ПУТЬ ИЗ БЕЗД.гал

- Дней пять, - ответил Сергей. – Но лов неважный. Вот сегодня впервые попался приличный голец… А в чем дело?

- Других рыбаков на лодках, на катерах здесь не видели? – вопросом на вопрос ответил милиционер.

- Нет, никто не попадался. По-моему, все завершили сезон, боятся наступающих штормов… В чем все-таки дело?

- Да, похоже, боятся… - снова ушел от ответа лейтенант. – А что это сын у вас такой недокормленный, будто голодом его морите? Тебе же, парень, через пару лет в армию идти, родину защищать.

- О родине не беспокойтесь, – огрызнулся Димка, кутаясь в свою курточку. – Найдется, кому защитить.

- Какой ты сердитый! – усмехнулся лейтенант. – Ладно, дело вот в чем. У нас уже три заявления от рыбаков. На озере объявились пираты. Два мужика на катере, с охотничьими ружьями, грабят кого ни попадя. Отбирают весь улов под видом рыбоохраны, да и деньги из кошельков тоже. Катер темно-синий, финский. Мобила у вас есть? А джи-пи-эс- навигатор? Ну, чудно. Если заметите, позвоните по этому телефону, - он протянул через борт бумажку с номером. – Сопротивляться им не стоит. Мало ли чего. Отдайте, что поймали, а деньги, если есть, где-нибудь спрячьте. Да, вот тулупов ваших жалко, их они, конечно, тоже экспроприируют. Всё ясненько?

- В принципе, всё, - ответил Сергей. – Но тулупы – не мои. Я их не буду им отдавать. Да и рыба нам самим нужна.

- Ты, мужик, все-таки хвост не задирай. А если они стрелять начнут? В общем, я вас предупредил. Не выкобенивайтесь, а главное – быстро свое местоположение определите и мне сразу - звонок! Понятно?

Катер ментов отошел.

- Смотри, Дим, пока мы с ментом болтали, болтанка на озере прекратилась. Тебя больше не трясет?

- Меня от другого трясет, - мрачно пробормотал Димка. – Меня так и подмывало сказать этому менту, что ты меня голодом моришь. Рыба и рыба и еще водоросли, от которых у меня уже желудок на изнанку выворачивает!

- Чего же ты не сказал?

- По глупости.

- Считай, что нам круто повезло. Голец в сто раз вкуснее окуней, которых мы ели вчера и позавчера. Это просто деликатес. Ты будешь каждую косточку облизывать.

- В гробу я видел этот деликатес!

Сергей достал из кармана куртки свой складной нож, попробовал пальцем лезвие. Неудовлетворенный, поискал глазами, где бы его наточить. Остановился на уключине и стал равномерными движениями чиркать лезвием по металлическому полукружию. Дима внимательно за его действиями следил.

- Ты собираешься с этим ножом выйти против двух бандюков с охотничьими ружьями?

- Сначала я использую его для другого.

Он пододвинул к себе гольца и быстрыми точными движениями хирурга надрезал и выбросил за борт часть рыбьей шкуры вместе с чешуей, потом сделал глубокие разрезы вдоль спинного хребта рыбы. Получилось несколько длинных ломтей рыбы. На каждый из них он положил, достав из пластмассовой банки, желтые водоросли и, подмигнув Димке: «Гарнир!» - протянул ему утреннее угощение. Словно приговоренный к казни, Дима взял свою порцию и отвернулся, а Сергей тщательно вымыл нож в озере и, снова отточив его, закрыл лезвие и спрятал в карман куртки.

Не начиная есть, Димка обернулся к отцу и проговорил очень серьезно:

- Послушай, я кое-что тебе скажу, только не возражай сразу, сначала подумай!

- Готов выслушать. Говори.

- Мне совсем не хочется, чтобы мы с тобой стояли под пулями этих гребаных отморозков. Я не трус, поверь. Но это не тот случай. Я не о себе. Я не хочу, чтобы в тебя стреляли. Давай прекратим этот опыт надо мной и вернемся на землю.

Сергей помолчал, прежде чем ответить.

- Я не могу из-за двух отморозков отказаться от мысли – вылечить тебя. Ты, может, этого не ощущаешь, но ты уже немного другой. Я каждый день внимательно гляжу в твои глаза. Они совсем не те, что были пять дней назад. Это так, Дима. А что касается отморозков, я покажу тебе, как с ними надо поступать. Договоримся только об одном. Когда они появятся – будь за моей спиной, позади. У меня должна быть полная свобода действий. Я не должен опасаться за тебя. Ты понял меня?

Титр: «СЕДЬМОЙ ДЕНЬ»

Снова был тусклый, серый рассвет.

Рокочущий грубый голос рявкнул прямо над головой Сергея:

- Браконьеры-суки, подъем!

Димка подхватился мгновенно, а Сергей намеренно медленно разлепил глаза: с моторки, стоявшей в полуметре от их борта, на них смотрели высокий бородатый мужик с внешностью типичного рецидивиста и рыжий кругломордый шнырь. Бородатый держал в руках двустволку. У рыжего карабин был на ремне, за спиной.

- Рыбу! Рыбу гони! – приказал бородатый.

Сергей стал медленно подниматься, почесывая левой рукой лицо, а правую незаметно опустив в карман куртки.

- Нет рыбы, начальник, - намеренно тихим, виноватым голосом пробормотал он и переступил через лежащего Диму, чтобы тот оказался сзади него. – Совсем не ловится.

- Ну-ка глянь! – кивнул бородатый шнырю.

Тот легко перепрыгнул с катера в карбас, и в то же мгновение Сергей резко заломил правую руку шныря болевым приемом за спину, и заслонившись его телом от двустволки бородатого, приставил к щенистой рыжей шее бандюка нож.

- А-а-а! – завопил рыжий от боли, - Пусти, сука! - а Сергей намерено спокойным тоном приказал:

- Не шевелись! Дернешься - перережу глотку!

И чтобы доказать, что угроза – не пустая, молниеносным легким движением отточенного ножа провел по горлу рыжего. Рана была – на то и мастерство хирурга! – глубиной в долю миллиметра, но кровь хлынула по-настоящему, и из горла шныря раздались булькающие звуки, глаза его вылезли из орбит. Бородатый тоже ошалел от неожиданности. А Сергей тут же скомандовал ему:

- Ружье – за борт! Бросай, не то кончу твоего шныря! – и он нанес второй скользящий удар по горлу рыжего.

Бородатый швырнул двустволку в воду и, пуская пузыри, она тут же пошла ко дну. Сергей мгновенно перерезал ножом ремень на карабине рыжего и завладел его оружием, но шнырь успел пригнуться и схватить со дна карбаса багор, разворачиваясь для удара. И тут Димка молниеносным движением столкнул рыжего с лодки в воду. Он стукнулся головой о борт своего же катера, отпустил багор, который тут же пошел ко дну, а сам стал лихорадочно бить руками по воде. Только с помощью бородатого он взобрался на борт катера, а Сергей уже целился из захваченного карабина в ошалевших от испуга бандитов.

- Оба на весла! – приказал он. – Мотора у вас больше нет! – и почти не целясь, пальнул из карабина в мотор и разнес его в куски. – Я сказал – на весла!!!

Еще не пришедшие в себя бандюки взялись за весла и медленно, вразнобой стали грести, отплывая от карбаса. Уже на расстоянии бородатый заорал:

- Ты, сволочь, запомни! Мы с тобой еще свидимся! Тебе и твоему ублюдку – хана!

Сергей для острастки жахнул еще раз – над головами бандюков, и они заработали веслами в три раза быстрее.

- Ну, батя, не знал, что ты такой крутой… - после долгого молчания заговорил Димка.

- Жизнь заставила. Ты тоже не промах, молодец, сынок. Ты не испугался? Все в порядке?

- Испугаться не успел. Но, если правду, было немного страшно за этого рыжего. Ты же мог перерезать ему сонную артерию!

- Я?! - захохотал Сергей. – Шутишь! Я ведь хор-роший хирург! Каждый порез был в сотую долю миллиметра. Ничего серьезного не задел, но кровищи – порядком! На всю жизнь запомнит! А ты уже начал бриться?

- Еще нет, отец.

- Ну, скоро узнаешь. Вот такусенький порез – а кажется, что вытечет литр крови! Нет, он жить будет. Только желательно – не на воле! Еще, гад, хорошую острогу утопил, она бы нам точно пригодилась! Этак мы все свои причиндалы потеряем!

Он достал из рюкзака мобильник и навигатор. Набрал номер, который значился на записке мента.

- Товарищ лейтенант? Вы по-прежнему ищете местных пиратов?.. . Они идут на веслах в северо-восточную часть озера. Мотора и карабинов у них больше нет... Они сами объяснят, почему… Так, записывайте координаты…

Титр: «ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ»

Вода по-прежнему была ледяная, но Димка переносил экстремальное купание уже легче, старался мощно работать руками и ногами. Правда, отец, несмотря на спасательный жилет на теле Димы, не отплывал от него больше, чем на два-три метра.

- Замерз? Давай вылазить!

Дима на секунду погрузился с головой, а вынырнув, закричал:

- Ты видел? Видел? Там в воде что-то огромное! Проплыло прямо подо мной!

Сергей тоже решил проверить. Четырехметровая белая туша, работая ластами, сделала крутой разворот на глубине и стала приближаться.

Вынырнув, отец мгновенно подтолкнул Димку к карбасу.

- На борт! Быстро! Быстро!

Он помог ему забраться в карбас, влез сам, бросил Димке полотенце и одежду.

- Одевайся! Будь готов в любым неожиданностям!

Одевшись, он спрятал в карман куртки спасительный нож, еще какие-то мелочи из рюкзака, несколько ампул для Димки, шприц.

- Надень на себя шубу, замерзнешь! – и сам натянул свой тулуп.– Та-ак!.. Ящик с наживкой и лесками – под заднюю банку! Задвинь плотнее!

И тут карбас испытал первую атаку. Какая-то неведомая сила вздыбила кормовую часть лодки, подняла ее на метр от воды и с размаху отпустила.

Димка и Сергей едва удержались на лодке. Волна хлестнула внутрь, залила Димкино лицо.

И тут же атаке подверглась передняя часть карбаса.

- Держись! Хватайся за банку! – заорал отец. – Перебирайся ко мне! Вдвоем будет надежней!

Внезапно над бортом показалась белая уродливая голова неведомой твари. Умные черные глаза уставились на Димку и Сергея, темный, с рыжими усами, нос слегка раздувался, к чему-то принюхиваясь. Морду можно было бы признать вполне симпатичной, если бы не страшный, похожий на гору или на огромную воинскую каску белый череп, который был непропорционально узок и высок. Видно, природа для устрашения создала существо с такими пропорциями.

Сергей увидел на дне карбаса полуразделанного лосося, которым они с Димкой недавно кормились, и нагнувшись быстро бросил рыбину страшному гостю. Существо на лету поймало ее и, щелкнув зубами, в секунду расправилось с добычей. Голова исчезла в воде, но тут же снова появилась, и огромные зубы впились в край карбаса, выломав кусок борта и сорвав метра полтора планшира.

- Что это? – с ужасом пробормотал Димка.

- Я не верил, что это существует. Думал, просто легенда… Она похожа на огромную белуху. Только в три-четыре раза больше. В народе ее зовут Сила.

Он наклонился над бортом и увидел, как в темной воде громадным белым призраком туда и обратно проплыла Сила.

- Эх, черт! Вот когда пригодилась бы острога! Придется стрелять! Держись крепко за банку! Обеими руками! – он двинулся к лежащему рядом с рюкзаком карабину, но не успел сделать и двух шагов, как всю лодку невероятным рывком подняло над водой, перевернуло на бок, резко тряхнуло, и из нее посыпались в воду весла, Сергеев рюкзак, карабин, все, что не было закреплено. Чудом в лодке удержались Сергей и Димка, схватившиеся за правый борт. Карбас с силой шлепнулся в озеро и, зачерпнув левым бортом воду, все же удержался на плаву.

Вода вокруг все еще кипела и не успокаивалась. Димке и Сергею тоже понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Сильное течение все дальше уносило весла, в то время как лодка все еще крутилась на месте. От рюкзака и других вещей на воде не было никакого следа. Снова мелькнула в воде белая тень Силы. Она уплывала, видимо, удовлетворившись произведенным разгромом.

- Ну вот, теперь мы с тобой настоящие Робинзоны… - произнес Сергей.

- Как же мы будем существовать? – потерянно спросил Дима.

- Тулупы и лески остались. Нож – всегда со мной. Даже парус – вон лежит под банкой. Продержимся.

Титр: «ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ»

Шел противный затяжной дождь со снегом.

Дима среди дня лежал посреди карбаса, укрытый двумя тулупами, а над ним Сергей устраивал из паруса что-то вроде временной крыши. Один угол полотнища он закрепил на небольшой высоте к мачте, а края были привязаны по бокам к планширу, так что парус образовал некое подобие защитного навеса. День был мрачный, совсем темный. Небо нависло над самым озером, и ветер гнал свинцово-сумеречные тучи с такой скоростью, что казалось – вот-вот они сорвутся, упадут вниз и сольются с серой, бушующей стихией озера. Карбас раскачивало на волнах и захлестывало при сильных ударах.

Диме было совсем плохо. Глаза его запали и превратились в узкие щелочки. И без того худое лицо совсем осунулось.

На банке рядом с его головой лежала дневная порция еды – ломоть свежей рыбы и пучок водорослей, но видно было, что Дима к ним даже не прикасался.

- Кажется, батя, я кончаюсь… - прошептал Дима, когда отец наклонился над ним.

- Через месяц ты будешь смеяться над этими словами… У тебя кризис, идет перестройка всей твоей биохимии. Это чудовищно трудный для организма процесс. Но нужно бороться, Димуля. И верить. Верить. Не можешь съесть рыбу – бог с ней. Но вот это ты должен проглотить… - он поднес ко рту Димы пучок водорослей.

Димка страшно замотал головой и замычал.

- Прошу тебя…- настаивал отец. – Это твое единственное спасение. Весь могучий подводный мир этого озера живет и спасается планктоном и этими водорослями…

Невероятным усилием Дима принял водоросли и, пожевав, проглотил их.

- Ты большой молодец, Димуля.

- Как плохо я тебя вижу. Словно в густом тумане. Что-то с моими глазами происходит… Расскажи мне что-нибудь, отец. Ты не досказал мне историю наших предков. Помнишь, сказал, что у нее было продолжение?

- Было… Очень странное, просто невероятное. Но история иногда делает такие зигзаги… Лет восемь назад ко мне в больницу попал очень старый, да просто дряхлый старик. Ему было почти девяносто. Нужна была несложная, но в его возрасте все же опасная операция. Обычно в такие годы отказываются от всяких вмешательств. Полагаются на судьбу, на Бога, а он хотел во что бы то ни стало прооперироваться, просто фанатически этого добивался. Я объяснил ему, что при его букете болезней – а там и давление, и ишемия, и диабет – ну, да тебе ничего эти слова не говорят… В общем, ему оперироваться не стоит, может умереть на столе. Но он стоял на своем. Я спросил, какая у него была в жизни профессия, и он как-то странно обошел вопрос стороной. И тут я заметил, что мне знакома его фамилия – довольно редкая: Крамазинов. Я позвонил в Москву друзьям, они еще кому-то, и моя догадка подтвердилась.

Мощная волна ударила в борт карбаса и залила и Сергея, и лежащего Димку. Сергей отер платком лицо сына и не сразу продолжил:

- Это был следователь КГБ, тот самый, который в 50-е годы допрашивал и пытал моего отца, твоего деда… После расстрела Берии в 53-ом, он слинял из Москвы в глухую провинцию и там скромненько доживал свои дни… Наверно, я должен был сказать ему, кто я, и наотрез отказаться от операции. Но дьявол все же существует в этом мире. Я взял его на стол с желанием не то что убить его, но уж точно не помогать ему, если операция пойдет по пессимистическому прогнозу. Так оно и случилось, у него резко упало давление, и вместо обычных сорока минут мы колдовали над ним в операционной три с половиной часа. И вытащили его. Он продолжал жить как добропорядочный пенсионер. И прожил еще семь лет. Представляешь, Димка, семь лет! Я издали следил за его ничтожным существованием, мне было почему-то любопытно. И знаешь, как он умер? Его случайно сбила на улице машина. Насмерть. А может, не случайно. Может, Господь больше не захотел носить его на земле…

Лицо Димки было мокрым. Сергей снова, едва прикасаясь, отер его платком.

- Приподними меня, отец. Хочу посмотреть на озеро.

Он привстал, опершись на руку, а Сергей поддержал его.

- Все как в тумане… - повторил Димка.

И вдруг туман в одном месте слегка расселся, и даже дождь в этом месте

прекратился. Какой-то высокий худой, почти не различимый за дальностью расстояния человек медленно шел то ли по залитому прибрежной волной берегу, то ли по самой воде. Но туман стал снова застиласть горизонт. Димка вздохнул, улыбнулся и откинулся снова на свое ложе.

Титр: «ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОЙ ДЕНЬ»

Сергей, жутко исхудавший, как и Дима, сидел под трепещущим, содрогающимся от порывов ветра тентом, которым по-прежнему служил натянутый над баркасом парус, и мелко резал на порции рыбу.

Он протягивал кусочек Диме и, только убедившись, что тот начал жевать, брал порцию и себе.

Когда Димка в очередной раз замотал головой, отказываясь, он сказал лишь односложно: «Надо!» - и ему пришлось не раз сурово произносить это «Надо!»

Внезапно какой-то странный повторяющийся звук, будто что-то с звенящим шелестом стало толкаться в борт баркаса, привлек их внимание.

Они выглянули из-под тента и были поражены открывшейся картиной. Вся вода вокруг, насколько хватало глаз, была усеяна мелкими серебристо-прозрачными льдинками. Вода несла их с севера, и чем дальше, тем гуще, многослойней была эта ледяная каша. Даже волны чуть поутихли под этим колеблющимся серебристым ковром.

- Шуга… - сказал со вздохом Сергей. – Теперь жди либо штормов, либо сплошного льда… Зима на носу… Очень ранняя зима... Что, Боже, ты несешь нам еще?..

С неба по-прежнему сыпал мелкий льдистый снег.

Димка вдруг мотнул головой, потом стал тереть ладонями глаза, усиленно всматриваться вдаль.

Он видел какой-то неясный разрыв в потоке падающего с неба снега, и в этом узком разрыве издалека прямо к нему двигалась по льдистой воде та же туманная высокая фигура, которую он уже видел.. Судя по движениям, человек приближался, но фигура при этом почему-то не становилась крупнее, больше.

- У меня что-то со зрением… - тихо простонал Дима.

- Что? Что, Дима? – обеспокоился отец.

Дима вновь протер глаза и всмотрелся в даль. Перед глазами шел сплошной стеной снег.

- Нет, ничего… Ничего…

Они вернулись под тент. Дима лег на тулуп и укрылся.

- На закуску… - сказал отец и протянул ему большой клок водорослей.

Дима безропотно взял его и, разрывая на куски, стал глотать.

- Я все не могу забыть эту историю, которую ты рассказал на днях. Зачем ты подарил семь лет жизни этому следователю, который издевался над дедом?

Сергей долго молчал, прежде чем ответить.

- Не знаю. Не могу тебе объяснить. Не буду ссылаться на клятву Гиппократа, которую дал в молодости. Не в ней дело. Для человека естественно поступать так, а не иначе. Помогать. Выручать.Тянуть за уши к жизни, а не толкать к смерти.

- А я бы убил эту мразь.

- Не знаю, Дима. Не берусь в данном случае решать. Как врач, знаю, что жизнь нам подарена не органическими молекулами, не химией, а Разумной Вселенной, Богом.

- А я один раз готов был убить. – внезапно тихо признался Дима.

- Меня? Когда я ушел от вас с мамой? - так же тихо спросил Сергей.

- Нет… Тебя я всегда любил… В те дни даже сильнее. Конечно, дико злился на тебя. И почему-то на маму. За то, что не смогла удержать тебя.

Снова возникла ничем не заполненная, невольная пауза, когда они и без слов понимали друг друга.

- А кого же ты хотел убить?

Димка опустил глаза и на отца их долго-долго не мог поднять.

- Одну девушку. Она и сейчас в моем классе.

Отец продолжал молчать.

- В школе как-то был вечер… Танцы… Она танцевала со мной. И я видел, понимал, что ей хочется со мной танцевать. Она обалденно танцует. А я – не очень. Но ей почему-то хотелось танцевать именно со мной. А потом ее не стало. Я пошел искать. Наугад заглянул в какой-то класс. Она там целовалась с парнем из параллельного класса.

- В школе у каждого была подобная история. Буквально у каждого. Не убивать же девушку из-за этого.

- Нет. Убить ее мне захотелось не тогда. Это было позже. Я уже начал… ну, в общем, начал колоться. Может, тоже из-за нее. Когда кололся, мне было на всё наплевать – на нее, на школу, на всех… Это были еще первые дозы, ну, может быть, третья, четвертая… Я был уверен, что в любую секунду могу с этим покончить. Написал стихотворение. Помнишь, ты спрашивал… Да, я пишу стихи. Никому никогда не признавался, а тут ей решил прочесть. Думал, это изменит ее отношение ко мне. А она только посмеялась, а потом рассказывала всем про это стихотворение. Вот тогда я по-настоящему захотел ее убить.

- Что же это за стихотворение, что после него ты захотел убить?

- Тебе действительно интересно? – поднял глаза на отца Димка. – Тогда слушай. Оно короткое.

Безжалостность. Безвременье. Беззвёздность.

Бездушие. Безумье. Ночь без дня.

Безликость. Безнадёга. Безысходность.

Бездарный бес, я твой! Бери меня!

Сергей молчал, опустив глаза на раскачивающийся на волнах вместе с карбасом настил.

- Ну что? – тихо спросил Димка. – Совсем бездарно? Безнадега?

- Я должен подумать, - сказал отец. – Погоди. Тут нельзя судить с налета.

- А мне важно твое первое впечатление… У меня есть, правда, вариант последней строки. Разница – в одном слове. Послушай:

Бездарный век, я твой! Бери меня!

Сергей еще помолчал и, словно решившись, заговорил искренне:

- Ты знаешь, это совсем не плохо. И не бездарно. Ты владеешь формой. Эти повторяющиеся «без»… Ты, точно, можешь стать поэтом. Но это очень юношеские или, наоборот, очень старческие стихи. Надо совсем не знать или напрочь разлюбить жизнь, чтобы так с ней обойтись. Это несправедливо. А на девушку наплюй. Она пустышка и ничего не смыслит в стихах.

- Ты думаешь, я действительно смогу писать стихи? – с вспыхнувшими глазами повернулся к отцу Димка.

- Сможешь, если… Сам понимаешь, о чем я хочу сказать.

- Не надо сейчас об этом! – с какой-то внезапной энергией запротестовал Димка. – А какой вариант конца лучше? Бес? Или век?

- Ну, Димуля, отдаваться бесу, да еще бездарному, - это чисто по звучанию неплохо: все слова на «без» и тут тоже «бес», - но по смыслу – это прости меня, полный облом!.. Ты уже отдался однажды бездарному бесу - и сам видишь…

- Пап! Я же просил, не надо сейчас об этом!

- Хорошо. Отдаваться бездарному веку – это, по крайней мере, вызов! Я не поверю, что автор простодушно отдался безвременью и безнадеге. Я буду думать, что на самом деле он собрался изнутри разрушить, поменять, взорвать этот век.

- А, черт! – завопил Димка. – Ведь я что-то такое смутно чувствовал! Чего же мне это в голову не вдолбонилось?!

И тут оба: и Димка, и Сергей, - обнаружили, что они с горящими глазами, полные неизвестно откуда возникшей энергии, сидят друг напротив друга и готовы спорить, действовать, жить, а не тоскливо подыхать на дне карбаса.

Титр: «ТРИДЦАТЬ ВТОРОЙ ДЕНЬ»

Чудовищный, только что родившийся порыв ветра сорвал с карбаса накрывавший его тент и заодно, как спичку, сломал мачту. Сам карбас внезапно подбросило волной метра на три-четыре и тут же обрушило в яму между водяными валами. Начинался сильный шторм.

Сломанная верхушка мачты, как большая дубина, грохнула по карбасу, зацепила краем Сергея, рассекла ему до крови висок и щеку. Димка кинулся на выручку:

- Что?! Что, отец?! Кровь! У тебя на виске кровь!

- Пустяк! Слегка задело! – закричал Сергей. – Жилет! На баке под скамьей остался спасательный жилет! Немедленно надень!

- Это твой! – заорал в ответ Димка. – Счас притащу тебе!

И он ринулся на нос. На пути лежала сломанная мачта, и Димка уже сделал движение – скинуть ее за борт.

- Не трогай! – приказал Сергей. – Если карбас затонет – выплывем на мачте!

Когда Димка притащил с бака спасательный жилет, Сергей, не слушая никаких возражений, нацепил его на Димку.

Шторм разыгрывался не на шутку. Карбас трепало немилосердно, и каждую секунду он мог быть затоплен или разрушен на части вскипающим валом.

Между тем, разразилась еще и гроза. Лил проливной дождь. То и дело раздавались громовые удары, сверкали молнии, и при вспышке самой мощной из них, Сергей и Димка заметили, что вдали возникли очертания высокого скалистого берега и их несет прямо на утесы.

Димка приник губами к самому уху Сергея и буквально возопил:

- Батя! Что ж ты не слушал меня?! Надо было давно убраться из этого ада! Я был прав! Ты видишь, что я был прав?!

- Ты не понял главного, сын! – закричал Сергей. – Я ждал этого дня! Скажи, ты чувствуешь в эту секунду хоть каплю бессилия?! Немощи?! Боли?!

- Нет! Я могу всё! Могу все!!!

- Вот! – заорал прямо в ухо сыну Сергей. – Для этого нужен был шторм! Только он спасет тебя до конца! Только он и был нужен!

- Ты не понял, отец! Я боюсь за тебя! Послушай! Забери свой спасательный жилет! Я хочу, чтобы ты жил! Забери! Забери!

- Не впадай в истерику, Дима! Мы будем жить! Мы оба будем жить!

В звуки бури и грозы вдруг ворвался низкий, тревожный, все усливающийся звон колоколов. Набат звучал с высокого берега, где светились оконца маленькой деревеньки и в свете молний возникали порой очертания деревянной колокольни.

- Вот! Ты слышишь! – закричал Сергей. - Нас несет туда! Мы будем жить! Мы спасем друг друга! Вдвоем мы не погибнем! Никогда!

Полыхнула совсем рядом ярчайшая молния, и даже зажмурив глаза, Дима на долю секунды увидел среди бущующих вод ту же темную, одинокую фигуру, которая уже шла к нему по водам.

- Отец! – послышался вопль Димы, и тут же страшный удар потряс лодку, потом раздался треск, словно она раскалывалась на части. Что-то мощное, непреоборимое вздыбило карбас, подняло его в воздух и с чудовищной силой тряхнуло. Сергей полетел по настилу, пытаясь одной рукой за что-нибудь ухватиться, а другой прижимая к себе голову Димы, который в этот миг оказался сбоку. Затылком Сергей ударился о кормовую доску и потерял сознание. Дима попытался выбраться из-под задней банки и, когда поднял голову, понял, что произошло. При свете ударившей молнии стало видно, что на карбас налетело огромное вырванное штормом с корнем и наполовину затопленное дерево и протаранило лодку. Обугленные ударом молнии ветви дуба, как зубья экскаватора, пробили борт карбаса, захватили его в объятия, подняли вверх и теперь тащили по течению. Мощный, тяжелый комель, погруженный в воду, крутило в быстром потоке и несло прямо на прибрежные скалы. Димка видел эти черные, приближающиеся со страшной скоростью тектонические обломки. Что-либо сделать было невозможно. До столкновения оставались считанные секунды. Он лег всем телом на отца, чтобы защитить его в момент удара. И вот этот миг наступил. Раздался чудовищный треск. Это ломались обгорелые ветки дуба и крошились остатки карбаса. Димка и Сергей полетели вниз и оказались в воде среди утесов.