Глава I. Чистое волеизъявление, предоставление и их недействительность

его специфическим содержанием. Иначе обстоит дело с предоставительными

сделками.

Сделка-предоставление, независимо от ее действительности, непосредственно

перемещает имущественные блага из сферы одного

лица в сферу другого. Если она при этом недействительна, такое перемещение

является неосновательным. С ним всегда связано возникновение

известных охранительных правоотношений, в рамках

которых реализуются меры защиты или меры ответственности. Следовательно,

недействительное предоставление должно признаваться

юридическим фактом, порождающим охранительные права и обязанности.

Но означает ли это, что оно вместе с тем представляет собой

противоправное действие?

Думается, что между безосновательностью и противоправностью

не следует ставить знак равенства. «Нельзя смешивать, –

справедливо отмечал М. М. Агарков, – “отсутствие достаточного

установленного законом или договором основания” с противозаконностью,

противоправностью какого-либо поведения… Получение

недолжного, взятое само по себе и не осложненное никакими

привходящими обстоятельствами… не является противоправным

действием. Никакой ответственности за это не установлено»1. Вопрос

о противоправности предоставления, и в частности традиции,

должен, таким образом, решаться исходя исключительно из

свойств самого предоставительного действия, вне зависимости от

его неосновательности.

С этих позиций недействительное предоставление является противоправным

тогда, когда им нарушаются субъективные права

третьих лиц (например, передача чужой вещи неуправомоченным

отчуждателем2) или публичные интересы (например, незаконная передача

предметов, изъятых из оборота). При отсутствии подобных

нарушений недействительную сделку-предоставление можно было

бы считать противоправной лишь в том случае, если она совершена

против воли одной из сторон, в том числе при недееспособности последней,

в состоянии, когда она не способна понимать значение

своих действий или руководить ими, под влиянием принуждения

1

Агарков М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М.: Юриздат,

1940. С. 158.

2 Подробнее см. ниже, § 15.

§ 5. Недействительность традиции

или обмана. При этом следует иметь в виду, что речь идет об объективной

противоправности перемещения материальных благ; о субъективной

стороне акта вопрос не ставится (в самом деле, было бы

очевидной натяжкой рассматривать действия самого потерпевшего,

взятые отдельно или в совокупности с действиями другой стороны,

в качестве правонарушения).

Здесь возможно возражение, что оценка в терминах правомерности

или противоправности – это оценка объективных качеств действия,

которая не может зависеть от воли лица. Данное возражение, возможно,

верное в других случаях, не действует в этом. Дело в том, что препятствия

в пользовании субъективным правом, различные умаления

последнего, не могут рассматриваться как его нарушение, если они

явились результатом действий самого управомоченного. Volenti non fit

iniuria1, говорит старая латинская максима, в своей основе являющаяся

не чем иным, как аксиомой здравого смысла2. Добровольно передавая

свое имущество другому, хотя бы и без правового основания (договор

недействителен), лицо само ограничивает себя в фактической возможности

пользоваться соответствующим благом, и такое поведение нельзя

признать неправомерным3. Иная ситуация складывается при недобровольном

предоставлении. Оно ограничивает потерпевшего в использовании

его субъективного права без его согласия и должного на то управомочия,

что характеризует его как нарушение права4 .

1

«Желающему не делается неправомерного». Ср. Ulp. 56 ad ed., D. 47, 10, 1, 5:

nulla iniuria est quae in volentem fiat – «нет ничего неправомерного в том, что делается

желающему».

2 См.: Krzynowek J. Volenti non fit iniuria. Powstanie i historia reguly // Lacinskie paremie

w europejskiej kulturze prawnej i orzecznictwie sadow polskich / Pod red. W. Wolodkiewicza,

J. Krzynowka. Warszawa: Liber, 2001. S. 268. «Допущение противоположного принципа

деятельности последовательно приводило бы к распаду общественных связей. Только

предположение, что другие будут поступать… в соответствии с собственными заявлениями,

приведет к взаимному доверию и общественной кооперации» (ibidem).

3

Не существует и какого-либо запрета на исполнение недействительной сделки,

о котором пишет А. П. Сергеев (см.: Сергеев А. П. Некоторые вопросы недействительности

сделок // Очерки по торговому праву: Сб. науч. тр. Вып. 11 / Под ред. Е. А. Крашенинникова.

Ярославль, 2004. С. 19). Такое исполнение, хотя и неосновательно, само по

себе не содержит ничего противоправного (а следовательно, не запрещено) до тех пор,

пока не нарушает охраняемого законом публичного интереса или интересов третьих лиц.

4

Так, в римском праве принятие мнимым кредитором уплаты несуществующего

долга при незнании об этом обстоятельстве мнимого должника рассматривалось как

кража (furtum) со стороны принимающего.