1. Место России во всемирной истории. Особенности исторического развития России.

Рассматривая общий ход всемирной истории, мы, конечно, имеем право ставить вопрос о том, какое место занимает во всемирной истории тот или другой народ, та или другая страна? Случается даже, что ученые той или другой национальности даже на самою всемирную историю смотрят с известной чисто национальной точки зрения. Последнее неправильно, но совершенно зато законно, интересуясь ходом культурного развития человечества, искать ответа на вопрос о том месте, какое в его истории занимает родная страна сравнительно с другими странами, участвовавшими в историческом движении. В настоящей главе нашей книги мы и дадим самый общий обзор судеб России с всемирно-исторической точки зрения. Это не будет, конечно, изложением внутренней истории нашего Отечества, а лишь ответом на вопрос, в каком отношении история России находится ко всемирной истории. Принятие русскими христианства из Византии - конечно, в связи с другими фактами, свидетельствующими о влиянии Византии на нашу древнейшую историю - было приобщением русской истории к истории восточноевропейского, греко-славянского средневекового мира, как, наоборот, сближение России с Западом при Петре Великом можно назвать приобщением этой истории к западноевропейскому, преимущественно романо-германскому миру. Оба эти факта нашей истории, один в конце X в., другой на рубеже XVII и XVIII вв., получили разную оценку в двух больших общественно-литературных партиях, на которые разделилась мыслящая часть русского общества в середине XIX в. Именно славянофилы, видевшие благо в том, что Россия приняла восточно-православное христианство, признавали петровскую реформу за большое зло, за событие именно, благодаря которому Россия сошла с своего настоящего исторического пути, тогда как западники в этой самой реформе видели спасение России, как культурной страны, а один из представителей названного направления, Чаадаев, даже выразил сожаление, что русские не примкнули с самого начала своей истории к западноевропейскому, католическому миру. Настоящая историческая наука исходит не из субъективной оценки фактов, а из объективного их исследования. Для того, чтобы Россия приняла христианство из Византии, а не из Рима, как и для того, чтобы через семь веков после этого она сделалась европейским государством, а не азиатским, в какое готово было, по-видимому, превратиться, - и для того, и для этого существовали свои исторические причины, с результатами которых мы должны считаться, как с совершившимися фактами безотносительно к их оценке. Между двумя событиями, о которых было сказано, стоит еще третье, тоже немалой важности: через два с половиною века после принятия христианства большая часть Руси должна была подчиниться азиатской орде, которая вскоре приняла магометанство. Так называемое монгольское или татарское иго, можно сказать, связывало русскую историю с историей азиатского, мусульманского Востока, и лишь за два века до петровской реформы Русь стряхнула с себя чужеземное иго, сильно отстав за это время в своем историческом развитии. Крещение Руси по восточно-греческому обряду, подчинение монгольскому игу и петровская реформа - вот три главные вехи русской истории, указывающие на ее отношения, во-первых, к Византии и вообще к греко-славянскому миру, во-вторых, к мусульманской Азии, которая в конце средних веков поглотила, в лице турок, весь этот греко-славянский мир, кроме самой России, и, в-третьих, к европейскому Западу, вот уже около двух веков оказывающему на нее свое культурное влияние. Таким образом, русская история соприкасается со всеми тремя историческими мирами, образовавшимися в средние века в западной части Старого Света. Развиваясь в зависимости от внутренних условий, в какие ее ставили природа страны и свойства племен, ее населяющих, Россия в то же время испытывала разные влияния со стороны своих соседей, и влияния эти шли на нее с трех сторон, с юга, востока и запада, а именно с юга византийское, с востока азиатское, с запада новоевропейское, три влияния, соответствующие трем историческим мирам, о которых у нас уже столько раз шла речь. Конечно, влияния эти были неравноценны, а с другой стороны, и сама Россия не оставалась в бездействии по отношению к ближайшим и более отдаленным соседям. Ее история не прошла бесследно как для европейского Запада, в систему государств которого она вступила двести лет тому назад, так и для Балканского полуострова с его славянским и греческим населением, и, наконец, для обширных территорий Азии (Сибирь, Средняя Азия, Закавказье), где долгое время царило магометанство. Приняв западную культуру, Россия понесла ее в самые далекие страны Востока. В то время, как совершалась заморская колонизация западных народов, Россия совершала свою сухопутную колонизацию, и оба потока, идя в противоположных направлениях, должны были, конечно, встретиться. Встреча произошла и в Северной Америке, где еще в шестидесятых годах нам принадлежала Аляска в соседстве с английскими владениями, и произошла она также в Азии, где русские владения в конце XIX в. пришли в соприкосновение с английскими. Благодаря этому, европейская культура, как кольцом, охватила все северное полушарие, и одним из важных звеньев в этой цепи явилась Россия..

Историки выделяют несколько исторических особенностей, характерных для становления гражданского общества в России:

1) Россия традиционно принадлежала к тем странам, которые больше были ориентированы на государство, чем на общество ,понятие "гражданский" неразрывно связано с понятием "государство". Отсюда: гражданское общество - это общество граждан (государства), общество в его неразрывной связи с государством (тем более что у нас в быту понятия "общество", "нация" и др. часто выражаются понятием "государство"). Но настолько глубоко укоренилось в России убеждение о необходимости сильного государства, что, к сожалению, нередко уравнивалось с самоволием власти.

2) В России, как это ни парадоксально, но введение структур и институтов гражданского общества в российское социальное пространство, как правило, приводило к негативным социальным последствиям: детерминировало переход существующих в каждой общественной системе в латентном виде конфликтных тенденций в открытую социальную форму их проявлений; инициировало "выброс" негативной социальной энергии в пространственно-временной континуум общества; приводило в большим человеческим жертвам и, в конечном счете, тормозило развитие российского социума.

Связано это, прежде всего с тем, что в России, в отличие от Запада, исторически сложился иной тип общественной системы, в основе которого лежит эффективность власти, а не эффективность собственности. Для него характерны "перевернутые" отношения собственности и власти.

3) Известно, что "третье сословие" (возглавившее в западноевропейских странах борьбу за расширение функций гражданского общества путем вытеснения государственных институтов самодеятельными организациями) в России выглядело чрезвычайно слабым, в связи, с чем правомерно говорить о специфической российской небуржуазности. Мы сталкиваемся со своеобразным историческим парадоксом: отсутствие достаточно могущественного общественного слоя, готового руководить движением за радикальные преобразования, привело к тому, что эту миссию взяло на себя государство, причем сверхцентрализованное, принявшее форму поистине неограниченного "самовластия". Отсюда следующая особенность.

4) Особая роль народа, которая так же, как и на Западе, была велика, но проявлялась иначе: огромная энергия, а самостоятельности, инициативы куда меньше, чем исполнения воли верхов, историческая ориентированность на царя, упование на единство с ним против правящей бюрократии.

5) Характерные особенности национальной психологии: самоедство, ответственность перед призраком будущих поколений, иллюзионизм, неумение и нелюбовь жить в настоящем, суетливое беспокойство о вечном, мечты о покое и счастье, при этом непременно всеобщем, приводящие к самовлюбленности, безответственности перед культурой, кичливому уничижению учителей и уверенности в превосходной широте, размахе, полноте "души" и "сердца" русского человека, в приятной невоспитанности воображающего, что дисциплина ума и поведения есть "узость", "сухость" и "односторонность".

6) Небуржуазность российского общества, во многом предопределила в нем громадную весомость "мыслящего меньшинства" - примерно 1% населения, позже названного интеллигенцией, этого, по словам Н.А. Бердяева, "совсем особого, лишь в России существующего духовно-социального образования", которому свойственны "исключительная способность с идейным убеждениям" и другие столь примечательные черты: "раскол, скитальчество, невозможность примирения с настоящим, устремленность к грядущему, к лучшей, более справедливой жизни".

7) Автономия различных сфер общества, характерная для нормального гражданского общества, существование соревнующихся движений за свои права приобрели в России свой оттенок. Появление добровольных ассоциаций, направленных против господства государства, приводило к их соперничеству друг с другом за право представлять народ, а в результате нередко сопровождалось стремлением к обладанию элементами государственной власти (например, военизированные отряды казачества).