3. 6.3.3. Религия

Наглядное представление о внутренних коллизиях западной культуры дает анализ роли и значения в ней религии. Казалось бы, в культуре, проникнутой духом рационализма, религия, замешанная на иррациональном, может быть лишь анахронизмом. Однако вся история культуры нового и новейшего времени показывает, что религия играет в ней весьма активную роль отнюдь не рудиментарного свойства. Этот парадокс можно объяснить, указав на другую фундаментальную характеристику этой культуры, — ее прагматизм. Религия стала использоваться как освящение принципов и правил повседневной экономической деятельности.

Для выполнения этой функции существовавшие к тому времени мировые религии оказались не вполне пригодными. Вот почему на сцену вышел другой вариант религии. Им оказался протестантизм.

Один из центральных его догматов — учение об оправдании верой — содержит в себе как в куколке целый комплекс культуротворческих принципов. Так, в лютеранском его варианте он направлялся против права католического духовенства быть посредником между людьми и Богом, т. е. контролировать духовную жизнь человека.

Ответственность за взаимоотношения с Богом возлагалась на самого верующего, поскольку благосклонность Всевышнего объявлялась полностью зависящей от силы и искренности религиозного чувства субъекта веры. Это есть не что иное, как принцип индивидуализма в религиозном его обличьи. Формула Мартина Лютера «во что веришь, то и имеешь» делает мотив индивидуализма еще более отчетливым. Кроме того, в ней нельзя не усмотреть религиозной санкции на культивирование всех видов субъектности, на которую такой большой спрос предъявляла практика предпринимательской деятельности.

Однако М. Вебер в своем знаменитом труде «Протестантская этика и дух капитализма» (впервые опубликован в 1904 – 1905 гг.) высказывает мнение о том, что, несмотря на взаимосвязь между протестантизмом в целом и капитализмом, все-таки освящение принципов экономической деятельности надо искать не в лютеранской ветви протестантизма. Взгляды М. Лютера, как считает М. Вебер, еще проникнуты традиционалистскими мотивами. Хотя Лютер и призывал к труду, традиционалистски воспитанный человек интересовался не тем, может ли он разбогатеть в результате интенсивного труда, а тем, сколько ему нужно трудиться, чтобы просто просуществовать. М. Вебер считает, и, видимо, в этом с ним нельзя не согласиться, что непосредственный выход на проблему стимулирования разнообразных видов экономической деятельности получил пуританизм. Это название объединяет несколько разновидностей протестантизма, связанных между собой принципом аскетизма, — кальвинизм, пиетизм, методизм, баптизм. Сюда же относятся менонниты и квакеры. Наиболее влиятельным среди них оказался кальвинизм.

В кальвинистском варианте протестантизма определяющее значение имеет догмат об абсолютном предопределении, согласно которому никакие добрые дела не могут спасти человека от предуготованной ему участи оказаться после смерти в раю или аду. Как отмечает М. Оссовская, «активизирующая роль учения о предопределении заключалась в поощрении риска точно так же, как вера мусульманина в предопределенность минуты смерти поощряла военную доблесть»¹.

Весьма органичной частью учения Ж. Кальвина оказывается принцип мирского аскетизма, который конкретно выражался в ограничении бытовых потребностей, мелочной регламентации всех видов расходов, возведении скопидомства и скупости в ранг моральной добродетели. «Так был выработан тип буржуазно-расчетливого, хладнокровно-непреклонного жизненного поведения», — замечает по этому поводу С. С. Аверинцев¹.

М. Вебер видел несколько иные аспекты учения о предопределении. Так, он считал, что вера в предопределение ставит перед кальвинистом вопрос, является он избранным или осужденным. Ответом может служить только земное преуспевание верующего.

Стиль жизни, который складывался в соответствии с требованиями внутримирской аскезы, М. Оссовская, следуя М. Веберу, рисует следующими словами: «Богатство становится здесь наградой за примерную жизнь, обогащение — религиозно-этической миссией, п р и з- в а н и е м, причем этот специфический сплав экономики и религии получает м а с с о в о е р а с п р о с т р а н е н и е. Пуританин обогащается “помимо воли”. Труд постоянно приумножает его достояние. Ему нельзя наслаждаться жизнью, потому что он инвестирует»². В то же время Кальвин учил, что «работник угоден Богу только в том случае, если он беден. Это обосновывало низкую заработную плату и греховность попыток бороться за ее повышение. Греховным стало считаться также и нищенство и вообще всяческая бедность. Бедняк не заслуживал жалости, потому что иное отношение к нему можно было бы рассматривать как роптание на волю Божью, на предопределение. Таким образом, протестантизм в его пуританском варианте “работал” на предпринимателя, обеспечивая ему «чистую совесть»³.

Таким образом, общекультурный смысл протестантизма заключался в религиозном обосновании принципов индивидуализма и прагматизма. На их основе был дан новый вариант решения антропологических противоречий культуры, главным акцентом которого был примат личного над общественным и субъектного над объектным.

Однако при появлении протестантизма католицизм не только не сошел с исторической арены, но до сих пор остается по числу верующих самой представительной религией. Одна из причин этого заключается в некоторых его собственно культурных свойствах. Так, на уровне массового сознания большое значение имели и имеют пышность и эмоционально-эстетическая насыщенность католического культа, на уровне же теоретического сознания альянс с новой культурой был обеспечен католицизму за счет довольно сильной рационалистической струи в католическом богословии.

Вообще, надо сказать, что при капитализме нашли свое место и другие религии. Особенно это характерно для США, где с самого начала был провозглашен принцип плюрализма религий. Однако протестантская религия сыграла выдающуюся, конституирующую, роль по отношению к капитализму как общественно-экономическому строю (в его западном варианте), без нее он вряд ли мог бы утвердиться и развиваться далее. Характерно, что в США, стране классического капитализма, протестанты составляют 60% верующих.

Представление о современном положении религии в западном мире дает триадическая (что характерно!) схема Э. Фромма, согласно которой протестантизм, освящающий такие ценности, как работа, собственность, прибыль, власть и порождающий «маниакально-накопительский» социальный характер, есть первый этап в развитии религиозности на Западе в новое и новейшее время. Этому соответствует рыночный социальный характер. Второй этап религиозности Э. Фромм называет неоязычеством, поскольку он связан с идолослужением машине. И, наконец, третий этап, который только начинается, — «новый гуманизм». Главной ценностью становится сам человек, новое мировоззрение характеризуется теистическим пантеизмом или даже принимает нетеистические формы. Представляется, что идея гуманистического синтеза, лежащая в основе концепции Э. Фромма, необычайно ценна. Именно стремлением найти к нему дорогу объясняются напряженность и драматизм религиозных поисков, характерных для современной западной культуры. В этом плане, видимо, можно и нужно рассматривать тенденцию ко всякого рода синтезам между религией и другими сферами культуры, в первую очередь с наукой и искусством.