Лекция №1.

Периодизация литературного процесса. Литература Средних веков

«ПЕСНЬ О ХИЛЬДЕБРАНТЕ» И «ПЕСНЬ О НИБЕЛУНГАХ»

ПЛАН:

• Периодизация литературного процесса

• Литература Средних веков.

3.«Песнь о хильдебранте» и «песнь о нибелунгах»

Литература

• Беовульф. Старшая эдда. Песнь о Нибелунгах. – М., 1975.

• М.П. Алексеев. Б.М. Жирмунский. С.С. Мочульский, А.А. Смирнов. История западно-европейской литературы. Средние века и Возрождение. – М., 1999.

• Зарубежная литература средних веков. Хрестоматия. Сост. Б.И. Пуришев. 1975.

1.Периодизация литературного процесса

Германские племена в период своего столкновения с римлянами, находились на высшей ступени варварства. Основной ячейкой общества был род. Германцы селились родами. Скотоводство еще преобладало над прими­тивным земледелием. Земля находилась во владении родовой общины и обрабатывалась ею сперва коллективно, позднее отдельными семьями, с ежегодными переделами между ними.

Однако в «военной демократии» патриархально-родового общества из общей массы свободных уже выделяется наследственная родовая аристократия, владе­ющая рабами. Вышедшие из ее среды военные вожди (так называемые «герцоги») окружают себя дружинами из молодых воинов для грабительских воинских набегов на соседние племена. Вождь и его дружина связаны взаимной верностью. С течением времени власть такого вождя становится наследственной. Дружинный быт содействовал появлению королевской власти и в дальнейшем упадку старинной народной свободы. После захвата германцами римских провинций королевские дружины послужили одним из главных элемен­тов, из которых сложилось позднейшее феодальное дворянство.

Поэзия древних германцев, как и других народов в период родового строя, имела песенный характер и передавалась исключительно в устной традиции. Латинская письменность проникает к германцам вместе с принятием христиан­ства. В более позднюю эпоху (начиная с III в. н. э.) среди германцев было распространено так называемое руническое письмо. По характеру отдельных групп оно представляет некоторое сходство с латинским и греческим алфавитом и, несомненно, также восходит к образцу, заимствованному у культурных народов Средиземноморья. Однако рунами пользовались только для кратких надписей на оружии и предметах домашнего обихода, сделанных из дерева, рога и металла, на каменных плитах (могильных памятниках) и т. п. Подобно другим первобытным народам германцы приписывали письму магическое значение и употребляли его преимущественно в сакральных целях: для заговоров, заклинаний, прорицаний. Само слово «руна» означает «тайна» (ср. нем. raunen — «таинственно шептать»). Как сообщает римский историк Тацит, оставивший в своей «Германии» (конец I в. п. ).) описание они пользовались ими для гадания; в качестве толкователя священных знаков высту­пает жрец или отец семейства, произносящий заповедную формулу (облеченную в форму стиха).

Наиболее ранние сведения о поэзии древних германцев сохранились в сочи­нениях римских историков, писавших в период первых столкновений германцев и римлян (Юлий Цезарь, Плиний, Тацит и др.). «Они восхваляют,— пишет Тацит,—в старинных песнях, которые представляют у них единственный вид воспоминаний и хроник, Туиско — бога, рожденного Землей, его сына Манна, происхождение народа и его родоначальников. Манну они приписывают трех сыновей, по имени которых называются их племена — ингевоны, истевоны и герминоны». Это сообщение Тацита говорит о песнях мифологических, расска­зывающих о происхождении богов и людей. Основные западногерманские пле­менные группы называются по имени племенных богов, сыновей Манна, почитаемых в качестве предков племени.

В другом месте Тацит упоминает о песнях в честь Геркулеса. Этим именем римляне обозначали германского бога-громовника Донара. Древнейшая сканди­навская поэзия (песни «Эдды») действительно сохранила нам песни мифологи­ческого содержания, в частности песни о боге Торе (Донаре), подобно Геркулесу сражавшемся с великанами.

Встречается у Тацита упоминание и о героических песнях исторического содержания. Говоря об Арминии, герцоге херусков, победившем римлян в Тевтобургском лесу, Тацит сообщает, что о нем «до сих пор еще поют у варварских племен». Это первое свидетельство об историческом событии, отраженном в героической песне.

В дальнейшем упоминания римских писателей о песнях германских народов, связанных с теми или иными событиями воинского характера, становятся все более многочисленными. Подобные свидетельства существуют о большинстве племен, участвовавших в «великом переселении народов». Известно, что Карл Великий интересовался этими памятниками старины и приказал записать «древ­нейшие варварские песни, в которых воспевались деяния и войны старых королей». Однако такой интерес к языческой древности со стороны христианского монарха представляется фактом исключительным. Христианская церковь вела систематическую борьбу против остатков язычества в песне, в особенности в народной обрядовой поэзии, уходящей своими корнями в дохристианские веро­вания. Известны многочисленные соборные постановления и церковные пропо­веди, направленные против «плясок, песен, прыжков, увеселений и игрищ бесовских» вокруг церквей и на кладбищах, на площадях и в домах, в особенности в праздничные дни, «ибо все это осталось от обычаев языческих». Но наравне с остатками народной обрядовой поэзии, которая, приспособившись к новой вере, просуществовала в течение многих столетий, а иногда и до наших дней, пресле­дованиям духовенства подверглась и поэзия эпическая: ее героические идеалы были теснейшим образом связаны с языческими представлениями и старыми, дофеодальными народными вольностями.

Вот почему у континентальных германцев, в том числе и у немцев, в условиях более ранней и глубокой христианизации почти не сохранилось письменных памятников эпической поэзии в ее древнейшей языческой форме. Лишь значи­тельно позднее, в XII—XIII вв., старинные эпические песни, передававшиеся в народе, становятся достоянием письменности в христианизованной и феодализованной форме средневерхненемецкого героического эпоса («Песнь о Нибелунгах» —около 1200 г., поэмы о Дитрихе Бернском и др.). Сравнительно богаче древнегерманская эпическая традиция представлена в англосаксонской литера­туре («Беовульф» и др.). Но только на севере Европы, в Скандинавии, куда христианство и феодальные отношения проникли сравнительно поздно, сохра­нилась богатейшая и чрезвычайно архаическая по своему характеру эпическая традиция, важнейшим памятником которой являются песни древнеисландской «Эдды» (IX—XII вв.) и позднейшие прозаические переложения некоторых ис­ландских саг (XIII в.).

Сюжеты древнегерманского эпоса подсказаны событиями «великого пересе­ления народов». Однако в устной песенной традиции исторические факты и лица подвергались поэтической стилизации и героизации. Эпос создает из фактов исторического прошлого свою поэтическую историю, географию и хронологию, относя события разного времени к этому же идеальному героическому веку. Подвиги различных исторических личностей переносятся на одного эпического героя, между героями устанавливаются новые генеалогические связи, и отдельные сказания постепенно объединяются в циклы. При всем том эпические сказания и песни, живущие в устном предании, в противоположность сказке или поздней­шему роману, продолжают восприниматься как подлинная память о героическом прошлом.

Так, гибель остготского царства Эрманарика в Причерноморье, разрушенного нашествием гуннов (375 г.), живет в германском эпосе в сказании об Эрманарике и Сванхильде.

В песнях исландской «Эдды» Эрманарик (Иормунрек) посылает к Сванхильде сватом своего сына Рандвера. Злой советник Бикки оклеветал молодую королеву, обвинив ее в измене Эрманарику с его сыном. Эрманарик велит казнить сына и растоптать конями Сванхильду. Мстителями за сестру выступают ее братья Сёрли и Хамдир. Они наносят Эрманарику смертельные раны, но сами при этом погибают. В позднейшем немецком эпосе Эрманарик — злой и жадный властитель, свирепый по отношению к своим собственным родичам. Это создает повод для сближения сказания о нем с песнями о Дитрихе Бернском.