МГП-1

Улица: свои и чужие...

рял самообладания, не стал кричать “не бейте меня”, то его, безусловно, берут» [10].

По мнению Симпсона, занимавшегося исследованием жен$ ских шаек в США, как в мужских, так и в женских шайках умение драться является главным инструментом завоевания престижа, репутации и достижения высокого статуса в группе. Именно поэтому жесткая церемония инициации включает проверку на умение драться – в шайку кого попало не берут17.

Большинство культур, где доминируют мужчины, требу$ ет от молодых людей способности физически защитить честь своего сообщества и его членов. Часто более старшие по возрасту мужчины вовлекают молодежь в организованные бойцовские группы, а демонстрация физической силы, за$ щитные навыки и способность бороться за «своих» стано$ вятся основными измерениями маскулинности. Причем мо$ лодым людям бывает нелегко заработать и утвердить статус «уважаемой другими маскулинности». Если подросток не оправдывает ожидания сообщества, то его статус существенно понижается, и он легко может стать жертвой.

Однако в российских группировках ситуация обстоит не$ сколько иначе: потенциальный член группировки должен продемонстрировать не только умение «держать удар», но и умение разговаривать, владение нормами и ценностями дан$ ной микрокультуры; он должен вести сходный образ жизни и иметь вполне определенные жизненные цели. Даже то, как человек стоит, как он смотрит, во что одевается и как причесан, имеет значение. То есть под внимание попадает весь спектр элементов маскулинной репрезентации, ведь потом принятый подросток будет уже репрезентировать не индивидуальную, а групповую маскулинность сообщества.

Для подростков, вновь вступивших в группировку, суще$ ствуют определенные правила: не пить спиртное вне дома (если выпил – лучше не выходи), не курить18 (тем более

161

А.В. Шашкин

«травку»), не колоться, не оскорблять обидными словами членов группировки, посещать сборы и т.п. [10].

Проверка новичков продолжается и после вступления в группировку. Здесь также происходят «иерархическое на$ блюдение» и «нормализующее осуждение», целью которых является создание рафинированной гомосоциальной группы:

«Когда возраст только набрался – их чаще всего наказы$ вают массово, как минимум 5 раз в неделю. Таким обра$ зом, происходит отсеивание слабых. Обычно же наказы$ вают провинившегося несколько человек (2–3) старшего возраста. Наказывают по принципу “один за всех и все за одного”. Даже если кто$то один из младшего возраста опоздал на строгий сбор на пять минут – наказывают весь возраст. Наказание происходит в ближайшей бесед$ ке или темном месте. Чем сильнее провинность, тем боль$ нее наказание. Но ногами и предметами бить нельзя. При$ мерно, через 2–3 месяца такой жизни наказания проис$ ходят реже и могут носить уже индивидуальный харак$ тер. Была практика, когда за нарушение правил наруши$ теля отдавали в руки своего же возраста. Тогда 2–3 чело$ века наказывали одного, но, в связи с тем, что молодежь стала озлобляться друг на друга, ее прекратили» [6].

Процедура исключения, являясь действенным инструмен$ том социального контроля и регулирования гендерного ре$ жима группировки, также помогает избежать накопления критической массы девиаций. Так, член группировки «П» сказал в своем интервью:

«…с улицы могут отшить – тусануть за какой$нибудь зи$ хер. При отшивании человека забивают до полусмерти и пробивают на определенную сумму денег, в виде компенса$ ции. Например, наркоманов с улицы сразу отшивают» [9].

В другом интервью нам удалось выяснить, за какие же проступки могут выгнать из группировки:

162

Улица: свои и чужие...

«…Могут отшить из$за того, что сдал (“закозлил”) своего ментам или подставил своих, т.е. сдал другой группиров$ ке, но это бывает очень редко. Бывает так, что, испугав$ шись ментов, сдает клички своих, места и время сборов. Иногда, если разболтал чужим то, что предназначено толь$ ко для своих. Еще отшивают за нерегулярное посещение сборов, неуважение старших или если общается постоян$ но с лохами» [7].

То есть причинами «отшивания» чаще всего является не$ соответствие образу нормативной гегемонной маскулиннос$ ти группировок, подрыв их гомосоциального единства, а также несоблюдение субординации. Так, общение с представите$ лями подчиненных маскулинностей («лохами») считается особо зазорным: с ними нельзя проводить досуг, здоровать$ ся за руку и даже стоять рядом в общественном транспорте. Каждый в уличной иерархии должен знать свое место.

Однако уход может произойти и достаточно мирно, хотя такой вариант является скорее исключением, чем правилом:

«…тот, кто отходит, должен привести убедительные ос$ нования для своего ухода. Если на сходняке пацаны ре$ шат (своим возрастом), что доводы убедительные, то па$ цан отходит спокойно. Отойти можно и на время, но имея при этом достаточные основания (болезнь родителей и т.д.)» [9].

В некоторых группировках выход происходит после уп$ латы определенной суммы денег: «заплатил отходные и гу$ ляешь» [12]. Как правило, мягко уйти позволяют далеко не многим. В эту категорию подростков попадают те, кто, даже будучи вне группы, не подорвет имидж ее коллективной гегемонной маскулинности, то есть останется «настоящим пацаном».

Таким образом, размышляя о причинах возникновения и непрерывного регулирования существующего гендерного ре$

163

А.В. Шашкин

жима в российских молодежных группировках, сущность ко$ торого заключается в изоляции от женщин и намеренном за$ нижении их статуса, мы предположили, что доступ женщин в мужскую гомосоциальную группировочную среду повысит их символический статус и в то же время подорвет мужскую уверенность в своем превосходстве. Подобную ситуацию можно описать, введя термин «украденная маскулинность», а наси$ лие против любого проявления женской групповой активнос$ ти рассмотреть как некую маскулинную тактику по поддер$ жанию подорванной мужественности. Появление женских группировок приходит в противоречие с сексистскими ожи$ даниями мужчин$группировщиков, а смешанные группиров$ ки не возникают из$за опасений членов группировок, что вклю$ чение девушек нарушит существующий гендерный режим группировки и приведет к дезорганизации.

Схожим образом нарушает гендерный режим и появле$ ние мужчин, маскулинность которых не соответствует обра$ зу нормативной маскулинности членов подростковых груп$ пировок. Именно поэтому в ходе регулирования гендерного режима члены группировок стараются воспроизводить геге$ монную маскулинность, не допуская попадания в группу тех, кто подрывает групповое гендерное соответствие, или вов$ ремя избавляясь них.

Пацаны и лохи

Улица является ареной постоянных конфликтов между разными группами молодежи. В ходе подобных взаимодей$ ствий одни группы получают реальный и символический контроль над другими, стремясь сохранить его путем наси$ лия. Один из вариантов насилия – нападение на посторон$ него мужчину; как правило, агрессия осуществляется в от$ ношении молодых мужчин.

В нашем исследовании мы будем исходить из предпосыл$ ки, что насилие и виктимизация в молодежной среде, с од$

164

Улица: свои и чужие...

ной стороны, являются отражением присутствующих там властных отношений, а с другой – действенным инструмен$ том регулирования гендерного порядка уличного сообщества группами, репрезентирующими доминантную маскулинность (в нашем случае – молодежными группировками).

Даже в случае, когда член группировки не знает свою жертву лично, он способен практически безошибочно опре$ делить ее место в системе властных иерархий улицы. Члены группировок репрезентируют особые формы маскулиннос$ ти, с очевидностью являющиеся гегемонными для того со$ циального поля, где они действуют, тогда как жертвы улич$ ного вымогательства и насилия репрезентируют подчинен$ ные маскулинности. По информации, полученной из глубин$ ных интервью с членами группировок, тех, кто представля$ ет из себя потенциальную или реальную жертву уличных ограблений и других насильственных действий, называют «лохами». В ходе нашего исследования мы попытались най$ ти «маркеры подчиненных маскулинностей», некие «симво$ лы жертвенности и подчинения», которые помогают членам группировок определить и выбрать жертву.

Предлагаемая нами терминология берет свое начало в со$ циальной драматургии Ирвинга Гоффмана. Наиболее суще$ ственным для нашего исследования является понятие «ген$ дерный дисплей»19. Гофман пишет: «Под воздействием есте$ ственного отбора определенные типы эмоционально мотиви$ рованного поведения подвергались формализации – в этом смысле, что они оказались упрощены, чрезмерно акценти$ рованы и стереотипизированы... Такие типы поведения яв$ ляются «дисплеями» – это видимо$утилитарное понятие, которое лежит в самой основе этологических понятий ком$ муникации»20. Дисплеи, таким образом, призваны информи$ ровать окружающих о социальной идентичности, настрое$ нии, намерениях и жизненных планах индивида. Причем в каждой культуре характерный ряд такого рода индикатив$ ного поведения и внешности становится специализирован$

165

А.В. Шашкин

ным, подвергается формализации, сводится к чему$то более или менее рутинному, но, возможно, более эффективному с точки зрения выполнения именно информативной функции.

Принимая за базовое определение гендера как культурно заданного коррелята пола (не важно, биологически или соци$ ально обусловленного), Гоффман писал, что гендерные дисп$ леи реферируют к конвенционализированным изображениям этих коррелятов. Он также считал, что гендер является од$ ной из наиболее глубоко укорененных характеристик челове$ ка, более значимой, чем класс и другие социальные разделе$ ния. С одной стороны, феминность и маскулинность могут быть выражены в определенной социальной ситуации доста$ точно поверхностно, но при этом гендер является тем, что определяет сам базис индивидуальной конфигурации. Ген$ дерные экспрессии являются самим порядком нашего бытия, не более чем шоу, но львиная доля того, что составляет само существо социума, вовлечено в постановку именно этого шоу. Кроме того, Гоффман считал, что практически любая сцена может дать возможность описать гендерное различие, и лю$ бая сцена является местом, которое может быть избрано для отработки такого рода дисплеев.

Таким образом, реальное наполнение «человеческой при$ роды» мужчин и женщин в таком случае превращается в способность обучаться, выдавать и читать чужие описания маскулинности и феминности. В случае с подростковыми группировками умение читать и опознавать различия внут$ ри маскулинного гендера становится базой для различения мы/они, а также построения иерархичных гендерных по$ рядков. В рамках базового гендерного дисплея подчиненной маскулинности мы обнаружили ряд маркеров, позволяющих члену группировки провести иерархическую классифика$ цию индивида и группы, ценности и нормы которой он пре$ зентирует. Причем поиск таких маркеров является не про$ сто отслеживанием символического или ритуалистического утверждения социальной иерархии, но в значительной сте$

166

Улица: свои и чужие...

пени конституирует эту иерархию, поддерживает ее и уп$ равляет ей.

Мы будем анализировать процесс конструирования отно$ шений власти на примере анализа «анатомии» феномена «заг$ рузки» – диалога члена молодежной преступной группиров$ ки с потенциальной жертвой.

Вследствие сложного характера исследуемого объекта, далеко не все наши респонденты смогли сформулировать свое отношение к данному феномену, а тем более – описать, каким образом, с помощью каких техник и тактик осуще$ ствляется «загрузка». Дойти до такого уровня рефлексии смогли только четверо из сорока двух опрошенных нами молодых людей. Несмотря на столь ограниченное количе$ ство респондентов, представленный ими вариативный ряд феномена кажется нам достаточным для его теоретического осмысления. Вместе с тем, автор не претендует на всесто$ роннее освещение явления и будет продолжать трудиться над его исследованием.

В результате анализа интервью нам удалось выделить следующие вербальные, невербальные и репрезентационные маркеры маскулинности жертв.

1. Страх перед членами группировок, отсутствие наглос ти и нахальства. Данный маркер становится очевидным для членов группировок в ходе активных (диалог) и пассивных (внешний вид) взаимодействий. В ходе активного взаимо$ действия маркер начинает «работать» с самых первых фраз:

«…главной отличительной чертой “лоха” является страх перед членами группировок. При разговоре пацан всегда подчеркивает свое положение, сразу же дает знать, с кем ты разговариваешь. Это чувствуется по уверенному голосу, с некоторыми признаками нахальства, по отсут$ ствию страха. У лохов такие качества отсутствуют…» [9].

Отсутствие самоуверенности иногда соотносится с дере$ венским происхождением потенциальной жертвы:

167

А.В. Шашкин

«…Вот, допустим… человек идет одет, хорошо одет, до$ пустим, брюки, хорошие брюки такие, и с брюками одеты на ноги кроссовки. Это уже видно, что человек, вообще вот этот парень – из деревни, но он при деньгах. Вот так на человека и обращают внимание, что парень из деревни там по походке, походку там смотрят, деревенская по$ ходка, какая походка? Смотрят на характер человека, если человек чё$то суетится, идет там оборачивается по сторонам, шугается постоянно… то же самое, вот, что человек не местный, что он уже не самоуверенный и не может за себя, так сказать, заступиться. Что боится он чего$то...» [13].

Особое значение в определении потенциальной жертвы имеет взгляд. Многие исследователи маскулинности обра$ щали внимание на то, что взгляд является статусной и иерар$ хической категорией. Право смотреть на другого, как и пер$ вым прикасаться к нему, – социальная привилегия старше$ го по отношению к младшему, мужчины к женщине, но ни$ как не наоборот21. При помощи взгляда определяются и вла$ стные позиции в диалоге: жертве свойственно не смотреть в глаза и стоять, потупив взор, а члены группировки в основ$ ном смотрят уверенно, пристально, стараясь вызвать жерт$ ву еще и на невербальный диалог.

2. Извинение. В отличие от ситуации, когда извинение является признаком хорошего тона, в диалоге члена груп$ пировки с потенциальной жертвой «вежливость» часто мар$ кируется негативно. Например, следующий респондент так описывает ситуацию своего столкновения плечами на улице с «лохом»:

«…Я ему говорю, ты что, братан, тебя что, широта е...т что ли, ты чё братан широкий что ли? Он скажет – “нет”. А чё, а чё тогда тут свои плечи раскидываешь, чё такое? Он начинает говорить “всё нормально”, “все нормально”. И говорит там разные слова: “извини, братан”, “извини

168

Улица: свои и чужие...

там, пожалуйста”; а считай у пацанов это такое нереаль$ но. Допустим, он говорит мне: “Извини братан, я не хо$ тел”. Я начинаю за его слова цепляться, чё не хотел, что именно, почему? <Если он будет извиняться,> он для меня будет… Человек он, по сути, все люди, все человеки по внутренности. А по внешности он будет для меня как чёрт деревенский, чёрт…» [13].

Другой член группировки выразил эту мысль следую$ щим образом:

«…Если меня кто$то бы задел, я бы не извинялся, я бы сразу сам начал просто наезжать, начал бы грубо с ним разговаривать, за такое действие. Потому что когда паца$ ны начинают, когда пацанам дерзко что$то не нравится, они никогда не извиняются, они просто идут на драку или на разговор, серьёзный разговор…» [11].

С одной стороны, вежливость является гендерным мар$ кером – употребление в разговоре «хороших слов» является признаком маскулинности, отличной от маскулинности чле$ нов группировок. Вместе с тем, нам кажется, что члены груп$ пировок, являясь в большинстве своем выходцами из низ$ ших слоев общества, репрезентируют свойственную рабоче$ му классу неприязнь к «интеллигентской» манере вести раз$ говор.

3. Несоответствие манере одеваться (иной имидж, стиль). Альтернативные нормы и ценности. Члены шаек считают потенциальными «лохами» всех членов альтернативных мик$ рокультур, таких как хиппи, панки, рейверы, хип$хоперы и многие другие, кто отличается стилем одежды, прической и манерами поведения (члены группировок называют их «не$ формалами» или «нефорами»):

«…Нефоры живут своим днем, они живут своими целя$ ми, они к пацанам вообще никакого отношения не име$

169

А.В. Шашкин

ют. Но если они пересекают дорогу пацанам, то тут без разговора их просто бьют, с ними даже не стоит разго$ варивать…» [13].

«…Лох, это, как можно сказать, человек, который вообще за своим имиджем не смотрит… Который за своими поня$ тиями не смотрит…» [3].

Неадекватное поведение потенциальных жертв в диалоге вызывает смех у членов группировок. Обычно такая ситуа$ ция возникает, когда у оппонента вообще отсутствуют зна$ ния о нормах и ценностях описываемой социальной группы. Вопрос «Кто ты? Откуда будешь?» требует идентификации позиции оппонента во властной структуре гендерного по$ рядка улицы, является попыткой начать процесс его регу$ лирования. Здесь фактически спрашивается, имеет ли спра$ шиваемый отношение к гегемонной маскулинности, какую позицию он занимает по сравнению с ней, иными словами, является ли он членом группировки. Обычно непонимание этого вопроса является для членов группировок несомнен$ ным маркером подчиненной маскулинности:

«…Бывает такое, с человеком разговариваешь, допустим, его грузишь, он несет нелепые слова. Он просто теряет$ ся. Вообще не знает, чё сказать, и говорит, не знай чё. Вот допустим, я грузил одного человека, тоже парня, у нас с ним был такой разговор:

–Кто ты по жизни?

–Инженер…

Я полчаса стоял и смеялся! Он стоял передо мной и не знал, чё делать. Я ему сказал:

–Где ты инженер?

–У себя…

–А так, в жизни, кто, вообще, по улице…

–Никто… Я на улице не живу, я живу дома с бабушкой, с дедушкой, с мамой, папой.

170