3. Роль индустрии культуры

При своем возникновении в ФРГ исследования массовой коммуникации не переживали периода розовых надежд на благотворительную миссию средств коммуникации - в отличие от США, где еще в начале века Чарльз Кули искренне полагал, что массовая коммуникация «поднялась над миром как утренняя заря, пробуждая, просветляя и наполняя сердца ожиданиями».^lxxxi[lxxxi] Западногерманские исследователи быстро обнаружили, что и в том случае, если следовать внешне вполне демократичному правилу «Давать то, что хочет публика», отношения коммуникатора и аудитории могут носить неравноправный характер. При этом выяснилось, однако, что если для представителей индустрии культуры массовое сознание - это территория, для завоевания которой все средства могут быть хороши, то и само массовое сознание информировано на сей счет.

В практику деятельности телевидения ФРГ прочно вошла фигура модератора - ведущего программы новостей, выступающего в качестве посредника между телевизионной аудиторией и реальным миром с задачей «делать мнения».^26[26] По оценке М. Бухвальда, главного редактора программ гессенского телевидения, «идеальный модератор - это сверхчеловек, который, не показывая этого, должен вести себя таким образом, чтобы телезрители видели в нем верного и умного друга».^{lxxxii[lxxxii]} Перед этим скромным героем может возникать, однако, задача превращать факты в добропорядочный вымысел, который, в свою очередь, должен им убедительно подаваться в качестве своего свободного личного мнения.^27[27]

В связи с публикацией в журнале «Штерн» вымышленных дневников Гитлера X. Кепплингер привел результаты обследования отношения группы читателей, фотографов и редакторов телевидения к публикации одного фальсифицированного фотоснимка. Выяснилось, что этот факт посчитали нормальным 32% первых, 63% вторых и 28% третьих, а допустимым, соответственно, 10, 24 и 10%; для остальных же опрошенных приемлемость такого жульничества была (всего лишь) сомнительной. Никто из опрошенных в данном случае людей не заявил о неприемлемости такой «свободы слова».^{lxxxiii[lxxxiii]}

Итак, с большой долей вероятности можно утверждать, что субъект и объект индустрии культуры достаточно хорошо осведомлены о правилах «игры», в которой они занимают неравноправное положение. Для множества людей стала как бы сама собой разумеющейся зависимость коммуникатора от стоящих над ним институтов власти, предполагающая, что свое право «вещать» он должен отрабатывать, выступая в качестве представителя таких институтов, приемлемого для большинства аудитории.

Неудивительно, что в рамках этих отношений наиболее приемлемой для аудитории формой массовой коммуникации зачастую становятся развлечения. «Немцы охотно смотрят телевизионные сериалы из семейной жизни, - отмечал в этой связи знаменитый немецкий кинорежиссер Р. Фассбиндер. - И вот действующая в таком сериале семья начинает регулярно появляться у них дома, так что вскоре они хорошо уже разбираются в перипетиях ее жизни. С этого момента можно начать придавать содержанию телесериала недвусмысленную политическую окраску и продолжать это занятие до тех пор, пока уже сами зрители не станут прибегать в своем восприятии жизни к примитивным, узколобым суждениям его персонажей».^{lxxxiv[lxxxiv]}

Наделение живых людей умственным развитием манекенов, подмена проблемного (то есть всего того, что предполагает самостоятельное, независимое и восходящее мышление) занимательным - вот выявляемый многими немецкими исследователями смысл управленческого воздействия индустрии культуры на сознание массовых аудиторий с помощью «развлечений».^lxxxv[lxxxv] Неслучайно поэтому, что для таких исследователей развлечения становятся стержневым признаком сути индустрии культуры: о принципиальной важности «синдрома развлечений» для понимания сознания массовой аудитории пишет К. Мюллер-Заксе; о все более значительной роли «развлечений как социальной терапии побега от действительности» - X. Хольцер; о «развлечении как всеобщем средстве (или «деньгах») массовой коммуникации» - Д. Прокоп.^{lxxxvi[lxxxvi]}

4. Эстетико-психологическая критика индустрии культуры

Для исследователей индустрии культуры большое значение имеет тот факт, что массовая коммуникация представляет человеку мир в качестве непрестанно обновляющегося мозаичного набора всевозможных сообщений. Они обращают внимание на то, что эти сообщения не связаны друг с другом прямой однозначной логической или смысловой связью (когда, например, в телевизионной программе новостей передаются разномасштабные и разноплановые сообщения из всевозможных областей жизни). Исследователи обращают в этой связи внимание на то, что человеку, воспринимающему сообщения массовой коммуникации, естественно связывать всю поступающую в его сознание «мозаику» не через причинно-следственные связи (которые ему непосредственно совсем не даны), а через интервалы, высекать смысл элементов этой «мозаики», сталкивая их между собой, добиваясь их резонанса (взаимного усиления), как бы стягивая их в одну точку пространства и времени, имя которой - «здесь и сейчас».^{28[28]lxxxvii[lxxxvii]} Немецкие исследователи, - как и их коллеги в других странах, работающие в рамках того же подхода к массовой коммуникации^{lxxxviii[lxxxviii]}, - не могли не обнаружить, что на сегодняшний день наиболее убедительно эта резонансная мозаичность проявилась в телевидении.^{lxxxix[lxxxix]}

Программа телевидения, как и радио, - это конгломерат, который может состоять из совершенно различных и лишь частично связанных между собой отдельных фрагментов, но при этом, - в отличие от радио, - представленный и как видеоизображение. По мере усложнения и уплотнения содержания программ длительность их элементов не может не сокращаться во времени. Из кратких, напрямую не связанных друг с другом фрагментов состоят не только рекламные передачи, но и передачи для детей и юношества, тележурналы по вопросам политики и экономики, советы телезрителям, значительная часть спортивных передач и т. д. - вплоть до развлекательных программ. Имея все это в виду, О. Негт и А. Клюге назвали мозаично-резонансную тенденцию к «концентрации и сжатию» «универсальным структурирующим принципом телевидения».^xc[xc]

Сжатие и уплотнение различных элементов программ как следствие мозаично-резонансной структуры телевизионного изображения не могут не порождать противоречий между содержанием передачи, как оно предполагается ее авторами, с одной стороны, и с другой - выделяемыми для нее узкими временными рамками. В результате уплотнение как «средство эстетического совершенствования»^xci[xci], позволяя добиваться максимальной выразительности, может, вместе с тем, превратить информацию в дезинформацию, если «реальная действительность» (то есть соответствующий ей тот или иной структурно целостный и содержательно определенный элемент телепередачи) окажется достаточно неподатливой, чтобы предстать в виде «мозаичных икринок» телевизионных сообщении, не будучи разрушенной. Иначе говоря, уже в силу этого обстоятельства возможно, что резонанс будет заглушать и оглуплять здравую мысль - и в головах зазвучит хаос.

Мозаичность массовой коммуникации, отражаясь в проблематике индустрии культуры, отзывается в сознании социолога удивительным резонансом дисфункциональности, выявляемой им в отношениях масс-медиа со своими аудиториями.^xcii[xcii] Судя по исследованиям, ведущимся в нашей стране с конца 70-х годов, отмечает Г. Оберрейтер, к нам снова возвращается представление о всемогуществе массовой коммуникации, правда не в прежнем «традиционном наивном смысле».^xciii[xciii]

Речь идет именно об открытии того, что человеку, - поскольку тот оказывается затянут мозаичной круговертью масс-медиа (индустрии культуры), - не остается ничего другого, как жить в соответствии с этим присваивающим его спрос предложением, непрестанно возникающим, чтобы тут же снова исчезнуть. Весь мир, врывающийся в его сознание сплошным информационным вихрем, должен сводиться им в одну точку пространства и времени, подчиняться «здесь и сейчас» как своей пространственно-временной доминанте, чтобы, говоря словами баварской поговорки, каждый раз «по деревне бежала новая свинья».^xciv[xciv]

Исследователь, критически настроенный на волны масс-медиа как «тотальной реальности» духовного производства, выявляя мозаичный резонанс массовой коммуникации в роли ведущего принципа организации массового сознания, решительно ставит ей оценку «неудовлетворительно». Поэтому, рассуждая в том же направлении, на вопрос «Почему неудовлетворительно?» он убежденно отвечает: «Виновато телевидение, как и другие масс-медиа, опустившиеся до его уровня»^xcv[xcv]: «Когда телеэкран становится наиважнейшим источником информации, - пишет Оберрейтер, - не нужно учиться читать и писать, чтобы обрести чувство компетентности.^29[29] И поощряют это чувство всевозможные переживания, как они в облегченном и упрощенном виде изображаются посредством движущихся картинок».^xcvi[xcvi] «Слово отступает перед звуком, массовым производством которого занята индустрия свободного времени, - рассуждает в аналогичном умонастроении X. Просс, - оно отступает также перед зрительными образами, создаваемыми телевидением и прессой».^xcvii[xcvii] (Просс отмечает в этой связи, что только тираж насыщенных зрительными образами еженедельных журналов, издающихся в ФРГ, превышает численность ее населения, - и это не считая еще рекламных и официальных изданий того же толка). Хотя познавательное содержание зрительного образа весьма бедно, но он легко запечатлевается в памяти, и «публике это удобно».^{xcviii[xcviii]}

Вот еще аналогичная оценка «мозаичной каши», приняв которую за суть дела, исследователю становится легко изобличать падкую на соблазны мельтешащего и преходящего мира массовой коммуникации «публику» (воспроизводя тем самым свое надмассовое положение в мире индустрии культуры): «Для сознания, подвергаемого информированию со всех сторон, все становится одинаково непонятным».^xcix[xcix] Виноваты, конечно же, все те же масс-медиа, творящие мир по своему мозаично-резонансному образу и подобию: «Они фактически порождают всеобщий хаотический эмпиризм, пользуясь своей способностью все сообщить, все затронуть, все припомнить и все сопоставить. Они занимают при этом положение более высокое, чем философия, являясь одновременно наследником и энциклопедистов^30[30], и цирка».^c[c]

По тому же пути критического редукционизма (общество сегодня определяется своей культурой, культура - индустрией культуры, а сама индустрия культуры - принципом мозаичного резонанса) идут Оберрейтер («Политика и политики приспособились к этому ритму поверхностности и учащенного дыхания»^ci[ci]) и Просс («Исход любой интеллектуальной дискуссии, - а ведь без нее демократия не может существовать, - предопределяется изготовителями зрительных образов еще до того, как успеет прозвучать хотя бы одно разумное слово»^cii[cii]). Образ индустрии культуры как производства мозаичной круговерти, которая может порождать в массовом сознании заранее спроектированный резонанс, используется и в объяснении тактики террористов добиваться с помощью масс-медиа «большого эффекта малыми средствами»^ciii[ciii], и в правой критике современного «общества коллажа^31[31] и китча^32[32]», подрывающего «традиционные незыблемые ценности» и расчищающего дорогу «безответственным» силам с их альтернативными проектами отказа от установившейся иерархий общественной жизни.^civ[civ] Суть индустрии культуры определяется тем самым как безосновность, - что в условиях существования двух немецких государств оказывалось созвучно рассуждениям о возникновении Федеративной Республики Германии из «ничто».^cv[cv]

 

***

 

«Мы пользуемся конституционными гарантиями свободы информации и мысли, у нас нет цензуры, направляемой государством. Тем не менее, возникают сомнения, заставляющие нас спрашивать: „Правильно ли нас информируют?»» - писал в 60-х годах знаменитый немецкий философ-экзистенциалист Карл Ясперс.^cvi[cvi] Отмечая обоснованность представления о масс-медиа как о форме бытия индустрии культуры, Ясперс настаивал на том, что пресса не должна эксплуатировать и усиливать слепое доверие, которое она сама в значительной мере и создает. Вместе с тем, он призывал прессу ополчиться на «абсолютное недоверие, недоверие из принципа, ведущее к цинизму, за которым следует чувство безнадежности и пошлость, - и тогда недоверие создает такую атмосферу, в которой свобода может превратиться для немцев в свою противоположность».^cvii[cvii] Последнее особенно беспокоило Ясперса.

Истоки распространения «недоверия ради недоверия» Карл Ясперс видел не только в том, что на протяжении нескольких десятилетий массы в Германии два раза становились жертвой своего слепого доверия к государственной власти. Для него была важна самостоятельная конститутивная основа формирования немецкого сознания в ФРГ, и в этой связи он говорил именно об отсутствии такой основы, что позволяло ему утверждать: «Федеративная Республика возникла из ничего».^cviii[cviii] «В ничто, - писал он там же, как бы телеологически предвидя появление единой Германии и «возвращение к единым национальным корням», - парит она и сегодня как в духовном, так и в нравственном и политическом смысле, и это - несмотря на способный вызвать удивление экономический рост и создание бундесвера» ³³[33].^cix[cix]

Рассуждая об органической безосновности духовного существования целой страны, Ясперс выделял в качестве причины этой безосновности искусственность происхождения ФРГ, ее создание как действие, осуществленное другими, и, прежде всего, - США: «Америка защищает ФРГ как от нападения извне, так и от путчей изнутри, и в решающем Федеративная Республика не отвечает сама за себя».^cx[cx]

Для сознания, которое в процессе самоопределения обнаруживало свою внутреннюю безопорность («ничто»), отношение к США оказывалось весьма значимым именно в этой связи, - тем более, что его безопорное состояние выявлялось посредством индустрии культуры, где именно американской продукции принадлежала господствующая роль. Ясперс, таким образом, отметил явление, которое западногерманские исследователи обнаруживали, исследуя индустрию культуры и убеждаясь в ее неспособности служить надежным и плодотворным порождающим началом духовной жизни.

В тот же период Ф. Х. Фак, один из издателей газеты «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг», заявил, что США находятся вне конкуренции по части дружественных чувств, испытываемых к ним в ФРГ. Отвечая ему, Г. Хердеген и Э. Ноэль-Нойман писали: «Наивно думать, что дело здесь заключается лишь в том, любят немцы американцев или нет. Ближе или дальше держаться от Америки - это важный политический вопрос».^cxi[cxi]

В этой связи исследователи, занимавшиеся проблемой выявления массовым сознанием своей внутренней основательности, отмечали неслучайность того, что «антиамериканизм оказался решающим принципом при определении внешнеполитических позиций зеленых».^cxii[cxii] Добавим в этой связи и Г. Кирша, отметившего в тот период усиление среди западных немцев отказа относиться к себе как к «ученикам Америки».^cxiii[cxiii]

Эволюция немецкого сознания последних десятилетий не является специальной темой данного исследования. Отметим, тем не менее, что нет ничего удивительного в последующей констатации того, что, поскольку массовое сознание воспроизводится в пределах индустрии культуры, то исследователь снова и снова должен обнаруживать тенденцию к хаотизации картины мира.^cxiv[cxiv] Эта существенная характеристика массового сознания, изо дня в день сталкивающегося с предлагаемой масс-медиа реальностью как мозаично обновляющейся безосновностью.^cxv[cxv] А в этой связи исследователь снова и снова будет должен иметь дело с вышедшей на уровень глобализации американской массовой культурой как немаловажным элементом в поисках утверждения этим сознанием своей содержательной целостности.^cxvi[cxvi]