- •6 У. Шекспир. «Король Лир», Перевод б, Пастернака. М., «Искусство», 1965, стр. 9. (Прим. Перев.)
- •7 Ж.Оэф Дювил (1869 – 1939) —знаток искусства, известный торговец картинами.
- •10 «Кто боится Вирджинии Вулф?» — пьеса Эдварда Олби, 1962).
- •30 Годам, обычно почти ничего не говорит о его одаренности. Есть множество актеров,
- •11 Томас Бекет (1118—1170) много лет был 6лижайшим другом и советником английского короля Генриха II
- •XIX веке.
- •1919 Года спектаклем по пьесе Брехта «Мамаша Кураж и ее дети» в постановке э. Энгеля
- •V был вынужден 1 принять, он„ несмотря на количественное превосходство Французских
- •1940 Году, когда по приглашению Жака Копо сыграл в «Комеди Франсеэ» роль Сила в
- •1944 Году знаменитым английским режиссером Тайроном Гатрн.
- •1907), Продолжающего традиции стихотворной драмы т, с. Элиота (1888-1965).
- •1916 Году. Ее индивидуальности были свойственны поэтичность и хрупкая женственность,
- •1883 Году спектаклем "Фауст". На сцене театра выступали крупнейшие исполнители XX века
- •1876 Года постановкой тетралогии «Кольцо Нибелунга». После первых трех представлений
30 Годам, обычно почти ничего не говорит о его одаренности. Есть множество актеров,
которым за всю жизнь так и не представился случай полностью проявить свои природные
способности. С другой стороны, когда профессиональная деятельность так тесно связана с
личностью человека, вполне возможны ложные или преувеличенные оценки. Выдающиеся
актеры, как все подлинные художники, наделены неким таинственным даром — в какой-то
степени осознанным, но на три четверти бессознательным, — который они сами называют
«инстинкт», «предчувствие», «внутренний голос», и с помощью которого они
совершенствуют свое внутреннее видение и свое мастерство. Встречаются особые случаи,
подчиняющиеся особым законам: одна из самых замечательных актрис нашего времени во
время репетиций, казалось, никогда не придерживалась никакого определенного метода
работы, но в действительности у нее была своя оригинальная система, о которой она
говорила совершенно детским языком. «Сегодня, дорогой, мы замесим тесто, — сказала она
мне. — Сунем его назад в печь — пусть постоит еще немного». «Теперь подбавим
дрожжей». «Сегодня утром смажем маслом». И конечно, она владела точными научными
знаниями, хотя и не пользовалась терминологией, принятой в Студии актеров. Однако ее
способность добиваться результатов оставалась ее личной собственностью, она не могла
поделиться своим умением с теми, кто находился с ней рядом, поэтому пока она «печет
пирог», а другой актер «делает то, что ему подсказывает чувство», а третий в соответствии с
канонами драматической школы «ищет сверхзадачу по системе Станиславского», никакая
совместная работа для них невозможна. Давно известно, что лишь немногие актеры
способны полностью раскрыть свое дарование, работая то в одной труппе, то в другом.
Однако мы прекрасно знаем, что постоянная труппа в конце концов тоже обречена на
умирание, если у нее нет цели и, следовательно, метода и соответственно школы. Говоря о
школе, я, разумеется, имею в виду не учебное заведение, где актер в полной изолинии от
внешнего мира упражняет свои конечности. Гибкие мускулы — еще не все, что нужно для
занятии искусством; одних гамм недостаточно, чтобы стать пианистом; кистью художника
водят не только ловкие пальцы; однако настоящие пианисты играют упражнении по многу
часов в день, а японские художники всю жизнь учатся рисовать идеальный круг.
Сценическое во многих отношениях— один из самых строгих видов искусства, и без
постоянной работы над собой актер неизбежно останавливается па полпути.
Кого же винить, когда мы наталкиваемся па мертвое театральное искусство? Уже
произнесено достаточно слов—публично и в частных беседах, — чтобы заставить критиков
сгорать от стыда и убедить нас, что все зло проистекает именно от них. Из года в год мы
жалуемся и произносим гневные тирады по адресу критиков, как будто одни и те же шесть
человек мчатся на реактивных самолетах из Парижа в Нью-Йорк, с выставки на концерт, с
концерта на спектакль и постоянно делают одни н те же грубейшие ошибки. Или как будто
все они похожи на Томаса Бекета 1 — веселого беспутного друга короля, который, став
архиепископом, высказывал королю свое неодобрение столь же рьяно, как все его
предшественники; критики приходят и уходят, а те, кого