Политическая идеология и ее общественное предназначение

1.1. Понятие идеологии

Как известно, термин идеология (от греч. idea — мысль, замысел и logos — слово, понятие) ввел французский ученый Дестют де Траси в своей работе «Этюд о способности мыслить». В другом своем сочинении «Элементы идеологии», выходившем по частям в 1801—1815 гг., он подробно развил это понятие. В его трактовке идеология есть теория идей, т.е. учение о происхождении человеческих идей, их взаимодействии и переходе от одних к другим. Иными словами, понятие «идеология» первоначально использовалось для обозначения науки об идеях как самостоятельной области познания, предметом которой являются закономерности возникновения и эволюции идей, а вместе с ними и всей совокупности теорий, изучающих человеческую психику и сознание.

Однако указанный первоначальный смысл за понятием «идеология» не закрепился, и ныне данный термин имеет иное значение. Но прежде чем приобрести свой современный смысл, содержание этого понятия претерпело достаточно сложную эволюцию.

Хрестоматийным примером первой критики предложенного Д. де Траси и подхваченного другими французскими учеными (Вольней, Кабанис, Гара, Джерандо, Ланселин) понятия идеологии является отношение к нему Наполеона Бонапарта. По его мнению, любая идеология не имеет ни содержания, ни смысла, ибо она не выражает и не может выражать никаких потребностей, тенденций и интересов общественного развития. Соответственно и идеологами он считал людей, оторванных от жизни, теоретиков, у которых отсутствует чувство реальности, доктринеров, не сообразующихся с действительностью, и лицемеров, которые под маской радужных идей скрывают свои истинные устремления. К ним Наполеон причислил Д. де Траси и всех тех, кто критически относился к его правлению. Но, несмотря на такое ироническое отношение Наполеона к идеологии и к тем, кто ее разрабатывал, именно ему она обязана той популярностью, которую приобрела в обществе того времени.

Важную веху в эволюции содержания понятия идеологии составило творчество К. Маркса и Ф. Энгельса. Как известно, проблеме идеологии они посвятили свое совместно написанное в 1845—1846 гг. произведение, которое имеет название «Немецкая идеология». Под таковой они понимали совокупность представлений, составляющих основное содержание современной им немецкой философии. Они определяли ее как идеалистическую философию, поскольку исходным ее принципом является положение, согласно которому мир есть воплощение идей, а существующие общественные отношения являются продуктами сознания людей. Это представление они квалифицировали как ложное, извращенное понимание действительного положения. Воззрения людей, содержание которых основывается на данном постулате, они определяли как идеологию, а пропагандистов таких представлений они называли идеологами. Всякая идеология, писал Энгельс, имеет дело «с мыслями как с самостоятельными сущностями, которые обладают независимым развитием и подчиняются только своим собственным законам». Понимаемая таким образом идеология предстает как фальшивое, иллюзорное и превратное, т.е. извращающее истину, сознание.

Данному подходу Маркс и Энгельс противопоставили другой, согласно которому мысли, идеи людей представляют собой продукты их реального жизненного процесса, результат отражения людьми — правильным или искаженным — объективных условий своего существования и опыта своей практической деятельности. «Сознание,— писали они,— никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием, а бытие людей есть реальный процесс их жизни». Иными словами, согласно Марксу и Энгельсу, не идеи как порождение ума определяют собой условия жизнедеятельности людей, а объективная действительность и реальный жизненный процесс определяют содержание сознания людей. При таком подходе идеи уже не есть некие самостоятельные развивающиеся из самих себя сущности, а появляются как результат познавательной деятельности и жизненного опыта людей.

Исходя из этого положения Маркс и Энгельс идеологии как «ложному сознанию» противопоставляли науку и считали, что из всех форм сознания только позитивная наука дает более или менее верные представления о мире, месте и роли в нем человека, поскольку наука призвана исходить из реально действующих людей и стремиться понять, каким образом из их действительного жизненного процесса развиваются также «идеологические отражения и отзвуки этого жизненного процесса». Такие же формы сознания, как философия, мораль, право, религия, искусство и т.п., они называли «идеологическими формами», так как они лишены самостоятельности и не свободны от иллюзорных и ложных идей и представлений.

Существенным моментом в понимании Марксом и Энгельсом идеологии является выдвинутое ими положение о том, что идеология во всех ее проявлениях, включая философию и другие идеологические формы сознания, есть феномен, присущий классово-антагонистическому обществу. «Общественное сознание всех веков,— писали они,— несмотря на все разнообразие и все различия, движется в определенных общих формах [т.е. в идеологических формах — В.М.]». Это означает, что Маркс и Энгельс положили начало пониманию идеологии как явления классового, содержание которого обусловлено положением его носителя в системе общественных отношений. Они обратили внимание на то, что положение, занимаемое социальным субъектом в обществе, накладывает отпечаток на его представления о действительности и потому его сознание не свободно от ложных элементов. Мышление, обусловленное социальными, жизненными интересами, согласно Марксу и Энгельсу, и есть идеология. С преодолением социально-классовых противоположностей идеологические формы сознания будут исчезать, а их место будет замещаться «положительной наукой о природе и истории». Иными словами, в бесклассовом обществе сознание людей явится исключительно результатом научного познания действительности и поэтому оно будет полностью свободно от всякой идеологии, т.е. от иллюзорных и превратных представлений людей об окружающем их мире и о самих себе.

Таким образом, Маркс и Энгельс квалифицировали идеологию, понимаемую как совокупность саморазвивающихся и производящих мир идей, в качестве ложного сознания, т.е. неадекватного действительности, и противопоставили данному подходу понимание идей как представлений людей, порождаемых их реальным жизненным бытием. Классическую формулировку данного методологического принципа дал Маркс: «Не сознание людей,— писал он в работе “К критике политической экономии. Предисловие”»,— порождает их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Основанные на данном положении представления людей об окружающем их мире, о происхождении и сущности идей принято называть материалистическим мировоззрением. Очевидно, что оно противоположно по своей сути идеалистическому объяснению мира. Разумеется, что те формы сознания, включая и диалектико-материалистическую философию, которые основываются на данном подходе к пониманию происхождения составляющих их содержания идей, представляют собой не непременно ложные и превратные представления, а более или менее верное отражение объективного мира и положения в нем познающего и действующего субъекта.

Заметим, что, стремясь отмежеваться от идеалистического понимания мира, свою систему воззрений сами Маркс и Энгельс не определяли как идеологию. Энгельс, например, совокупность содержащихся в их произведениях представлений о будущем бесклассовом обществе — социализме — и закономерностях его утверждения назвал наукой. Однако это не означает, что их учение не является идеологией в современном смысле этого понятия. Объективно классический марксизм как выражение социально-преобразовательных задач, связываемых с исторической миссией рабочего класса, нес в себе типичные черты идеологического феномена в современном его понимании.

Значительный вклад в разработку понятия идеологии внес своей книгой «Идеология и утопия» (1929) немецкий социолог Карл Манхейм. По мнению большинства исследователей, эта работа представляла собой первый и самый полный анализ феномена идеологии. Ее автор стремился создать последовательную концепцию, объясняющую специфику отражения социальной действительности.

Анализ понятия идеологии Манхейм начинает с выяснения того фактора, который позволил осознать наличие самого феномена, получившего впоследствии название идеологии. Как считает Манхейм, таким фактором, или предпосылкой, стало ощущение недоверия и подозрения, которое человек на каждой данной стадии исторического развития обычно испытывает по отношению к своему противнику. Когда это недоверие обретает методический характер, можно говорить о подозрении в идеологическом значении. «Как идеологию,— пишет Манхейм,— взгляды противника начинают расценивать с того момента, когда их не считают больше заведомой ложью, но ощущают во всей его позиции некую неправду, которую толкуют как функцию определенного социального положения».

Далее Манхейм излагает предположение о самом моменте открытия феномена идеологии. «Вполне вероятно,— считает Манхейм,— что подозрение в наличии идеологии впервые возникло в сфере повседневного опыта политической практики. И если мы узнаем, что в эпоху Возрождения в среде соотечественников Макиавелли сложилась новая поговорка (фиксировавшая общее наблюдение людей того времени), что во дворце мыслят иначе, чем на площади, то это подтверждает предположение, согласно которому политика все глубже проникала в жизнь общества. Здесь уже намечаются подступы к упомянутой стадии, когда подозрение и недоверие подвергаются методическому переосмыслению: различие в мышлении находит свое обоснование в факторах, допускающих социологическое объяснение. И если Макиавелли со свойственной ему резко выраженной рациональностью видит свою задачу в том, чтобы установить связь между различными точками зрения и определенными интересами, если он стремится предоставить каждому носителю определенных интересов некую «medicina forte» («эффективное средство исцеления»), то здесь точка зрения, обратившая на себя наше внимание в вышеприведенной поговорке, выражена с еще большей методичностью. Отсюда уже прямой переход — во всяком случае в той мере, в какой речь идет об общей направленности,— к рациональным методам Просвещения и к возникшей на их основе психологии интереса».

В контексте приведенного понимания процесса осознания наличия феномена идеологии закономерным является то, что Манхейм воспринял Марксово положение о зависимости сознания людей от их бытия, системы их воззрений, т.е. идеологии, от реальных общественных, прежде всего экономических, отношений. Вместе с тем, он полагал, что взгляды различных социальных групп продиктованы главным образом их непосредственными интересами. Поэтому в его интерпретации история общественной мысли предстает как столкновение классово-субъективных миросозерцаний, каждое из которых является «частичной идеологией», т.е. заведомо искаженным и неполным отражением социальной действительности. Согласно Манхейму, любая идеология представляет собой взгляды класса, заинтересованного в сохранении статус-кво, и потому она по своей сути есть апология существующего общественного порядка. Идейным воззрениям господствующего класса противостоят столь же необъективные и пристрастные взгляды оппозиционных обездоленных социальных слоев, суть содержания которых есть обоснование необходимости уничтожения существующего порядка. Их представления Манхейм обозначает не как идеологию, а как утопию. В случае прихода последних к власти утопия, считает он, автоматически превращается в идеологию. К вопросу о соотношении понятий идеологии и утопии мы вернемся несколько позже.

В настоящее время в научной литературе и общественно-политической практике утвердился подход к пониманию идеологии как формы выражения интересов социальных групп и общностей, которые как социально-политические субъекты противостоят друг другу. В современном смысле этого понятия под идеологией принято понимать систему взглядов и идей, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности и друг к другу, социальные проблемы и конфликты, а также содержатся цели и программы социальной деятельности, направленной на закрепление или изменение (развитие) данных общественных отношений. Идеология в таком значении включает в себя миропонимание, лозунги и директивы деятельности, связанные с условиями жизни и практическими устремлениями определенных групп и общностей людей.

Таким образом, отправным моментом в современном понимании идеологии является понятие «интерес». Под таковым принято понимать проявление потребностей в виде стремления социального субъекта к обладанию средствами их удовлетворения. Интересы направлены прежде всего на те социальные институты, учреждения и нормы взаимоотношений в обществе, от которых зависит распределение предметов, ценностей, благ, обеспечивающих удовлетворение потребностей. Точно также интересы определенного государства связываются прежде всего с теми странами и регионами, от которых в существенной мере зависит решение жизненно важных проблем данного государства. Идеология и есть такой социально-духовный феномен, сущность которого состоит в выражении интересов определенного социального субъекта — индивида, группы, класса, слоя, общности, общества в целом — и в обосновании путей и способов их реализации. Прежде всего через призму интересов того или иного социального субъекта идеология истолковывает существующую социальную действительность, формулирует определенные установки субъекта по отношению к этой действительности и обосновывает систему действий субъекта по закреплению или изменению этой действительности.

При таком подходе прежняя проблема соответствия содержания идеологии как формы сознания объективной действительности, на которой акцентировали свое внимание Маркс и Энгельс, заменяется проблемой адекватности составляющей данную идеологию совокупности идей и установок реальным интересам ее носителей и объективным возможностям их реализации. Последовательное решение обеих проблем приводит к различным выводам. Если в первом случае идеология квалифицируется как «ложное сознание», которое не имеет никакого общественного оправдания, то во втором случае она признается социальным феноменом, выполняющим незаменимую роль в функционировании общества.

Мы полагаем, что новейшие интерпретации феномена идеологии так или иначе коррелируют с изложенным выше ее пониманием. В качестве примера углубления такого понимания идеологии можно назвать книгу Славоя Жижека «Возвышенный объект идеологии», который, в частности, определяет «цинизм как форму идеологии». Исследуя вопрос, применимо ли классическое понимание идеологии как «ложного сознания», т.е. как превратного и наивного по существу, но все же искреннего убеждения, к современному миру, он фактически солидаризируется с позицией, согласно которой современный субъект идеологии, определяемый им как цинический субъект, вполне отдает себе отчет о дистанции между идеологической маской и социальной действительностью, но тем не менее не отказывается от маски. «Цинический разум,— пишет он,— уже не наивен, он парадоксальным образом оказывается просвещенным ложным сознанием: просто сознавая фальшь, полностью отдавая себе отчет в том, что за идеологическими универсалиями скрываются частные интересы, он вовсе не собирается отказываться от этих универсалий». Видимо, момент сомнения присутствует в любом убеждении, в любой вере и момент расхождения между внутренним убеждением (верой) и внешним поведением социального субъекта в той или иной мере также можно обнаруживать, но от этого существо идеологии как социального феномена не меняется.

Как социальный феномен идеология есть столь же древнее явление, как и само общество. Если под идеологией понимать систему идей, ценностей и представлений, лежащих в основе поведения различных групп людей в сложноорганизованных сообществах, то ее генезис следует отнести к начальным формам организации политической жизни. Можно утверждать, что первыми ее проявлениями явились мифологические системы и религиозные вероучения, в которых так или иначе осознавались и оценивались отношения людей к действительности и друг к другу. Характерной чертой всех докапиталистических классовых обществ является оформление идеологии господствующих классов в виде религиозных вероучений. Наличие в таких обществах различного рода ересей, т.е. противостоящих официальному учению церкви религиозных воззрений, можно квалифицировать как проявление идеологического плюрализма, поскольку за каждой ересью всегда стояла определенная группа людей со своими особыми интересами и устремлениями. В современном смысле слова идеология становится неотъемлемой чертой капиталистических обществ. В этот период феномен идеологии развился в форму систематизированных, логически взаимосвязанных идей и представлений, классическими образцами которых стали такие идеологические построения, как либерализм, консерватизм и социализм.

Как форма сознания идеология представляет собой чрезвычайно сложное явление. Претендуя на систематизированное изложение своего содержания, идеология по сути не обладает собственной системой понятий; она пользуется понятиями и категориями практически всех социально-гуманитарных наук. Любая идеология есть совокупность философских, политических, экономических, правовых, этических, эстетических и религиозных по своему предмету идей, взглядов и представлений, носителями которых являются отдельные индивиды, социальные группы и общности, содержание которых отвечает их интересам и устремлениям. Поэтому нахождение языка идеологии, способного адекватно выразить ее содержание, представляет собой одну из сложнейших задач для профессиональных идеологов. По этой причине типичным признаком идеологии в отличие от других форм общественного сознания является разнородность ее внутреннего содержания, которое может создавать впечатление эклектичности и слабой согласованности ее различных элементов. Причем, чем шире круг лиц, на обслуживание интересов которых ориентирована данная идеология, тем сильнее проявляется непоследовательность и противоречивость ее содержания, поскольку различные категории граждан должны найти в ней те идеи и представления, которые бы отвечали их собственным настроениям, потребностям и интересам.

Как таковая, идеология всегда есть целостная система взглядов и идей, в которой концептуально осознается и оценивается отношение людей к социальной действительности и друг к другу. В этой связи нередко утверждается, что идеология есть теоретически оформленная совокупность идей и представлений. Поэтому внешними формами выражения содержания идеологии, как правило, выступают социально-политические учения, теории, концепции и доктрины. Причем идеология может быть зафиксирована явно в виде одного систематизированного учения, как это имеет место в случае мировых религий и марксизма, или быть рассеянной по многочисленным и разнородным текстам таким образом, что изложить ее в виде единого учения весьма затруднительно. Между этими крайностями возможны смешанные варианты.

Идеологии, как и иным формам сознания, присущи определенные внутренние закономерности собственного развития. В этом отношении идеология не отличается от таких форм сознания, как религия, философия, наука или искусство. Мы уже отмечали, что всякая идеологическая конструкция создается на основе использования идей и понятий, которые были сформулированы ранее в рамках других форм сознания. Каждая отдельно взятая идея, прежде чем стать элементом той или иной идеологии (и даже нескольких идейных систем одновременно), уже прошла определенный путь своего становления и развития. «Любая общая идея,— писал в своей книге «Приключения идей» английский философ А. Уайтхед,— проходит сквозь историю в своих специфических формах, обусловленных особенностями бытия людей и уровнем их цивилизации». Иными словами, возникшие на каком-то этапе человеческого познания идеи, становясь конструкционным материалом для той или иной идеологии, получают тем самым новую жизнь, новую форму и новое предназначение. Точно также и любая идеология, будучи однажды оформленной в виде теоретической концепции или социального учения, начинает свое дальнейшее относительно самостоятельное развитие. Причем это развитие происходит с сохранением собственной идентичности данной идеологии на основе воспроизводства составляющих ее суть и отличающих ее от других идеологических построений базовых идей, принципов и установок. Эти исходные положения составляют теоретический каркас идеологии, который обладает устойчивым постоянством и служит критерием отношения идеологии к ее философским и культурным истокам, к ее оценке настоящего и будущих перспектив. Одновременно в каждой идеологии имеются положения, которые отражают проблемы конкретно-исторической ситуации и которые со временем утрачивают свою актуальность или заменяются новыми. Такую развивающуюся на протяжении более или менее длительного исторического времени совокупность идей, как известно, принято называть идейным течением.

Спектр идейных течений есть величина постоянно расширяющаяся, возможность образования новых идеологий практически не ограничена. Идеология способна определять содержание, цели и средства деятельности самых различных субъектов социальных отношений. Появление групп людей, отличающихся каким-либо специфическим интересом, может породить новое — временное или устойчивое — идеологическое течение. Каждая идеология может быть институционально оформлена в виде соответствующих социальных группировок, союзов, партий, движений. Поскольку идеология есть выражение интересов определенной группы людей, то соответствующая организационная структура есть проявление решительности и готовности данной группы сообща добиваться реализации своих интересов. Все это совсем не означает возможности исчезновения отдельных конкретных идейно-теоретических концепций и доктрин. С изменением социальной структуры общества или с разрешением определенных общественных проблем сходят со сцены какие-то социальные группы и соответственно прекращают свое существование отдельные идеологические конструкции.

Особенность идеологии как формы сознания, состоящая в тесной связи ее содержания с интересами определенных социальных групп и общностей, приводит, в зависимости от основного социального носителя, к появлению ее различных видов: рабовладельческой, феодальной, буржуазной, пролетарской, мелкобуржуазной и т.п. Данные виды идеологии дополняют многие другие ее виды, например идеология национальная, государственная, партийная, политическая, официальная, оппозиционная и т.д.

В последнее время все чаще выделяются различные виды идеологии, так сказать, по сферам или направлениям социальной жизни: гуманитарная идеология, экономическая идеология, экологическая идеология, идеология прав человека и т.п. Однако последние из названных понятий, с нашей точки зрения, не вполне корректно определять как виды идеологии, имеющие конкретного носителя; по существу они, скорее, есть выражение и обоснование позиции исследователя по отдельным социальным проблемам, которая может представлять интерес и для различных субъектов общественных отношений. Однако это обстоятельство не исключает, а наоборот, предполагает использование такого рода концепций и доктрин при разработке и собственно идеологических систем.

Отмеченная особенность идеологии приводит к тому, что каждый социальный субъект стремится представить свою систему социально-политических воззрений как выражение интересов, потребностей всего общества: точное или искаженное, объективное или субъективное, но — общества в целом. На это обстоятельство впервые обратил внимание К. Маркс, который писал, что всякий класс, стремящийся к господству или отстаивающий его, «уже для достижения своей цели вынужден представить свой интерес как общий интерес всех членов общества, т.е., выражаясь абстрактно, придать своим мыслям форму всеобщности, изобразить их как единственно разумные, общезначимые». Причем это в равной мере относится как к восходящим, прогрессивным социальным субъектам, так и к нисходящим, реакционным субъектам политики: как те, так и другие с одинаковой настойчивостью стремятся представить себя как приверженцев лучшей судьбы страны, общества, государства. В действительности же, согласно Марксу, идеология господствующей социальной силы и является доминирующей в обществе системой идей, идеалов и ценностей.

Вместе с тем, следует признать как естественный тот факт, что ни одна идеология не может исключать тех идей, ценностей, представлений и установок, которые на самом деле имеют значение для всего общества. Именно это обстоятельство является причиной того, что за широким фоном привлекательных для всех представлений и лозунгов той или иной идеологической конструкции непросто бывает вычленить положения, которые отвечают интересам исключительно одних социальных групп и общностей и противоречат интересам других. Более того, ни одна идеология не отказывается от апелляции к универсальным ценностям и к таким идеалам, которые соответствуют интересам не только отдельных социальных групп или классов, но и нации, страны, общества, всего человечества.

С момента вычления идеологии как особого социального явления в общественных науках разрабатывались различные взгляды на ее роль в жизни общества. При всем разнообразии своих оценок и представлений о значении и содержании идеологии большинство исследователей (К. Манхейм, Г. Моска, Р. Михельс, В. Парето и др.) сходятся на том, что она является действенным и незаменимым инструментом, посредством которого осуществляется познание социальной действительности, вырабатываются цели общественного развития, сплачиваются социальные общности, аккумулируется социальная энергия людей. Это означает, что идеология выполняет ряд социальных функций и прежде всего познавательную и мобилизационную. В этом своем качестве она выполняет исключительно важную роль в обеспечении жизнедеятельности общества.

Совершенно очевидно, что идеология является таким социальным инструментом, без которого вообще невозможна жизнь современного общества. Всякая социальная деятельность в качестве своих необходимых предпосылок предполагает определенные представления людей о существующих условиях их жизни, осознание ими наличия неудовлетворенных потребностей и интересов, формулирования своих целей и устремлений, обоснование выбора необходимых для их достижения средств. Без всего этого любые социальные действия бессмысленны и вряд ли вообще возможны. Идеология, представляя собой форму закрепления усилий людей по созданию перечисленных предпосылок своей деятельности, придает необходимый смысл социальной активности индивидов, групп и общностей. Если индивиды и их группы свободны от каких бы то ни было идейных представлений, то они и не являются социальными субъектами в собственном смысле этого понятия. Субъектами социального действия индивиды и группы людей становятся по мере своего превращения в носителей определенных идейных воззрений. Именно к идеологии как теоретически оформленному выражению социальных представлений, интересов и устремлений людей прежде всего относятся слова К. Маркса о том, что «теория становится материальной силой, как только она овладевает массами».

Таким образом, с учетом всего вышеизложенного можно дать следующее обобщенное определение идеологии как социально-духовного феномена. Идеология — это совокупность философских, политических, экономических, правовых, этических, эстетических и религиозных идей, ценностей и представлений, которые обусловлены интересами и устремлениями определенных социальных групп и общностей, выступают по форме или по существу как выражение интересов и потребностей всего общества и выполняют главным образом познавательную и мобилизационную функции. Как таковая, идеология, любая ее форма, всегда выступает как совокупность идей, взглядов и представлений, в которой теоретически осознается и оценивается отношение людей к социальной действительности, друг к другу и которая служит целям закрепления или изменения социальных отношений.

Становление постиндустриального общества в наиболее развитых странах Запада по-новому поставило проблему места и роли идеологии в жизни общества. Растущее влияние науки в жизнедеятельности современного общества, превращение ее в основной фактор социально-экономического развития вызвали к жизни в конце 50-х годов ХХ ст. теорию деидеологизации общества. Фактически эта теория явилась составной частью концепции постиндустриального общества, разработанной американскими социологами Даниелом Беллом, Элвином Тоффлером, Джоном Гэлбрейтом и другими аналитиками западных стран.

Суть теории деидеологизации общественной жизни заключается в утверждении, что идеология как выражение интересов и устремлений противостоящих друг другу в доиндустриальном и индустриальном обществах социально-классовых сил утрачивает свое прежнее значение в постиндустриальном обществе. Поскольку в новом обществе ведущей социальной силой становится не класс, владеющий собственностью, а класс профессионалов, владеющий знанием, то на смену социальным конфликтам приходит согласие различных профессиональных групп относительно общенациональных интересов. Политика же в таком обществе, пишет Д. Белл, «будет не спорами между функциональными группами с экономическими интересами по поводу распределения национального продукта, а заботой о коммунальном обществе, в частности о малообеспеченных группах населения». В этих условиях на смену идеологиям приходит научно-рационалистический подход к решению конкретных общественных проблем, а на смену идеологам приходят научные эксперты.

Следует отметить, что теория деидеологизации возникла не на голом месте, она имеет как свои теоретические истоки, так и объективные основания.

Свое теоретическое происхождение эта теория ведет прежде всего от материалистической философии Маркса и Энгельса, которые определяли идеологию как «ложное сознание» и противопоставляли ей понимание сознания как результата отражения людьми реального процесса своей жизни, которое по мере преодоления классового деления общества будет освобождаться от ложных элементов, т.е. от идеологического налета. Но главным образом корни теории деидеологизации находятся в социологии знания Манхейма, который противопоставлял осознанную ложь как имманентную черту идеологии и непроизвольные заблуждения как неизбежную издержку процесса научного познания. Согласно Манхейму, учение об идеологии включает в себя только те формы «неправильного» и «ложного» восприятия, которые представляют собой осознанные ложь и маскировку, применяемые отдельными группами людей для достижения определенных целей; что же касается всех других видов заблуждений, которые не могут быть сведены к более или менее сознательному обману, то они находятся вне учения об идеологии и должны быть отнесены к социологии знания. Такое понимание идеологии предполагает возможность преодоления осознанных «ложных» представлений путем их научной критики и тем самым освобождения сознания от идеологических элементов.

Объективной предпосылкой теории деидеологизации является тот факт, что со вступлением в постиндустриальную стадию западные общества действительно стали более консолидированными, прежняя острота социальных противоречий оказалась в них снятой. Теория деидеологизации отражает снижение значения частных идеологий в новом обществе и выдвижение на приоритетное место теоретических, а по сути, идеологических построений, отражающих общенациональные интересы и цели.

Еще одним фактором, давшим в начале 90-х годов ХХ ст. новый толчок утверждениям о «конце идеологии», являлось прекращение конфронтации между Востоком и Западом вследствие распада советского блока и самого Советского Союза. Наиболее показательными в этом отношении стали положения, выдвинутые американским философом Ф. Фукуямой в статье «Конец истории?» (1989). «То, чему мы, вероятно, свидетели,— утверждал он,— не просто конец холодной войны или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления». Конечно же, рассуждал далее Фукуяма, кое-где в третьем мире могут иметь место конфликты, но глобальный конфликт позади, и не только в Европе. Именно в неевропейском мире произошли огромные изменения, в первую очередь в Китае и Советском Союзе. Война идей подошла к концу. Поборники марксизма-ленинизма могут по-прежнему встречаться в местах типа Манагуа, Пхеньяна и Кембриджа (штат Массачусетс), но победу с триумфом одержала всемирная либеральная демократия. «Конец истории печален,— заключает философ.— Борьба за призвание, готовность рисковать жизнью ради чисто абстрактной цели, идеологическая борьба, требующая отваги, воображения и идеализма,— вместо всего этого — экономический расчет, бесконечные технические проблемы, забота об экологии и удовлетворение изощренных запросов потребителя. В постисторический период нет ни искусства, ни философии; есть лишь тщательно оберегаемый музей человеческой истории. Я ощущаю в самом себе и замечаю в окружающих ностальгию по тому времени, когда история существовала».

Подобные взгляды на тот момент были широко распространены, их развивали политики и известные представители интеллигенции в различных странах.

И все же выводы упомянутых и других авторов о деидеологизации общественной жизни, о «конце идеологии» оказались преждевременными. В конце 60-х — начале 70-х годов прошлого столетия обострение социальных противоречий на Западе, вызвавшее к жизни движение социального протеста молодежи («новые левые») и новые социальные движения («зеленые», «пацифисты», «феминисты» и т.п.) поставили под сомнение теорию деидеологизации, и ее авторы были вынуждены смягчить свою позицию. Поскольку стал очевидным «идеологический вакуум», который заполнялся различными оппозиционными идейными воззрениями, то был поставлен вопрос об идеологическом обновлении западного общества. Результатом соответствующих усилий стала концепция реидеологизации, которая является одновременно и отрицанием, и своеобразным продолжением теории деидеологизации. Сохранив основной тезис последней — противопоставление науки и идеологии — авторы концепции реидеологизации вместе с тем исходят их того, что общественные науки не способны дать ответы на вопросы о смысле человеческой жизни, о социальных ценностях, идеалах и целях. Ответы на подобные вопросы, считают они, призвана давать идеология. Поэтому авторы данной концепции разработку и обновление идеологии возводят в ранг постоянной задачи по самовоспроизводству общества.

Утверждение же о «конце идеологии» и «конце истории» в связи с окончанием «холодной войны» оказалось ничем иным, как иллюзией. Мир действительно стал другим по сравнению с началом 1990-х годов, но это отнюдь не означало, что ушли в небытие интересы и противоречивые устремления различных групп и общностей как внутри отдельных стран, так и в рамках мирового сообщества. Подобные иллюзии о наступлении эры социальной и международной гармонии ненадолго овладевали сознанием политиков и аналитиков в конце каждого крупного конфликта в ХХ в. Однако разрешение одних противоречий всякий раз оборачивалось появлением других. После окончания «холодной войны» мир столкнулся с многочисленными этническими конфликтами, новыми противостояниями между государствами и группами государств, интенсификацией религиозного фундаментализма, возрождением неофашистских движений. Главной же особенностью картины мира в начале ХХI в., как считает С. Хантингтон, является его деление на две неравные части с несовпадающими интересами — Запад и все остальные (не-Запад),— между которыми нарастает состояние конфронтации.

В этих условиях о «деидеологизации» уже никто не вспоминает. Примечательно, как вышел из положения, в котором оказался один из самых видных авторов теории деидеологизации — упоминавшийся ранее американский социолог Д. Белл. Предисловие к новому изданию своей книги «Конец идеологии» он заканчивает так: «В завершение я скажу: “конец идеологии” как гигантская историческая смена убеждений и ориентиров, на мой взгляд, исчерпал себя. И теперь вновь начинается история». Итак, деидеологизацией, оказывается, была лишь смена идей и убеждений.

Ныне западные общества в идеологическом отношении являются плюралистическими, в них не только продолжают развиваться идеологии прежних социально-классовых движений, но и получают заметное распространение многочисленные идеологии организаций и движений, создаваемых различными группами населения для выражения и защиты своих интересов. Тем не менее, как отмечает А. Зиновьев, «этот плюрализм можно рассматривать как разделение труда в рамках некоторого единства и как выражение индивидуальных различий авторов текстов». Центральное место в идеологической разноголосице любого современного западного общества занимают «базовые» ценности и идеалы, которые разрабатываются специально подготовленными людьми — философами, социологами, писателями, журналистами и т.п.— и которые навязываются значительной части населения самыми разнообразными средствами. «Незыблемыми» базовыми ценностями и определяются рамки идейного плюрализма современного западного общества.