История экономических учений

Проведение кредитной реформы 1930–1931 гг., свертывание хозрасчетных отношений, введение жесткой системы планирования и другие мероприятия, проводимые правительством, свидетельствовали о конце нэпа.

Важнейшим элементом новой политики было изменение системы заготовки сельскохозяйственных продуктов – введение обязательных поставок по ценам, установленным государством намного ниже стоимости. Неэквивалентный обмен между городом и деревней, между промышленностью и сельским хозяйством достиг крайних форм. Это неизбежно повлияло на весь процесс воспроизводства в сельском хозяйстве. В стране было введена карточная система (в городах), развилась инфляция. Нарушение законов товарного производства в очередной раз привело экономику к кризису.

Теоретические вопросы действия экономических законов товарного производства вновь привлекли внимание экономистов. Анализируя противоречия теории и практики, Н. А. Вознесенский попытался объяснить наличие цены, прибыли, денег, торговли, хозрас- чета особенностями строительства социализма. Не подвергая сомнению несовместимость их с социализмом, он рассматривал их как переходные к прямому продукто-обмену формы. По его мнению, даже хозрасчет следует трактовать как путь к натуральному расчету и контролю. Причины необходимости использования товарных отношений Н. А. Вознесенский видел в незавершенности процесса обобществления средств производства и труда. В частности: в различи- ях организации труда и форм собственности на государственных предприятиях и в колхозах; различной степени механизации производства и квалификации работников на самих государственных предприятиях; наличии сферы необобществленного труда (в личном подсобном хозяйстве); необходимости денежной формы учета и контроля.

В конце 30-х годов Я. А. Кронрод сформулировал тезис о том, что “тайну” товарной формы социалистического производства следует искать в особенностях самой природы социализма. Данный вывод, имеющий принципиальное значение, был зафиксирован и в первом макете учебника по политической экономии, обсуждавшегося в январе 1941 г. в Институте экономики АН СССР.

“Легализация” товарности социалистического производства озна- чала и признание действия закона стоимости не только в сфере обращения, но и производства на государственных социалистических предприятиях.

В 1943 г. в журнале “Под знаменем марксизма” была опубликована редакционная статья, в которой признавалось действие закона

151

стоимости в социалистическом хозяйстве, но вместе с тем было выдвинуто положение о том, что он действует в “преобразованном виде”, поскольку из стихийно действующего он превратился в планомерно используемый, в орудие планового руководства.

Обсуждение макета учебника политической экономии в 1951 г. и книги И. В. Сталина “Экономические проблемы социализма в СССР” (1952) дали новый толчок к пониманию сущности социалистического производства, товарно-денежных отношений. В ходе дискуссии тезис о возможности “преобразования” законов был признан ошибочным. В то же время была высказана идея о границах действия закона стоимости. Не признавалось его действие при производстве и реализации средств производства, в отношениях по поводу земли, рабочей силы и др. Отрицалась и его роль как регулятора социалистического производства. Фактически признавалось его действие лишь в сфере производства и обращения предметов потребления.

Причину сохранения товарного производства выводили из существования двух форм общественной собственности – государственной и колхозно-кооперативной. Отсюда и перспективы товарно-де- нежных отношений непосредственно связывались с процессом сближения и слияния двух форм социалистической собственности, с расширением прямого продуктообмена между городом и деревней, промышленностью и сельским хозяйством. Таким представлялся путь перехода к единой коммунистической форме собственности, а вместе

ñтем и отмирания товарно-денежных отношений.

Âпоследующие годы в теории, да и на практике, разрабатывались следующие направления реализации этого процесса:

– прямое преобразование колхозов в совхозы, т. е. превращение их в государственные предприятия. Следует помнить. что это поддерживалось и самими колхозниками, поскольку они в таком случае получали гарантированную оплату труда в течение всего года. В условиях послевоенной разрухи, недостатка во многих колхозах рабочих рук из-за низкой оплаты труда и оттоком населения в городе это позволяло стабилизировать положение в сельском хозяйстве;

– укрупнение колхозов, создание вертикальной структуры их управления (районные, областные, республиканские союзы колхозов);

– повышение удельного веса и значения государственной собственности в колхозном производстве (кредиты, постройка за счет бюджета хозяйственных объектов и т. д.), создание смешанных колхоз- но-совхозных предприятий и различных объединений.

152

Âтечение 50-х годов экономические дискуссии сосредоточились на выяснении причин существования товарного производства при социализме и определении его специфики. В частности, возникло предположение, что его существование обусловлено экономической обособленностью предприятий на основе их владения средствами производства, находящимися в собственности государства. Данная концепция удовлетворяла и теоретиков, которые возникновение товарного производства связывали с общественным разделением труда и экономической обособленностью производителей и практиков, открывая возможности укрепления и развития хозрасчета предприятий в рамках сохранения государственной собственности. Однако это направление развития экономической мысли и хозяйственной практики встретило ожесточенное сопротивление сторонников жесткой централизации, прежде всего работников центральных плановых и хозяйственных органов, не желающих расширения самостоятельности предприятий.

Â1965 г. была проведена хозяйственная реформа. Принятию ее предшествовали острые теоретические дискуссии. Резкой критике подверглась сложившаяся система ограниченного хозрасчета со свойственными ей многочисленными показателями плана, сковывавшими деятельность предприятий. Особенно остро показал тупики ад- министративно-командной системы В. С. Немчинов в широко известной статье “Социалистическое хозяйствование и планирование производства” (1964). Он предложил пути перехода к экономическим методам управления, в основу которых ставились хозяйственные договоры, оптовая торговля средствами производства, планы-зака- зы вместо планов-заданий, экономические нормативы длительного действия и ряд других мероприятий.

Многие идеи, высказанные в ходе этих дискуссий были заложены

âхозяйственную реформу. Она мыслилась как комплексная. Главным ее направлением было совершенствование централизованного планирования и повышение его научного уровня при одновременном расширении хозяйственной самостоятельности и инициативы предприятий. Предполагалось усиление хозрасчетной ответственности, внедрение полного хозрасчета, использование экономических методов управления в сочетании с административными.

Реформа заметно оживила экономику, однако ее успех был кратковременным – уже к концу 60-х годов произошел принципиальный отказ от ее идей. “В 70-х годах в науке возобладали представления, генеалогически родственные воззрениям 30-х годов с той же заметной аллергической реакцией на такие категории, как товарно-де-

153

нежные отношения, самостоятельность, полный хозрасчет и т. п., с теми же предостережениями об опасности ослабления централизма

èдаже подрыва самих устоев социализма”1.

Âитоге формальность хозрасчета и отсутствие материальных стимулов к труду, эффективному хозяйствованию привели к падению темпов экономического роста. Система ценообразования ориентировала производителей не на общественно необходимые, а на индивидуальные фактические затраты. Действующая система управления и хозяйствования превратилась в тормоз экономического развития.

С конца 70-х годов неуклонно нарастало понимание необходимости кардинальной ломки командно-административной системы и создания экономических методов хозяйствования. В работах советских экономистов этих лет закладывались основы концепции перестройки. Следует особо отметить такие работы, как “Диалектика социалистической экономики” Л. И. Абалкина (М., 1981), “Управление социалистическими предприятиями” А. Г. Аганбегяна (М., 1979), “Экономические рычаги повышения эффективности производства” А. М. Бирмана (М., 1980), “Функционирование экономики развитого социализма: теория, методы и проблемы” С. С. Шаталина (М., 1982), “Эффективное управление” Г. Х. Попова (М., 1985). Новая модель системы управления предполагала обеспечить новое качество экономического роста, его переориентацию на конечные результаты, на ускорение НТП, достижение качественного нового уровня благосостояния людей. Курс на перестройку начался с 1985 г.

Однако темпы роста экономики продолжали снижаться вплоть до уровня, означавшего наступление стагнации. Группа ученых-эконо- мистов (С. С. Шаталин, Н. Я. Петраков, Г. А. Явлинский и др.) предложили принципиально новый вариант экономической реформы, опирающийся на новую экономическую доктрину – коренную ломку сложившихся структур хозяйственных отношений в крат- чайшие сроки по этапам (программа “500 дней”). По этому варианту предусматривались решительные меры по разгосударствлению и приватизации, созданию акционерных компаний на базе крупных государственных предприятий, постепенному снятию государственного контроля за ценами, ужесточению денежно-кредитной и финансовой политики, созданию валютного рынка и т. д. Хотя внача- ле этот вариант был отвергнут, фактически правительство Б. Ель- цина-Е. Гайдара пошло по этому пути.

1Очерки истории советской и китайской экономической мысли/Под ред.

Ë.Д. Широкова. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1992. С. 69.

154

При этом быстро и радикально стали меняться взгляды на основу экономической системы – собственность. Вначале была провозглашена идея возможности и необходимости многообразия форм собственности в рамках социализма, поскольку общественная собственность, приняв форму государственной, стала, по мнению большинство ученых-экономистов, основой неэффективности хозяйства. На передний план была поставлена кооперативная собственность и развитие кооперативов. При этом широко распространенными стали ссылки на слова В. И. Ленина о том, что “простой рост кооперации тождественен с ростом социализма”, а “строй цивилизованных кооператоров... – это есть строй социализма”1.

А в связи с этим в литературе широкое распространение получи- ла идея всемерного развития аренды. Большое внимание стали уделять вопросу о необходимости малых предприятий и малого бизнеса. Они рассматривались как наименее болезненный шаг к рынку, как гибкая и устойчивая форма производства, в значительной степени ликвидирующая монополию крупных производителей. А уже на этой основе постепенно была узаконена идея о необходимости возрождения частной собственности.

С 1991 г. экономическую литературу заполнили проблемы приватизации и акционирования. Большинство экономистов считают это единственно возможным выходом из экономического тупика. Однако даже среди этого большинства нет общности во взглядах на пути осуществления данного процесса.

Так, есть мнение, что “сделаны заметные шаги к экономической свободе предприятий, которая является одним из важнейших условий эффективного предпринимательства – самой главной движущей силой развития всей национальной экономики”2. Команда Гайдара сделала решительный прорыв, вызвавший качественные изменения в российской экономике, “предприятия стали работать по-настоя- щему самостоятельно... подавляющее их большинство более или менее успешно приспосабливается к новым условиям, усваивает нормы рыночного поведения”3.

Есть и кардинально другая позиция: с каждым днем становится все яснее, что нет концепции выхода из экономического хаоса, концепции создания системы управления, адекватной рыночному ме-

1 Ленин В. И. Ïîëí. ñîáð. ñî÷. Ò. 45.

2Когут А. Экономические реформы в России//Вопросы экономики. 1993.

¹1. Ñ. 100–101.

3 ßñèí Å. Судьба экономической реформы в России//Вопросы экономики.

1993. ¹ 2. Ñ. 130.

155

ханизму; решение всех задач связывается только с акционированием и переходом в другую форму собственности; скоропалительное акционирование отдельно взятых предприятий, искусственное дробление промышленного организма несут огромную разрушительную силу”1.

Остро, критически анализирует методы разгосударствления и приватизации Г. Х. Попов. Так, в отношении передачи госсобственности трудовым коллективам он пишет: “Почему трудовой коллектив КАМАЗа должен стать собственником того, что покупалось на валюту всей страны, а трудовой коллектив ГАЗа – того, что устарело лет на десять?”.

Сам он выступает за “народную приватизацию” – дележ всей государственной собственности между всеми гражданами. Однако считает Г. Х. Попов, правительство Б. Ельцина избрало схему приватизации Международного валютного фонда, которая предполагает либерализацию цен, банкротство неэффективных предприятий, которые пойдут на аукцион, где фактически за бесценок скупает акции номенклатура с деньгами или вскормленные ею якобы независимые отечественные предприниматели, или иностранный капитал. “Миллионы людей, обнаружив, что они и после КПСС остались без собственности и имеют одну перспективу – идти на работу к новым хозяевам предприятий, могут примкнуть к лозунгам неокоммунистов или фашистов. Немедленный экономический выигрыш от появления индивидуальных хозяев (”магазин сразу же не пустеет”) будет сметен в ходе конфликтов – вместе с обществом, не сумевшим принять народный вариант приватизации”2.

Есть также мнение о том, что в августе 1991 г. в нашей стране “при всех специфических нюансах” произошла буржуазная революция. “Форсируемая у нас на глазах попытка превратить рынок в основную форму сопряжения структуры общественного производства со структурой общественных потребностей, во всеобщий способ связи хозяйственных единиц... менее всего обнаруживает какие-либо социалистические потенции; в России и других государствах, появившихся на карте бывшего Союза, дело явно идет к разного рода экзотическим вариациям капитализма”. Кто-то еще не разобрался, но иные “прекрасно уловили “суть дела”. Они поняли, что произошло, волю какого класса, ускоренно оформившегося в годы “перестройки” и пришедшего к политической власти, надлежит возво-

1	Мильнер Б. Кризис управления//Вопросы экономики. 1993. ¹ 1. С. 79–81.
2	Попов Г. Х. Модель Международного валютного фонда перехода к рынку//

Òàì æå. 1993. ¹ 2. Ñ. 69–70.

156

дить в закон в парламенте. Поняли, а потому и призывают перестать морочить голову социалистической фразеологией”1.

Итак, глобальным вопросом экономической теории в нашей стране продолжает оставаться выяснение того, к какой форме общества мы должны стремиться. Одни считают, что сегодняшняя политика ведет страну к “дикому” капитализму, другие – в русло современной цивилизации, третьи – к формированию “многокрасочного полифони- ческого общества”, предполагающего “тройственное восприятие мира”2.

4.4.Становление и развитие экономико-математической школы

Заслугой М. И. Туган-Барановского явилось обоснование необходимости количественного учета полезности благ в соответствии с “хозяйственным принципом”, позволяющим достигать максимальной экономической пользы в масштабе всего народного хозяйства, т. е. он поставил вопрос о необходимости разработки народнохозяйственной функции полезности.

По этому пути пошли практически все русские экономисты-мате- матики (В. Ф. Залесский, В. К. Дмитриев, Р. М. Орженецкий, А. Д. Билимович, Н. Н. Шапошников, Н. А. Столяров, А. С. Шор, Л. Н. Юровский и др.). Все они, выступая за “органический синтез” трудовой теории стоимости и теории предельной полезности, исходили из “хозяйственного принципа”. Последний они выводили из опыта внутренних переживаний хозяйствующего субъекта, проявляющихся в его поступках. Получение максимума удовлетворения с наименьшими жертвами они распространили и на народнохозяйственный уровень, указывая на необходимость рационализации хозяйственной деятельности путем приведения в соответствие полезности оценок с оценками благ по их трудовой стоимости. При этом первичной, определяющей категорией для них была субъективная хозяйственная ценность, из которой и выводилась целая “лестница” экономических понятий. Ценность они определяли как то значение, которое придается хозяйственному благу в силу нашего осознания того, что от обладания последним зависит большая или меньшая степень нашего благополучия. Тем самым принималось психологическое обоснование предельной полезности.

1 Мелентьев А. О версии “кооперативного социализма” и не только о ней// Российский экономический журнал. 1993. ¹ 3. С. 69, 76.

2 Абалкин Л. Экономическая теория на пути к новой практике//Вопросы экономики. 1993. ¹ 1. С. 11, 13.

157

Соединить закон трудовой стоимости с теорией предельной полезности пытался и А. В. Чаянов (1888–1939). Открытый им применительно к крестьянскому хозяйству закон является частным случаем общего закона. Соизмеряя затраты труда с размерами “полезности” произведенных продуктов, он выявлял предел, дальше которого на- чинается износ рабочей силы.

Закон сравнения трудовых усилий с субъективной полезностью имеет, по мнению автора, универсальное значение, так как соизмерение дифференциального полезного эффекта крестьянской продукции с предельной затратой труда определяет сущность натурального потребительского хозяйства, целью которого является “устойчивое равновесие”. Последнее в трудовом крестьянском хозяйстве достигается тогда, когда предельная тягостность труда сравняется с предельной полезностью его оплаты в виде готового валового дохода семьи. Чаянов писал:”Так как предельная полезность поднимается по мере роста ценности, поступающей в обладание хозяйствующего субъекта, то на известной высоте трудового дохода наступает момент, когда тягостность предельной затраты труда будет равняться субъективной оценке предельной полезности получаемой суммы”1.

Этим трудовое хозяйство принципиально отличается от капиталистического, для которого, как считал автор, предел наступает при понижении суммы получаемой прибыли. В трудовом же хозяйстве за точку отсчета при установлении равновесия принимается не уровень прибыли, а весь валовой доход, получаемый путем соизмерения затрат и усилий всех трудоспособных членов семьи.

А. В. Чаянов дал математическое доказательство формулы, согласно которой “всякое трудовое хозяйство имеет естественный предел своей продукции, который определяется соразмерностью напряжения годового труда со степенью удовлетворения потребностей хозяйствующей семьи”2, равновесие же в бюджете крестьянской семьи наступает в точке пересечения кривой предельной тягостности труда и кривой предельной полезности каждого последующего рубля выручки.

Рост производительности труда изменяет установившееся равновесие в бюджете крестьянской семьи. В случае повышения производительности труда получение предельной единицы денежной суммы будет происходить с меньшими затратами, и нарушенное равновесие с предельной полезностью установится на более высокой ступени удовлетворения потребностей.

1 Чаянов А. В. Избранные труды М.: Наука, 1989. С. 70. 2 Òàì æå. Ñ. 71.

158

Использование предельных категорий является закономерным и оправданным, по мнению Чаянова, при изучении морфологии крестьянского хозяйства. Да и все учение об организации хозяйственной деятельности не может обойтись без предельного анализа, который широко используется австрийской школой. А. В. Чаянов неоднократно указывал, что он стоит на позициях близких к В. К. Дмитриеву, который также пытался дать “органический синтез” трудовой теории ценности и теории предельной полезности на основе учения классиков буржуазной политической экономии и экономической теории маржинализма.

В условиях военного коммунизма происходило последовательное свертывание товарно-денежных отношений, в связи с чем большое внимание уделялось проблемам соизмерения экономических показателей, учета продуктов труда.

А. В. Чаянов вначале пытался доказать, что для социалистического хозяйства достаточным является чисто материальный учет, основанный на натуральных показателях, так как цена в социалистическом натуральном хозяйстве отсутствует. Категория стоимости (ценности) рассматривалась им как категория стихийного капиталистического хозяйства, не присущая социалистическому натуральному хозяйству. По вопросу стоимости он стоял на позиции, что стоимость – это не производственная категория, а категория обмена, и с отмиранием обмена отпадет и ценность. Однако он считал, что необходимость оценки хозяйственных благ потребителем в социалистическом хозяйстве остается, хотя все экономические оценки он рассматривал не как экономические категории, а как “технические”, “счетные” оценки хозяйственных благ.

Разрабатывая методы хозяйственного учета, он выдвигал предложения по созданию системы натурального учета. Сравнение затрат и результатов производства не может быть в одной и той же единице измерения, поэтому понятия чистого дохода у него не существует, есть лишь понятие валового дохода. Для выхода из тупика системы натурального учета он ввел понятие общественно полезных норм, с которыми должны сопоставляться фактически израсходованные материальные затраты с целью оценки итогов деятельности предприятия. Однако разработанная им система натурального учета на практике не получила применения.

Ее критиковал С. Г. Струмилин (1877–1974). В противовес системе Чаянова он выдвинул концепцию натурального учета затрат труда в рабочем времени – в трудовых единицах (”тредах”). Струмилин считал, что все многообразие затрат и результатов в нату-

159

ральном выражении требует общей базы для их соизмерения. В ка- честве такой базы он предлагал трудовые измерители, которые должны были опираться на единицы затрат простого труда рабочих при условии 100%-й выработки. Свою концепцию о переводе не только труда, но и капитала в трудовые элементы он изложил в статье “Проблемы трудового учета” (1920).

Под влиянием критики А. В. Чаянов наряду с “трудовыми оценками” выдвинул понятие “полезностной оценки”. Учет общественной полезности необходим при оценке “выгодности” производства и при соизмерении ценности хозяйственных благ с затратами на их производство. Постепенно Чаянов пришел к выводу о необходимости использования ценностного механизма для определения народнохозяйственного оптимума и пришел к выводу о полной совместимости товарно-денежных отношений с экономикой социализма. Он выработал в дальнейшем математические методы учета стоимостных категорий в процессе поисков оптимальных размеров социалисти- ческих предприятий. Ценность (стоимость) стала для него основной категорией, позволяющей судить о степени рациональности принимаемых экономических решений. В начале 30-х годов, когда большинство экономистов не поддерживало объективное социально-эко- номическое содержание ценностных категорий, Чаянов сделал вывод о том, что методы оценки должны носить не технический, а в значительной степени ценовой характер. Именно Чаянов выступил как предшественник теории современных форм экономико-матема- тических оценок. Впервые в литературе он показал, что эти оценки носят двойственный характер: с одной стороны, они суть средство учета технико-экономических параметров общественного производства, а с другой – являются социально-экономическими регулятивными элементами экономических отношений.

Довольно широкое распространение экономико-математические исследования получили в 20-е годы в трудах многих экономистов. Так, Л. Н. Крицман предложил использовать математику для определения цен продуктов на уровне стоимости. Он писал: “Для каждого продукта можно составить уравнение, выражающее стоимость его, в котором коэффициентами будут определяемые техникой количе- ства разных продуктов, потребных для его изготовления, в качестве неизвестных войдут стоимости этих продуктов, а в качестве свободных членов затраты живой рабочей силы”1.

1 Крицман Л. Н. Капитализм и прогресс техники. К вопросу о движении производительных сил капитализма//Вестник коммунистической академии. 1926. Ч. 1. к. 16. С. 15.

160