Kurdskie_skazki_legendy_i_predania_1989

— Надо же, раньше она была одета в лохмотья.

Затем говорит ей:

—Матушка, я слышал, что ты села на камень сватов, дочь мою сватать?

—Да, падишах.

—Матушка, если б мы тебя не знали, то решили бы, что ты незнакома с моим приказом. Но тебе-то известно, что я свою дочь замуж не отдаю! Ведь я отрублю голову твоему сыну. Но мне тебя жаль, уходи подобру.

—Дорогой, ты должен отдать свою дочь моему сыну. Не выдашь за моего сына, падишах, отдашь ее бедняку.

—Ну ладно, пришли ко мне своего сына.

Пришел Бэнгер во дворец. Ведь он сын падишаха, знает, как вести себя. Указал падишах ему место, юноша сел. Присмотрелся падишах к юноше, обратил внимание на то, как он говорит, как ведет себя, затем спросил:

—Как тебя зовут?

—Зовут меня Бэнгер.

—Бэнгер, разве ты не знаешь мой обычай? Я дочь свою не выдаю замуж. Кто приходит ее сватать, того я казню. Я и тебя казню, ты знаешь об этом?

—Будь в здравии, падишах. Если я виновен, отруби мве голову. Но дочь свою ты все равно отдашь мне. Что я должен сделать, чтобы получить ее?

—Отдам тебе? ― рассердился падишах. ― Ну нет. Я смешаю двадцать пудов гороха и двадцать пудов риса. За ночь ты должен отделить горох от риса, но чтоб ни в горохе не было ни зернышка риса, ни в рисе ни одной горошины. Справишься ― отдам тебе дочь. Срок твой ― с ночи до утра, не больше.

Двадцать пудов гороха и двадцать пудов риса отнесли в одну комнату, высыпали из мешка и смешали. Все стены комнаты покрыты цементом149, только свет падает из окошечка. Бэнгер задумался:

— Да, тут не кило150 и не два. И два-то кило человеку не выбрать по зернышку. Как же мне все это перебрать? Слетит моя голова. И матушка говорила, и сам он мне сказал, что не нужно свататься… Ах, вах, конец мне!

Вдруг Бэнгер вспомнил про муравьев: «О, ведь он мне сказал: попадешь в беду ― дай нам знать». Сжег он волосок муравья, глядь, а из-под окна, из-под двери, из всех щелей лезут муравьи. Столько их набралось, что уже по спинам друг друга ползут.

Падишах муравьев спросил Бэнгера:

—Что стряслось, чем тебе помочь?

—К утру надо отделить рис от гороха и чтобы ни одно зернышко риса не попало в горох и ни одна горошинка не оказалась в рисе. Иначе мне отрубят голову.

—Ну, это не твоя забота. Ты посиди в стороне.

Муравьи принялись за работу. И так хорошо они разделили все зерно на две кучи, что ни одна горошина, ни одно зернышко риса не были забыты.

—Бэнгер! ― позвал ладлшах муравьев. ― Твоя просьба выполнена, заодно мы и сами поели.

—Хорошо сделали, что поели.

Бэнгер поблагодарил падишаха муравьев. Они попрощались, и все муравьи скрылись.

Проснулся утром падишах, умылся, помолился, позавтракал. Затем призвал палачей:

— Приведите мельчака, мы отрубим ему голову.

Пошли они, открыли дверь, смотрят…

—Ой…

—Погодите, ― остановил их Бэнгер, ― не суйте свои руки в кучу. Позовите своего падишаха, пусть сам придет и посмотрит. Я разделил зерно.

Пошли они за падишахом. Падишах не поверил, спросил:

— Как же смог он все это перебрать?

Они ответили:

—Но он перебрал.

—Нет, даже если бы миллион человек перебирали зерно, и то не смогли бы сделать это за ночь. Как же он смог?

—Он перебрал.

Когда падишах и его люди убедились, что в рисе нет ни одной горошины и в горохе ни одной рисинки, сказали Бэнгеру:

— Пожалуй, пойдем в диван.

Пришли они в диван, сели, поели, разговорились.

— Бэнгер! ― обратился к нему падишах. ― Мужчину испытывают три раза. Вот тебе второе мое испытание: ты должен съесть десять ситлей151 халвы за одну ночь. Не справишься ― казню. ― И приказал приготовить десять ситлей халвы.

А в один ситл вмещается десять ведер. Сварили халву, сладкую, жирную. Принесли и поставили котлы перед Бэнгером, поставили и сунули его руку в халву.

— Помни, ― сказал падишах, ― до утра ты должен все это съесть. Если халвы останется хоть кусочек с ноготок, я отрублю тебе голову. До завтра.

Что же делать? И тут вспомнил он про великанов. Только он сжег великаньи волоски, как великаны, став маленькими, с муравья, полезли из всех щелей, а войдя, снова становились великанами. Спросил главный великан:

—Бэнгер, в какую беду ты попал?

—Надо съесть всю эту халву и так очистить котлы, чтобы ни кусочка не осталось.

Главный великан взял платком кусок халвы, протянул Бэнгеру.

— Это тебе, поешь, чтобы от голода не умереть.

Не всем великанам досталась халва. Они так вычистили и выскоблили котлы, что даже полуду отбили.

—Бэнгер, мы очень благодарны тебе. Хорошо ты нас угостил. Мы-то думали, что ты и вправду попал в беду. Ведь мы воюем, целые войска уничтожаем. Ты зовешь меня, говоришь, что в беде. А разве это беда?

—Вы пришли мне на радость, ― сказал Бэнгер на прощаиие.

Утром падишах велел позвать палачей:

— Пусть приведут Бэнгера ко мне, голову ему отрубим.

Пошли люди за юношей, а перед ним котлы пустые, вылизанные. Вернулись они к падишаху и говорят:

—Падишах, он так все котлы очистил, кусочка халвы не найти.

—Не может быть!

Пришел падишах, сам увидел, изумился:

—Э, как ты сумел съесть десять ситлей халвы? В каждом из них по десять ведер. Как в тебя все влезло?

—Как влезло? Обыкновенно. Когда ты ешь хлеб, куда он попадает? В желудок, конечно. Судьба твоей дочери связана с моей. Ты должен отдать мне дочь.

—Но ты выполнил лишь два условия, осталось третье. Выполнишь ― отдам тебе дочь. За ночь ты должен съесть сорок бараньих курдюков. Это тебе не сладкая халва.

—Хорошо, падишах. Воля бога, а закон твой.

Заперли Бэнгера в комнате. А он вспомнил о перышке падишаха птиц, сжег его, и тучи маленьких птичек величиной с осу слетались к нему. А здесь они снова превратились в обыкновенных птиц.

Падишах птиц спросил:

—Что случилось, Бэнгер, в какую беду ты попал?

—Надо съесть все эти курдюки, вот в чем моя беда.

—Вай, мы молимся богу за твое здоровье.

Птицы быстро расхватали и расклевали тысячами клювов все курдюки. Поели, почистили свои перья. Падишах птиц сказал:

— Мы очень благодарны тебе, хорошо ты нас угостил. Мы думали, нам придется биться. А оказалось, мы пришли вдоволь поесть.

Утром падишах говорит своим приближенным:

— Сейчас я пойду и отрублю ему голову.

Вошел он в комнату и замер от удивления:

—Как, неужели ты все съел?

—Все съел, падишах, ты пожадничал. Было бы еще десять курдюков и те бы съел, так они мне понравились.

Падишах чуть не лопнул от злости.

— Пожалуй в дом, ― еле выговорил он.

Вошли они в диван, посидели.

—Ладно, ― обращается падишах к Бэнгеру, ― поднимайся, прогуляемся немного, дело у меня есть к тебе.

—Падишах, не замышляй зла, все равно судьба твоей дочери с моей связана.

—Сейчас уже вечер, ― сказал падишах Бэнгеру, ― и ты ничего не увидишь. А завтра на рассвете ты должен прийти к этому дереву. На вершине его висят две косы, и никто не может их снять. Я наполню миску водой. С ней ты должен влезть на дерево. Если снимешь обе косы и не прольешь воду, получишь в жены мою дочь. Не сумеешь ― казню.

— Падишах, что мне сказать? Воля бога, а твой закон.

Дошла весть до падишахской дочери, что юноша выполнил все три условия падишаха и осталось только одно. Сняла она с пальца кольцо, отдала служанке и велела:

— Отнеси моему жениху. Когда отец наполнит миску водой и подаст юноше, пусть тот бросит кольцо в воду. Вода превратится в сыр. Пусть засунет миску за пазуху и смело поднимается на дерево, снимает косы. А когда спустится, пусть вытащит кольцо, и в миске снова появится вода.

Служанка передала Бэнгеру кольцо и слова дочери падишаха.

Утром с восходом солнца загремели дафы, собрался народ.

Пришел падишах с приближенными и палачами. Люди, сняв шапки, молились, как могли, за неизвестного юношу.

Падишах наполнил миску водой, дал ее Бэнгеру в руки и сказал:

― Вот так, с этой миской с водой, ты должен влезть на дерево. Если прольется хоть капля, знай, я отрублю тебе голову.

Поднялся Бэнгер на первые толстые ветки, а кольцо было у него во рту. Бросил он незаметно кольцо в воду, вода превратилась в сыр. Миску он спрятал за пазуху и стал подниматься дальше.

Поднялся до самого верха, повел глазами налево, направо, увидел вдали город своего отца, защемило у него сердце, и из глаз выкатились две слезы.

— Он расплескал воду, слетит ето голова, ― обрадовался падишах.

Спустился Бэнгер на нижние ветви дерева, вытащил кольцо, и снова наполнилась миска водой. Протянул юноша миску падишаху и сказал:

—Будь в здравии, падишах, я выполнил твое желание.

—Но ты пролил воду.

—Правда, капли были, но это не вода. Я увидел с дерева город своего отца, защемило мое сердце, и из глаз потекли слезы.

—Люди, ― обратился падишах к присутствующим, ― поклянитесь своей судьбой и скажите правду, вытекла из миски хоть капля воды?

—Нет, не вытекла, ― отвечал народ.

Падпшах от злости тут же лопнул. Народ окружал Бэнгера:

— Юноша, как тебя зовут?

—Зовут меня Бэнгер.

—Ты должен занять трон и стать нашим падишахом. Наш прежний правитель столько зла совершил на этой земле.

—Нет, выбирайте себе другого падишаха, а я должен взять свою суженую и уйти отсюда, ― сказал Бэнгер.

Погостил он немного в доме падишаха, трон передал другому, взял девушку за руку, и они вышли из города.

Спросила его дочь падишаха:

—Добрый юноша, далеко нам идти до города твоего отца?

—Если мы пойдем пешком, то до города моего отца двадцать один год пути.

—А как же ты пришел сюда?

—Я услышал твой голос, твой плач, вот и пришел за тобой.

—Мой отец, будь он проклят, много горя принес людям. И меня не хотел выдавать замуж. Но бог сжалился надо мной и помог нам соединиться.

Расстелил Бэигер свой молитвенный коврик, посадил невесту рядом и сказал:

— Коврик, я к тебе, а ты ― к богу, перенеси нас туда, где сейчас находятся дракон и мой конь.

И коврик опустился там, где было сказано. Только они сошли с коврика, дракон их увидел, раздался треск, и он лопнул на куски, разорвалась его шкура, и из нее вышел белолицый, чернобровый юноша. Закричал он и бросился в объятия сестры и Бэнгера:

—Бэнгер, да буду я твоей жертвой, жертвой твоих ног, твоих глаз! Ты избавил меня от колдовских чар. Это моя сестра, я же сын того злого падишаха. Как он был жесток к своей дочери! Приходили люди сватать мою сестру, уже время было выходить ей замуж, любое живое существо ведь обзаводится семьей. А он все не выдавал ее замуж, находил какие-нибудь причины и казнил юношей. Тогда я проклял себя и превратился в дракона. Везде и всюду я искал и не мог найти человека, который мог бы мне помочь. Когда я увидел тебя, понял, что только ты можешь осуществить мою мечту. Бери мою сестру, и будьте счастливы.

—Хорошо, брат. А теперь ты должен быть гостем моего отца, ― сказал Бэнгер.

—С радостью.

Девушку посадили на коня, а юноши пошли рядом по зеленому полю. Около часа они шли, подошли к городу. Бэнгер дал горсть золота встречному прохожему и сказал:

― Передай радостную весть падишаху и моим братьям, скажи, что Бэнгер вернулся живым в здоровым и жену привез с собой.

Все вышли к ним навстречу с дафом и зурной, обнялись, расцеловались. Семь дней и семь ночей справляли свадьбу. Потом падишах отдал свою дочь замуж за брата невестки, справили и их свадьбу. Отдал Бэнгер ему свой молитвенный коврик и сказал:

— Вот, дорогой брат, это тебе, садись и лети в свой город.

Тот прибыл в родной город, занял трон своего отца. И на родине отпраздновал свадьбу с дафом и зурной. Все они радовались своему счастью. А мы на этом закончим свой рассказ.

8. Мирза Махмуд и Дунья-Гузаль

Зап. в январе 1974 г. от Надире Джалила (см. № 3).

Жил-был падишах. Имел он неисчислимые богатства, но не было у него детей. Очень горевал падишах, что нет у него наследников ― ни сына, ни дочери.

Однажды гулял падишах по своему саду и встретил дервиша.

—Будь в здравии, мой падишах, ― сказал дервиш, ― отчего ты такой печальный? Расскажи мне о своем горе.

—Как же мне не горевать, дервиш-баба, ― отвечал ему падишах, ― я уже не молод, под шестьдесят мне, и падишах я, и казна моя полна, а детей у меня нет. Так что все мое богатство и копейки не стоит.

—А если я помогу тебе, ты обещаешь выполнить мое требование? Поклянись, что отдашь мне одного из сыновей, когда у тебя родятся близнецы.

—Бог свидетель, даю слово мужчины, что один из сыновей будет твоим.

Дервиш протянул падишаху яблоко:

— Разрежь его пополам, одну половину съешь сам, а другую отдай жене. А когда родятся дети, без меня не давай им имена.

Сказал он и исчез.

А падишах сделал, как велел дервиш: разрезал яблоко, одну половину съел сам, другую отдал жене, она съела.

Через девять месяцев жена падишаха родила близнецов ― двух мальчиков. Проходят дни, неделя, месяцы ― мальчики растут без имен. Приближенные падишаха уговаривают его дать детям имена, но тот отказывается:

— Не могу, я обещал дервишу без него не давать им имена.

А они настаивают:

— Будь в здравии, падишах, того дервиша и в живых-то, наверное, давно нет, а ты все ждешь его.

И все-таки уговорили падишаха, согласился он дать своим сыновьям имена. Одного мальчика назвал Исмаилом, а другого ― Мирзой Махмудом.

Так случилось, что только дали сыновьям падишаха имена, как открылась дверь и вошел дервиш.

—Вай, падишах! Ты все-таки дал им имена без меня, ― сказал он.

—Добро пожаловать, дервиш-баба, свет очей моих!

И только падишах встал, чтобы поклониться старцу, тот остановил его:

—Нет, нет, не надо, не беспокойся. Дали им имена, пусть носят на здоровье. Только мое слово твердое. Настанет срок, и я увезу от тебя того сына, которого сам выберу.

—Хорошо, дервиш-баба.

Не успел падишах договорить, как дервиш исчез.

Прошли годы. Братья выросли, стали красивыми, сильными юношами. Когда им исполнилось по девятнадцать лет, однажды в саду падишах встретил дервиша.

—Салам, падишах! ― поздоровался дервиш.

—Дервиш-баба, с добром ли ты пожаловал, свет очей моих, прошу, заходи в дом, ― сказал падишах.

—Нет, дорогой, ты ведь знаешь наш уговор. Знаешь, зачем я пришел.

—Конечно, помню, ― отвечает падишах.

—Ну, кого из своих сыновей ты мне отдашь?

—Дервиш-баба, выбирай сам, для меня они оба одинаковы.

Присмотрелся дервиш к юношам и сказал:

— Мирза Махмуд, подойди ко мне.

Мирза Махмуд обернулся к отцу, но падишах промолвил:

— Дервиш-баба ― твой отец, иди с ним, бог тебе в помощь.

Попрощались они, и дервиш увел Мирзу Махмуда с собой. Долго ли, коротко ли они шли, добрались до утеса, а под утесом ― пещера. Обратился дервиш к юноше:

— Мирза Махмуд, я поднимусь на утес и буду там читать эту книгу, а ты стой здесь и жди. Когда я прочту половину книги, скала загрохочет, затрещит и пещера раскроется, я покачаю головой, а ты сразу войди в пещеру. Там ты увидишь много богатства, в одной стороне ― золото, в другой ― серебро, но ты не бери ни золота, ни серебра, на груде золота ты увидишь светильник. Возьми его и скорей уходи… Смотри, делай все так, как я тебе говорю.

Стал старик читать, дошел до середины книги, вдруг раздался треск, и пещера раскрылась. Дервиш сделал знак: «Входи».

Вошел Мирза Махмуд в пещеру, смотрит ― и впрямь все так, как говорил ему дервиш: в одной стороне ― груда золота, в другой― серебро. Поднялся он на груду золота, взял светильник и подумал: «Как старик узнает, брал я золото или нет?»

Положил он в карман две горсти золота и только собрался выйти из пещеры, как послышался треск. Едва успел он выскочить из пещеры, она захлопнулась и прищемила подол его одежды. Оглянулся Мирза Махмуд ― никого, поднял взор на утес, а там дервиш лежит бездыханный. Опечалился Мирза Махмуд: «Это я виноват, из-за меня он погиб». Как ни горевал юноша, ничего не поделаешь. Положил Мирза Махмуд светильник в мешок и пустился в путь. По дороге Мирза Махмуд встретил пастуха со стадом. Сказал Мирза Махмуд:

—День добрый, пастух, да сопутствует тебе удача!

—А, Мирза. Махмуд, добро пожаловать!

Надоил пастух молока, сели они у родника, поели. Вытащил Мирза Махмуд несколько золотых из кармана и положил в ковш пастуха.

— Мирза Махмуд, ― сказал пастух, ― оставь это золото себе, да поможет тебе бог в исполнении твоих желаний. Видишь там вдалеке город? Ступай туда, устраивайся там на работу, а если хочешь, возвращайся к отцу.

Попрощался Мирза Махмуд с пастухом и отправился я город Долго ли, коротко ли он шел, дошел до города. Задумало юноша: а дальше куда? Подошел, к первому попавшемуся дом, постучался. Открыла ему дверь старуха.

—Матушка, день добрый!

—Добро пожаловать, сынок!

—Матушка, гостя не примешь?

― Вай, почему нет. Гость ― от бога.

Вошел Мирза Махмуд в дом, дал несколько золотых старухе и сказал:

— Матушка, сходи на базар, купи для меня еды, все для постели и свечи.

Пошла старуха на. базар, купила все, что велел Мирза Махмуд, наняла носильщика и все доставила домой. Потом она накрыла стол, они поели вдвоем и стали укладываться спать. Мирза Махмуд поставил в светильник свечу и зажег, ее. Поговорили они еще немного, вдруг Мирза Махмуд видит, что светильник задрожал и наполнился золотом. Юноша высыпал все золото в ковш старухи. Смотрит ― светильник вновь задрожал, опять в нем золото. Совсем загоревал Махмуд, подумал: «Если бы я тогда не пожадничал, вышел бы вовремя, дервиш сейчас был бы жив. Ведь все богатство в этом светильнике».

Мирза Махмуд остался жить у старухи. Прошло месяца два, и он наполнил золотом двадцать мешков.

Как-то гулял Мирза Махмуд по городу, смотрит ― у дворца собирается народ. Подошел он поближе, спросил у одного:

—Что случилось, почему собралось так много народу?

—Видно, юноша, ты нездешний? У нашего падишаха есть дочь Дунья-Гузаль, в этом дворце живет. За то, чтобы увидеть один ее мизинец, нужно выложить десять золотых.

Мирза Махмуд подумал: «Сейчас у меня с собой денег нет, отложу до завтра».

Подошел он к стражникам и сказал:

—Передайте Дунья-Гузаль, что завтра я приду посмотреть на нее.

—Э, откуда ты такой взялся? Так ведь недолго и головы лишиться. Чтобы увидеть один лишь ее мизинец, платят десять золотых, сосчитай, сколько будут стоить все пять пальцев?

—Я принесу золото, ― ответил Мирза Махмуд.

На следующее утро Мирза Махмуд притащил свои мешки и высыпал все золото перед дверьми дворца:

— Хочу видеть лицо Дунья-Гузаль.

Слуги передали слова Мирзы Махмуда дочери падишаха. Открыла она окно, показалась юноше. Взглянул Мирза Махмуд на красавицу и тут же влюбился. А слуги тем временен унесли все его золото.

Целый месяц Мирза Махмуд каждый день платит по тысяче золотых и любуется лицом Дунья-Гузаль. Как-то не выдержала девушка, заговорила с Мирзой Махмудом:

—Добрый юноша, я вижу, ты богат, но что ты за человек? Каждый день тратишь тысячу золотых, чтобы только повидать меня. Скажи, что тебе нужно?

—Выходи за меня замуж, ― ответил ей Мирза Махмуд.