Чужие среди чужих
Принятие нами Вашингтонского консенсуса в 1989 году — как и социалистического (коммунистического) консенсуса в 1905—1917-м — четко определяет нашу историческую судьбу как одного из организмов, входящих в популяцию европейской цивилизации. Тот факт, что мы выбрали эту судьбу сами, а она не была навязана нам завоевателями, ничего по существу не меняет. Азия в консенсус не поверила, а мы — вместе с бывшими латинскими колониями — поверили. Поэтому обречены конкурировать (бороться) в первую очередь с другими евроцивилизованными государствами (социальными организмами), а кроме того, в составе всего евроцивилизационного альянса, с остальным неевропейским миром. Попытка выйти из альянса в сторону какой бы то ни было азиатской (евроазиатской) судьбы вряд ли оправданна: у нас там нет никакой почвы и истории. Оставаясь в альянсе, мы можем выжить, либо захватив лидерство, либо завоевав особое исключительное положение. И то и другое требует ясного исторического понимания сути консенсуса и его проблематизации.
Прежде всего мы должны отдать себе отчет в том, что мнение о неизбежности мировой революции, высказанное многими теоретиками и практиками европейского историзма в начале ХХ века, вовсе не было утопическим. С возможной поспешностью эти теоретики рассуждали, наверное, о социалистической мировой революции. Ее необходимой предпосылкой оказалась не только победа такой революции в одной отдельно взятой стране (нескольких странах). Не исключено, что социалистической мировой революции обязательно должна предшествовать революция буржуазная, протекающая как мировая, а не ограниченная «одной отдельно взятой страной». Каковая и разворачивается сегодня на наших глазах и с нашим участием.
Другими словами, непродуктивно и неэффективно рассматривать российские революционные события 1989—1991—1993 годов как национальные (что было верно для Англии XVII века и для Франции XVIII и даже почти верно для России начала ХХ). Мы вошли в XXI век участниками мирового буржуазного революционного процесса, осуществляемого альянсом стран европейской цивилизации под руководством ее англосаксонской ветви. Если буржуазные революции в одной отдельно взятой стране преследовали цель ликвидации исторически сложившегося абсолютистского государства — монархии, находясь внутри этого государства, то для мировой буржуазии (олигархии) любое государство в поле ее мировой (глобальной) активности дано прежде всего «извне». И в этой извне-данности оно ничем не отличается в своем качестве препятствия и помехи от монархий, ограничивавших национальную буржуазию в отдельных странах прошлого. Поэтому мировая буржуазия стремится к тотальному уничтожению всех исторически сложившихся государств, невзирая на конкретную форму их правления. Она стремится уничтожить историческую сущность этих государств — их суверенитет.
При этом ей совершенно безразлично, что перед ней та или иная автократия или демократическая республика. В этом смысл Вашингтонского консенсуса как полного экспортного пакета не просто буржуазной революции, а мировой буржуазной революции. Не экономика должна подчиняться государству, а государство — экономике. И чем его будет меньше, этого государства, тем лучше.
То, что США как эпицентр мировой буржуазной революции сами погружены в нарастающий кризис, обязательной предреволюционной составляющей которого является финансовая несостоятельность последнего государства европейской цивилизации, вполне логично в исторической действительности демонтажа публичной власти, составляющего суть этой революции на «клеточном» уровне социальных организмов. Применяя к миру системный революционный мыслительный оператор, субъект такого применения не может исключить из зоны его действия себя самого.
Можно увидеть тот же процесс и с другой стороны, открыв тайну первой буржуазной революции в одной отдельно взятой стране — Англии. Англия восстановила свое государство за счет выведения его из-под удара буржуазии, направив экспансию английской буржуазии вовне — на весь остальной мир. Вслед за этим англосаксонская олигархия создала для себя уже новое государство того же типа, свободное от исторически сложившихся недостатков. Соединенные Штаты Америки. Исторической правды ради должно вспомнить об отпадении Нидерландов от испанского владычества, которое произошло ранее английской революции и обязано рассматриваться как явление того же рода.
Всякое следующее революционное общество, присоединяющееся к коллективу олигархий, попадает в уже более сложную историческую ситуацию. Для него остается меньше мирового пространства для экономической и финансовой экспансии, с другой стороны, оно само уже является объектом такой экспансии, с чем не может не считаться. Мучительные колебания Франции между монархией и республикой на протяжении полутора столетий, а также судьба ее колониальной зоны ответственности ясно показывают, что значит быть хотя бы вторым в этом деле. Судьба Германии в XIX и XX столетиях еще более показательна.
Мировая буржуазная революция конца ХХ и начала XXI века, захватившая практически все общества европейского цивилизационного типа, противопоставляет их всему остальному неевропейскому миру как один коллективный экспансионистский Запад. В условиях исторического бунта против Запада всего не Запада, предъявления не Западом многочисленных экономических преимуществ исторически сложившихся трудовой этики и государственнических привычек (не говоря уже о демографических параметрах восточных рынков), судьба Запада в этом противостоянии отнюдь не завидна. То, что проклятие мировой войны настигнет-таки США (притом что войну они развяжут сами), лишь дополняет картину. И мы — часть этого Запада.