18. Персанаж і пісьменнік: герой і аўтар. Формы і прыёмы псіхалагізму.

Автор неизменно выражает (конечно же, языком художественных образов, а не прямыми умозаключениями) свое отношение к позиции, установкам, ценностной ориентации своего персонажа. При этом образ персонажа (подобно всем иным звеньям словесно-художественной формы) предстает как воплощение писательской концепции, идеи, т.е. как нечто целое в рамках иной, более широкой, собственно художественной целостности (произведения как такового). Он зависит от этой целостности, можно сказать, по воле автора ей служит. При сколько-нибудь серьезном освоении персонажной сферы произведения читатель неотвратимо проникает и в духовный мир автора: в образах героев усматривает (прежде всего непосредственным чувством) творческую волю писателя. Соотнесенность ценностных ориентаций автора и героя составляет своего рода первооснову литературных произведений, их неявный стержень, ключ к их пониманию, порой обретаемый весьма нелегко. Отношение автора к герою может быть по преимуществу либо отчужденным, либо родственным, но не нейтральным. О близости или чуждости своим персонажам писатели говорили неоднократно. «Я, – писал в прологе к «Дон Кихоту» Сервантес, – только считаюсь отцом Дон Кихота, – на самом деле я его отчим, и я не собираюсь идти проторенной дорогой и, как это делают иные, почти со слезами на глазах умолять тебя, дражайший читатель, простить моему детищу его недостатки или же посмотреть на них сквозь пальцы».

В литературных произведениях так или иначе наличествует дистанция между персонажем и автором. Она имеет место даже в автобиографическом жанре, где писатель с некоторого временного расстояния осмысливает собственный жизненный опыт. Автор может смотреть на своего героя как бы снизу вверх (жития святых), либо, напротив, сверху вниз (произведения обличительно-сатирического характера). Но наиболее глубоко укоренена в литературе (особенно последних столетий) ситуация сущностного равенства писателя и персонажа (не знаменующая, конечно же, их тождества). Пушкин настойчиво давал понять читателю «Евгения Онегина», что его герой принадлежит к тому же кругу, что и он сам («добрый мой приятель»). При подобном внутреннем равенстве может возникать своего рода диалогическое отношение писателя к вымышленному и изображаемому им лицу.

Псіхалагізм у літ-ры – скурпулёзнае яскравае выяўленне пісьменнікам унутранага, душэўнага стану вобраза-персанажа (в-п гл №7, №17)

Упершыню праявы сіхалагізма ў літ-ры заўважаюцца яшчэ ў творах антычнасці (“Дафніс і Хлоя”) у сярэднявякоўі ён практычна не сустракаецца, на нов аснове пачынае узнікаць у эпоху Адраджэння (“Дэкамерон” Бакачыо, “Жон Кіхот” Сервантэса). З прыходам рэальзму ўзнікае яго вышэйш. Форма – псіхалагічны аналітызм (Л. Талстой. Ф Дастаеўскі) Бел пісьменнік – псіхааналітык (К.Чорны, В.Быкаў)

Мастацкае даследванне найтанчэйшых душэўных зрухаў персанажаў заўсёды звызваюць з паказам сацыяльна значных падзей.

Псіхалагізм у літ-ры праяўляецца ў трох формах:

1) унутранай (пры дапамозе ўнутранай мовы персанажаў, вобразаў, памяці і ўяўленні)

2) знешняй (праз мастацкі дэталі, псіхалагіч. інтэрпрытацыю паводзін і мовы персанажаў, іх міміку, жэсты)

3)апісальна-аўтарскі (пераказ думак і пачуццяў персанажаў аўтарам)

Вялікае значэнне пры гэтым маюць унтр. Маналогі няўласна-простая мова, што можа выступаць у форме роздумаў-разваг (напр. У “Знаку Бяды” Быкава (гл стр 111 у даведнік). У тым жа “Знаку Бяды” нямала невербалтных сродкаў псіхалагічнай хронікі персанажаў. Гэта міміка, жэсты, фізічны стан, голас, позірк.

Без дасканалай псіхалагічнай хар-кі нельга стварыць паўнацэнныя літ-я вобразы, паказаць мнагалостайныя праявы чалавечага жыцця.