2010_Lyus_E__Bez_oglyadki_na_bogov_Vzlyot_sov

8.Новая Индия, старая Индия

идетском труде, которые взаимосвязаны весьма тесно. Распространено мнение, что проблема не исчезнет, пока не исчезнет бедность. Иными словами, со временем все решится само собой. Более десяти лет назад покойный американский ученый Майрон Вейнер написал разгромную книгу «Ребенок

игосударство в Индии» («The Child and the State in India»). В ней он доказывает, что индийские элиты заблуждаются, когда говорят, что детская неграмотность и детский труд следствие бедности, а не ее причина. Большинство стран сделали образование обязательным еще до того, как им удалось решить экономические проблемы. Он приводит в пример некоторые города Германии, где обучение детей стало обязательным еще в 1524 г., потому что Мартин Лютер верил, что все люди должны иметь прямой доступ к слову Божию. По той же причине штат Массачусетс сделал детское образование обязательным в 1647 г. Япония предприняла этот шаг в 1872 г., потому что хотела догнать Запад и считала, что образование необходимо для государственного строительства. СССР хотел создать

«нового социалистического человека», а для этого необходимо было пропустить всех детей через школы1. Примерно так же дело обстоит в Китае, где уровень грамотности превышает 90%, тогда как в Индии — всего 65%.

Вейнер отметил, что на бумаге Индия делает все как надо, приняла строгие законы и зафиксировала права детей в конституции 1950 г. Но когда дело доходит до применения этих законов, все выглядит иначе. То же самое можно сказать о законах, запрещающих практику приданого, неприкасаемость и детские браки — все это продолжает существовать в Индии в самых широких масштабах. Некоторые проблемы, такие как приданое, только обостряются. Вейнер делает вывод, что все эти законы были «своего рода современными талисманами, которые должны были дать нужные результаты только магической силой слов». В самом деле, сотни лет назад иностранные историки Индии (Аль Беруни и Фа Сянь) отмечали, что брамины предпочитают слова делам и порой даже верят, что это одно и то же. Вейнер также отметил традиционные установки элит из высших каст, которые на словах выступают за равенство возможностей, но на практике ведут себя иначе. О том же говорит Пратап Бхану Мехта: «Государство

1 Weiner, The Child and the State in India, pp. 127—178.

341

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

усвоило рекомендацию „Бхагавад гиты“ — важны только намерения, а не последствия»1. Индуистская философия дала миру исключительно утонченные абстрактные рассуждения. Но в ней не было своего Мартина Лютера. Традиция запрещала низшим кастам читать классические индуистские тексты. Эта традиция жива и в современной Индии. Как еще объяснить тот факт, что страна, которая два поколения назад сделала образование обязательным, терпимо относится к тому, что 40 млн детей не посещают школы?

Осенью 2004 г. я побывал в индийском «ковровом поясе»

вУттар Прадеше. В трех округах близ священного города Варанаси над изготовлением ковров трудятся около 500 000 человек с использованием 175 000 ручных ткацких станков2, по большей части в порядке надомного промысла. Производством ковром заняты десятки тысяч детей. Уровень грамотности

врегионе один из самых низких в Индии, что и понятно. Меня сопровождал социолог из Дели Дипанкар Гупта, посоветовавший ознакомиться с проектом шведской сети мебельных магазинов IKEA, которая закупает ковры в этом регионе. Руководить проектом компания IKEA попросила Детский Фонд ООН (UNICEF). Шведская компания изучила существующую схему, в которой главную роль играет объединение международных компаний Rugmark. Любой западный покупатель, приобретающий ковер с этикеткой Rugmark, тем самым получает

заверение, что этот ковер был создан без применения детского труда. Но я обнаружил, что гарантия Rugmark в лучшем случае вводит в заблуждение, а в худшем является просто жульничеством. На десятки тысяч деревень приходится горстка инспекторов Rugmark. Как и во всяком надомном производстве, изготовление ковров очень децентрализовано и фрагментировано, так что инспекторы физически не в состоянии гарантировать достоверность заверений Rugmark.

По узенькой грунтовой дороге мы проехали в одну из самых отдаленных деревушек, чтобы посмотреть на местные «подготовительные школы», в которых успевшие уже поработать дети получают экстренную годичную подготовку перед поступлением в обычную школу. Сидя у деревенского пруда в просторной тени персидской сирени дети учились считать с помощью

1Pratap Bhanu Mehta, The Burden of Democracy, p. 126.

2По оценке UNICEF.

342

8. Новая Индия, старая Индия

ковровых узелков. В других учебных группах в той же деревне их матерей учили более совершенным методам изготовления ковров (большинство отцов работают в городах). Защитники дальнейшего использования детского труда в ковроткацкой промышленности приводят четыре аргумента в поддержку своих позиций. Во первых, родители этих детей слишком бедны, чтобы отдать их в школу. Во вторых, образование этим детям все равно ни к чему, потому что они не смогут применить его на практике. В третьих, они работают, не отрываясь от дома, так что условия вполне приемлемые. Наконец, при изготовлении ковров без детей не обойтись, потому что здесь нужны тонкие и ловкие пальчики. Последний довод всегда казался мне самым убедительным. Но все оказалось враньем. UNICEF называет его «мифом о ловких пальчиках». На самом деле изготовление ковров требует силы, которой у взрослых явно больше. «С тех пор, как мы стали работать только со взрослыми, качество улучшилось, и мне это очень нравится, — говорит Фида Хусейн, владелица компании Deluxe Carpets, поставляющей ковры компании IKEA. — Rugmark подходит к делу чисто формально. А покупателям просто все равно».

Компания IKEA ориентирована на прибыль, что и убедило UNICEF в серьезности ее подхода к проекту. Поддержав переход к полному отказу от детского труда в ковроткачестве и заинтересовав семьи в участии в этом проекте, компания защищает себя от возможных бойкотов со стороны потребителей и от подрыва своей репутации на Западе. Не менее существенно и то, что при этом IKEA повышает прибыльность своих вложений в производство ковров. Производительность взрослого труда существенно выше1. «В Индии и в других местах часто идею прав человека противопоставляют необходимости заботиться о прибыльности, — говорит Гупта, специалист по «социальному аудиту» иностранных и отечественных инвестиций в Индии. — Если все делать правильно, обычно получается, что выгоднее обращаться с людьми хорошо».

Тот же аргумент применим, и в куда более широком

1Защитники детского труда в Индии используют ту же логику, что и американские плантаторы южных штатов Америки перед отменой рабства. Свободный труд оказался намного более производительным, чем труд рабов.

343

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

масштабе, к самым острым социальным проблемам, которые по прежнему терзают Индию. Одна из причин того, что страна сталкивается с такими трудностями в развитии массового трудоемкого промышленного производства, состоит в том, что большая часть сельского населения не имеет даже минимального образования. Даже в самом простом производстве работник должен уметь прочитать и понять несложную инструкцию. При этом сторонниками сохранения крайне неудовлетворительного статус кво оказываются самые неожиданные группы: к примеру, последователи Ганди и профсоюзы. Вейнер рассказывает о рабочих большой чайной плантации в Индии, которые и слышать не хотят о запрете детского труда, потому что хотят, чтобы их рабочие места перешли к детям. Похожие аргументы мне доводилось слышать и от последователей Ганди, в том числе от Аруны Рой, которая считает, что раннее обучение таким традиционным профессиям, как стекольное производство или ковроткачество, гораздо лучше готовит ребенка к жизни, чем формальное школьное образование. В этом аргументе есть определенный смысл, в том числе и потому, что государственное школьное образование в Индии устроено неудовлетворительно. Но идея, что дети должны учиться тому, чем зарабатывают на жизнь их родители — а потому им не нужны умения, которые позволили бы им сделать собственный выбор, когда они подрастут, — глубоко консервативна. На более высоком социальном уровне эта идея образует фундамент культуры кумовства и семейственности, разъедающей политическую систему и административный аппарат Индии. По сути дела, речь идет о сохранении каст и наследственных профессий. Вейнер называет это «социальным самовоспроизвод­ ством». Он пишет: «Говоря коротко, профсоюзные деятели, как и большинство родителей, работодателей, учителей и руководителей системы образования, готовы служить принципу социального самовоспроизводства»1.

Мир может многому научиться у Индии в том, что касается терпимости, поддержания управляемого многообразия, а также способности привить демократию традиционному обществу. У большинства людей, познакомившихся с индийской кухней, музыкой, танцами, литературой, архитектурой и философией, на всю жизнь сохраняется вкус ко всему индийскому.

1 Werner, The Child and the State in India, p. 201.

344

8. Новая Индия, старая Индия

Если бы предметом мировой торговли были только достижения культуры, Индии был бы гарантирован постоянный и весьма солидный профицит торгового баланса. Но Индии недостает — на практике, но, возможно, и в принципе — базовых условий подлинной гражданственности. Равенство гражданских прав записано в конституции. Этот принцип обосновывают и защищают тысячи ученых, журналистов, политических активистов и комментаторов. Предполагается, что это реальное равенство. Но индийская практика сильно недотягивает до этих заявлений. Кастовая система Индии и традиционный менталитет высших каст меняются и со временем могут даже стать достоянием прошлого. Но пока что они никуда не исчезли. Как мы видели, сохранение высокого уровня неграмотности, низкого статуса женщин и готовности мириться с эксплуатацией детского труда, — словом, сохранение ряда традиционных ценностных установок, — ложится на индийское общество тяжким моральным грузом. В детях обоих полов следует видеть бесценное сокровище. Сохранение же подобных традиций создает для общества, кроме моральных, еще и экономические издержки, которые Индии могут оказаться не по карману.

Заключение:

Не упустить XXI век

Единственно возможное представление об Индии — нация, которая больше, чем сумма своих частей.

Шаши Тхакур,

индийский писатель и заместитель Генерального секретаря ООН1

Однажды у меня была возможность проехать по улицам Дели на белом коне. Впоследствии я очень жалел, что отказался. Вместо этого я и моя семья предпочли прибыть на брачную церемонию кортежем белых «амбассадоров». Это было довольно беспокойное мероприятие. Прия была убеждена, что свадьба закончится катастрофой, потому что ее родители включились в предсвадебные хлопоты только за пару дней до события. Ни один индийский жрец не обвенчает индианку с иностранцем, сказала она. Ни один из моих друзей и родственников не мог разобраться в происходящем. Никто не рассказал мне, что я должен делать во время двухчасовой церемонии, хотя мне выдали обязательное для нее облачение курта, т.е. длинную, до колен, рубаху и легкие штаны. Вдобавок к нарастающему ощущению паники, автомобиль, который должен был доставить Прию из салона красоты за пару часов до церемонии, так и не появился. О ней забыли! Все говорило о том, что конца света не избежать.

Но мы были в Индии, а не в Англии. А здесь все, что на поверхности представляется хаосом, зачастую идет именно так, как надо. Бракосочетание прошло изумительно, хотя мне потребовалось часа полтора, чтобы понять, что в разворачивавшемся вокруг нас безумии есть некая система. Индуистский священник прибыл вовремя. Лепестки лотоса были на месте. Топленое коровье масло, которое нужно было влить в огонь, стояло наготове, а узелок, который должен был соединить нас,

1Shashi Tharoor, India: Midnight to the Millennium (New York: Arcade, 1997), p. 5.

347

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

ждал, чтобы его завязали. Сидя со скрещенными ногами в крохотном мандапе — цветочном домике — мы одни пребывали в неподвижности посреди бурлящего вокруг нас разноцветного вихря. Вообще то был еще один островок неподвижности, взгляд на который помогал мне удерживать связь с реально­ стью, — мои родственники, одетые нарядно, но скромно, как приличествует англиканской Англии, и всё пытавшиеся сообразить, нужно ли им вставать и петь. Но вскоре, убедившись, что ничего особенного им делать не придется, они вышли из оцепенения и постепенно погрузились в смешки и милое щебетанье. Превосходная иллюстрация той «функциональной анархии», которую увидел в Индии Джон Кеннет Гэлбрейт, работавший в начале 1960 х годов послом США в Дели. Несмотря на все признаки надвигающейся катастрофы, каким то образом всё прошло замечательно. А Прию потом мучило чувство вины за то, что она посмела усомниться в своих родителях.

Когда возникает впечатление, что в Индии вот вот все пойдет наперекосяк, я напоминаю себе о нашей свадьбе и об очень верных словах Гэлбрейта об Индии. При этом я вспоминаю и то, чтó когда то узнал о поведении пчел. Если попасть внутрь пчелиного роя, покажется, что в нем царит анархия и каждая пчела движется сама по себе и независимо от других. Но стоит отойти в сторону и оглядеть рой в целом, как окажется, что он движется в одном направлении.

За последние тридцать лет Индия пережила девятнадцать месяцев автократии; были убиты двое лидеров страны из семьи Неру—Ганди; страна столкнулась с сепаратистскими движениями в Пенджабе, Кашмире, Ассаме и в других местах; на смену закрытой экономике пришла открытая (открывающаяся). На смену светскому правительству пришло правительство индусских националистов, а затем его вновь сменило светское. Страна перешла от однопартийного режима к многопартийному (двадцать четыре партии), из противницы ядерного оружия стала ядерной державой, а пограничные конфликты с Пакистаном сменились мирным процессом. После длительного балансирования на грани реального банкротства начался продолжительный экономический бум. С какой стороны ни оценивай ситуацию, Индия кажется совершенно непредсказуемой.

Таковы важнейшие главы истории Индии последних тридцати лет. Но если покопаться в показателях, похороненных в глубине статистических сборников, впечатление станет

348

Заключение: Не упустить XXI век

на удивление иным. Один из самых уважаемых ученых страны Т.Н. Нинан назвал Индию «страной одного процента»1. Какой показатель ни возьми, экономический или социальный, Индия движется вперед со скоростью около 1% в год. Например, уровень бедности в Индии уменьшается примерно на 1% в год. В 1991 г. он составлял 35%. К 2000 г. он понизился до 26%2. Возможно, что и после 2000 г. он снижался теми же темпами. Или возьмем уровень грамотности. В 1991 г. он составлял 52%, а к 2001 г. поднялся до 65%. А продолжительность жизни? В 1991 г. средняя ожидаемая продолжительность жизни в Индии составляла 58 лет. К 2001 г. этот показатель вырос до 65 лет. Примерно с той же скоростью и в том же направлении меняются и международные рейтинги Индии. Индекс развития человеческого потенциала Индии, рассчитываемый Программой развития ООН, вырос с 0,254 в 1970 г. до 0,602 в 2005 г., что примерно соответствует улучшению на 1% в год.

Если оценивать ситуацию не по общенациональным показателям, а по условиям жизни рядовых индийцев, страна с поразительной стабильностью движется вперед. Многие друзья Индии желали бы ускорить темпы этого движения. Улучшение на 1% в год — это замечательно, если у вас уже есть развитая экономика. Но когда почти 300 млн человек продолжают прозябать в абсолютной нищете, это очень медленно. Фрагментированность политической культуры страны очень сильно мешает правительству Индии принять решительные меры, которые превратили бы ее в «общество двух процентов», каким является соседний Китай. Но в пользу Индии говорит то, что остановить или обратить вспять этот постепенный прогресс может только очень масштабная катастрофа или война.

Если приписать нации государству какие либо намерения, можно было бы сказать, что Индия отдает наивысший

1“Weekend Ruminations,” Business Standard, September 11, 2004.

2Вопрос о том, насколько уменьшилась бедность после 1991 г.,

вызвал жаркие споры. Нинан взял наибольшую оценку, соответствующую данным индийского правительства и Всемирного банка. Понятно, что коэффициент Джини для Индии — показатель относительного неравенства в богатстве и доходах — за это время возрос. Но это вполне совместимо со значительным уменьшением уровня бедности. Данные об отступлении бедности подтверждаются другими показателями развития человеческого потенциала.

349

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

приоритет стабильности, а не эффективности. Во многих аспектах о Китае можно сказать обратное. Американский ученый Майрон Вейнер сказал, что Индия медлительна, потому что крайне разнообразна. Это означает еще и то, что она относительно стабильна. Если в одной части страны что то пошло не так, это не обязательно распространится на другие части, чего можно ожидать в случае более однородного общества, подобного Китаю. Вспомните паническую реакцию престарелых коммунистических вождей Китая в 1989 г. на студенче­ ские демонстрации на площади Тяньаньмэнь с требованиями демократии. Страшась того, что протесты охватят всю страну, правительство послало против студентов танки. В Индии демонстрации вроде тяньаньмэньских проходят — в той или иной части страны — чуть ли не каждую неделю. Иногда в дело вмешивается полиция со своими бамбуковыми палками. Стрелять приходится крайне редко. «Индия похожа на двенадцатиколесный грузовик, — пишет Вейнер. — Если одна или две шины лопнут, он не рухнет в кювет»1. Если развить метафору Вейнера, у Китая меньше колес, поэтому он может двигаться быстрее. Но весь мир беспокоится о том, что случится, если какая нибудь из шин лопнет.

Что делает Индию стабильной? После обретения независимости многие иностранные наблюдатели предсказывали, что страна не сможет долго просуществовать в первоначальном виде. В силу глубоких социальных, языковых, религиозных и этнических различий Индия неизбежно развалится на отдельные нации государства. Широко цитировалась одна авторитетная книжка, «Индия, самые опасные десятилетия» («India, the Most Dangerous Decades»)2, посвященная угрозе сепаратизма. Но Индия не распалась. И это вряд ли произойдет. Еще одно распространенное опасение состояло в том, что Индия недолго будет оставаться демократическим государством. Тогда, как и сегодня, предполагалось, что демократия несовместима с массовой нищетой и неграмотностью. Но и эти опасения не оправдались. Можно привести много причин того, почему эти прогнозы не сбылись. Самая важная, пожалуй,

1Myron Weiner, The Indian Paradox, edited by Ashutosh Varshney, p. 36.

2Selig Harrison, India, The Most Dangerous Decades (Princeton, NJ: Princeton University Press, 1960).

350