1.2. Исторические этапы восприятия телесности

1.2.1. Мир Античности

Античная культура Средиземноморья считается вели­чайшим творением человечества. Ограниченная простран­ством и временем, античная культура раздвинула рамки исторического существования, по праву заявив о себе об­щечеловеческой значимостью архитектуры и скульптуры, эпической поэзии и драматургии, естественнонаучного и философского знания, высочайшим уровнем физической культуры. Английский философ XX века Б. Рассел счита­ет, что все, чем гордится западно-европейская цивилиза­ция, первоначально было изобретено и опробовано древ­ними греками.

Прежде всего, античная культура космологична. Кос­мос выступает ее абсолютом. Космос, по-гречески, не только мир, Вселенная, но и украшение, порядок, мировое це­лое, противостоящее Хаосу упорядоченностью и красотой. Красота, прекрасное, согласно чтимому греками Аристо­телю, объективно существует в настоящем мире, в ее ос­нове лежат характеристики онтологического порядка — соразмерность, определенность, ограниченность и единство во многообразии. Мера понимается как исходный прин­цип существования чего-то определенного. Она едина и неделима, она — характеристика совершенства. Природа Греции сама осуществляет меру — в ней нет ничего гро­мадного. Все обозримо и понятно. Горы не отличаются значительной вышиной, в прозрачном воздухе все види­мые предметы воспринимаются в отчетливых формах. Грек не угнетен безбрежным пространством, как египтянин в пустыне или скиф в степи, он воспринимает мир в четких естественных границах. Человек, привыкший к таким яс­ным конкретным представлениям и образам, как нельзя более был способен к пониманию гармонии между види­мыми частями созерцаемого. Вот почему гармония пони­малась греками как основная черта бытия — единство в многообразии, «внутренняя природа вещей». И если гар­мония, как настаивал Аристотель, есть отношение вели­чин, которым свойственно «движение и положение», если она выражается в «пропорции и связи вещей», то должны быть математические нормы этой связи. Отсюда — нали­чие канона, совокупность правил, определяющих идеаль­ные пропорции гармоничной человеческой фигуры. Тело человека подверглось тщательному геометрическому изу­чению, в результате которого были установлены правила пропорционального соотношения его частей. Но тело, со­вершенное и прекрасное само по себе, было лишь частью гармоничной личности античного мира. Идеал, к которо­му должен стремиться каждый гражданин греческого по­лиса, — калокагатия. Достигнуть идеала можно было уп­ражнениями, образованием и воспитанием.

В Греции программа обучения охватывала и приравни­вала друг другу воспитание интеллектуальное, музыкаль­ное, физическое. Это было связано с особенностями гре­ческой культуры, в которой воспитание понималось как неразрывное единство «гимнастического» и «мусического», как развитие физическое и умственное одновременно. Синтезом этих двух элементов должно было стать класси­ческое равновесие тела и духа, идеал калокагатии — кра­соты и добра, слитых в человеке воедино. Понятие кало­кагатии стало выражением гражданских и этических цен­ностей античного общества, воплощенных в гармонично развитой личности. Афиняне стремились к полному и все­стороннему раскрытию способностей человека. Мальчикам в Греции полагалось иметь трех учителей: грамматиста, кифариста и педотриба. Грамматист — учитель грамоты — обучал детей письму и чтению, давал им основные поня­тия о счете, «тетрадями» служили деревянные таблички, покрытые воском. Овладев грамотой, ученики изучали ста­рых писателей, прежде всего Гомера и Эзопа, затем поэмы Гесиода, стихотворения Солона, разучивали гимны в честь богов. Тут подключался кифарист, дававший навыки игры на кифаре и лире. Дополнял систему образования педотриб — учитель гимнастики. Под его руководством в пале­страх или гимнасиях дети соревновались в беге, прыж­ках, метании копья или диска. Для более качественной подготовки будущих воинов был введен институт эфебии (эфеб — подросток, достигший 16—18 лет), где дидаскал обучал их военному делу.

Здоровое, красивое тело с бодрым и рассудительным умом необходимо было для многогранной жизни свободно­го грека. В Греции жители отличались от всех других наций своим свободным, благородным видом, плавными движениями, стройными действиями.

Антропоцентричность греческой культуры предпола­гает культ тела человека. Идеализируя богов, греки пред­ставляли их в образе человеческом и наделяли высшей телесной красотой, потому что не находили более совер­шенных форм. Красивое тело считалось величайшей эсте­тической ценностью. В одном древнегреческом гимне пе­лось: «Здоровье — благо высшее для смертных, второе — быть красивого сложения». О красивом человеке говори­ли не меньше, чем о знаменитом полководце или государ­ственном деятеле.

Культ тела был настолько велик, что нагота не вызы­вала чувство стыдливости. Стоило знаменитой афинской красавице Фрине, обвиненной в совершении преступле­ния, сбросить перед судьями свои одежды, как они, ослеп­ленные красотой, оправдали ее.

Само слово «гимнастика», точнее, гумнастика, проис­ходит от греч. «обнаженный». Греки считали, что одежда не только мешает им в занятиях, сковывает их движения, но и может ослабить физические способности человека.

Человеческое тело стало мерилом всех форм греческой культуры. Математика, физика, астрономия — «скульптурны и осязательны». Пластично все греческое искусст­во — архитектура, скульптура, поэзия, драма. Математи­ческие расчеты сооружаемых храмов соотносились с чело­веческим телом. При всяких сооружениях основные меры древние заимствуют от человеческого тела: пальцы, ладо­ни, стопы, локти и т.д. Следует, однако, отметить, что антропоцентризм имеет более глубокий смысл, нежели со­ответствие с человеческим телом, даже в архитектуре. Про­порции храма и его размеры соотносимы с человеком, но не с реальным человеком — для этого составляющие хра­ма слишком велики, здание «предполагало» героя, тита­нического, а потому абстрактного человека.