27. Объект и субъект познания. Проблема истины в науке. Разновидности научной рациональности: классическая, неклассическая, постнеклассическая. Классическая и неклассические концепции научной истины.

Обосновать утверждения науки можно логически и эмпирически. Смысл – обосновать истинность. Истина – цель научного познания, а для философии науки еще и предмет исследования. Но что есть истина? В первом приближении это – знание, которое соответствует действительности (Классическая; корреспондентская теория истины; теория отражения). Аристотель. Это характеристика знания, а не бытия (ср.: истинный друг, истинное произведение искусства и истинное наслаждение этим произведением. Не истина, но правда...). Притом знания как содержания. Проблемы классической концепции.

О. и S. Разновидности научной рациональности.

«И. = свойство самосогласованности знаний» Когерентная теория.

«И.= полезность, эффективность знания». Прагматическая концепция.

« И.= соглашение». Ковенционализм.

«И.= опытная подтверждаемость». Позитивизм.

Проблемы критерия.

Что есть истина? В целом научное познание представляет собой доста­точно строгую форму организованности и характеризуется такими при­знаками, как непротиворечивость, доказательность, проверяемость, си­стемность. Принципиально специфичным для научного познания являет­ся стремление к достижению истины. «Горгоновый» лик истины ужасен, он заставляет ученого отречься от радостей бытия и всего себя посвятить науке. Он страшен и тем, что никогда до конца неуловим, истина не дается раз и навсегда как истина в последней инстанции, она углубляет­ся, то сбрасывая наряды заблуждения, то облачаясь в них.

Проблема оснований истины — краеугольная проблема эпистемоло­гии — заставляет разобраться с этимологией самого понятия «истина». Спо­ры о нем не затихают и поныне, имея более чем 2,5 тысячелетнюю исто­рию. Платон весьма настоятельно рекомендовал отделять истинное зна­ние, как эпистеме, от доха — мнения. Аристотелю принадлежит опреде­ление истины, которое впоследствии получило название классического. Оно гласит: истина — это соответствие мысли и предмета, знания и действительности. В современной западной литературе классическую кон­цепцию истины именуют теорией соответствия.

Вместе с тем возникает вопрос о том, что чему должно соответство­вать. У Гегеля действительность должна соответствовать абсолютной идее. Различные философские школы относят к критериям истины разные признаки: всеобщность и необходи­мость (Кант), простота и ясность (Декарт), логическая непротиворечи­вость (Лейбниц), общезначимость (Богданов), а также полезность и эко­номность (Мах). Русский философ П. Флоренский утверждал, что истина есть «истина», то, что есть, и дается она с непосредственной очевиднос­тью в переживании. Существует эстетический критерий истины, согласно которому истина заключается во внутреннем совершенстве теории, про­стой (красивой) форме уравнений, изяществе доказательств. Согласно ло­гическому критерию истинности, все должно быть обосновано, непро­тиворечиво и самодостаточно, на основе выводов и доказательств.

Недостаточность всех подобных подходов состоит в том, что в них критерии истинности знания пытаются отыскать в нем самом, хотя выя­вить истину можно лишь при сопоставлении (соотнесении) знания с объектом. Поэтому прав был К. Маркс, утверждавший, что вопрос об истинности познания вовсе не теоретический, а практический. Общественно историческая практика есть универсальный критерий истины.

В современной научной философии под объективной ис­тиной понимается знание, содержание которого не зависит ни от че­ловека, ни от человечеству! Это не значит, что вне головы познающего субъекта существует пластзнания, содержащий в себе объективную ис­тину. Это означает лишь то, что истина не несет в себе никаких искаже­ний со стороны субъекта, а определяется самим познаваемым объектом.

История познания, по меткому определению Эйнштейна, есть «дра­ма идей», смена одних теорий другими, принципиально отличными от предыдущих. Ошибка метафизической теории познания состояла в том, что истина рассматривалась как некое законченное состояние, в кото­ром достигнуто исчерпывающее отражение объекта. При таком подходе не оставалось места для эволюции и развития. Впервые данное противоре­чие было осознано Гегелем, который показал, что истина — это не зас­тывшая система, а постепенный процесс все большего и большего совпа­дения предмета с понятием. «Истина не есть сухое есть, она по существу своему представляет процесс», обусловленный взаимодействием субъек­та и объекта, выделением в объективной реальности все новых и новых фрагментов. Поэтому истину следует понимать не просто как соответ­ствие понятия предмету, мысли и действительности, а как процесс совпа­дения мышления с предметом, который неотделим от деятельности.

Понимание истины как процесса включает в себя понимание того, что истина всегда конкретна и включает в себя момент абсолютности и относительности. Термин «абсолютная истина» имеет три значения:

1. Она представляет собой точное исчерпывающее знание, истину в «последней инстанции» некоторый своеобразный гносеологичес­кий идеалов этом смысле истина не реализуется ни на одном из уровней познания, она недостижима, это метафора.

2. Понятие абсолютной истины приложимо к неким элементарным знаниям, которые носят инвариантный (постоянный) характер. Это так называемые «вечные истины».

3. Под абсолютной истиной в собственном смысле слова понимает­ся такое знание, которое сохраняет свое значение и не опроверга­ется последующим ходом развития науки, но лишь конкретизиру­ется и обогащается новым содержанием; например, законы клас­сической механики Ньютона после открытия теории относитель­ности Эйнштейна. Это наиболее важное значение термина «абсо­лютная истина». Целостная система знания включает в себя абсо­лютно истинные элементы знания и относительно истинные, ко­торые подвергаются пересмотру и отрицанию.

В западной философии науки анализ технических наук выделился в осо­бое направление сравнительно недавно. Еще Чарльз Сноу подчеркивал, что «у тех, кто работает в области чистой науки, сложилось совершенно превратное мнение об инженерах и техниках, кажется, что все, связан­ное с практическим использованием науки, совершенно неинтересно. Они не в состоянии представить себе, что многие инженерные задачи по чет­кости и строгости не уступают тем, над которыми работают они сами, а решение этих задач часто настолько изящно, что может удовлетворить самого взыскательного ученого»".

Технические науки не всегда оценивались по достоинству. До XIX в. раз­рыв между исследованием, проектом и его фактической реализацией со­ставлял период в 150 лет. И хотя высшие технические учебные заведения возникли в XVII в., как, например, Политехническая школа в Париже (и по ее подобию строились многие европейские школы), программа общей технологии, направляющей развитие технических процессов Я. Бекмана, оставалась вне поля зрения ученых.

Только к концу XIX в., когда профессиональная инженерная деятель­ность оформилась по образу и подобию научного сообщества, стало воз­можным осмысливать спецификацию технических наук. Однако ученые отмечали противоречие, возникающее между классической естественной наукой и техническими науками. Это абстрактность и аналитичность схем

Рационализм тем самым стал ведущим символом и ценностью нашей современной культуры, а научный разум – наиболее совершенным воплощением этого символа. Однако в самой науке за последние 150 лет идеал рациональности претерпел существенные изменения. В.С. Степин выделяет три основных модификации внутринаучной рациональности: классическую, неклассическую и постнеклассическую.

Современный кризис рациональности – это кризис классического представления рациональности, отождествленной с нормой и жестко однозначным соответствием причины и следствия. КР так и нашел адекватного объяснения акта творчества. В процессе новых открытий рационального меньше, чем интуитивного и внерац-ного. Глубинные слои челов. Я не ощущают себя полностью подчиненными разуму, в стихии бессознательного слиты вожделения, инстинкты, аффекты. Классич. Представление о рац-сти тесно связано с идеалом научной объективности знания. В нем провозглашалось необходимость процедуры элиминации субъективных качеств человека, всего, что не относится к объекту, т.к. это расценивалось как помехи научного познания. Классич. Идеал чистого разума не желал иметь ничего общего с реальным человеком, носителем разума. В модели КР место реального человека, мыслящего, чувств-щего, переживающего, занимал абстрактный субъект познания.

Неклассическая научная рациональность «бе­рется» учитывать соотношение природы объекта со средствами и метода­ми исследования. Уже не исключение всех помех со стороны сопутствую­щих факторов и средств познания, а уточнение их роли и влияния становится важным условием в деле достижения истины.

Всем формам рационального сознания присущ пафос максимального внимания к реальности. Если с точки зрения классической картины мира предметность рациональности — это прежде всего предметность объекта, данного субъекту в виде завершенной, ставшей действительности, то пред­метность неклассической рациональности — пластическое, динамическое отношение человека к реальности, в которой имеет место его активность. В первом случае мы имеем предметность Бытия, во втором — Становления.

Постнеклассический образ рациональности показывает, что понятие рациональности шире понятия рациональности науки, так как включает в себя не только логико-методологические стан­дарты, но еще и анализ целерациональньгх действий и поведения человека. В самой философии науки возникшая идея плюрализма растворяет ра-ционалыюсть в технологиях частных парадигм. И, как выразилась П. Гайденко, на месте одного разума возникло много типов рациональности. По мнению В. Поруса, постнеклассический этап развития рациональности характеризуется соотнесенностью знания не только со средствами познания, но и с ценностно-целевыми структурами деятельности.

Новый постнеклассический тип рациональности включает в себя но­вые ориентации: нелинейность, необратимость, неравновесность, хаосность и другие свойства реальности, которые до сих пор неуверенно признавались в качестве равноправных членов концептуального анализа. Эти методологические ориентации могут быть названы и новыми импера­тивами века.