом как имеющие свой источник в человеческом сознании, т. е. субъек- тивно-идеалистически.

Заметим, что производимая Кантом «дематериали- зация» мира явлений распространялась имплицитно также на «вещи-в-себе». Дело в том, что им, по Канту, не может быть присуща никакая определенность чув-

36

ственно воспринимаемых тел (протяженность, непро- ницаемость, подвижность и т. д.); «представление о теле в созерцании не содержит ничего, что могло бы быть присуще предметам самим по себе...» (39. 3. 140—141, 145). Так, уже в рамках «трансцен- дентальной эстетики» кантовская «вещь-в-себе» оказы- валась неоднозначной и даже имеющей противопо- ложные смыслы: материалистический и антиматериа- листический.

Тезисы об «эмпирической реальности» простран- ства и времени, тоже вытекавшие из «метафизическо- го» истолкования последних, не имели материалисти- ческого смысла и были, можно сказать, лишь оборот- ной стороной тезисов об их «трансцендентальной идеальности». По Канту, пространство и время «эмпи- рически реальны» в том только смысле, что они имеют значимость «для всех предметов, которые когда-либо могут быть даны нашим чувствам...»(39. 3. 139), т. е. для явлений. Другими словами, все вещи как явления (и только как явления!), как пред- меты чувственного созерцания с необходимостью су- ществуют в пространстве и времени. Эту всеобщность и необходимость существования явлений в простран- стве и времени Кант называл «объективной значи- мостью» последних, тем самым субъективно-идеали- стически истолковывая саму объективность.

Кант полагал, что выводы о пространстве и вре- мени как необходимых априорных представлениях, ле- жащих в основе созерцаний, дают философское обо- снование способности математики выдвигать положе- ния, имеющие всеобщую и необходимую значимость. Дело в том, что, по мнению Канта, одна из двух главных отраслей математики — геометрия— имеет своим базисом пространственные представления, а другая отрасль— арифметика— временные представ- ления.

Для материалистически мыслящих ученых и фило- софов кантовское обоснование «возможности матема- тики как науки» не давало ничего позитивного и, если принимать его всерьез, способно было даже скомпро- метировать эту науку. Однако в умах тех, кто испытал воздействие деструктивной критики математического знания со стороны берклианского субъективного идеа- лизма (а к ним, возможно, относился и сам Кант) и тяготел к иной, свободной от такого рода критики

37

разновидности субъективного идеализма, данное обо- снование восстанавливало научный статус матема- тики, и потому для них оно имело огромное зна- чение.

Трансцендентальная логика» Разрабатываемую им «трансцен- дентальную логику» Кант отличал от ранее существовавшей «об- щей логики» как логику «содержательную» от логики «формаль- ной». По Канту, эта общая логика, имеющая дело с априорными принципами мышления, «отвлекается... от всякого содержания по-) знания, т. е. от всякого отношения его к объекту, и рассматривает только логическую форму в отношении знаний друг к другу, т. е. форму мышления вообще». Считая эту логику недостаточной, Кант заявлял, что должна существовать еще «логика отвлекающаяся не от всякого содержания познания», а «определяющая происхожде- ние, объем и объективную значимость» априорных знаний, и ее следует называть «трансцендентальной логикой», потому что она имеет дело только с законами рассудка и разума... лишь постоль- ку, поскольку она априори относится к предметам...»(39. 3. 157, 158 — 159). Это первое в немецкой классической философии выраже- ние критического отношения к формальной логике, возникшее на основе подхода к идее диалектической логики, не было антагони- стическим к предшествующей логике и ориентировалось не на ее отрицание, а скорее на дополнение более глубокой, с точки зрения Канта, логической концепцией, решающей новые и более сложные познавательные задачи.

Придание логике содержательности обеспечивается, по Канту, тесной и постоянной связью познающего мышления с чувственны- ми представлениями, исследованными в трансцендентальной эсте- тике, т. е. с «созерцаниями». Это связывание Кант считал функцией рассудка, определяя последний именно как «способность ... мыс- лить предмет чувственного созерцания...» и заявляя, что «он и дол- жен быть прежде всего исследован в логике». После того как в на- чале «Критики...» Кант охарактеризовал чувственность и мышле- ние как совершенно различные познавательные способности, которые следует «тщательно обособлять и отличать одну от дру- гой», он далее настойчиво и последовательно проводит мысль о том, что «только из соединения» чувственности и рассудка «мо- жет возникнуть знание». Это объясняется тем, что «без чувственно- сти ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один не- льзя было бы мыслить». Высказывая убеждение, что «мысли без содержания пусты», а «созерцания без понятий слепы»(39. 3. 155), Кант утверждал, с одной стороны, базисное значение чувственной ступени познания (что было проявлением материалистической тен- денции в «трансцендентальной логике»), а с другой стороны, под- черкивал необходимость не останавливаться на ней в процессе по- знания, а подвергать ее рациональной обработке. В соответствую- щих рассуждениях Канта заметен подход к пониманию того, что переход от чувственной ступени познания к рациональной носит ха- рактер качественного скачка, т. е. диалектичен. С этим связано, в частности, подчеркивание Кантом активности («спонтанности») рассудка по сравнению с пассивностью («восприимчивостью») чувственности.

38