Gosudarstvo_Katar-otrazhenia_vo_vremeni

280	И. П. СЕНЧЕНКО. ГОСУДАРСТВО КАТАР

стеснены в передвижении – границами их городов, обозначенных сторожевыми башнями.

Другими характерными чертами бедуинов Аравии, указывал Давлетшин, являются гостеприимство, которое чтится в племенах свято, а также чувство чести и верность данному слову (18). «Лучше гореть в огне, чем жить в позоре», – гласит одна из поговорок катарцев. «Позор –длиннее жизни»,- заявляют бедуины. Клятва честью в Аравии, где бы то ни было, – священна и поныне. Нарушить ее – значит покрыть позором и себя, и свое потомство. Выказать сомнение по поводу искренности слов бедуина, клянущегося честью, – все равно, что оскорбить его.

Ложь, трусость и малодушие бедуин Аравии и сегодня считает «срамом», а скупость и предательство, в делах и в дружбе, – «мерзостью». «Ложь не живет долго, – говорят в Аравии, – и на лжи доверительных отношений не построишь». Об интригане и сплетнике аравийцы сказывают так: «Человек этот, как скорпион, укусит – и тут же спрячется».

«Мужчинами не рождаются, а становятся», – часто повторяют поговорку предков в беседах с сыновьями и внуками старейшины кланов именитых племен Катара. Настоящий мужчина, в их понимании, обязан защищать веру и Отечество, сторониться лести и клеветы, лености и злословия; питать отвращение ко лжи и гордыне; выказывать почтение родителям и старшим; «блюсти чистоту сердца, помыслов и поступков». «Начало поступков – это мысли человека, – поучает арабов Аравии их народная мудрость. – И потому

кмыслям своим человеку нужно быть очень внимательным».

Вбылые времена, давая характеристики людям, бедуины зачастую сравнивали их с теми или иными явлениями природы. Человека щедрого, рассказывал в своем увлекательном очерке о быте арабов в эпоху Пророка Мухаммада известный российский востоковед М. Машанов, величали «дождевым облаком», а алчного и скупого называли самумом, знойным аравийским ветром, несущим с собой тучи раскаленного песка. Несбыточные помыслы и устремления человека находили схожими с миражами в пустыне. О человеке, не преуспевшем в своих расчетах и надеждах, говорили, что «он – не первый, кого обманул мираж»; а о планах и намерениях

ЧАСТЬ XIV. ЖИЗНЬ И БЫТ КАТАРЦЕВ	281

человека, заведомо для него несбыточных, – что они «обманчевее миража».

Бич аравийской пустыни – это песчаная буря, ветер с песком, раскаленным и обжигающим, как огонь. В речи аравийцев пустынный смерч фигурирует под словом «самум», смысл которого – «яд» (cлово «самум» в переводе с арабского языка значит «отравляющий», «убивающий все живое»). Длится такой буран в Аравии обычно пять суток. Поэтому в народе его называют хамсином (слово «хамса» означает «пять»). Случается, что свирепствует пустынный аравийский ураган и 14 дней кряду, засыпая песком становища

илежащие на границе с пустыней села и города. «Если появится самум, – говорят бедуины, – не стой у него на пути, ибо сметет он тебя

изасыпет». Особенность самума в том, что, передвигая с собой горы песка, между поверхностью земли и «песчаным покрывалом» над ней остается нетронутым небольшое пространство. Оно-то и становится убежишем и для человека, и для животного.

«Люди и животные – бренны, – глаголит и поныне бытующая в племенах Катара присказка предков, – а песок и время – вечны». Время, однако, тоже бежит, добавляют бедуины, и уходит, порой, бесследно. Песок же, струящийся сквозь пальцы, но хранящий на себе следы времени, остается. Потому-то символ времени в Аравии – это песок.

Катарцы беззаветно преданы своим племенам. Такова традиция. Племя – это фундамент жизни катарца прошлого и настоящего. ‘Амр ибн Камиа’, знаменитый поэт доисламской Аравии, писал, что «племя араба – это кулак, которым он отражает врагов своих,

иопора, поддерживающая его в жизни». В случае экстремальных обстоятельств, затрагивавших интересы всех и каждого, будь то засухи или войны, племя, по выражению хронистов, «сжималось в кулак, дабы сообща одолеть и врага, и ненастье».

Племя, замечает Р. Хойленд, автор увлекательных очерков об арабах Аравии, их истории, обычаях и нравах, напоминает собой «китайскую шкатулку» или «русскую матрешку» – состоит из множества семейно-родовых и родоплеменных кланов. Обязанности у всех «составляющих частей» племени, этого универсального социального института Аравии (у семьи, клана, рода и колена), строго

282	И. П. СЕНЧЕНКО. ГОСУДАРСТВО КАТАР

расписаны. Каждый в племени знает, что ему надлежит делать и как поступать в той или иной ситуации (19).

Человек вне племени, то есть вне его защиты и покровительства, гласит один из чтимых арабами Аравии заветов предков, становится изгоем (хали), и «следы его на земле теряются». В наши дни межплеменная борьба в Аравии приобрела новые формы. Объектами схваток племен выступают уже не пастбища и колодцы, как прежде, а сферы политики, общественной жизни, экономики и торговли. Вне родовых и племенных структур добиться сколько-нибудь заметного положения в обществе, в государственных компаниях и в институтах власти, в министерствах и ведомствах, коренной катарец определенно не может. Этим и объясняется то, что почитание властей в лице старейшин родов, шейхов племен и эмиров из семейства Аль Тани, у коренного катарца – в крови; он впитывает его с молоком матери. Как и прежде, в почете у катарца и сегодня – сила, но не оружия, как в былые времена, а ума. «Слабость ума», то есть необразованность, у нынешнего поколения катарцев есть признак дурного тона.

«Человек, лишенный разума, – решето, человек ничтожный, – поучает сегодняшнее поколение катарцев одна из заповедей их далеких предков, – а наделенный разумом и знаниями – солнечный диск; и решетом, как известно, солнечный диск не закрыть». Величайшее богатство человека, утверждает народная мудрость арабов Аравии, – это знания и опыт, которые приобретаются в течение всей жизни; и поэтому «язык знаний и опыта жизни – самый убедительный». «Удача и успех тесно связаны друг с другом, – говорят хорошо знающие свое дело именитые бизнесмены Катара, – но основа любого успеха – это, все же, знания и опыт».

С ранних лет детей в семьях коренных катарцев учат блюсти честь и быть правдивыми с соплеменниками. «Правда блещет, ложь заикается», – повторяют к месту аксакалы-катарцы присказку предков. И добавляют: «Чем лгать и кривить душой, лучше хранить молчание».

Истинному мусульманину, наставляют своих потомков главы катарских семейств, надлежит вести образ жизни достойный, совершать предписанные Кораном дела добрые и отстраняться от дел злых, порочащих честь и достоинство.

ЧАСТЬ XIV. ЖИЗНЬ И БЫТ КАТАРЦЕВ	283

Во главе каждого племени стоит шейх, живое олицетворение мураввы, человек, наделенный лучшими качествами араба Аравии. Слово шейха в племени – закон. Будучи непререкаемым никем авторитетом, решения по сколько-нибудь важным для племени вопросам шейх, вместе с тем, принимает только на основании результатов их обсуждения с главами семейно-родовых кланов и «седобородыми», то есть со старейшинами племени. При судебных разбирательствах шейх в прошлом опирался на советы ‘арифов, то есть знатоков обычаев аравийской пустыни и родословных семейно-родовых кланов племени. Если соплеменник не соглашался с решением, озвученным шейхом, то должен был покинуть племя.

«Шейх – это отец своего народа, образец щедрости и мудрости», – ответит коренной катарец на соответствующий вопрос иноземца. Он тот, – к кому обращаются за советом и помощью, тот, «не приказам кого повинуются, а примеру кого следуют», человек с «крепким умом». Качества, высоко ценимые катарцами в своих вождях и правителях, шейхах и эмирах, – это разум и справедливость, щедрость и великодушие. «Главные привилегии шейха, – скажет катарец, – заключаются в том, чтобы мудро управлять племенем; искусно вести переговоры с властями, отстаивая интересы племени; гостеприимно, по обычаям предков, принимать знатных заезжих чужеземцев и облегчать участь нуждающихся соплеменников». «Государство процветает при щедрости правителя, – гласит народная мудрость арабов Аравии, – благоденствует при его правосудии, и твердо стоит на ногах при его уме».

В том месте, где шейх кочевого племени сходил со своего верблюда, снимал с него седло и давал распоряжение установить шатер, – там в прошлом и разбивали при перекочевках новое становище. Вслед за шейхом ставили шатры семейно-родовое кланы. Метрах в двухстах друг от друга, если поверхность вокруг была холмистой; если же ровной, – то на расстоянии метров четырехсот. Но это – весной. Летом же шатры располагались буквально бок о бок, в шаговой доступности от источника воды. Шатер шейха, обязанность которого состояла в том, чтобы «противостоять одним и оказывать прием другим», всегда находился с той стороны стана,

284	И. П. СЕНЧЕНКО. ГОСУДАРСТВО КАТАР

откуда, по мнению кочевников, больше всего можно было ожидать «появления врага или прибытия гостя».

Шерстяная ткань бедуинского шатра в Аравии – черного, как правило, цвета. Ткут ее только из козьей или овечьей шерсти, но никак не из верблюжьей (она у кочевников идет на изготовление одежд). Свои жилища сами бедуины называют «шатрами Кедара», «отца кочевников» Верхней Аравии, одного из 12 сыновей Исма’и- ла, прародителя племен Северной Аравии. Могучий Нибайджус, первый сын Исма’ила, повествуют предания аравийцев, обосновался сначала с семейством своим в пещерах, в которых проживали прежде «арабы потерянные», автохтоны Аравии, одни из первых ее обитателей из легендарного племени самуд. Затем построил, в ближайших к пещерам землям, каменные дома и заложил поселения. Брат же его, Кедар, «рожденный после него», отодвинулся с семейством своим в пустыню, и дал начало племенам кочевников. И сегодня катарец, упоминая в разговоре о чем-либо темного цвета, грозового облака, к примеру, над головой, может сказать, что оно «такое же темное, как шатры Кедара».

Оседлое население (хадар) Катара в донефтяные времена жительствовало в городах и поселениях вдоль побережья, в основном

ввосточной его части. Занималось «жемчужной охотой», рыбной ловлей, торговлей и морским извозом. Крупнейшими поселениями являлись Эль-Бида’а, Эль-Вакра, Фувайрит, Захира и Хор Шакик. На западной части побережья, кроме Зубары, располагались еще три поселения – Абу Залуф, Хадийа и Хор Хассан, с суммарной численностью населения (1908 г.) 800 человек. Стояли они у источников воды. В Катаре в 1908 г. проживало 27 000 человек; 3% от него составляли жители западного побережья.

Арабские историки считают, что название Катарского полуострова и заложенного на нем удела, трансформировавшегося со временем в Государство Катар, происходит от наименованя существовавшего там в глубокой древности селения Кутару (слово «кутр» в преводе с арабского языка значит «страна»).

Английский капитан Джордж Брукс, занимавшийся в 1823– 1824 гг. топографией побережья Катарского полуострова, указывал

вотчете о командировке, что дома прибрежные катарцы, в част-

ЧАСТЬ XIV. ЖИЗНЬ И БЫТ КАТАРЦЕВ	285

ности в Эль-Вакре и Эль-Бида’а, строили из коралловых блоков и глины. В Эль-Бида’а жительствовали арабы из племен бану на’им, ал-давасир и ал-бу-кувара. В сезон жемчужной ловли туда приходило – для участия в «жемчужной охоте» – племя ал-манасир.

По сведениям, собранным майором Колбруком, посещавшим Катар в 1820 г. (именует его в своем рапорте Гаттаром), население Эль-Бида’а насчитывало 900–1000 человек.

В Эль-Хувайле, рассказывает капитан Джордж Брукс, городе более древнем, чем Эль-Бида’а, проживало около 450 жителей (1923–1924 гг.), представленных в основном членами племени ал-бу-кувара. В сезон «жемчужной охоты» Эль-Хувайла становилась одним из центров торговли Катара.

Все побережные города управлялись шейхами доминировавших среди их населения племен.

Доха (Ад-Давха) – одно из ранних поселений Катарского полуострова (смысл названия – «поселение, тянущееся вдоль побережья). В описании английских лейтенантов Констэбла и Стиффа, бывавших в Катаре в 1857 г., Доха предстает уже довольно крупным, по меркам Восточной Аравии тех лет, городом, поглотившим Эль-Бида’а, который сделался одним из кварталов Дохи. Город этот, по их воспоминаниям, растянувшийся вдоль побережье на расстояние в 800 ярдов, был частично обнесен защитной стеной с несколькими сторожевыми башнями. Резиденция шейха («дом власти» в речи катарцев) находилась в большой круглой башне, возведенной в центре города, с поднятым над ней знаменем. Неподлеку от этой башни лежала небольшая бухта, где ремонтировали суда. В Эль-Би- да’а имелся форт и две дозорно-сторожевых башни (одна из них – у колодца с водой). Численность население Дохи (вместе с Эль-Бида’а и Малой Дохой, то есть пригородом) не превышала 5000 человек (в 1979 г., для сравнения, – 180 000 человек), а Эль-Вакры – не менее 1000 человек (20).

Из хроник Катара следует, что к 1930-м годам 20% оседлого населения Катара составляли иранцы. Были среди оседлых жителей и арабы, обитавшие на Персидском побережье Залива, но вернувшиеся затем на Аравийский полуостров (арабы Аравии именовали их словом «хувала»).

286	И. П. СЕНЧЕНКО. ГОСУДАРСТВО КАТАР

Значительная часть оседлого населения до Второй мировой войны приходилась на негров, потомков рабов, завезенных из Восточной Африки. Зарабатывали они на жизнь, участвуя в жемчужной ловле (трудились ныряльщиками). В 1939 г. в Дохе и Эль-Вакре насчитывалось 2000 отпущенных на свободу чернокожих рабов, а все еще остававшихся в рабстве – 4000 человек.

Крупными местами занятости городского населения Катара в прошлом выступали порты и рынки. Погрузка и разгрузка судов велась вручную. Артели портовых грузчиков, лодочников, перевозчиков грузов по городу (на ослах и мулах) и разносчиков воды играли важную роль в повседневной жизни прибрежных городов.

День в жилище горожанина-катарца начинался с того, что женщина с помощью небольшой ручной мельницы молола хлебные зерно и толкла в ступке кофейные зерна, чтобы испечь к завтраку лепешки и сварить кофе. Поэтому ручная мельница и кофейная ступка считались у катарцев-горожан символами семейного очага. Воровство этих предметов строго каралось – отсечением руки. Когда кто-то из жителей того или иного квартала в городе говорил, что «ручная мельница соседа молчит», это означало, что человек попал в беду, что «нет в его доме ни зерна, ни хлеба». И настало время оказать горемыке помощь.

Центр жизни любого из катарских городов прошлого – это рынок. Древнейший и самый именитый из них в Катаре – это Сук Вакиф (переводится с арабского языка, как место, где останавливаются, чтобы поторговать). Расположен он в центре Дохи, вблизи дворца эмира. В давние времена туда стекались кочевники, торговали мясом, молоком и шерстью. Со временем там вырос огромный рынок, один из самых оживленных на северо-восточном побережье Аравии. В наши дни Сук Вакиф, как магнитом, притягивает к себе туристов. Это – обитель старинных уютных кофеен, парфюмерных и ювелирных лавок, и мастерских по росписи хной. Здесь продают ловчих птиц. И только в этом месте можно встретить конных патрульных, стражей рынка, с патронташами, переброшенными через плечи, и мечами, пристегнутыми к седлам. Действует здесь и знаменитый мужской клуб – Маджлис ад-дам (Клуб единокровных), где

ЧАСТЬ XIV. ЖИЗНЬ И БЫТ КАТАРЦЕВ	287

катарцы, общаясь друг с другом, попивают чай и играют в шашки. И все, заметим, бесплатно. Клуб содержит шейх.

По воспоминаниям путешественников, рынки, где бы то ни было в Аравии, чутко реагировали не только на потребности покупателей, но и на их привычки. Являлись в прошлом чуть ли не единственным местом времяпрепровождения катарцев. Там можно было сделать все необходимые покупки и поторговаться, то есть «показать себя», как говаривали в старину арабы Аравии. Послушать сказания и предания о легендарных племенах, воинах и поэтах Аравии, об удачливых торговцах и выбившихся в люди ловцах жемчуга из уст профессиональных рассказчиков в «домах кофе».

Маленькие и уютные кофеюшки на узких улочках старых кварталов и рынках городов Катара – и по сей день излюбленные места встреч и бесед коренных пожилых катарцев. Старики любят посидеть и поболтать в них о том времени, когда «такой сытности, – по их выражнию, – как в наше время не существовало и в помине; зато свято чтили верность данному слову и царила чистота нравов».

Аравийки, оказывавшиеся на рынке, делились своими наблюдениями путешественники, шли вначале туда, где стояли лавки-ма- стерские парфюмеров и золотых дел мастеров. И уже оттуда, «порадовав глаза» ювелирными изделиями и «покрыв одежды дымами воскуренных в лавках благовоний», отправлялись в те места, где торговали нужными для той или иной из них товарами.

На рынках трудились цирюльники, «почтальоны новостей» или «живые газеты Аравии», как в шутку отзывались о них негоци- анты-европейцы. К каждому своему клиенту цирюльник подходил как к возможному источнику свежих новостей. Собираемые и пересказываемые им новости, переходя из уст в уста, быстро распространялись по городу. Чужеземцев, что интересно, рыночные стригуны обслуживали бесплатно. Просили лишь взамен, чтобы они поделились с ними во время стрижки тем, что видели и слышали в местах, где бывали по пути в их город.

Непременно стоит побывать в Зубаре, что на северо-западной оконечности полуострова, и посетить тамошний легендарный форт, с именем которого связаны многие страницы в истории Катара.

288	И. П. СЕНЧЕНКО. ГОСУДАРСТВО КАТАР

Немалый интерес представляет и местечко Умм-Салал-‘Али, что в 40 километрах от Дохи. Здесь много насыпных песчаных курганов, часть которых датируется III столетием до нашей эры. Ученые полагают, что это – захоронения «арабов первородных», автохтонов Аравии, отодвинувшихся в седом прошлом из Йемена через территории современных Омана, ОАЭ и Катара в земли Неджда.

Самый престижный район Дохи, столицы Катара, расположен на ее окраине – у насыпанного там острова «Жемчужина Катара» (Pearl Qatar). Неподалеку от него строят новый город Лусаил, рассчитанный на 450 тыс. человек (стоимость проекта – 45 млрд. долл. США).

½ШЪСШРЦк У ЬЪЛТУбУШаазМ ЩЪШЧзЫМЦз ОЛЬЛЪбМР

В прошлом жизнедеятельность Катара базировалась, как отмечал Джон Гордон Лоример, на морских промыслах, морской торговле, скотоводстве (в основном верблюдоводстве) и традиционных ремеслах. Главными «кормилицами» оседлого населения в 1908 г. выступали, по его словам, рыбная ловля и жемчужный промысел. Сельского хозяйства как такового не существовало. Имелись небольшие финиковые сады и огороды в городах и поселениях. Продукты завозили из Индии и из Басры; финики – из Эль-Хасы; одежду и дерево для строительства судов – из Индии. В Катаре тогда проживало, по его подсчетам, 27 000 человек, представленных племенами ал-ма’адид, ал-бу-‘айнайн, ал-ибн-‘али, ал-бу-кувара, ал-му- ханнади, ал-кубайсат, ал-давасир, ал-манай, ал-сулайси и персами (21).

Жемчужный промысел в Персидском заливе, в который было активно вовлечено прибрежное население Катара, насчитывает более 7000 лет; начало его арабские историки относят к каменному веку.

Жемчуг, сообщает знаменитый арабский географ Мухаммад ал-Идриси (1100–1165), в понимании арабов Аравии, – это одно из сокровищ природы, символ немеркнущей красоты и изысканной элегантности. Среди народов Древней Аравии бытовало пове-

ЧАСТЬ XIV. ЖИЗНЬ И БЫТ КАТАРЦЕВ	289

рье, что жемчуг – это «слезы жителей Рая», падающие с небес на землю.

«Все мы, арабы Залива, от простолюдина до человека знатного, – рабы одного господина, жемчуга», – так отзывался о месте жемчуга в жизни прибрежных аравийцев в беседе со знаменитым исследователем-портретистом Аравии Дж. Пэлгревом (1862) шейх Мухаммад ибн Аль Тани, правитель Катара.

Впервые жемчуг в бассейне Персидского залива люди обнаружили у берегов Дильмуна (Бахрейна), занимаясь рыбной ловлей. И он сделался у дильмунцев, а потом и у других народов Прибрежной Аравии, атрибутом культовых обрядов и талисманом-оберегом любви и счастья. Древние аравийцы верили в то, что жемчуг облегчает женщинам роды, дарует счастье в браке, оберегает семьи и сохраняет любовь мужчины к женщине. И поныне жемчуг у аравийцев – это талисман прочных супружеских отношений (ожерелье из жемчуга – традиционный подарок жениха невесте на свадьбу), символ добрых помыслов и намерений. Древние аравийцы приносили его в дар богам.

Жемчуг, рассказывают потомственные торговцы перлами, любит свои первых хозяев. И, «расставаясь с ними», попадая в другие руки, «горюет, стареет и умирает», то есть теряет блеск и темнеет. Среди катарцев и других жителей Прибрежной Аравии до сих пор бытует поверье, что жемчуг обладает свойствами «наделять человека, носящего его на себе, терпением и способностью отвращать разум от злых помыслов и дурных поступков».

Воины-аравийцы инкрустировали жемчугом рукоятки мечей и кинжалов, вшивали их в игалы (обручи для удержания головных платков) и кожаные шлемы, веруя в то, что жемчужины уберегут их от ранений и «даруют радость победы».

В клинописных табличках шумеров, датируемых 2300 г. до н. э., жемчуг, поступавший в Шумер с Дильмуна, именуется «рыбьим глазом» или «камнем счастья».

Выловленный жемчуг (сезон «жемчужной охоты» продолжался с мая по cентябрь) катарцы вывозили на Бахрейн, в Линге и в Бомбей. По подсчетам Дж. Лоримера, в 1908 г. в жемчужной ловле участвовали 12 890 катарцев, или 48% тогдашнего населения полу-