Алекс Светлый. Мужской альманах

возвращении к традиционным представлениям о месте и роли женщин в общественной жизни страны и низкой политической активности самих женщин избирательниц, несмотря на то, что активный женский электорат составляет не менее двух третей от общего числа. Так по последним исследованиям лишь 4-6% женщин выявили заинтересованность и осведомленность в политических процессах России.

Примерно то же можно с большой долей уверенности экстраполировать на все остальные страны западной Европы. Но я не случайно рассказал о "славной" практики советской тоталитарной системы устанавливать квоты для женщин. Наша страна, пытаясь строить демократию, от этой практики отказалась, а вот на Западе в некоторых странах, напротив, взяли ее на вооружение. Причем, надо сказать, не так давно, всего-то несколько лет назад в странах Скандинавии, а теперь вот и во Франции установили квоту для каждого пола не менее 40%. Достигнуто это было приказным включением в партии, участвующие в выборах, соответствующей женской пропорции, в итоге как там получилось с демократией, неизвестно, но "гендерная справедливость" была достигнута, и либеральная общественность названных стран возликовала. Воодушевленные успехом своих скандинавских сестер, вот уже и отечественные феминистки затребовали подобного для России.

Так, правда, а чем плоха такая "справедливость", разве она не справедлива? Тогда другой вопрос, а в чем суть демократических выборов, в установлении равного представительства различных групп населения, женщинами которое в данном контексте не ограничивается, или же в праве избирателей выбирать тех кандидатов, которых они хотят? Получается странный парадокс, заботясь об интересах женщин, их радетели, ограничили женщин в праве выбирать тех кандидатов, которые им нужны или просто нравятся. То есть, все произошло по давнему советскому принципу, когда партия сама точно знала, что необходимо народу. Но феминисток мало волнует указанный аспект, они лишь упорно повторяют свой избитый тезис о том, что, мол, сейчас у власти стоят мужчины, а у женщин власти нет. М-да. Вот я, например, мужчина, но у власти никогда не стоял и стоять не буду, то же самое касается и всех моих знакомых и друзей мужского пола, и в то же время, разве в случае введения квот у власти будет находиться моя мать или моя жена? Уверен, что нет. Мне возразят, что те женщины, мол, будут представлять их интересы. Однако если нынешние депутаты не отстаивают интересы мужчин, то почему эти будут отстаивать интересы женщин, а главное почему они должны отстаивать какие-то узконаправленные интересы по половому признаку, разве депутаты не обязаны представлять интересы всех граждан, не взирая на их пол? Такие казалось бы вполне очевидные положения по-прежнему невдомек некоторым искателям новых схем.

И вот все вышеизложенное, наконец, то, извлекает на поверхность самый главный вопрос: почему женщины неконкурентоспособны как кандидаты, и

111

почему они "не ответственны" как избиратели? Почему не оправдались грандиозные надежды американских суфражисток, и почему в итоге потребовалось железной рукой буквально втаскивать женщин в залы заседаний, в данном случае против воли избирателей? Феминистки это объясняют просто сложившимися патриархальными стереотипами, традициями, тем, что "мужчины не пускают" женщин в политику, ну и так далее. Однако, на мой взгляд, причина лежит гораздо глубже и кроется она, прежде всего, в том, как женщины голосуют и за кого они голосуют. А голосуют во всем мире женщины, главным образом, за кандидатов-мужчин, не оправдывая солидаристских ожиданий феминисток. Почему? Многочисленные исследования показали, что, не интересуясь, как уже указывалось выше, политикой, женщины, как правило, совершенно не интересуются программами кандидатов и тем, что кандидаты из себя представляют в профессиональном смысле. Зато женщины обращают самое пристальное внимание на внешние атрибуты кандидатов: голос, тембр голоса, одежду, манеры, и на обещания быстрого и полного решения проблем, прежде всего, их, женщин.

Первая часть объяснения несомненно связано с характеристикой женской сексуальности, той самой, которую, около ста лет назад гениально описал Вейнингер, определив ее как латентную перманентную сексуальность. Мода на современную сексуальную открытость не могла и не изменила данный "основной инстинкт". Поэтому приходя на выборы, женщина, прежде всего, видит в кандидате не профессионала и политика, а своей идеал мужчины, мужчины высокорангового, то есть успешного и богатого, способного решать проблемы и вести за собой народ. Но, как известно, все высокоранговые особи отличаются крайним эгоизмом, так что ждать от них реальной заботы о своих поданных по меньшей мере наивно. Но из всего совершенно ясно, понятно,

почему женщины никогда не будут в своей массе голосовать за женщин же,

ибо в своем большинстве женщины гетеросексуальны.

Вторая часть восходит к банальной эгоцентричности женщин. Женщин как эгоцентриков всегда и во все времена волновали и будут волновать, прежде всего, свои интересы и проблемы и лишь во вторую очередь интересы детей и уж тем более мужчин. Вообще-то вряд ли можно найти из миллиона женщин хоть одну, которую бы искренне волновали хоть какие-то проблемы противоположного пола.

Однако нельзя не заметить, что в противоречие с аполитичностью и явной сексуальной обоснованностью электоральных предпочтений женщин, входит процентное соотношение женщин принимающих участие в выборах - в районе 70%. Феминистки часто используют эти цифры именно как "доказательство" сознательной активности женского электората. В чем же здесь правда? Правда в том, что, действительно женщин повсеместно приходит на выборы больше, чем мужчин, но даже при поверхностном взгляде становится очевидным, что приводит их на выборы отнюдь не политическая сознательность, а ряд совсем

112

иных факторов. О сексуальной заинтересованности избирательниц я уже упоминал, вполне возможно, что она является основной "движущей силой" ведущей женщин на выборы, но следует отметить и некоторые другие факторы.

Во-первых, женщины наиболее восприимчивы к социальным нормам и ожиданиям их соблюдения, особенно это касается старшего поколения. Мужчины старшего возраста, хоть и в меньшей степени, так же не являются исключением, но в силу российской (и не только российской) специфики многие мужчины просто не доживают до этого возраста, и, следовательно их меньшинство, так, например, в категории лиц после семидесяти, доля женщин составляет 75%.

Во-вторых, женщины более, чем мужчины, внушаемы. Это относится как к склонению женщин идти на выборы вообще, когда многие из них впервые знакомятся с кандидатами только на избирательном участке, так и агитации популистскими обещаниями. В-третьих, особенности устройства женской психики, которое заключается в преобладании простых и краткосрочных решений над сложными и долговременными. Иными словами, женщина хочет всего и сразу. Много раз обжигаясь и разочаровываясь, она будет по-прежнему надеется, что появится тот "спаситель", который быстро и сразу решит все проблемы, а то, что такого благодетеля пока еще ни разу не появлялось на горизонте, то это потому, как твердо уверена женщина, что он еще не появился, но он обязательно где-то есть.

Увы, но в этом заключена пассивность и инфантильность женской природы, которой феминистская мифология часто приписывает совершенно противоположные качества.

И сколько бы на вышеописанные особенности женского электората не закрывали глаза феминисты и прочая "прогрессивная общественность", политики их не просто давно заметили, а взяли на вооружение. Даже беглого просмотра технологий предвыборной рекламы, а в России еще и своего специфического пиара, достаточно, чтобы сделать выводы, что подавляющее большинство ее "способов и методов" рассчитано именно на женское восприятие. Так, например, в США кандидат - это бравый мужественный парень, лихо управляющий трактором или быком, при этом примерный семьянин, отец трех-пятерых детей. А прежний американский президент Клинтон и вовсе выступал в роли активного секс-символа, апогеем чего явилась его всемирно известная история отношений с практиканткой Моникой Левински. В России на начальном этапе демократии такой образ так же какое-то время работал на женское сознание. Но со временем технологии стали более изощренными, и теперь не обязательно кем-то быть: инструментарии манипуляций с женским сознанием способны сделать "достойным" кандидатом практически любого человека мужского пола. Тем, кто хотел бы проникнуться в тонкости этих

113

технологий, я бы порекомендовал обратиться к специальной литературе, посвященной данному вопросу.

В итоге, сложилась в общем-то закономерная ситуация, когда мужчины, особенно среднего возраста, все больше и больше понимают, что от их голоса фактически ничего не зависит, что их воля практически не имеет никакого значения, и неудивительно, ведь за последние годы и десятилетия, количество принятых парламентами и руководителями государств решений улучающих права мужчин было мизерно и понятно, что оно не идет ни в какое сравнение с аналогичными решениями, принятыми в пользу женской части населения; и уж тем более не было принято ни одной комплексной программе по улучшению положения мужчин, как в правовой области, так и в сфере здравоохранения. И общее количество мужчин, приходящих на выборы продолжается снижаться, все более и более феминизируя сам избирательный процесс, специфические черты чего все нагляднее проявляются от выборов к выборам. Добиться власти, используя деньги и технологии становится все легче, а сама демократия приобретает черты откровенной профанации. События последних лет на это ясно указывают не только в России, где демократии никогда не было и нет, но и в США, и в Европе. В Европе сильное влияние приобретают откровенно левацкие взгляды и программы, а в США идет неукротимое усиление реакционного тоталитаризма, ярким свидетельством чего являются события в США после известного теракта 11 сентября.

И в заключении, наверное, пришло время попытаться ответить на главный вопрос, который, вполне возможно, крутился в голове не у одного читателя с первых же строк данного эссе - нужны ли женщинам избирательные права вообще? Как вы и сами, надеюсь, понимаете, вопрос этот можно разбить на две части: необходимы ли избирательные права женщинам лично, то есть испытывают ли они в них потребность, и оправдано ли предоставление избирательных прав женщинам. На первую часть данного вопроса, я полагаю, отвечать не стоит, поскольку он и обширен, да и частично я на него уже ответил, в самом анализе участия женщин в выборах, что касается второй части, то моя позиция заключается в том, что ни в России, ни в других странах предоставление всеобщего избирательного права женщинам ничем не оправдано. Во-первых, потому что нормальное правовое государство не может постоянно направлять свои ресурсы лишь на удовлетворение прихотей одной половины населения, только лишь для того, чтобы она в награду обязательно проголосовало за какогонибудь Билла, а вторую использовать в качестве сырья для выполнения этих задач, во-вторых, дальнейшая профанация демократии неизбежно приведет к кризису всех сложившихся за последние столетия институтов демократий и гражданских обществ, и, возможно, уже ныне живущие поколения будут наблюдать этот резкий откат назад, если уже не наблюдают, в-третьих, избирательные права необходимо предоставить людям действительно политически ответственным и грамотным, искренне заинтересованным в благополучии и процветании своей страны, способных производить

114

качественный отбор претендентов, основываясь на их программах и реальных делах, а не на цвете галстука, или размере усов.

Все вышеизложенное вовсе не означает, что женщины должны быть лишены избирательных прав раз и навсегда, для женщин, отвечающих условию ответственного избирателя преград для того, чтобы избирать и быть избранными, естественно быть не должно, пока их мало, но при наличие соответствующей работы, их число со временем может увеличиться. Реально ли этого добиться? В России на данный момент сложилась более чем идеальная ситуация для постепенного перехода к такой системе, которая позволить в дальнейшем начать трудный и последовательный путь к истинной демократии и гражданскому обществу, так страшно для России прерванный в феврале 1917 года.

115

11. Бить или не бить?

"Бьет, значит, любит" - известнейший архетип фольклорной русской ментальности, как бы выражающий простонародную сущность взаимоотношений полов, в которых мужчине и женщине отведена своя, определенная роль, свой статус и свое "место под солнцем". Муж - это сильный грубый человек, хозяин в собственности которого находится и жена, и дети, а жена, да и другие женщины - его беспомощные покорные жертвы, которым остается лишь смиренно принимать свою судьбу. Эта схема стала корневой образующей системой не только стереотипного сознания, но и подсознания и не только русского народа, но и многих других народов. И действительно, и Домострой, и многие другие законы множества разных стран разрешали, и коегде и сейчас еще разрешают, мужу физически наказывать свою жену. В Домострое, например, даже описывалось, как и чем необходимо наказывать свою жену, чтобы и наказание было эффективным и вреда наносило минимум.

Другое дело, что жизнь, конечно, была и есть куда многообразней и полифоничней как сейчас, так и в прошлом, и данные законы, и сами представления о способах взаимоотношений в семьи в большей мере лишь выдавали желаемое за действительное, нежели реальную картину. И не случайно известное правило, приведенное в начале текста, стало своего рода общим местом, устойчивой моделью, потому что оно отражало и отражает "исконные" представления о взаимоотношениях, в которых мужчина - сильный самец, хозяин, повелитель, тот, кто решает все вопросы, а жена - это то, что находится за его "каменной стеной", за что можно и претерпеть, ощущая себя "настоящей женщиной" по отношению к "настоящему мужчине".

Многие склонны в такой модели отношений усматривать скрытый садомазохизм. Что ж, садомазохизм, как разновидность сексуальной направленности присуща очень многим и сбрасывать со счетов данное объяснение не стоит, но куда продуктивнее обратить внимание на самые естественные архетипы "первобытного прошлого", на первом месте из которых стоит СИЛА. Так этология, например, описывает силу как многогранный показатель, где ключевой момент - высокоранговость, которая есть суть выражения особых психических свойств индивидуума.

И хотя многие положения этологии представляются весьма спорными, но вряд ли у кого могут вызвать сомнения те паттерны, на которых эта наука строит свои умозаключения. Так чаще всего она обращается за примерами к деятельности наших "ближайших родственников" то бишь обезьян, где иерархическая структура с ее ранговостями наиболее очевидна и показательна. Так во главе стада стоит не просто наиболее сильный физически самец, но и самец обладающий теми психологическими свойствами, которые заставляют всех прочих подчиняться ему практически безоговорочно. Но для нас в этой

116

картине интерес представляет, прежде всего, то, что высокоранговому самцу позволяется все или почти все. Так в стаде он может обладать любой самкой и обращаться с ней так, как ему вздумается, и, как я уже указывал выше, ему нет необходимости применять грубую силу для подчинения, самки сами тянутся к нему и отдаются, ибо его психологические свойства способствуют не только подчинению, но и притяжению. Этология описывает такую особь как весьма самолюбивую, грубую и бесцеремонную; высокоранговый самец не может быть ни заботливым отцом и супругом, ни верным и надежным другом. Зато такими являются низкоранговые самцы, которых большинство и на которых и держится вся черновая работа в стаде, племени, роде. Им свойственен альтруизм, жертвенность, верность и прочее, и при всем при этом наборе таких с точки зрения человеческой морали, прекрасных качеств, эти особи не пользуются большой популярностью да и часто просто уважением.

В людском обществе это можно легко проследить на примере людей известных: артистов, спортсменов, с которыми хотят быть очень многие девушки, но как показывает практика, взаимоотношения и тем более браки с этими лицами сплошные "американские горки", то есть они не отличаются ни стабильностью, ни верностью, и, напротив, мы имеем в наличие множество примеров, когда есть прекрасный порядочный мужчина, хороший семьянин, верный, которого жена бросает по неизвестной даже ей самой причине уже через год-два после заключения брака. Она бросает его, потому что не уважает. А не уважает она его потому, что, согласно опять же этологии, порядочность и альтруизм - являются синонимами слабости. То есть, если ты хочешь быть сильным и иметь уважение, ты должен подавлять и ничем никогда не жертвовать, напротив, все должны жертвовать для тебя. В животном обществе такие законы должны действовать неукоснительно, человеческое же много больше, чем животное, но и в нашей повседневной жизни мы часто видим описанные выше модели поведения. Таким образом, изначальная формула, может быть, ничем иным как жаждой иметь рядом с собой этого высокорангового самца, которому позволяется и прощается все, что тем более вероятно, что данная фраза имеет "прописку" в основном в женской среде и почему-то любима именно женщинами.

Однако из дебрей этологии стоит, наконец, спуститься на нашу грешную землю и рассмотреть, почему данная формальная модель практически целиком и некритически принимается обществом, принимается как нечто должное, то есть само собой разумеющееся и почти не подвергается сомнению и "разбору полетов" даже специалистами в области человеческих и общественных отношений. То есть, у всех неспециалистов данный стандарт существует практически на уровне безусловных рефлексов, а специалисты, чаще всего, стараются вообще не касаться этой темы, а если касаются, то пытаются рассуждать в "правильном" направлении, но а попытки высказать альтернативные точки зрения, как правило, тонут в возгласах негодования или

117

вообще игнорируются, то есть их как бы не слышат, поэтому и высказываются они робко, с оглядкой.

Понятно, дело тут далеко не только в том, что высокоранговому можно все, и с такими ассоциируются все мужчины, или всем мужчинам только и разрешается быть, точнее он только и должен быть высокоранговым, по крайней мере "настоящий мужчина", дело в более простых, но поэтому и глубоких ассоциациях, согласно которым, мужчина - суть силы, женщина - суть слабости, мужчина охотник на женщину, женщина - жертва мужской охоты. Несмотря на кажущуюся примитивность подобной конструкции, она так прочно структурирована в человеческое сознание, что любые попытки подвергнуть ее сомнению, как правило, , вызывают бурный шквал яростного неприятия. Для массового сознания слабость женщины - "индульгенция" на все виды представления о возможности любого насилия над ней как естественного акта со стороны мужчины, для которого совершить такой акт, хоть и нежелательно, но в общем-то естественно. Повторюсь, в этой дихотомии для женщины быть жертвой мужчины так же естественно, как для мужчины быть носителем силы в отношении женщины. Подобная схема и не может допустить никакого иного распределения или соотношения силы в любой половой паре, то есть жертвой и может быть только женщина, а носителем силы мужчина. Чтобы подтвердить это правило, попытайтесь-ка его мысленно перевернуть и сами увидите насколько смешной получится картина. Другое дело, что смешна она только в сознании, о чем мы поговорим несколько ниже.

Другая важная составляющая живучести стереотипа - проецирование коллективного образа женщины на коллективный образ ребенка, причем любого пола, хотя, чаще всего, конечно, девочки. Другими словами, говоря, если мужчина как бы вырастает из своих коротких штанишек детства, или, по крайней мере, обязан вырасти, то женщина так и остается в своем коротком платьице, и даже те дискурсивные конструкции, возникшие в последние десятилетия эмансипации и феминизма, для массового сознания есть не более чем игра все той же "куклой", по принципу "чем бы дитя не тешилось…" В этом смысле жаль тех феминисток, для которых пропаганда политкорректности - осмысление и "обустройства" желанного для них модуса, в то время как для подавляющей части остального общества всего лишь игра в слова, и когда с экрана или с газетных полос звучат примерно следующие строки "наши женщины добились невиданных результатов", все понимают, что это только комплимент и мало кто воспринимает эти слова буквально и уж тем более серьезно. Но, а ассоциации женщины с ребенком не только демонизируют и гипертрофируют представления о женской слабости и мужской силе, но и тем более делают применение силы в отношении женщины-ребенка вполне естественным, поскольку детей бьют и довольно часто, как мужчины, так и женщины.

В последние два-три десятилетия на авансцену выдвинулись силы, которые вооружились исследуемым нами архетипом и "вытащили" его из темных

118

закоулков подсознания, чтобы вооружится им для своих утилитарных целей, одна из которых достижение своего личного психологического комфорта и решения своих личных комплексов. Речь, конечно, идет о феминизме.

Цель данной статьи - не есть изучение феминизма, но не коснуться его просто невозможно, тем более, что именно феминизм сделал тему насилия в отношениях полов подразделением политики и заставил о нем говорить как о политике, потребовал создание новых самых разнообразных механизмов для решения проблемы, и эти "решения" коснулись очень многих и еще очень многих коснутся. Так что теперь мы и поговорим, что такое тема насилия в отношениях в качестве политики и каковы истинные реалии.

Как известно, феминизм возник двести лет назад, а наиболее активное развитие получил около ста лет назад требованиями предоставления женщинам равных с мужчинами прав, прежде всего, избирательных. В этом смысле его политическая составляющая была ясна и понятна. Этот этап феминизма проецировал женщину как гражданина, на которого должны распространятся все гражданские институты. Эти цели были сравнительно легко и быстро достигнуты, после чего феминизм ушел в тень, но в семидесятых годах возник вновь, но уже преследуя цель изменения всей корневой системы взаимоотношений полов во всех сферах общества. Конечно, институты работы с разными проблемами существовали и задолго до этого, психологи, социологи давно и активно трудились на семейном и любовном поприще. Но феминистки сделали данную тему частью политики со своим известным лозунгом "личное - тоже политика". Откуда последовали требования принятия решений не на уровне рекомендаций семейных психологов и сексологов, а на уровне правительств и парламентов. До этого правительства в лучшем случае лишь решали, сколько им выделить инвестиций на здравоохранение в целом. Понятно, что ни одному профессиональному и корректному психологу или психотерапевту никогда не приходило, да и не может прийти, в голову, на основе результатов своих исследований и работы с конкретными людьми, требовать от правительств принятие неких дополнительных законов, карательных мер и тому подобное, потому что это приватная работа с конкретными людьми, где возможно лишь конкретное решение проблем в данной конкретной ситуации и при конкретных обстоятельствах.

В поле зрения второй волны феминизма попали вопросы как карьеры для женщин, так и взаимоотношений мужчин и женщин, вернее, отношение мужчин к женщинам по целому широкому спектру вопросов, краеугольным камнем которым является американское понятие мужчины как oppressor (угнетатель, насильник), а женщины соответственно жертвы этого oppressor`а. Причем, насилие мужчины над женщиной понимается ими в самых широких формах и значениях, скажем, от изнасилования, до просто совместного проживания супругов в семье, а наиболее радикальными феминистками и сами гетеросексуальные отношения. То есть, иначе говоря, любые формы

119

взаимоотношений мужчин и женщин могут быть расценены иными феминистками как насилие мужчины над женщиной, и, следовательно, чтобы исключить насилие как таковое полностью, все формы взаимоотношений должны быть прекращены раз и навсегда, чего и требуют наиболее радикальные активистки. Однако не все впадают в такие крайности, но почти все феминистки одним из краеугольных камней своей деятельности видят борьбу против насилия в семье, среди любовников, впрочем, как и на улице, так и на работе, которое понимается ими копирно-одинаково мужчина - насильник, женщина - его жертва. В девяностые годы на основе псевдофактов вышеописанное было дополнено максимами наподобие "дом - самое опасное место для женщины, а ее муж (любовник) - самый опасный для нее человек", завершающих конструирование обсуждаемого нами архетипа, хотя, вероятно это еще не конец и новые "открытия" еще ждут нас. Впрочем, для феминисток и главный исторический конфликт на всем его протяжении не противоборство собственников, народов и религий, а угнетение мужчинами женщин, но это уже несколько другая история.

Инадо заметить, что подобная позиция довольно быстро нашла свой самый широкий отклик в различных правительственных и международных структурах. Так в прошедших под эгидой ООН пяти международных конференциях по правам женщин "насилие над женщиной и способы его преодоления" было одним из ведущих направлений, в ряду с этим неудивительно, что ЮНЕСКО принял в 97 году постановление, согласно которому все мужчины, чуть ли уже не в силу своей принадлежности к мужскому полу, объявляются насильниками и угнетателями женщин. Можно долго рассказывать о государственных программах, принимаемых правительствами разных стран, последний яркий пример, принятый еще при администрации Клинтона закон о предотвращении насилия в отношении женщин с созданием массы убежищ, их финансированием опять же с целью защиты женщин от их свирепых мужчин. Почему в данном случае я пишу так иронично? Потому что не надо быть и семи пядей во лбу, чтобы понять, что такая забота об американских женщинах вызвана всем тем же ассоциативным общественным мышлением, позиционирующем женщин на детей. В этом смысле забота американского правительства о своих женщинах выглядит как забота взрослого о ребенке, если быть еще точным, правительство - суррогат мужа в его старом патриархальном представлении, когда жена, взрослая женщина, ее статус рассматриваются аналогично положению ребенка. Это как в римском праве, где жена по отношению к мужу приравнивалась к положению дочери к своему отцу.

Инеудивительно, почему именно из США мы слышим такое количество историй о Sexual Harassment, феминизме и прочих гендерных проблемах, в то время как Европа молчит. Ответ, на самом деле прост, США более патриархальная страна, чем многие западные страны, и отсюда соответствующее отношение к женщинам. Кстати, опять же в бытность президента Клинтона, его

жена, миссис Клинтон, в первый же свой приезд в Россию привезла

120