16 См., например: Sasaki к. Aesthetic Life in Anti-Urban Culture of Japan // Dialogue and Universalism. 1997, № 3-4. Р. 71.

[291]

сформирован понятийный аппарат, выявлены место и роль в системе научного знания. В теоретическом отношении эстетика окружающей среды тяготеет к концептуальной целостности. Самоопределяясь как часть философии окру­жающей среды и философии культуры, экологическая эс­тетика ищет свою специфику в нормативности, активнос­ти, содержательности, позитивности. Генетические связи с классической эстетикой при этом не разрываются. Одна­ко, несмотря на неконфронтационный подход к философии искусства, объективно она оказывается' приниженной как формальная, пассивная дисциплина. Кроме того, обнару­живается противоречие между ее характеристиками как дескриптивной и критической. Ненормативность дескрип­тивной эстетики ассоциируется с отказом от аксиологи­ческого подхода к искусству, критика же невозможна вне категории ценности, которая в конечном счете вводится как инструмент эстетического исследования. Отождеств­ление ненормативности и безоценочности — один из част­ных примеров, свидетельствующих об известном схема­тизме и абстрактности концептуальной модели эстетики природы. Вместе с тем трактовка ненормативности как антидогматичности, отказа от цензуры в пользу свободы творчества заслуживает поддержки. Следует учитывать также, что в отличие от философии искусства экологиче­ские нормы являются не эстетическими, но этическими и правовыми.

Экологическая эстетика концептуально выстроена. В ней четко выделяются три раздела, посвященные изуче­нию природы и сущности эстетического объекта, его описа­нию и практическому применению. Превалирует ин­ституциональный подход к исследованию этих проблем. Однако он редко выступает в чистом виде, не только сосуще­ствуя, но порой и сращиваясь с традиционными, экзистен­циально-феноменологическими, открытыми теориями. В результате возникают научные дискуссии вокруг тради­ционных и новых вопросов. К первым относятся проблемы эстетических потребностей, отношений, эмоций, ценнос­тей, идеала; основные эстетические категории; эстетика труда и досуга, дизайн, мода, игра. Этот круг вопросов, связанный с эстетическим сознанием и эстетической дея-

[292]

тельностью, интерпретируется в экологическом ключе. Такой ракурс исследования позволяет увидеть в новом све­те проблемы прекрасного и безобразного, кича и кэмпа, эстетизма и формализма, постмодернизма, потребитель­ской эстетики и ряд других. Вместе с тем выясняется, что старые противоречия между “природниками” и “обще­ственниками” сохраняют свою актуальность для экологи­ческой эстетики за рубежом.

К числу новых проблем, выдвинутых эстетикой окру­жающей среды, можно отнести такие, как экологическая красота и гармония, экологический экуменизм, антикаллизм, эколого-эстетическое ноу-хау. Их обсуждение ведет­ся на стыке гуманитарных и естественных наук, обозна­чая те точки роста, которые в перспективе способны дать прирост научного знания. Это касается, в частности, тео­рии и практики эколого-эстетического воспитания. Пре­одолевая некоторые элементы утопизма, эта новая сфера эстетического воспитания переживает период быстрого становления, охватывая и детей и взрослых. Заслугой за­рубежных ученых является их сотрудничество с право­охранительными органами, участие в выработке законо­дательных актов, направленных на охрану окружающей среды, социализацию природы, укрепление мировой эко­логической безопасности.

Достоинством экологической эстетики в целом явля­ется ее диалогичность. Традиционный диалог между вос­точной и западной эстетикой, эстетикой и этикой, искус­ством и наукой дополняется поиском контактов между эс­тетикой и техникой, экономикой, социологией, правом. Такой научный поиск и может привести в будущем к ста­новлению эстетической экологии как части экологии куль­туры.

ЭСТЕТИКА РУССКОГО ПОСТМОДЕРНИЗМА

Художественная специфика постмодернизма в России

Специфика российского постмодерна — предмет при­стального интереса как отечественных, так и зарубежных исследователей.1 По нашему мнению, к отличительным особенностям постмодернизма в России можно отнести его политизированность (особенно ощутимую в соц-арте), столь несвойственную западному постмодерну в целом. Возникнув не “после модернизма”, но “после соцреализ­ма”, он стремится оторваться от тотально идеологизиро­ванной почвы идеологизированными же, но сугубо анти­тоталитарными, методами. Противовес этой тенденции составляют антишестидесятнические настроения “неборь­бы”, “дзэн”-поворота в искусстве. Постоянные колебания между мифом и пародией, непреходящим смыслом и языко-

1 См., например: Липовецкий М. Русский постмодернизм (Очерки исторической поэтики). Пермь, 1997; Рыклин М: К. Ис­кусство как препятствие. М., 1997; Постмодернисты о посткуль­туре: Интервью с современными писателями и критиками. 2-е изд. М., 1998; Shneidman N. Russian Literature, 1988-1994. The End of the Era. Toronto, Buffalo, London, 1995.

[294]

вой игрой, архетипическими экзистенциальными сюжетами и сюрреалистически-абсурдистским автобиографизмом со­здают то особое напряжение между садомазохистским профанированием официальных клише и запредельным сом­намбулизмом умозрительно-декларативных конструкций, которое свидетельствует о стремлении одновременно от­влечь и развлечь аудиторию путем театрализации безоб­разного.

Вместе с тем сеансы одновременной игры с архетипа­ми высокого искусства и идеологическими кодами не по­зволяют отечественному постмодерну полностью уйти от герметизма, изотеричности, свойственных авангардист­скому андерграунду предшествующего периода. Постмо­дернистская скептико-ироническая позиция не исключает утопизма авангардистского толка, акцентирующего демиургические претензии искусства на создание новой худо­жественной реальности, вытесняющей и замещающей дей­ствительность. Граница между авангардом и постмодерном оказывается размытой, что препятствует тому бурному сближению с массовой культурой, обеспечивающему мас­совый же успех, которое столь характерно для современ­ной западной ситуации: в России оно наметилось лишь в 90-е годы. Восприняв поверхностно-чувственное отноше­ние к предметному миру, художественный язык телеснос­ти,2 русский постмодерн сделал и следующий шаг — сти­рание авторского начала. Кризис оригинальности — об­щая для постмодернизма проблема; размытость авторства, породившая на Западе дискуссии вокруг проблемы субъек­та в постмодернизме, обрела актуальность и для отече­ственного искусства.

Одной из особенностей русского постмодернизма яв­ляется создание специфической культурной атмосферы, компенсирующей ряд традиционных “комплексов” рус­ской культуры (вторичности, отставания и т. д.): римейки больших стилей (русское барокко, классицизм, авангард и