derzanie_duha

ние. А если прибавить к этому, что такого рода неподвижным центром считалась в античности чаще всего Земля, то вы сами должны понять, какой наивной и детской ограниченностью в сравнении с новой и новейшей космологией от­ личаются античные представления о космосе. Но я бы сказал, что для нас сейчас важна не эта, слишком уж очевидная, истина. Для нас важно скорее то, что этот чувственно-материаль­ ный ограниченный космос есть только предель­ ное обобщение исходного представления о чело­ веке как о телесно-ограниченной вещи и как об интеллекте, который этой вещью управляет. А такая исходная интуиция — чисто рабовла­ дельческая. Античный живой, одушевленный, разумный, но ограниченный чувственно-матери­ альный космос со своим конечным протяжени­ ем вокруг единого центра — это есть именно рабовладельческий космос.

—Не считаете ли вы, что все сказанное ва­ ми является явным «принижением» античного космоса? Не считаете ли вы унизительным для античной культуры такое слишком уж ограни­ ченное понимание вещей и интеллекта?

—Ни в коем случае не считаю. Что же уни­ зительного в том, что проповедуется чувственноматериальный космос как предел всякого суще­ ствования? Что унизительного в том, что этот чувственно-материальный космос полон движе­ ния и жизни, полон демонов и богов, полон пе­ реселений и перевоплощений душ (хотя это только частный случай общего круговорота ве­ щества в природе), пока они не достигнут пол­ ного согласия с миром идей, столь живописно изображенным у Платона? И что унизительного

втом, что все античные мыслители — и идеа-

231

листы, и материалисты — с глубоким сердечным волнением взирают на небесный свод, находя в нем свою родину, и надеются после смерти распылиться в этом, пусть бездушном и без­ личном, но все же трепетно ожидаемом мире идей или мире материальных атомов? Если вы считаете все это унизительным, то это значит, что вы оцениваете всю античность с христиан­ ской точки зрения, а это неправильно, потому что свое тысячелетие античность просущество­ вала с полным историческим правом; и это пра­ во ничуть не меньше, чем права всех других культур, хотя бы они и были более духовными

иболее полноценными в человеческом отноше­ нии. Но это вовсе не значит, что античность есть идеал всех культур. Она является во многом ограниченной. Но ведь и рабовладение тоже не идеал и, с точки зрения человеческих идеалов, тоже существенно ограниченно. И как бы я, по существу, ни относился к античности (а я ее очень люблю), все-таки я как историк филосо­ фии обязан формулировать специфику античной культуры, какой бы духовной ограниченностью эта специфика ни обладала. Другие культуры, которые многими расцениваются как более ду­ ховные, тоже обладают той или иной ограни­ ченностью, которую мы тоже обязаны точно формулировать. Да и где она, эта идеальная культура, которая ничем не была бы ограничена

икоторая не имела бы никаких недостатков? Если бы такая идеальная культура и существо­ вала, то это явилось бы концом всего историче­ ского процесса, поскольку все оказалось бы уже достигнуто и было бы некуда двигаться.

—В самом начале мы условились говорить

офилософии культуры в применении к антич-

232

ной культуре. Что вы считаете действительно философией культуры?

— Философия культуры есть постановка и решение проблемы о том, а) как соотносятся между собою отдельные слои исторического про­ цесса, б) как они все вместе относятся к их предельной обобщенности, то есть к их истори­ чески обусловленному и каждый раз специфи­ чески доминирующему первопринципу, в) как этот первопринцип данной культуры относится к первопринципам других, хотя бы ближайших, культур, г) как необходимо характеризовать все слои исторического процесса в свете этого первопринципа. Мне кажется, что в нашем с ва­ ми разговоре мы только этим и занимались.

—Не могли бы вы в заключение охаракте­ ризовать специфические черты античной куль­ туры и мировоззрения?

—Они, на мой взгляд, могли бы быть све­ дены к следующим чертам.

1. Виртуальный эйдологизм. Целесообразно сформированная, человеческо-материальная, ве­ щественная индивидуальность образует собою в античности тело как таковое, в отличие от вся­ ких других тел, которое обладает своим собст­ венным видом (эйдосом) и активной способно­ стью к разного рода обобщениям (или виртуаль­ ностью), хотя взятое само по себе такое тело воспринимается только как оно само, а не как что-нибудь другое. Античность лишена чисто духовных обобщений. Исходная античная инту­ иция бездушна, внеличностна и в предметном смысле только природна. В античном мире с его ориентацией на космос, как и вообще в природе, все повторимо. Душа, личность, даже каждый Демон и бог не только возможны для античности

233

в условиях чувственно-материальной действи­ тельности, но даже необходимы. Однако для ан­ тичности они вовсе не являются результатом чисто духовной деятельности, а оказываются принципами все той же чувственно-материаль­ ной действительности, поскольку даже боги яв­ ляются здесь не более чем обожествлением сил все той же чувственно-материальной природы. Поэтому в античности не боги создают мир, но мир создает богов и людей, и даже не мир во­ обще, но именно Земля, всеобщая мать, как это провозглашает решительно вся античность и как это требуется исходной чувственно-материаль­ ной интуицией.

2.Чувственно-материальный космологизм.

Ясно, что это только предельное обобщение иде­ ально организованного человеческого тела.

3.Диалектика. Она есть единственный спо­ соб объединить в одно целое бездушную, но деятельную вещь и совершенно невеществен­ ный интеллект, способный осмыслять и оформ­ лять бездушные вещи (заметим, что самый со­ вершенный интеллект еще не есть дух в целом, но только один из его атрибутов). В результате такого диалектического синтеза социальной жизни мы имеем древнейший рабовладельчес­ кий полис или позднейшую рабовладельческую Римскую империю, а в философии — вечное ис­ кание синтеза противоположностей, без которо­ го античная культура вообще не была бы ника­ кой цельностью.

4.Рассудочный восторг, или восторг рассуд­ ка. Крупнейшие философы античности Платон

иАристотель, давшие максимально закончен­ ную картину диалектических синтезов, как раз отличаются неимоверной приверженностью к

234

рассудочным изысканиям и прямо-таки упоени­ ем бесконечными различениями тончайших рас­ судочных категорий, погруженностью в беско­ нечные споры. В этом смысле античные софи­ сты являлись довольно характерным образцом именно античной диалектики наряду с Плато­ ном, Аристотелем, стоиками, скептиками и нео­ платониками. Страсть к спорам древних греков в быту и их риторика и в искусстве, и в мысли не только не противоречат установленному на­ ми первопринципу античной культуры, но явля­ ются его вполне естественным результатом, по­ скольку исходная вещественная ограниченность не давала полного удовлетворения, а требовала вечных поисков все нового и нового, хотя в иде­ але это новое всегда и мыслилось как достигну­ тое совершенство, будучи вечной задачей для научно-художественного искательства.

5.Вечное возвращение. Античный человек вечно стремится. Но выйти за пределы космоса он не может, поскольку никакого другого, более высокого бытия он не мыслит. Космос подвижен, но ему некуда выйти за свои пределы. И поэто­ му он только вечно вращается в себе. Человек тоже вечно стремится. Но ему некуда деться, кроме космоса, и поэтому он, самое большее, может только перевоплощаться в другие тела; однако за пределы тела, своего или космическо­ го, ему выйти некуда. Так вечное возвращение стало основной идеей всякого античного миро­ воззрения.

6.Аисторизм. Отсюда вытекает и то, что в античности весьма плохо прививалась мысль о вечном прогрессе, да и о прогрессе вообще. Бу­ дучи занята созерцанием прекрасной человече­ ской телесности, античная личность и не нуж-

235

далась в принципиальных переходах от одного состояния мира к другому. Античность аисторична. Тут, однако, необходимо напомнить вы­ сказанную выше мысль о том, что тип культуры есть только принцип античного исторического развития, но не воплощается в нем буквально и неподвижно. Поэтому античные греки вечно спорили, вечно ссорились, вечно дрались, вечно воевали, так что вся их история достаточно драматична. Тем не менее в последней глубине космос со всей той живой и неживой действи­ тельностью, которая в нем находилась, был только вечным вращением в себе, вечным воз­ вращением к тому же самому состоянию.

7. Героизм и судьба, или скульптура и фа­ тализм. Человек в основе своей есть только пре­ красная телесность. Следовательно, он должен все время стремиться к тому, чтобы восторже­ ствовала эта прекрасная телесность. С другой стороны, тело, не будучи разумом, как и разум, ограниченный только задачами телесного офор­ мления, лишены знания всех собственных при­ чин и всегда могут ошибаться в постановке для себя тех или иных жизненных целей. Поэтому прекрасная телесность не знает ни конечных причин своего происхождения, ни своих конеч­ ных целей. Для этого она слишком созерцатель­ на, слишком прекрасна, а главное, слишком телесна. В силу этого античный человек всегда героичен, действуя независимо от своей судьбы. Совмещение героизма и фатализма тоже есть результат античного типа культуры. Здесь тоже героизм и фатализм, с одной стороны, есть про­ тиворечие, а с другой, есть и разрешение этого противоречия в героическом фатализме или в фаталистическом героизме. Таковы все класси-

236

ческие герои античной мифологии; и в таком виде они вновь появляются в последние века античности, когда возникла живейшая потреб­ ность в подобной реставрации. Поэтому не удив­ ляйтесь, что вся последняя и наиболее синтети­ ческая четырехвековая школа неоплатонизма в основном только и занималась диалектикой мифа.

В заключение всех моих рассуждений об античной культуре не может не возникнуть воп­ роса об отношении этой культуры к нашей сов­ ременности. Разработка этого вопроса не может входить в настоящую нашу беседу (это тема специального разговора), но здесь я коснусь лишь принципиальной стороны дела, и притом кратко.

Исходная интуиция (принцип) нашей куль­ туры — интуиция коллектива, понимаемого как живой организм. Это свободно-трудовая общест­ венность, а не просто чувственно-материальная индивидуальность, которая является для нас самое большее только одной из сторон исходной интуиции, но отнюдь не ею самою целиком. Далее, наш интеллект отнюдь не пассивно со­ зерцателен, каким он был в эпоху рабовладения. Он имеет своей целью переделывать действитель­ ность, а это значит бороться со всеми препятст­ виями, которые мешают свободно-трудовому коллективу, то есть создавать необходимую для него мирную обстановку, которая действительно обеспечивала бы нормальную и бесперебой­ ную жизнь трудящихся. Наконец, что касается предельного обобщения, которое в рабовла­ дельческом обществе принимало облик прекрас­ ного чувственно-материального космоса и бла­ женного олимпийского самодовления, то это

237

предельное обобщение является для нас в пер­ вую очередь не чувственно-материальным кос­ мосом (хотя бы и самым прекрасным) и не Олимпом, но прежде всего тем бесклассовым обществом, которое не пассивно-созерцательно, а активно-деятельно оградило себя от всякого посягательства на свое совершенное состояние, будь то эксплуатация одного человека другим или какие-нибудь космические неожиданности.

Теперь вы сами видите, в чем существо той культуры, которую мы создаем, и в каком от­ ношении античная культура, с одной стороны, является, а с другой, никак не является нашей предшественницей. Трудовая активность и борь­ ба за решительное преодоление всего, что может препятствовать ей изнутри и извне,— вот в чем отличие нашей культуры от пассивно-созерца­ тельной односторонности рабовладельческой формации.

ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ КАК ШКОЛА МЫСЛИ

История философии относится к числу тех областей знания, из которых должна складыва­ ться теория познания. Ведь только с помощью истории философии люди смогли понять, как вырабатывались формы и категории теоретиче­ ского мышления, методы освоения мыслью дей­ ствительности, методологическая культура, в основу которой марксизм-ленинизм кладет ма­ териализм и диалектику. Вспомним слова Ф. Эн­ гельса: «...теоретическое мышление является прирожденным свойством только в виде способ­ ности. Эта способность должна быть развита,

238

усовершенствована, а для этого не существует до сих пор никакого иного средства, кроме изу­ чения всей предшествующей философии» '.

Историки философии по «черепкам» памят­ ников духовной культуры воссоздают и иссле­ дуют становление, движение, развитие челове­ ческого разума, восхождение его от низшей ступени к высшей, изучают эволюцию теорети­ ческих воззрений, движущие факторы их зарож­ дения и развития. Поскольку же мыслителей прошлого толкала вперед не одна только сила чистого мышления, как это часто им самим ка­ залось, но все более быстрое и все более энер­ гичное развитие материальной практики, исто­ рия философии, естественно, опирается на дан­ ные всех исторических наук, стремясь говорить «просветленным языком общественного разу­ ма...» 2. Ее интересует далеко не описание на­ капливаемых данных, без которых, разумеется, невозможна ни одна наука, но опыт познания вообще, обобщение пути, пройденного множест­ вом наук. «Продолжение дела Гегеля и Марк­ са,— подчеркивал В. И. Ленин,— должно состо­ ять в диалектической обработке истории человеческой мысли, науки и техники» 3.

Не может быть квалифицированного знато­ ка философии без добротного знания ее исто­ рии — знания не описательного, но непосредст­ венно по источникам. Знания не просто различ­ ных точек зрения, концепций, теорий, не про­ сто критического усвоения их для страховки себя от односторонности или от повторения уже совершенных ошибок, но воспроизведения в уме

1	Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 366.
2	Там же, т. 1, с. 108.
3	Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 29, С. 131( '

239

эволюции сознания, приведшей к его налично­ му состоянию и движению дальше, к новым высотам.

Фундаментальное познание истории способ­ ствует осмыслению не только происшедшего, но и происходящего, обобщению явлений жизни, творческому развитию теории. При этом непре­ менно должна быть выдержана идейная направ­ ленность на базе методологии марксизма-лени­ низма. Связь с практикой, с насущными задача­ ми современности поднимает эффективность науки, это в полной мере относится и к истории философии. Тут не должно быть места схола­ стическому теоретизированию, которое способно лишь затормозить движение мысли вперед.

Но чем, скажем, поучителен опыт античной философии?

Это была первая исторически известная в Европе форма диалектической философии. В ее многообразных проявлениях уже имеются в за­ родыше, в становлении почти все позднейшие типы мировоззрений. Вот почему мы вынужде­ ны в философии, как и во многих других обла­ стях, возвращаться снова и снова к подвигам «того маленького народа, универсальная ода­ ренность и деятельность которого обеспечили ему в истории развития человечества место, на какое не может претендовать ни один другой народ»',— писал Ф. Энгельс в «Диалектике природы».

Что более всего привлекает нас в филосо­ фии античности? Целостность взгляда на мир. Древние греки не дошли еще до самодовлею­ щего анализа, до абстрактно-метафизического

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 369.

240