- •Рецензенты: кафедра английской филологии лгпи им. А. И. Герцена; кандидат филологических наук, доцент мгпиия им. Мориса Тореза о. Л. Каменская
- •Часть I
- •1 Дождь идет (итал.). 2 Да, да, синьора, скверная погода (итал.).
- •1 Хозяин (итал.).
- •1 Войдите (итал.).
- •1 См.: Золотое а г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка.— м., 1973.
- •Daughter
- •1 Ср. С известным рассказом а. П. Чехова «Спать хочется».
- •Carcassonne1
- •1 Carcassonne (Fr.) — skeleton.
- •The last tea
- •The man that turned into a statue
- •Часть II Ray Bradbury the one who waits
- •Separating
- •The water works
- •Reunion
- •Graham Greene
- •The boarding house
- •You should have seen the mess
- •The smilers
- •The ghostly door Told by One of Dave's Mates
- •Temptation
- •Strong horse tea
- •An exile in the east
- •The bath
- •A perfect day for bananafish
- •Endurance for honour
- •Часть I
- •Часть II
1 Ср. С известным рассказом а. П. Чехова «Спать хочется».
крайней точкой которого явился ночной выстрел. Именно в этом определении подлинных истоков конфликта и проявляется авторская позиция. Он нигде прямо не называет вопиющее социальное неравенство истинным преступником, но логика развития образа центрального персонажа, его речевая самохарактеристика, развитие его контактов с толпой и эволюция взглядов последней — свидетельство однозначности авторских позиций.
Толпа — коллективный образ. Ни речь, ни поведение, ни реплики, обращенные к Джиму и шерифу, не позволяют выделить из нее какие-либо индивидуальные лица. Этому способствует и анонимность наименования автором отдельных ее представителей. Толпа социально однородна, состоит из таких же издольщиков, как и сам Джим, так же невежественна, так же бесправна. Колдуэлл мастерски показывает эволюцию массового сознания: сначала смятение при сообщении о факте преступления, затем нелегкие попытки уложить ситуацию в испытанные практикой модели поведения, интуитивный вывод о невинности героя ("but somehow, it don't seem right") и, наконец, развязка, которая подчеркивает решительность и единство собравшихся. Джим не стал изгоем. Акт единения массы с ним, выражение коллективного мнения, завершающего эволюцию собирательного образа толпы, решительный тон развязки (jumped, jerked, jabbed) — это тоже выражение позиции автора.
Шериф, замыкающий треугольник образов, также представляет собой чрезвычайно характерную для Колдуэлла фигуру и является действенным средством выражения авторской позиции.
Толпа не испытывает ни уважения, ни страха по отношению к нему: "The man... elbowed the sheriff out of the way"; "A man shoved the sheriff away"; "He was elbowed out of the way". К нему никто не обращается, в возбужденное обсуждение вопроса его не включают, он даже сам толком не знает, что и как случилось, и проталкивается к окну камеры, как любой другой из присутствующих, а не как облеченное властью лицо: "...pushing forward one moment and being elbowed away the next"; "...trying to push forward". По-видимому, такое обращение его не возмущает, тон всех его восьми реплик в адрес Джима привычно доброжелателен, и все они содержат полезные, но неуместные в данной ситуации советы. Весьма возможно, что он даже внутренне согласен с антиюридическим вердиктом толпы, и последнюю фразу рассказа можно было бы рассматривать как свидетельство борьбы между чувством и долгом у блюстителя закона. Однако последовательность развития его образа не разрешает нам этого сделать. Борьба чувства и долга предполагает наличие моральных устоев. Она свойственна натуре сильной и глубокой. Шериф же всем своим незадачливым поведением в камере и затем в толпе проявляет себя как человек совершенно иного склада. И его финальный шаг — это трусливый уход от ответственности принимать решение. Препятствовать решению толпы он не может (неравны силы, и он отнюдь не борец) и не хочет: все-таки все эти люди — избиратели, от которых в какой-то степени зависит его судьба во время очередных выборов в шерифы, и портить с ними отношения нежелательно. Поддерживать же толпу еще более опасно, ибо это значит идти против полковника Максуэлла, что уж наверняка означает потерю теплого местечка. Так блюститель закона оказывается первым его нарушителем. Да и какой он блюститель закона, когда закон заменен беззаконием! К этому выводу Колдуэлл подводит читателя постепенно и неотвратимо.
Помимо четкого и недвусмысленного выражения своих идейно-этических позиций, писатель демонстрирует в рассказе и свои основные эстетические принципы. Одним из них является характеристика социально-значимого явления через внешне незначительную деталь. Так, например, в начале завязки помещен небольшой абзац, в котором рассказывается о молодом негре, везущем хлопок мимо возбужденной толпы. В конце рассказа говорится о белом, тоже везущем хлопок на переработку. Ситуации обоих абзацев идеально параллельны, но выходы из них диаметрально противоположны: "the (coloured) boy whipped up the mules... and made them trot*'; "the man... pushed through the crowd to... where all the shouting and swearing was being done".
Негр, увидев толпу белых, не зная, что происходит, бежит от возможной опасности, ибо весь предыдущий опыт многих поколений цветных учит, что от толпы белых добра ждать не следует. Белый же в аналогичной ситуации реагирует тоже естественным и привычным образом: он хочет выяснить, что случилось.
Расовая проблема не находится в центре внимания писателя в данном рассказе. Но южанин Колдуэлл отлично знаком с положением дел в своей стране и часто пишет о нем. Здесь перед нами освещение самого больного вопроса Америки через деталь внешнего действия, занимающую лишь фоновую позицию в общей структуре рассказа.
Через деталь охарактеризовано и бедственное материальное положение издольщиков, составляющих толпу. Эта деталь иного характера. Ее включение в систему художественных средств произведения осуществляется путем тщательного отбора языкового материала в речевую партию толпы. Действительно, размышляя вслух о возможности взять голодного ребенка в свой дом, каждый использует слово "something" — "something for her to eat", "could have fed her something, somehow". Таким образом Колдуэлл подчеркивает, что в каждом доме еле сводятся концы с концами и прокормить лишний рот очень трудно, разве что за счет собственных желудков. Так проблема обнищания мелкого фермера и издольщика, постоянно волнующая Колдуэлла, тоже находит здесь свое отражение.
Рассказ очень невелик по размерам. Автор предельно скуп в своих квалификациях: в тексте всего 8 определений, из которых только три — "long, thin face" и "milling crowd" — имеют определенную субъективно-оценочную коннотацию. Это не мешает писателю затронуть ряд острейших проблем современной ему действительности, занять недвусмысленную позицию по каждой из них и довести ее до читателя в высоко художественной, яркой, индивидуальной форме.
William Faulkner (1897—1962)