Глава XVI

Основные черты культурного развития

,

Наши сведения о культуре Индии второй половины I тысяче­летия до н. э. во многом фрагментарны. Менее всего изучен период, предшествующий созданию империи Маурьев, так как ли эпиграфических, ни литературных произведений, датирован­ных именно этим временем, не сохранилось, а число открытых памятников архитектуры и скульптуры пока еще невелико. От 1шохи же Маурьев и особенно Шунгов до нас дошли архитектур-ные и скульптурные комплексы, некоторые литературные произ-недения и эпиграфические документы. Богатый материал иссле­дователь может найти в сочинениях палииского канона, хотя их соотнесение с конкретным историческим периодом весьма условно. Наряду с местными источниками большой интерес представляют свидетельства Мегасфена о духовной культуре раннемаурийской Индии. Несмотря на особенности каждого из периодов рассматри­ваемой эпохи, в целом она ознаменовалась важными сдвигами не только в политическом и социально-экономическом, но и в культурном развитии древнеиндийского общества. Крупные изме­нения, как уже было показано в предыдущей главе, произошли в структуре религиозных течений и религиозно-философских школ. Письменность и язык. Прежде всего это был период сравни­тельно широкого распространения письменности, хотя большин-тво текстов передавалось изустно и с появлением письменности та традиция ни в коей мере не была нарушена. От времени после драппской цивилизации и вплоть до Маурьев не дошло ни одного датированного письменного памятника, но можно предположить, что письменность существовала в Индии уже в VI—V вв. до н. э. tiro подтверждается свидетельствами различных древнеиндийских источников. В сочинениях раннебуддийской литературы неодно­кратно упоминается профессия писца, к которой не допускались монахи, но которая среди мирян считалась выгодной и почетной¹. 'удя по буддийским суттам (сутрам), была даже специальная гра, связанная с узнаванием букв (akkharika)². В «Махавагге» I. 49-1) говорится, что наряду с арифметикой (ganana) изучалось исьмо (lekha). Особенно обильны данные джатак, где сообщается письмах, частных и официальных, о материалах для письма,

377

об умеющих писать лицах из разных социальных групп. Ран брахманская литература сутр тоже содержит аналогичные све ния. «Гаутама-дхармасутра» (XIII. 4), например, рассказыв о свидетеле, ставящем свою подпись на документе. Ряд термин связанных с письменностью, — lipi (письмо), lipikara (писец) yava-nani lipi (греческое письмо), употребляет в своей грамматик Панини. Можно вспомнить и сообщения античных авторов, особенно Неарха, участника похода Александра, о применении хлопчатобумажных тканей в качестве материала для письма. Самые древние из найденных пока эпиграфических документен относят к раннемаурийскому периоду, хотя некоторые ученые склонны датировать их еще более ранним временем ³.

Новый этап в истории индийской письменности начинается с эпохи Ашоки. Эдикты царя обнаружены в самых различи районах Индии и за ее пределами. Большинство надписей вып нено письмом брахми, несколько — кхароштхи, а также гре ским и арамейским.

Впервые эдикты Ашоки на брахми были прочитаны в 1837 однако и теперь еще ученые не пришли к окончательному отв на вопрос о происхождении этого письма, явившегося, как изв но, основой индийских алфавитов. Были высказаны мнения его греческом, южноарабском происхождении, о возникновен; из клинописи, о его генетической связи с письмом долины Инд Последнюю точку зрения защищали такие крупные индийские исследователи, как Г. Оджха и С. К. Чаттерджи. Несмотря ни определенную близость ряда знаков брахми знакам на печатях Мохенджо-Даро и Хараппы, вывод о прямой преемственности этих систем не подтверждается⁴.

Независимо от решения этого вопроса совершенно очевидно, что уже в III в. до н. э. брахми представлял собой довольно рла работанную систему письма, хотя она еще находилась в процесс' становления. Об этом свидетельствуют палеографические особен ности надписей, принцип записи речевого материала. Эдикты Ашоки, самые ранние датированные эпиграфические документы Индии, свидетельствуют о длительности его употребления. В не риод Ашоки существовали уже различные местные варианты письма брахми, на основе которых позднее оформляются сами стоятельные системы. Характер нанесения букв на камень (прежд» всего их округлость) позволяет думать, что в течение довольно-. значительного времени им писали на мягком материале. К сожн-лению, из-за влажности индийского климата эти древнеиши» образцы не сохранились. Под влиянием брахми из арамейского¹ возник и кхароштхи, на котором написаны эдикты, найденные на северо-западе империи. В западных провинциях, где были сильны традиции ахеменидской канцелярии, употреблявшей ари-мейский язык, и где было иранское население, эдикты высекались на арамейском письме. Греческие копии предназначались греки язычному населению ряда областей Афганистана, входивших в империю Ашоки.

378

Маурийские эпиграфические источники в основном представ­лены царскими указами и распоряжениями, последующий же период отмечен появлением надписей и иного характера, глав­ным образом посвятительных. Происходит оформление и различ­ных типов брахми — например, дравиди, раннекалингского, андх-ра, шунга и др. Анализ надписей из Бхаттипролу (Андхра-Пра­деш, примерно 200 г. до н. э.) показал, что в дравиди наряду с чертами, характерными для брахми эдиктов Ашоки, и новыми формами сохранились также весьма архаичные черты. Это при­цел о Г. Бюлера к выводу о существовании уже в III в. до н. э. нескольких вариантов южномаурийского алфавита и об отделении дравиди от остальных форм не позднее V в. до н. э.⁵. В надписях из Бхаттипролу кроме имен царей встречаются имена буддийских монахов, членов «гильдий» (нигама), что свидетельствует о до­вольно широком распространении грамотности в эпоху Маурьев и Шунгов, причем не только среди лиц, принадлежавших и привилегированному кругу, но и среди рядовых индийцев. Это же подтверждается и тем фактом, что эдикты Ашоки адресова­лись представителям разных социальных групп ⁶.

Для нанесения текстов указов на камень имелись специаль­ные писцы-резчики, которые в надписях называются lipikara. В южных версиях II малого наскального эдикта сохранилось даже имя писца. Большой интерес представляет сопоставление гшлеографии различных версий, выявление локальных вариантов письма и причин ошибок писцов, о которых говорит сам Ашока it XIV большом наскальном эдикте. Иногда ошибки появлялись из-за небрежности писцов, их описок, недостаточного знания нпыка, иногда и тогда, когда текст, составленный на брахми в столице империи, «переписывался» в северо-западных провинциях на кхароштхи. Однако наличие сходных описок и в версиях Северо-Запада и других областей показывает, что ряд ошибок был сделан писцом еще в Паталипутре, до переписки различных копий на местах⁷. Немалые сложности возникали при составлении Греческих и арамейских версий. Предполагалось, очевидно, что писцы (а возможно, и определенные административные лица, ответственные за составление и точность передачи указов царя) должны были знать язык и оригинала, и той версии, на которую ♦го следовало перевести. Естественно, такое требование не всегда Могло быть соблюдено.

Особенно сложным было положение писцов — составителей арамейских версий. Писцы, как свидетельствуют тексты надпи­ли, были иранцами. Не случайно перевод превращался иногда н пересказ основного содержания, не всегда точно передавался даже и смысл царского указа. При составлении версий писцы отражали специфику своей местности, своих традиций. Так, пере­водчик арамейской версии эдикта Ашоки из Кандагара для пере­чачи типично буддийских идей использовал более близкие ему к>роастрийские термины, а переводчик греческой версии передал нуддийские концепции в терминах знакомой ему греческой фило-

379

софии⁸. Вместе с тем греческая версия не содержала некоторых свидетельств оригинала, что было связано с сознательными про­пусками (если, например, указания эдикта не относились непо­средственно к жителям этой области) или с невозможностью адекватно передать смысл конкретного слова или фразы ориги нала⁹.

Значительные лексические варианты проявляются и в cof> ственно индийских надписях Ашоки, вернее, в различных локаль ных диалектах — пракритах ¹⁰, а именно северо-западном, гого зл падном, средневосточном и восточном. Можно сослаться на один весьма любопытный пример: глагол likh (писать) заменен в вер сии Шахбазгархи (Северо-Запад) на nipis, что соответствует дреи неперсидскому nipista. В этой части империи действительно проживало иранское по языку население и были сильны традиции ахеменидской культуры. Значительно сложнее вопрос с «ад ресами» южных версий, составленных на восточном пракрите Вряд ли версия из Еррагуди была рассчитана на местное драви доязычное население; скорее всего к ней должны были обращать ся чиновники, знавшие восточный пракрит. Можно предполагать, что это были выходцы из Северо-Восточной Индии, очевидно из Магадхи. На этом языке, как полагают ученые, первоначальна были составлены древнейшие буддийские канонические сочиве ния, записанные затем на пали (и в основном сохранившие!-:! именно на нем)¹¹. В пользу такого вывода свидетельствуют эдикты Ашоки, в которых названия ряда канонических буддийский текстов отражают специфику восточного пракрита. Если послед ний значительно отошел от древнеиндийского языка, то северп западный пракрит сохранял многие черты этого «языкового е,о стояния». Это подтверждается не только данными маурийскпи эпиграфики, но и системой передачи древнеиндийских имен гре ческими писателями, которые сами в эпоху Александра побывали в Северо-Западной Индии или получали сведения прежде всею из этой части страны.

В буддийском сочинении «Лалитавистара» (X. 125.19), датп руемом первыми веками нашей эры (в 308 г. текст уже был переведен на китайский язык), перечислено 64 разновидности шрифтов, индийских и иноземных. Интересно, что помимо брахми и кхароштхи упоминается письмо определенных областей страны (скажем, Magadhalipi, Varigalipi и т. д.), а также Мя-nusyalipi — шрифт, буквы которого похожи на человеческие фигуры, Puspalipi — цветистый шрифт, Cakralipi — круглый шрифт и т. д.

Расширение научных знаний. Словесность. Рост производитель­ных сил, подъем экономики, ремесла и торговли обусловили раз­витие научных знаний. Без этого и известного профессионализм!) не мог быть достигнут высокий уровень строительного искусстив маурийско-шунгской эпохи. К сожалению, мы почти не располн-гаем данными о состоянии науки в тот период. Болыпинстно материалов относится к более позднему времени, когда появля-

380

ются научные трактаты (астрономические, математические, меди­цинские). Тем не менее есть основания говорить о развитии ряд» научных дисциплин. Борьбе с болезнями уделялось немало» внимание — в специальных школах проводилось обучение меди­цине. Одним из центров была Таксила; там, по буддийской тра­диции, в течение семи лет учился Дживака, знаменитый врач Магадхского царя Бимбисары. В раннебуддийских сочинениях Часто упоминаются случаи излечения при помощи лекарств и даже путем хирургического вмешательства.

Ярким показателем роста научных знаний служат труды Па-Иини и Патанджали, политический трактат «Артхашастра» и не­которые произведения религиозной литературы (прежде всего буддийского палийского и джайнского канонов).

Велико значение «Аштадхьяи» — труда великого индийского Грамматика Панини. Помимо исключительной важности для Лингвистов он представляет огромный интерес для историка, так Как содержит сведения о различных сторонах жизни древнеин­дийского общества. Исследователи пока не пришли к единому Мнению о времени создания «Аштадхьяи», но ряд данных позво­ляет с уверенностью наметить допустимые границы — не ранее 1торой половины VI в. до н. э. и не позднее IV в. до н. э. Скорее |сего, что автор ее жил в домаурийский период, в годы правления Нандов.

Труд Панини — самая полная научная грамматика из тех, что были составлены в какой-либо части мира до XIX в., вклю­чает более 4 тыс. сутр и дает поразительно всестороннюю харак-'"ристику древнеиндийского языка. В методах и приемах его "писания Панини далеко обогнал свою эпоху, решив ряд таких: проблем, которые заново были поставлены лишь в новое время¹². I'.io работа свидетельствует и о длительной грамматической i j щдиции: он неоднократно ссылается на своих предшественников in сожалению, кроме их имен, до нас ничего не дошло). Зато сам м.шини явился создателем целого направления в грамматике. Его , ченики и продолжатели, среди которых наибольшую известность ни лучили Катьяяна (предположительно IV в. до н. э.) и Патанд-- пли (II в. до н. э.), подробно комментировали «Аштадхьяи». традиция школы Панини продолжалась в течение многих столе-"нй и сохранилась в Индии до сих пор. Крупным достижением Иннини было применение в лингвистическом описании понятия нуля, что во многом предвосхитило концепции европейского язы-• ^знания нового времени.

Панини и его комментаторы посвящали свои лингвистические и'нюты санскриту (Панини называл его «бхаша»), который к то­чу времени уже отличался от более архаичного ведийского языка " приобрел ряд разговорных форм. У Катьяяны и Патанджали широко представлены местные диалекты. Особенно подробно эти 1'л:1говорные формы разбирал Катьяяна, согласно традиции, жи-м-иь Южной Индии. Очевидно, что в этот период санскрит про-чпгсв отдельные районы Юга. Патанджали (П. 4.56) передает

_И

381

беседу между грамматиком и колесничим, которая велась нн санскрите, что, возможно, говорит о распространении его и различных социальных слоях ¹³.

Наряду с санскритом в маурийско-шунгский период употреп лялись и диалекты, легшие в основу среднеиндийских языков -пракритов. В этом отношении показательны слова, приписывас мые Будде: «Вы не должны перелагать слова Будды на ведий ский язык. Поступающий так совершает грех. Я говорю вам. бхикшу, учите слова Будды каждый на своем собственном язи ке» ^и.

На пракритах написано большинство эдиктов Ашоки, сохр» нившихся на нескольких диалектах. Диалекты, засвидетельств(> ванные в надписях этого маурииского царя, развивались, в свою очередь, на основе более ранних местных диалектов. Один них лег в основу пракрита пали, языка многих буддийск канонических сочинений ^1S. В настоящее время известно так что буддийский канон существовал не только на пали, но и санскрите. Конечно, не следует забывать и о языках дравиди ской и мундской групп, на которых говорило население Юга ряда областей Восточной Индии, хотя на Юге встречаются надп си и на пракритах.

С маурийско-шунгским периодом допустимо связать ряд мятников литературы. Автор «Махабхашьи» Патанджали, разб рая сутры Панини, привлек материал своей эпохи и сохранил ценные свидетельства о ее культуре. Этот труд демонстрирует знакомство его создателя с ведийской литературой, литературой сутр и шастр¹⁶, с некоторыми эпизодами, рассказанными в «Мп-хабхарате», со многими эпическими героями, наконец, с поэтичп-скими произведениями типа «кавья», в которых к этому времени уже наметилось воспевание любви и природы в качестве одной из ведущих тем. Более того, он и сам составил несколько стихо­творных отрывков в стиле «кавья» ^1Г.

Ученые обратили внимание на различные метрики стихои в комментариях Патанджали, что предполагает длительную пред­шествующую традицию. Помимо поэтических произведений ему 'были известны и фольклорные повествования. Очевидно, в тот - период складываются и отдельные сочинения на пракритл В «Махабхашье» (IV. 3.101) упоминается поэма Вараручи (v rarucam kavyam), о котором сообщают и более поздние исто ники.

Приписываемый Каутилье трактат по политике — «Артхаш ра» — был составлен, согласно мнению современных исследо телей, в начале I тысячелетия н. э., но отраженный в этом со^-нении материал, безусловно, может быть соотнесен с рассматр ваемой эпохой¹⁸. Автор (или авторы) трактата опирался на болов древнюю традицию «политической науки» ¹⁹, прекрасно был осип-домлен в вопросах государственного управления и культурной жизни, знал о научных достижениях, системе образовании

382

*Артхашастра» могла быть создана лишь в обществе, достигшем высокого уровня развития (и не только в разработке политической теории, но и культуры в целом).

Помимо светской литературы²⁰ большое распространение по­лучила собственно религиозная литература — буддийская в джаинская. Выше указывалось на перечисление в эдиктах Ашоки ряда буддийских текстов, названия которых ныне отождествля­ются с конкретными сутрами палииского канона. Датировать их определенным временем весьма затруднительно, но вполне логич­но увязать один из этапов их оформления с маурийско-шунгской эпохой.

К рассматриваемому периоду можно отнести и оформление буддийского канона на пали, записанного, согласно традиции, на Цейлоне в 80 г. до н. э. В шунгский период, очевидно, сложи-1ись джатаки, во многом связанные с местной фольклорной тра­дицией. В это время уже существовала и лирическая поэзия, <> чем ярко свидетельствуют стихотворные собрания — «Тхера-гптха» («Стихи монахов») и «Тхери-гатха» («Стихи монахинь»), Несмотря на буддийскую окраску, эти сочинения являются прекрасным образцом поэтического творчества древних ИНДИЙ-П-В ²¹.

С рассматриваемой эпохой можно связать и некоторые сочи-пгния литературы дхармасутр. По мнению крупнейших совре­менных специалистов по этому разделу древнеиндийской словес­ности (П. В. Кане, Л. Стернбаха, Р. Лэнга, Дж. Д. М. Дерретта), • Гаутама-дхармасутра» была оформлена в 600-400 гг. до н. э., ■Наудхаяна» — в 600-300 гг. до н. э., «Апастамба* — в 450-

J';0 гг. до н. з., «Васиштха-дхармасутра» — в 300-100 гг. до н. э.²². Несмотря на условность любых точных дат такого рода, можно ■■ определенностью говорить о том, что формирование дхармасутр проходило в маурийско-шунгскую эпоху. Эти сочинения, хотя и

■ жданные в русле ортодоксальной традиции и отразившие явные «■рты именно брахманской тенденциозности, опирались на реаль­нее факты жизни и исходили из общественных и культурных \ч ловий, характерных для второй половины I тысячелетия до н. э. Поэтому их сведения о системе образования, обычаях и устано-мшщихся нормах представляют несомненный интерес для пони-

i.iиия общих процессов культурного развития.

К несколько более раннему времени, чем дхармасутры, могут ■■II ть отнесены шраута- и грихьясутры ²³. И хотя эти сочинения

• и; бы обращены к «ведийской Индии» и почти не отразили тех

• 'чественно важных изменений, которые произошли в духовной - изни страны в связи с появлением и укреплением таких рели-

• нозно-философских систем, как буддизм и джайнизм, они, не-

• мотря на специфику содержания, также включают некоторые ' шные о культурном развитии Индии во второй половине I ты-ччелетия до н. э.²⁴.

Щраута- и грихьясутры интересны для нас прежде всего как чцдетельства дальнейшего развития ведийской литературной тра-

383

диции, показатели ее многообразия и популярности (в том число и в областях Южной Индии), в них содержатся упоминания об астрономических познаниях, строительном искусстве, музыке, системе образования и т. д. Ценность этих материалов, несмотря на их малочисленность и подчиненность главной — ритуальной — теме, состоит в том, что они отражают преимущественно общин­ную жизнь, «сельскую культуру», долго и стойко сохранявшую свои древние традиции.

Театр и музыка. На основании ряда материалов исследователи пришли к выводу о существовании в изучаемую эпоху драмы я драматургических произведений²⁵. Уже Панини (IV. ЗЛЮ) упп минал руководства для танцоров и мимов (natasutra), а Патанд жали сообщал о некоторых драматических представлениях по мотивам древнеиндийского эпоса, об актерах, о сутрадхаре, кото рый по законам древнеиндийской драмы первый выходил ни сцену и объявлял название драмы²⁶.

Во многих источниках имеются данные о музыкантах, певцах. различных музыкальных инструментах. Особенно интересны'' сведения сохранились в труде Панини, который относит в разряд искусства (шильпа) не только инструментальную музыку, но и пение и танцы²⁷. Панини говорит о своего рода оркестре, группи: музыкантов. Такого же типа группы изображены в скульптурны сценах Бхархута.

Архитектура и изобразительное искусство. Судить об искус стве домаурийского периода весьма затруднительно: архитектур ных и скульптурных памятников осталось крайне мало (можно назвать, например, развалины городских стен и укреплений » древней столице Магадхи — Раджагрихе)²⁸. Это объясняется. видимо, тем, что дерево, главный строительный материал, в кли матических условиях Индии быстро разрушалось. По мнению А. Л, Бэшема, переход от дерева к камню был вызван постелен ным исчезновением лесов в наиболее населенных и цивилизован ных районах Индии²⁹. Широкое использование камня для изго товления предметов искусства начинается лишь в эпоху Шунгоп Даже при Маурьях камень, хотя и стал более употребителен, еще не сделался основным материалом в индийской архитектуре и скульптуре.

У античных авторов, прежде всего у Мегасфена, содержится описание Паталипутры и царского дворца Чандрагупты: город был окружен тыном, а дворец построен из дерева. Раскопки древ­ней Паталипутры подтвердили правильность этих свидетельств, Уже исследования Л. Уодделя показали, что вокруг города дей­ствительно находились деревянные стены³⁰. По сообщению китай­ских паломников, в годы правления Ашоки эти стены были заменены или дополнены каменной кладкой. Более поздние раб» ты Д. Спунера открыли остатки дворца Ашоки, в том числе зил «ста колонн», и позволили установить, что первоначально колон ны были деревянными³¹.

384

Хорошая сохранность деревянных деталей заставляет думать,

его древесину подвергали специальной обработке. Д. Спунер,

руководивший раскопками царского дворца в Паталипутре, писал:

■■Степень сохранности является почти невероятной. Бревна, из

мш>рых сложен зал, остались такими же гладкими и имеют та-

i пй же вид, как в тот день, свыше двух тысяч лет назад, когда

ми были уложены... чудесно сохранившиеся балки, края которых

iчищены настолько совершенно, что нельзя различить линий

п.1ка, вызвали восхищение всех присутствующих» ³². Еще долго

после падения державы Маурьев дворец Ашоки поражал своим

■ чиершенством всех, кто видел, его. Китайский путешественник 1>а Сянь, посетивший Индию более чем восемь столетий спустя,

'•мл потрясен величием этого необыкновенного сооружения и писал, что тот не мог быть творением человеческих рук и создан небожителями.

Царский дворец и зал «ста колонн» в Паталипутре несут на > <'йе следы влияния ахеменидской архитектуры, но мнение неко-юрых ученых (Д. Спунер, В. Смит) о повторении персепольского оригинала не может быть принято³³.

Широкое применение дерева в городском строительстве под-шерждают раскопки ряда других древних городов, в частности и Шишупалгархе (Орисса), где найдены остатки деревянных троений ³⁴.

Интересные археологические материалы были получены ин-1,ийскими археологами при раскопках Каушамби ³⁵ и Вайшали³⁶, ■| го позволило соотнести эти данные со свидетельствами буддий-

■ ких, джайнских и брахманских сочинений ^зт. В Каушамби, ■I частности, были открыты остатки буддийского монастыря (по мнению Дж. Р. Шармы, знаменитого Гхошитарамского). В целом чпурийско-шунгская эпоха была временем расцвета городов — центров не только ремесла и торговли, но также науки и куль­ туры ³⁸.

Каменные сооружения эпохи Маурьев представлены в основ­ном пещерами для монахов. В надписях Ашоки упоминается

• > дарении их адживикам. Знаменитые пещеры Нагараджуни

• озданы в годы правления Дашаратхи, и каждая из них содер­жит его посвятительную надпись. Стены пещер шлифовались. it последующие эпохи небольшие пещеры, строившиеся при Мпурьях, сменились пещерами довольно значительных разме­ров — таков, к примеру, пещерный храм в Карли, датируемый f в. до н. э.

Одним из характерных образцов искусства маурийского пе­риода являются колонны, на которые наносились тексты эдиктов Дшоки. Обычно они изготовлялись из цельного куска песчаника, подвергались специальной обработке и полировке. Большие трудности, очевидно, представляла доставка этих огромных глыб: многие весили почти 50 т. Искусные мастера-резчики украшали наменные столбы капителями, на которых изображали фигуры терей, дхармачакру («колесо дхармы*), а также лотос. Верхняя

I ■ Зак. 3843

385

часть капители знаменитой Сарнатхской колонны сделана в вид* четырех львов, повернутых спинами друг к Другу. Эта скульптур ная композиция выполнена очень искусно и отмечена высоким профессионализмом. В Республике Индии изображение Сар натхской капители принято в качестве национального гербл страны.

Исследователи по-разному объясняют смысловую символику фигур на колоннах с эдиктами Ашоки. Некоторые склонны тол ковать их как многообразные символы Будды и его доктрины другие, наоборот, подчеркивают их чисто брахманский харак тер ³⁹. Исходя из общего стиля искусства маурииского периоди и содержания эдиктов, можно, очевидно, говорить лишь об опро деленном отражении здесь идей буддизма, а не о ясно выражен ных буддийских памятниках. Были, правда, сооружения и чисти религиозного назначения: ступы и чайтьи.

Некоторые ученые справедливо усматривают ахеменидсш»¹ влияние в практике воздвижения колонн с царскими указами и даже в стиле составления эдиктов (совпадает, в частности, вступительная часть их; само слово «надпись» — lipi — заимство вано из древнеперсидского). Определенные «ахеменидские черты» могли быть связаны и с тем, что некоторые писцы и резчики по камню происходили из Северо-Западной Индии, где были сильны ахеменидские традиции. Однако вряд ли можно отрицать местные национальные черты в маурийской архитектуре и скулы! туре⁴⁰.

Специфически индийскими были элементы скульптур (напри мер, «колесо дхармы»), отлична и сама техника строительств колонн. Вряд ли можно согласиться с мнением известного англий ского индолога В. Смита, что стиль колонн чужеземный и н<-содержит ничего индийского, за исключением нескольких незнп чительных деталей⁴¹.

Еще более крайнюю позицию занимал крупный исторш и археолог Дж. Маршалл, считавший, что древние индийцы w достигли такого уровня культурного развития, чтобы соору жать столь замечательные образцы изобразительного искусств» По словам Дж. Маршалла, колонны Ашоки из Санчи и Сарнатх > полностью противоречат духу индийского искусства, а потом были созданы греками Азии⁴². Подобные взгляды были подвер! нуты справедливой критике индийскими учеными. Специаль ное исследование посвятил этой проблеме и английский искусство вед Дж. Ирвин. Не отрицая определенного влияния извне, он при шел к выводу о существовании длительной и прочной традиции монументального искусства в Индии к эпохе Маурьев. Дж. Ир вин высказал предположение, что колонны служили объектом поклонения до периода Ашоки, т. е. отражали древнюю традиции и не могут считаться памятниками чисто буддийского харак тера⁴³.

Сходство стиля многих капителей привело ученых к выводу что их изготовляли резчики одной школы и традиции, ЖИВШИ!

386

возможно, в одном районе империи, вероятно в Таксиле, где было высоко развито искусство резьбы по камню⁴⁴. Впрочем, северо-шшадная школа резчиков не была единственной. В совершенно иной манере, например, выполнена фигура слона, вырубленная ии огромной каменной глыбы рядом с наскальным эдиктом в Дхаули. Скорее всего это скульптурное изображение было создано местными орисскими ремесленниками. К маурийской эпохе можно отнести несколько статуй якш — «полубогов», на наиболее (шмних образцах которых заметно влияние искусства обработки дерева. Широкую известность получила скульптура якшини из Дидарганджа. Ее отличает реализм, идущий от народных тради­ций, завершенность форм. Вполне справедливо предположение I) г.вязи этой статуи, как и всей монументальной скульптуры, {) нрхитектурой⁴⁵. Специально следует отметить терракоты мау-[ш некого и шунгского времени, обнаруженные археологами при рископках многослойных поселений (особенно интересны образ­цы из Матхуры и Каушамби). Эти фигурки находят паралле­ли в очень ранних образцах, даже эпохи хараппской циви-н» нации⁴⁶.

Важное место в истории индийского искусства принадлежит плмятникам шунгской эпохи. Наибольшую известность получили ■ ivnbi в Санчи, Бхархуте, Бодх-Гае. Возведение первой обычно i называют еще со временем Ашоки, но при Шунгах ступа была \ш-личена и облицована. Высота ее со стержнем составляет более ;м м, диаметр основания — свыше 36 м. Прекрасные резные порота украшены скульптурами, воспроизводящими различные шшзоды из жизни Будды. Скульптура Санчи отмечена реалистич­ностью и высоким мастерством исполнителей.

Несколько более ранним временем, чем комплекс в Санчи, днтируется ступа в Бхархуте (открыта в 1873 г. А. Каннигхэмом), плавящаяся замечательной скульптурой ⁴⁷. Здесь представлены |щены из джатак, раскрывающие буддийские сюжеты, та. картин­ки повседневной жизни индийского общества. Бхархутская скульптура имеет чисто местные корни; она оказала воздействие ни матхурскую школу, расцвет которой относится уже к более позднему времени⁴⁸.

Чисто индийским является и комплекс в Бодх-Гае⁴⁹, хотя некоторые исследователи, в частности Дж, Маршалл, усматривали и скульптурных изображениях элементы эллинистического искус-i гпа.

Усиление контактов Индии со странами Запада и Востока не могло не отразиться на ее культуре. Особенно показателен в :>том смысле пример Таксилы, расположенной на скрещении важных торговых путей. В маурийско-шунгских слоях археологи наряду с индийскими обнаружили вещи явно иноземного проис­хождения.

Отдельные керамические изделия свидетельствуют о сильном чн'ческом влиянии. Можно указать и на несколько фрагмен-|"и греческой черной керамики, и на небольшой кувшин-

387

чик греческого типа (с клеимом), которые были, вероятно, при­возными. Найденная в маурийском слое Бхир Маунда терракота» изображающая женское божество с птицей в руках, демонстри­рует, по мнению Дж. Маршалла, египетское влияние ⁵⁰. Однако не вызывает сомнения, что искусство маурийско-шунгской эпохи в своей основе являлось чисто национальным, индийским, хотя ч испытывало определенное влияние других стран.

^ИНДИЯ

В КУШАНО-ГУПТСКИЙ ПЕРИОД