4. Вещи вне гражданского оборота; образование юридического лица

258. После того как уничтожилось древнее разделение вещей на манципационные и неманципационные, гражданское право, личное обладание и гражданский оборот совпадали в своих границах. Гражданский иск защищал только личное обладание; вещи, которые не подлежали частному освоению, не состояли также в гражданском обороте. Эти вещи составляли предмет общего обладания, которое относилось к публичному праву (ius publicum); их юридическое положение определялось и изменялось не гражданскими сделками, но актами публичного права. Гражданские сделки (купля, залог, стипуляция и др.) относительно таких вещей были безусловно недействительны*(987); юридическая защита их неприкосновенности принадлежала органам государственной власти. В свое время это положение занимали все части общественного (государственного) достояния. В позднейшем праве его сохранили лишь <священные> вещи (res sacrae).*(988) Храмы с их принадлежностями составляли особую часть общественного достояния, которую светская власть определила, и жрецы посвятили для божественного культа. Обязанность юридической охраны этого имущества лежала на представителях храма (интердикт nе quid in loco sacro fiat).*(989)

Иначе определилось с течением времени юридическое положение других частей общественного (государственного) достояния. По мере развития гражданского права, гражданские формы становились незаметно господствующим критерием во всей имущественно правовой области; гражданский иск казался удобным средством для защиты неприкосновенности всякого имущества, гражданская сделка - одинаково применимой для передачи всякого имущества из одних рук в другие. Отсюда начался замечательный исторический процесс, результат которого состоял в том, что вещи, которые состояли в общем обладании, продолжая оставаться в нем, были введены в строй гражданского права. Это произошло двумя путями:

та часть общественного достояния, которая была предназначена для постоянного общего пользования (напр., дороги, реки), получила гражданскую защиту, но не была включена в гражданский оборот. Как скоро произошло это, гражданское право стало шире личного обладания, а это последнее по-прежнему совпадало с гражданским оборотом;

та часть общественного достояния, которая предназначалась для постоянной траты на общественные нужды и потому изменяла свой фактический состав (государственная казна), получила не только гражданскую защиту, но была включена в гражданский оборот, т. е. к ней применили гражданские сделки. Это произошло в связи с образованием нового понятия - фиктивного или юридического лица. После такого преобразования границы гражданского оборота стали шире границ личного обладания.

Вот некоторые подробности:

1. Ряд вещей состоял в общем пользовании без раздела в личное обладание и без включения в гражданский оборот. Римские юристы группировали эти вещи в две различные категории. Одни из них не могли состоять в личном обладании по естественным причинам: море и его берег.*(990) Свобода пользования охранялась здесь за неимением особых средств посредством общего гражданского иска - а. iaiuriarum (прим. 94); частным лицам дозволялось застраивать морской берег с тем условием, чтобы постройки не стесняли общего пользования, и по снесении их пространство, бывшее под строением, вновь поступало в общее пользование.*(991) - Другую категорию представляли res publicае publico usui destinatae; таковы дороги и улицы, озера и большие реки, мосты, площади, театры. Будучи особой формой общего обладания, пользование этими вещами охранялось рядом исков*(992), предъявление которых принадлежало всем гражданам (а. popularis)*(993), государство же, не принимая на себя непосредственной заботы о юридической неприкосновенности общего пользования, извлекало из вещей, которые состояли в этом последнем, выгоды, каковые можно было извлечь без нарушения общих интересов; напр., оно присвоило себе половину клада найденного в общественной земле, и тем как бы притязало на положение ее собственника. В городских общинах надзор за исправным содержанием улиц, площадей и т. д. лежал также на представителях этих общин, которые действовали по собственной инициативе.*(994) Таким образом, гражданская защита перемешивалась здесь с публичною защитою и все отношение носило смешанный характер, что представлялось и наиболее разумным.

2.*(995) Имущество, предназначенное непосредственно на государственные нужды (res publicae), или государственная казна (aerarinm publicum) состояло до конца республики вне гражданского права и гражданского оборота. Особые акты публичного права осуществляли здесь переход вещей из частных рук в казну и обратно; особым административным путем разрешались споры между казною и частными лицами. С развитием муниципального устройства многочисленные города представили собою как бы обособления части государства, которые, принадлежа к целому, практиковали в данной территории общегосударственные функции, перенесенные на них волею римского народа или императора (lех civitatis, 1. municipalis). Городское устройство и управление было как бы сколком с государственного устройства и управления, и после того как государство перешло от республики к империи, подобное же преобразование произошло в городах. Подобно государству, города обладали своим имуществом и, подобно государственному, оно рассматривалось как противоположность частному имуществу. Городское имущество было как бы <ничье>; переход вещей из личного обладания в городскую казну и обратно, разные сделки городских властей с частными лицами (аренда, откуп доходов) совершались в формах, отличных от сделок гражданского права. Так же, как и государственные, городские имущества исключались из гражданского права и оборота. Но такой порядок не мог продолжаться долго. Административная компетенция городских властей, ограниченная пределами, территориальными и иными, не ограждала имущественных интересов городской общины во всех случаях, и городские власти искали покровительства у римского суда. Юристам пришлось задуматься над положением городского имущества. С одной стороны, оно, очевидно, было отделено от государственной казны, с другой - неправильно было бы смешать его и с личною собственностью горожан. И вот городские общины, как таковые, были признаны <как бы> особыми лицами*(996), которые наравне с другими, живыми лицами могут (чрез представителей) действовать на <суде и совершать юридические сделки обыкновенным гражданским путем. Это новое понятие, по современной терминологии, <юридического> лица не касалось внутренних распорядков общины, но значительно упростило ее имущественные отношения к посторонним лицам. Постепенно все территориальные общины, городские и сельские были признаны юридическими лицами. Такое признание, хотя и содержало в себе некоторое отвлечение, согласовалось однако с обыденным воззрением на предмет, которое не могло не усматривать в городе, в городской общине нечто отличное от горожан и так или иначе различало, напр., собственность общины от общей собственности (condominium) многих лиц. Однако в иных случаях обыденное воззрение не достигало той последовательности и тонкости, которых требовало право, и мы видим, что императорам и юристам <не раз приходилось разъяснять простым смертным, напр., раб города может свидетельствовать на суде против отдельных горожан, ибо не они, но город, - его собственник*(997); что отпущенник города может беспрепятственно призывать в суд отдельных граждан, ибо не они, но город - его патрон.*(998) - Между тем и с государственною казною произошло немаловажное изменение. Рядом с нею стал фиск или казна императора; составляя сначала личную собственность его, фиск фигурировал в гражданском обороте наравне со всяким частным имуществом. Это свое гражданское положение он сохранил и потом, когда, приобретя государственный характер, отделился от личной собственности императора и поглотил собою первоначальную государственную казну. Таким образом, казна, под именем фиска, оказалась всецело в области гражданского права; она стала лицом среди других лиц, хотя юристы и не называли ее этим именем и не включали в общий ряд лиц физических или <юридических>, трактуя о ней как о чем-то особенном. По-видимому, до самого конца они были склонны заменить искусственное олицетворение тем предположением, что императорская казна есть, казна императора, и сами императоры еще во II в. называли ее <своею>.*(999) На самом же деле фиск представлял собою олицетворение всей совокупности имущественных отношений государства к третьим лицам.