- •Происхождение растений
- •Глава I место зеленых растений в космосе и значение их для человека
- •Глава II земля до возникновения на ней растений
- •Глава III как зародилась жизнь на земле
- •Глава IV круговорот жизни и круговорот вещества в природе
- •1. Углерод
- •2. Кислород
- •3. Водород
- •4. Азот
- •5. Зольные составные части
- •Глава V понятие об эволюции. Палеонтологическая летопись
- •Глава VI архейская группа слоев
- •Глава VII палеогеография и условия жизни прошлых геологических периодов
- •Глава VIII палеозойская группа слоев
- •1. Кембрийская система слоев
- •2. Силурийская система слоев
- •3. Девонская система слоев
- •4. Каменноугольная система слоев
- •5. Пермская система слоев
- •Глава IX мезозойская группа систем осадочных образований
- •1 Триасовая система слоев
- •2. Юрская система слоев
- •3. Меловая система слоев
- •Глава X кайнозойская группа слоев
- •1. Третичная система слоев
- •2. Четвертичная система слоев и ледниковый период
- •Геологические периоды и развитие растительного и животного мира*
- •Глава XI как произошли отдельные группы растений
- •1. Происхождение бактерий
- •2. Происхождение водорослей
- •3. Происхождение грибов
- •4. Выход растений на сушу и происхождение наземной растительности
- •5. Происхождение мхов
- •6. Происхождение папоротникообразных растении
- •7. Происхождение шишконосных и других голосеменных растений
- •8. Происхождение цветковых растений
- •9. Происхождение культурных растений
- •Г л а в а XII как произошли главнейшие органы высших растений
- •1. Как произошел корень
- •2. Происхождение листа
- •3. Происхождение стебля
- •4. Происхождение женского гаметофита цветковых растений
- •5. Происхождение мужского гаметофита цветковых растений
- •6. Происхождение цветка
- •7. Происхождение семян
- •Заключение
Глава X кайнозойская группа слоев
Кайнозой, или эпоха новой жизни, дал растительному миру Земли наиболее пышный расцвет, какой только доступен нашему воображению. В это время произошло сильное расчленение земной поверхности, образование новых горных стран, уничтожение моря Тетис и образование Атлантического океана. Созданное всем этим громадное разнообразие климатов и вообще внешней среды, при достаточно теплых и влажных условиях. создали возможность образования громадных лесных и степных пространств. Однако во второй половине кайнозоя сильное похолодание уничтожило целый ряд более требовательных к теплу растительных типов и вызвало замену их более выносливыми, но зато и менее пышными. В начале этой эпохи климат Европы был умеренно теплым. Зимы или совершенно не было, или она проявлялась чрезвычайно мягко. Морские берега были более изрезаны заливами и проливами, чем теперь; кроме того, немало было еще и крупных озер, на дне которых отлагались слои, богатые растительными остатками. Благодаря этим озерным отложениям мы имеем для Европы чрезвычайно полную геологическую летопись, позволяющую проследить шаг за шагом все изменения в растительном покрове Кайнозойская группа, подобно мезозойской, распадается на три системы слоев, именно: третичную, четвертичную и современную.
1. Третичная система слоев
Третичная система соответствует времени наибольшего расцвета растительности. Тем не менее она далеко не однородна, и ее приходится делить на отделы: эоцен, олигоцен, миоцен и плиоцен. Третичный период подразделяется на: 1. Нижнетретичную, или палеогеновую эпоху, обнимающую века: палеоценовый, эоценовый и олигоценовый. 2. Верхнетретичную, или неогеновую эпоху с веками миоценовым и плиоценовым. В палеоценовый век климаты были еще слабо выражены, так как в Гренландии и на Шпицбергене был теплый влажный климат. Однако уже в эоцене разделение климатов стало ясно заметным, все усиливаясь с течением времени. Как очертания материков, так и горные хребты, а за ними климат и растительность, сильно изменялись в каждом из этих отделов. На том же самом месте Земли суша сменялась морем, затем море уступало место новой суше, а затем и эта последняя сменялась гладью озерных вод или снова опускалась в море. Наиболее древние слои третичной эпохи, палеогеновые, вначале представляют прямое продолжение слоев меловой эпохи. Они состоят из мергелей, песков, известняков и глин, нередко с прослойками угля лигнита, и принадлежат частью морским и солонцеватым, частью озерным отложениям. В Бельгии, близ города Льежа, найдены хорошо сохранившиеся остатки целого леса, тогда как туфы, открытые близ городка Севана (к востоку от Парижа), сохранили растения, обрамлявшие в эоценовое время водопады. Упомянутый только что лес рос на меловых склонах, изборожденных дождевыми потоками, вблизи моря. Крупные деревья каштана с вечнозелеными листьями, горные дубы, лавры и близкие к ним коричные и камфарные деревья достигали очень крупных размеров. Все они были увиты плющам, ломоносом, луносеменником. Под тенью деревьев росли: цветущий в январе морозник (сем. лютиковых), аралии, бересклет и кусты мирта. Кое-где попадались деревца туи и красовались группы различных папоротников. Папоротниками изобиловали и берега водопадов Севана, где вместе с ними росли мхи, сассафрасовые лавры, липы, магнолии, крупные деревья ореха, ольхи и ивы. Кое-где выступали и более тропические растения, как, например, хлебное дерево, винная ягода и опять-таки плющ, к которому на этот раз присоединялся виноград. Пески и происшедшие из них песчаники того же времени давали приют араукариям, пальмам с веерными листьями и бамбукам. Как видно, во Франции и Бельгии растительность эоцена была лесной и приближалась к современной флоре южной части Японии и южных штатов Северной Америки. Другие находки, сделанные при проведении земляных работ в самом Париже, раскрыли картину морского берега с густыми зарослями пальмы нипа, как будто это был берег моря у Сингапура. Остатки той же приморской тропической пальмы нипа найдены были и в эоценовых отложениях у Киева и Одессы вместе с раковинами морских моллюсков. В эоценовых отложениях Швейцарии, страны достаточно северной, обильные остатки лесных деревьев рисуют нам растительность, напоминающую скорее растительность Малайского архипелага, чем растительность даже самого юга Европы. Миртовые и сандаловые деревья, крупные фикусы с толстыми листьями, эвкалипты, гваяковые деревья с их перистыми листьями, мыльные деревья (Sapindus), крылоплодники и другие представители жаркого климата изобиловали там. где теперь нормально растут лишь дубовые леса.
Рис. 15. Растительность Франции в середине третичного периода: 1 — веерная пальма Flabellaria; 2 — саговники; 3 — финиковая пальма Phoenicites; 4 — пальма сабаль Sabal major; 5 — в воде справа деревянистое осоковое растение ризокаулон Rhizocaulon, слева — кувшинки; на заднем плане, у воды, — рогоз Typha |
Согласно сводке И. Вальтера, склоны альпийского острова у Вероны в Италии в эоценовое время были одеты негустым лесом из толстолистных фикусов, эвкалиптов, мирт и сандаловых деревьев. Колючие цезальпинии (сем. бобовых) и безлистные лептомерии (австралийское санталовое дерево) возвышались над подлеском из ююбы (кустарник из сем. крушиновых) и аралий, тогда как великолепные лианы перекидывались с дерева на дерево.
Близ теперешней Ниццы на берегу мелкого, но длинного озера раскидывали свою тень широколиственные веерные пальмы, бананы, драконовые деревья, камедные деревья и другие растения, свойственные теплому климату. На ближайших горах росло 12 видов акаций и многочисленные хвойные (виддрингтония, свойственная ныне лишь югу Африки, можжевельники и сосны), а на водах озера колыхались широкие листья кувшинок.
Далее к северу, на территории современной Франции, росли древовидные папоротники, лавры, сассафрас, магнолии и липы, плющ и виноград взбирались по стволам, а печеночные мхи одевали влажный речной берег. Морские берега Англии и Франции давали приют высоким панданусам и бесконечным зарослям низкой болотной пальмы (Nipa). Их перистые листья темною зеленью окаймляли желтые береговые пески. Далее от берегов раскидывалась сухая степь, на которой красовались группы кустов олеандра, восковницы (Myrica и Comptonia) и магнолиевого растения дриандры. В южной Австралии изобиловали растения, которые в наше время являются исключительно австралийскими: казуарины. эвкалипты, банксии и миртовые. И здесь морской берег обрастал зарослями панданусов. На месте теперешней Шотландии между эоценовыми вулканами росли платаны, тополя, кизил, орешник, лавр, многочисленные хвойные, гинкго, подокарпус, тисе и секвойя, немало было также папоротников и хвощей. Следовательно, в то время как в Италии, Франции и Австрии растительность была почти тропической, в Шотландии господствовала флора умеренного пояса, а высокие горы везде были одеты хвойными лесами. Этому соответствует также и распределение ископаемых эоценовых почв. В Италии, Франции и Австрии мы всюду видим красные мергелистые отложения, напоминающие латеритные почвы тропиков, а в Шотландии серые лесные земли. Следующая группа осадочных слоев, известная под именем олигоценовой, еще богаче представителями растительного и животного мира. К эоценовым постепенно присоединяются формы более умеренного климата. Так, появление разнообразных представителей семейства кипарисовых и других близких к ним хвойных деревьев сближает флору средней Европы с флорами Калифорнии и Японии. Одновременно значительное развитие пальм придавало лесам разнообразный и богатый облик. Замечательно для этого времени полное сходство растительности Европы с растительностью восточной Азии или китайско-японской и с растительностью Северной Америки. Можно смело говорить об общей китайско-американско-европейской флоре. Одновременно в лесах этого периода изобиловали разнообразные представители лавровых, в озерах цвели кувшинки, опушки лесов пестрели разнообразно вырезанной, краснеющей под осень листвой кленов. Не менее разнообразны были и многочисленные виды дубов, ясеней и ильмов.
Рис. 16. Олигоценовый лес Германии Слева — деревья болотного кипариса Taxodium и секвойи, под ними — подлесок из веерных пальм и папоротников, справа — болото с тростником; сзади — горный склон с лавровым лесом |
К олигоцевым наслоениям принадлежат и те замечательные слои, в которых мы встречаем залежи янтаря, особенно частые в Прибалтике. Добыча янтаря началась еще в доисторические времена; это был один из первых продуктов, ради которого мореплаватели восточной части Средиземного моря стали предпринимать на своих несовершенных кораблях дальний путь в Балтийское море, казавшееся им необыкновенно суровым и пустынным. В древнем Риме янтарь ценился весьма высоко, как материал для украшения. Янтарь — не что иное, как смола хвойных деревьев, которые росли когда-то на морских берегах. Теперь пласты, содержащие янтарь, лежат ниже уровня моря. Морские волны непрерывно разрушают эти пласты, вымывают из них янтарь и выбрасывают его на берег. Рыбаки добывают янтарь со дна моря граблями, сетями и черпаками. Позднее организована разработка янтарных пластов горными работами с берега.
Рис. 17. Цветки олигоценовых растений 1 — цветок коричного лавра (увеличен); 2 — цветок коричного лавра в куске янтаря; 3 — цветок бузины (увеличен); 4 — цветок бузины в куске янтаря |
Судя по обилию смолы, надо думать, что сосны янтарного леса терпели постоянные поранения, обычно вызывающие у хвойных деревьев истечение смолы. Человека тогда еще не было, и раны эти наносились по преимуществу непогодой. Сильные ветры и ураганы причиняют в девственных лесах всего мира грандиозные опустошения. Деревья то гнутся долу, то вырываются с корнем, падают и при этом ломают сучья своих соседей и наносят другие разнообразные повреждения. Много невзгод причиняли также молнии, поражавшие вершины деревьев.
В янтаре самым распространенным видом хвойных является один из видов туи (Thuja Kleiniana), но кроме нее удалось установить до 20 видов сосен, 4 вида виддрингтонии, 3 вида кипарисов из родаChamaecyparisи один каллитрис (Callitris). Лиственные породы деревьев были значительно менее разнообразны: так, удалось установить не более 15 видов дубов, каштанов, буков и кленов, указывающих, впрочем, на климат, близкий к климату нашей Кубани.
Много было представителей типа вересковых; так, указаны верески (Erica), андромеды (Andromeda), грушанки (Pyrola) и вымерший позднее кустарникDermatophyllites.
Заключенные в янтаре остатки животных показывают, что в янтарном лесу жили многочисленные насекомые, пауки, улитки, ракообразные, а также птицы и. млекопитающие. Были даже дятлы и белки.
Нередко выделение смолы происходило не сразу, а в несколько приемов, образуя смолистые массы, и тогда получались куски слоистые. Если смола капала на землю, то она склеивала частицы почвы и образовывала бесформенные смолистые массы, которые, несмотря на их некрасивость, также идут в дело. Из них приготовляют лаки.
Очевидно, в олигоценовую эпоху огромная часть северной Европы была покрыта сосновыми борами. Особенно были они развиты в Скандинавии и Финляндии. Реки, прорезывавшие эти страны, уносили легкий янтарь в море, где он мало-помалу твердел и вместе с песком постепенно образовывал пласты, в которых его теперь находят.
Чрезвычайно интересно нахождение в янтарных лесах пальм. Известны как пальмы с листьями веерного типа, так и пальмы с листьями перистого типа, подобно финиковой пальме. Они были невысоки и росли в подлеске, под защитой хвойных деревьев, наряду с бузиной, цветки которой также найдены в янтаре.
Несколько моложе залежей янтарей бурые угли Лаузица в Германии. Этот пласт бурого угля образовался на месте ископаемого лесного болота, покрытого отложенными гораздо позднее песками и глинами. Лес состоял из того самого болотного кипариса, или таксодия, который и теперь образует лесные болота вдоль нижнего течения реки Миссисипи в Северной Америке. Остатки стволов этого кипариса в Лаузицкой копи достигают 20 м длины. Дерево это отличается, между прочим, той особенностью, что оно каждую осень сбрасывает свою хвою вместе с веточками, на которых она сидит. Этим оно создает обильный материал для образования перегноя, а в известных условиях также и для образования бурого угля.
Ближе к нам расположены слои миоценовой группы. Их ископаемые указывают на наступившее общее похолодание северных и умеренных стран. Тем не менее во Франции в это время мы находим еще растительность, значительно отличающуюся от современной, — крупные папоротники осмунда. вьющиеся папоротники лигодии, за которыми в наше время надо ехать в Японию, на острова Малайского архипелага, или в тропический пояс Африки. Пальмы не стали менее разнообразными, но изобилие их уменьшается. Они сконцентрированы теперь в местах более защищенных от ветра и держатся солнцепеков, но все же среди них мы находим не только более северные в настоящее время, как финиковые пальмы и пальма сабаль, но и более южные геономы, маникарии и ротанги.
Хвойные представлены мамонтовыми деревьями (иначе секвойи), болотными кипарисами и многими другими, обитающими ныне в более теплых областях Америки. Зато впервые появляются свойственные и современной Европе буковые и грабовые леса; крупные, теперь уже исчезнувшие, ольхи, клены и тополя, разнообразные породы дубов, камфарные деревья, южные акации с их длинными бобами и многие другие древесные породы юга.
В миоценовое время в Европе еще попадались саговники с крупными перистыми листьями, столь обыкновенные в юрских отложениях. Но теперь их жизнь висит на волоске и затем угасает.
Отложения миоцена настолько богаты растениями, что в одном только месте, в Энингене, близ Шафгаузена, на границе Швейцарии и Германии, известный палеонтолог О. Геер нашел более 500 различных пород растений вместе с остаткам» млекопитающих, птиц, пресмыкающихся, насекомых и других животных. Все эти организмы были снесены потоками в большое озеро и на дне его погребены под слоями ила.
Сохранность остатков растений миоцена весьма хорошая. Здесь мы имеем перед собой не только прекрасно сохранившиеся отпечатки листьев, но нередко целые ветки с цветками и плодами, позволяющие так же хорошо распознавать растения, как и на свежем материале.
Насколько в эпоху миоцена климат был теплее современного, показывают растительные остатки, найденные в полярных странах и изученные О. Геером. Он приходит в результате своих исследований к утверждению, что в Исландии, Гренландии, на Гриннелевой земле, на Шпицбергене и в северной Канаде найдено до сих пор 363 вида миоценовых растений. Самым северным пунктом, где были найдены последние, является Гриннелева земля, 81°45' с. ш., где в 1876 г. Фейдельну, натуралисту английской полярной экспедиции, удалось найти в черном сланце 30 видов растений, из которых 10 принадлежат к хвойным.
Рис. 18. Веточка современного болотного кипариса Taxodium distichum Riсh. из Сев. Америки (1) и такие же веточки из олигоценовых отложений Европы (2) |
Миоценовые растения, соответствующие более теплому климату, найдены в различных местностях, расположенных как бы кольцом вокруг полюса. Явление это принадлежит к наиболее интересным в истории Земли; трудно понять, каким образом возможно было существование роскошной растительности там, где теперь все покрыто снегом и льдом, а зимою ночь длится несколько месяцев. Было ли солнце в то время более деятельным, или атмосфера Земли была плотнее или, наконец, северный полюс был расположен иначе, и местности, о которых идет речь, лежали южнее полярного круга? Некоторые астрономические наблюдения указывают на наибольшую вероятность последнего предположения.
Во всяком случае, в миоценовую эпоху началось уже сильное охлаждение климата, и представители южной растительности и даже растительности умеренно теплого пояса стали вымирать, сохраняясь лишь под более южными широтами.
Интересны и более южные отложения миоцена. Так, на всем пространстве от Вены до Аральского моря, захватывая всю область Черного моря, тянулось так называемое Сарматское море, причем его лесистые берега отличались разнообразным рельефом.
В 1912 г. А. А. Снятковым и Меффертом на Дону на правом высоком берегу р. Крынки, притока р. Миуса, было обнаружено в карьере одного кирпичного завода крупное скопление растительных остатков вместе с рыбами и раковинами моллюсков. Среди них оказалось не менее 50 видов растений, изученных А. Н. Криштофовичем. Лес Крынки состоял из болотного кипариса, двух видов ореха, граба, лещины, особой ольхи, каштана, бука, тополя, каркаса, дзельквы, еукоммии, двух видов дуба, двух видов платана, трех видов клена, боярышника, сливы, крупнолистной березы, тюльпанного дерева, тисса, сосны (Pinus palaeostrobus) и многих других. Из вьющихся растений (лиан) назовем виноград и павой. Кроме леса здесь была и береговая растительность с рогозом, тростниками, рдестом, роголистником и водяным папоротником сальвиния.
Все эти растения в своей совокупности соответствуют климату более холодному, чем климат, который господствовал в соответствующее время в Западной Европе. Климат и тогда, как и теперь, становился суровее по мере движения с запада к востоку, от берегов Атлантического океана в глубь материка.
За миоценовыми слоями, позднее их, напластовались плиоценовые слои.
Очень полная флора плиоцена описана Де-Папом для долины р. Роны, ниже города Лиона, где в то время существовал глубоко вдававшийся в материк морской залив. Берега залива, частью высокие и обрывистые, частью пологие, были прорезаны многочисленными речками и ручьями с быстрым течением, которые сносили в море остатки растений, росших на их пути. Выносы ручьев и образовали мергелистые рухляки, богатые остатками растений.
По остаткам удалось выяснить полную картину плиоценовых лесов этой местности. Состав их соответствовал теплому а солнечному климату с очень мягкой, лишенной морозов, зимой. Совместно росли растения, родичи которых теперь встречаются одни в Америке, другие в Китае, третьи на Канарских островах, часть же и теперь свойственна странам, примыкающим к Средиземному морю. У морского берега росли пальмы «сабаль» с низкими стволами и крупными веерными листьями, на влажных местах располагались кусты восковниц, на высоких мысах на солнце — каменные дубы образовывали кудрявые рощи. По берегам озер и речек за полосой тростников высились ольхи, окруженные группами олеандров, ивы, осокори, серебристые тополя, разнолистный или евфратский тополь соперничал с осиной и уступал густой тени платанов. На горных склонах росли деревья гинкго, тюльпанные деревья, лавр, сассафрас, серый орех и орех хиккори, свойственные теперь только востоку Северной Америки. Увитые павоем и другими лианами, деревья эти образовывали великолепный широколиственный лес. Выше в горах чередовались теневые и солнечные склоны. На, первых высился лес из канарского и коричного лавров, остролиста и других вечнозеленых деревьев, с массою крупных папоротников, свойственный ныне, главным образом, горным склонам Канарских островов. На более солнечных склонах лес был образован дубами, кленами, каштаном, грабом, ильмом. Особенно велики были дубы, среди которых можно с уверенностью указать на пробковый дуб и дуб каменный. Среди леса выдавались скалы известняка, на которых деревья расти не могут. Их заменяли кустарниковые заросли из мелких дубов, самшита, кустарникового клена, калины и других пород.
Выше 1000 м над уровнем моря дубовые леса сменялись лесами из ореха, бука, кавказских деревьев лапины и дзельквы, а также клена, явора. Еще выше, в полосе между 1200 и 1800 м. высился хвойный лес, состоявший из японского дерева торреи, калифорнийской секвойи и, по-видимому, тенерифской сосны.
В настоящее время долина Роны имеет климат немногим холоднее того, который требовался для только что перечисленных деревьев, но он сух и очень неблагоприятен для роста большинства из них. Если теперь количество выпадающих за год дождей измеряется для этих мест величиной в 600 мм, то для таких деревьев, как только что названные хвойные, требуется не менее 1200 мм, т. е. вдвое более.
Замечательно, что в этой плиоценовой флоре 67% растений тождественны уже с ныне живущими, но только 37% удержались в долине Роны до наших дней, остальные вытеснены частью в различные местности Средиземноморья или даже к Аральскому морю, частью сохранились в некоторых отдаленных странах, вплоть до Японии и Калифорнии. Наряду с этим в плиоценовой флоре Европы сохранились еще пальмы и тюльпанные деревья, изобиловавшие в эоценовое время. Некоторые из них процветали уже в эпоху мела.
В Англии в это время растительность носила значительно более суровый характер. В Норфольке найдены слои с остатками, принадлежащими исключительно хвойному лесу, состоявшему из современных пихт, ели и сосны, к которым примешивались тисе, обыкновенный дуб, кустарниковый орешник и горная сосна. В озерных отложениях тут же найдены остатки кувшинок желтой и белой. Хотя пихта и ель к началу исторического периода в Англии и вымерли, но все же ясно, что человек, попавший в английский плиоценовый лес, чувствовал бы себя в нем, как в современном лесу средней Европы.
* Е. W. Berry. Revision of the Lower Eocene Wilcox Flora of the boutn-bastern States with descriptions of new species chiefly from Tennessee and Kentucy. U. S. Geol. Surv. Prof. Pap. 1930 156. |
Разнообразие этой вечнозеленой лесной флоры свидетельствует, что климат страны был и теплее и влажнее, чем теперь.
Те же слоиWilcoxиз нижнего зоцена в Техасе, т. е. южнее, и в более сухом климате дали* флору из 90 видов, в том числе папоротники из ныне живущих родов Aneimia, Adiantum, Dryopteris и Asplenium; болотный кипарис Америки Taxodium, пальмы Palmocarpus и Phoenicites и особенно много широколиственных двусемядольных деревьев, ив, восковниц, орехов, фикусов, платанов, аноновых, бобовых, сумаховых и лавровых.
Несколько моложе исследованные Берри слои из Вайоминга, в которых оказалось немало цветов и семян; здесь отмечены хвощEqnisetum tipperarense, папоротникLygodium Kaulfussii, водяной папоротничекSalvinia praeauriculata, рогоз и ежеголов, свидетельствующие о полуводяной жизни данной растительной ассоциации, пальмы, орех, восковница, ивы, буки, крашивоцветные, гераниевые, крушиновые, мальвовые и зонтичные, а кроме того и сростнолепестные из групп Ebenales и Rubiales, ближе не определимые из-за плохой сохранности листьев.
* О. М. Ball. 1931. ** J. Wa1lhera, J. Wеigеlt. Die eozane Lebewelt in der Braunkohle des Geiseltales, Halle, 1931. |
Все три списка соответствуют умеренно теплому климату (Канарские острова, Япония, Флорида) и указывают на поступательное развитие цветковой растительности.
Для олигоценовой флоры мы имеем списки растений, установленных для окрестностей Венеции в числе 350 видов; поименованы морская сифонниковая водоросль Halymenites gracilis, голосеменные (Sequoia, Taxodium, Widdringtonia) пальмы, каштаны и дубы, тополя вперемежку с подтропической и тропической растительностью. В общем флора оказалась весьма комплексной, и автор усматривает в ней смесь растений Северной и Средней Америки, Африки, Азии и Австралии с растениями берегов Средиземного моря. Для миоцена Германии Кирхгеймер (1930) приводит растительный мир значительно более обедненный сравнительно с растительным миром эоцена, но все же богатый более южными формами; так, либоцедрус в наше время представлен видами горных лесов Калифорнии, Чили, Новой Гвинеи и китайской провинции Юньнань; восковницей, ивами, ольхами, грабом, ильмом, коричным лавром и кленами. Дуб еще заменен более древним типомDryophyllum, а лаврLaurophyllum; интересно стручковое деревоCeratoniophyllum Schottleri. Тот же Кирхгеймер, доказывая, что строение листьев находится в строгом соответствии с климатом, приводит для миоцена Веттерау и Фогельсберга листья граба, клена, ореха и винограда, как имеющие на концах капельные острия. Капельные острия развиваются и теперь у листьев жаркого климата, подвергающихся действию крупных дождевых капель. Он же (1931) сообщает о находке в миоценовых бурых углях по Рейну обугленных пальмовых древесин, колючек и остатков корневых систем. Пальма эта, которую он обозначает какPalmoxylon bacillare, указывает на наличие для этого периода некоторого процента тропических типов.
К миоцену же отнесены окремнелые древесины Йеллоустонского парка в Северной Америке. Рид* различил между ними два вида сосен, мамонтово деревоSequoia magnificaи кипарисCupressinoxylon lamarense. Наконец, миоценовые морские слои на юге Целебеса дали (Laurent L. et Laurent J.) тонкие слегка ветвящиеся стебли и листья, имеющие параллельное жилкование, которые определены, как относящиеся к морской подводной травеCymodocea Mickelotii; подобные же остатки растений из Франции были определены какCymodocea nodosaиPosidonia parisiensis.
* Сh. В. Read. 1930. ** Berry. Panamer. Geologist, 1927, 42. |
А. Н. Криштофовичем описаны растительные остатки с западного склона Урала, из пределов Стерлитамакского кантона; они оказались (миоценовыми, вероятно, несколько более ранними, чем остатки с р. Крынки, описанные ранее. Собраны отпечатки листьев, веточек и плодов, которые отнесены автором к гинкго (Ginkgo adiantoides Heer), болотному кипарису (Glyptostrobus europaeus Heer), грабу, буку, каштану и платану (Platanus aceroides Goepp).
Флора плиоцена значительно приближается к современной, но все же и здесь встречаются замечательные сопоставления. Так, Стефанов в 1930 г. нашел в плиоцене Болгарии близ г. Софии семена хвойногоPseudotsuga, в настоящее время известного только с Тихоокеанского побережья Северной Америки, где его знают под именем дугласовой сосны.
* А. Н. Криштофович. Изв. Ботан. сада, т. XXIX, 1930, 391. |
«Вся обширная территория, охватывающая среднюю зону Сибири, север Средней Азии, Маньчжурию, Сахалин и Аляску с прилежащими к ней территориями, находилась в первой половине третичного периода, по крайней мере до эпохи нижнего миоцена, в области господства уныло однообразной лесной флоры, преимущественно с опадающими листьями, с преобладанием сережкоцветных деревьев». Таким образом, контраст между северными и южными флорами обозначился уже к середине третичного периода, если не ранее.
Так возникла, развилась и миновала великая третичная эпоха, давшая расцвет земной растительности и создавшая современный нам мир. Однако, по всей видимости, особенностью третичной флоры было решительное преобладание деревьев над травами. Правда, остатки злаков и осок известны уже с мела и часты в третичных отложениях, но это или прибрежные полуводные формы, или бамбуки. Известна даже древовидная осока из олигоцена Франции. Злаки лугов и степей и даже лесные злаки не оставили никаких следов своего существования. Можно думать, что луга и степи вообще не существовали в третичное время.