22. Культура и быт русского и украинского населения

Развитие капитализма на Северном Кавказе оказывало известное воздействие на культуру и быт населения казачьих станиц Терека и Кубани и русского крестьянства Ставрополья. Поселения. В конце XIX - начале XX в. у старожильческого казачьего населения Терека и Кубани встречались следующие типы населенных пунктов: старые казачьи станицы, слободы и хутора. У «иногороднего» населения казачьих областей и крестьян Ставрополья – села, хутора. Однако изменился и внешний облик старых казачьих станиц - исчезли укреплении вокруг них, изменилась планировка станиц, появились новые типы построек и т. п. Размеры поселений на Тереке и Кубани были различны. Наибольшими по площади и числу жителей были старые казачьи станицы плоскостных кубанских районов и села Ставрополья, в которых насчитывалось до тысячи хозяйств. Несколько меньше были предгорные селения и станицы, редко превышавшие четыреста дворов. Еще меньше были выселки и хутора, в которых проживало как казачье, так и крестьянское па-селение. На Тереке встречались более крупные селения. Как и прежде, большинство казачьих станиц располагались по берегам рек и их притокам. Как правило, в центре селения находились станичное правление, церковь, торговые строения и т. п. Но многие станицы в административном отношении и по планировке уже делились на квадраты, внутри которых казакам нарезались утвержденные «планы» под дом и приусадебный участок. Однако от предшествующего времени в станицах сохранились и старые «концы» и улицы, носившие давние названия по географическому, религиозному, социальному, этническому и прочим признакам. Более свободно, без особой планировки, согласно своим этническим обычаям, устраивались крестьянские селения. Однако, в конце XIX - начале XX в. внешний облик и этих селений, как и казачьих станиц, с ростом культуры и благосостояния, в известной степени менялся. Станицы и села все более и более благоустраивались, а дома, теперь уже во многих случаях выходившие фасадами на улицу, приобретали городской (слободской) вид, особенно у зажиточной части казачьего и «иногороднего» населения. На улицах терских станиц стали появляться мастерские ремесленников, торговые заведения, а на окраинах порой даже небольшие полукустарные заводики. Ставропольские села располагались так же вдоль рек или дорог. Переселенцы из одних местностей стремились поселиться рядом, образуя «концы» или «сотни». В центре села располагалась церковь, около которой находилась площадь. Второй бывала обычно рыночная площадь. Здесь же, в центре села, находились общественные постройки - здание волостной управы, хлебного «магазина» (в котором хранились общественные запасы зерна), магазины и лавки. Жилище. В конце XIX - начале XX в. жилище русского и украинского населения Северного Кавказа отличалось многообразием форм, хотя строительный материал и конструктивные особенности жилищ во многом оставались прежними. В плоскостных районах Терека и Кубани, где давно уже чувствовалась острая нехватка строевого леса, да и остальные леса уже были сведены, наиболее распространенными были турлучные, саманные и глинобитые (литые или вальковые) постройки, зато в предгорных и горных районах, все еще богатых лесами, чаще встречались срубные жилища. На Тереке и Кубани главным образом бытовали продолговатые в плане постройки, состоящие из одного или двух жилых помещений, разделенных сенями; кроме того встречались квадратные (донские) дома, состоящие из нескольких комнат60. В безлесных степях Ставрополья дома строили главным образом из самана, который перед постройкой заготовляли женщины. Дома были продолговатыми в плане, с одним или двумя жилыми помещениями, с земляным полом. Внутри и снаружи дома белили, оставляя над землей полуметровый слой темной покраски. Дома располагались обычно фасадом во двор. Наряду с этим в селах встречались и богатые дома под железной крышей, с деревянными полами. В землянках жили вновь прибывшие небогатые крестьяне, которым трудно было поставить дом. С развитием капиталистических отношений па Северном Кавказе в конструкции и материале жилищ произошли заметные изменения, коснувшиеся прежде всего состоятельных хозяев, и в меньшей степени - крестьянских селений «иногородних». Более интенсивно этот процесс прослеживался в населенных пунктах, расположенных вблизи городов и путей сообщения. Улучшается техника строительства - особенно у зажиточной части казачьего и крестьянского населения, нанимавшей за деньги уже профессиональных плотников-строителей (зачастую - отходников, прибывавших на заработки на Северный Кавказ из России, Грузии и Армении). В богатых домах все чаще и чаще стал встречаться бетонный или каменный фундамент и подвалы. Крыши домов покрывались железом и черепицей, причем последнюю вначале привозили из городов, а затем стали производить на месте, на небольших черепичных заводиках. В начале XX в. наиболее зажиточная часть населения края имела в домах застекленные террасы, устраивала красиво оформленные парадные входы в дом. Менялась и внутренняя планировка жилищ, в которых прослеживалась общая тенденция увеличения полезной площади и качества отделки комнат, каждая из которых теперь уже приобретала определенное назначение (спальня, столовая, кухня и т. д.). Изменился и внутренний интерьер жилища: исчезли старые помосты (палати) и лавки вдоль стен для спанья, появились кровати, стулья и другая «городская» мебель: в повседневный обиход вошла медная, чугунная и железная посуда; в зажиточных домах можно было встретить «венские» настенные зеркала, ковры, богатую утварь и др.81 Однако, как и в предшествующий период, внешний вид и внутреннее убранство казачьих домов (особенно бедноты) продолжало иметь много общего с жилищами соседнего горского населения, что говорило о дальнейших процессах взаимодействия п взаимообогащения культур русско-украинского и северо-кавказского населения края. Одежда. На дальнейшее развитие костюма русского и украинского населения Северного Кавказа большое влияние оказало появление промышленных товаров и изделий, проникновение многих элементов городской моды (особенно в женской одежде), а также все усиливающаяся имущественная и сословная дифференциация в среде казачьего и иногороднего населения. Состоятельная часть станичников н «иногородних» уже стремилась одеваться по- городскому, покупала изделия тульских, московских и варшавских фабрикантов, посылавших на Кавказ свои изделия, азиатский костюм заменялся европейским и т. д. На фасон и покрой одежды населения Северного Кавказа, как и других областей России, большое влияние оказывала общеевропейская мода, нивелировавшая региональные отличия в одежде тех или иных районов страны (эти отличия все еще продолжали сохраняться в среде малоимущего населения). Однако у казачества Терека и Кубани, несмотря на «приобщение станичников к некоторым элементам городской культуры» и появление общеевропейского костюма, все еще преобладали традиционные народные изделия из домотканого материала, шерсти и кожи, изготавливаемые не только самими казаками, но и пришлыми мастерами из числа «иногородних», среди которых имелись ткачи, сапожники и портные. По-прежнему в станицах мастерили обувь из сыромятной кожи, вязали чулки, носки и платки, как это было принято и у горцев Северного Кавказа 62. Одежду украшали узким кавказским ремешком, позументами, галунами и т. п. Помимо сословных и социальных различий в одежде (казаки и «иногородние», зажиточные и бедные), сохранялись местные локальные отличия - например, в казачьих районах востока и запада Северного Кавказа, где сказывалось доминирующее влияние то русского, то украинского народного костюма. Обязательными принадлежностями мужского костюма у казаков Кубани и Терека были бешмет, черкеска, украшенная газырями, войлочная горская бурка, суконный башлык. К концу XIX в. почти повсеместно вошло в употребление нижнее нательное белье из отбеленного холста, в котором казаки зачастую и работали в поле. Летом линейные казаки носили войлочные шляпы горского типа, кубанцы - плетеные из соломы «брыли» 63. Зимним головным убором у казаков была меховая шапка, суживающаяся к верху, с суконным околышем и кантом, цвет которого соответствовал уставному цвету формы того пли иного из казачьих полков. К 1917 г. у кубанских казаков в военную форму вошли папахи-кубанки, заимствованные у местного (адыгского) населения и ставшие широко популярными не только на Северном Кавказе, но и в России («форма казачка»). Зимней верхней одеждой у казаков были шубы с запахом (кожухи), на Кубани - короткие полушубки. Зажиточные казаки и «иногородние» носили меховые шубы, а в начале XX в. в моду вошли городские пальто фабричного производства и шинели полувоенного образца. Как и в прежнее время, рабочей обувью казаков были башмаки с пришивной подошвой и «бродни» из сыромятной кожи, «чувяки» - под них на ноги надевали толстые шерстяные носки собственной вязки, в которые заправлялись штаны или шаровары (в линейных станицах были популярны «ходаки» из сыромятной кожи, у кубанцев - «черевикн»). У горцев казаки заимствовали «паголенки» и «ноговицы», ставшие принадлежностью форменного казачьего костюма. К началу XX в. в моду в казачьих станицах вошли сапоги и галоши. Костюм иногороднего населения Северного Кавказа на первых порах резко отличался от казачьего и горского, поскольку в одежде «иногородних» четче проступали этнические особенности тех районов, откуда шло переселение на Кавказ. «Иногородние» часто одевались в поддевки и жакеты, пиджаки и брюки городского покроя, армяки старого типа, сапоги и туфли. Головным убором у них служила меховая шапка типа казачьей, но без канта, а также картуз из ткани фабричного производства 64 Крестьянское население Ставрополья все чаще стало шить одежду из покупных тканей, которые, однако, до конца не вытесняли домотканых. Мужской костюм состоял из штанов и рубахи, которую носили навыпуск, подпоясывая тканым поясом с кистями. Украинские переселенцы носили рубашки с вышитой грудью и манжетами, русские - рубашки с косым воротом. Поверх рубах надевали зипуны, бешметы; щеголи с начала XX в. стали носить жилеты, редко - жакеты. Зимней одеждой были овчинные дубленые полушубки, тулупы. В начале XX в. в моду вошли отрезные полушубки красноватого оттенка с черным каракулевым воротником, которые полюбились сельской верхушке. Обувью служили «поршни» домашнего изготовления из кожи, «черевики» из яловой кожи. Зимой носили валенки. Праздничной обувью были сапоги из юфтевой кожи. Головным убором кроме традиционной войлочной шапки стали вошедшие в моду казачьи каракулевые папахи с донышком. Женской одеждой у терских и кубанских казаков и «иногородних» в основном оставалась русская рубаха (в линейных станицах) и украинская сорочка (в кубанских станицах) разнообразных покроев. В казачьих станицах появились также нижние и верхние широкие юбки из покупных тканей, кофты и фартуки на завязках и др. Ткани и отделка женской одежды были весьма разнообразны и так же, как и в мужском костюме, служили определенным признаком имущественной дифференциации. Стеганые «кофты» из ситца или сатина кубанские казачки называли, в зависимости от длины, «гусаркой» или же «куциной», а линейные казачки - «полькой»65. Зимней верхней одеждой у казачек и «иногородних» были овчинные шубейки и простые кожухи с запахом, а также покупные пальто и шубы из меха. Разнообразны были и головные уборы «шлычки» различных покроев и фасонов, вязаные пуховые платки, меховые шапочки, косынки, покупные чепцы, шарфы и т. п. Из обуви казачки носили чувяки, ходаки, черевички, башмаки, сафьяновые сапожки и др. В начале XX в. в моду вошла фабричная женская обувь - высокие ботинки на шнурках, туфли, галоши и др. В наряде казачек появились и многие покупные украшения: бусы, серьги, браслеты, колечки и другое. Как и у горянок, одежда казачек богато украшалась позументами, серебряными пуговицами, монистами и др. Русские крестьянки носили рубахи и юбки с кофтой, сшитые в зажиточных семьях - из покупной ткани, в бедных - из домотканого холста. Поверх кофты с юбкой надевали фартуки. Кофты шили короткими, с воротником-стойкой, застежкой па мелких пуговицах. Зимой носили кофты на вате, овчинные шубы с опушкой. В начале XX в. стали носить черные суконные пальто на вате. Пища. Пища русского и украинского населения Северного Кавказа в основном оставалась традиционной. Тем не менее развитие товарно-рыночных связей все же обогатило пищевой рацион, коснувшись в первую очередь стола состоятельных слоев казачьего и «иногороднего» населения. В казачьих и прочих селениях улучшились качество и способы приготовления хлеба, для выпечки которого стали употреблять специальные формы и «жестни», хотя в основном еще в пищу шел подовый хлеб. Казачий рацион пополнялся и новыми продуктами - картофелем и подсолнечником (посадки которых увеличились во второй половине XIX в.), разнообразными крупами, рядом других привозных продуктов. Использование сепараторов в индивидуальном хозяйстве сделало более доступным сливочное масло, а появление прессов - подсолнечное, встреченное вначале казаками с недоверием. В лавках и магазинах в большом количестве появился сахар и конфеты (особенно леденцы), раньше являвшиеся редкостью. Как и прежде, в меню казачьей кухни были широко представлены и блюда, заимствованные у горского населения: пшенная паста, мамалыга, фасоль овечий сыр, пресные хлеба, лепешки с сыром и соленым творогом, различные фруктовые и пряные приправы из местных трав и т. п. Семейный и общественный быт. Во второй половине XIX в., особенно с 70-80-х годов на Тереке и Кубани начался упадок и разложение большесемейных коллективов. Основной причиной распада таких больших семей следует считать «интенсивное развитие в крае товарно-денежных отношений и капитализацию сельского хозяйства» и всего образа жизни66. Проникновение капиталистических отношений на Северный Кавказ отразилось на всех сторонах жизни и взаимоотношений многих казачьих семей, когда прерывалась связь членов семьи, нарушался вековой и незыблемый принцип беспрекословного подчинения младших старшим, детей воле родителей, что, например, ярко сказывалось на самовольном выборе невесты, ухода жены в родительский дом, «своеволии» сыновей, отстаивающих свои права и требующих раздела и доли своего имущества 67. На смену большим семьям у терских и кубанских казаков в начале XX в. шла малая семья, как правило, состоявшая из родителей и их неженатых детей. В это время и на Тереке и на Кубани все больше и больше становилось семей, состоявших из двух-трех поколений и максимум из 8-10 человек68. Что касается крестьянских семей «иногороднего» населения, то здесь можно было наблюдать иную картину. Согласно правовому положению, большинство «иногородних» в казачьих областях вообще не имели земли, а порой и собственного дома, добывая средства к существованию работой по найму у казаков, занятиями ремеслами, торговлей, арендой земли и угодий станичной общины и т. п. Отсюда семьи «иногородних», особенно на первых порах, в отлично от казачьих, не были столь ярко выраженными хозяйственными объединениями, поэтому социально-экономические условия существования этой группы населения, весь уклад жизни не могли не влиять па состав и численность семей «иногородних». В первую очередь крайнее безземелие «иногородних» не способствовало складыванию в их среде больших семенных коллективов, наиболее характерными для них всегда были малые семьи (крайне редко - большие) в два и реже в три поколения. Однако численность семей «иногородних», имевших прочную оседлость на арендуемой у общества земле, свой дом и приусадебный участок (богачи «невойскового сословия»), зачастую превышала 10 и более человек. В укладе жизни таких больших неразделенных семей, прикованных экономическими интересами к земле (арендуемой или купленной), было много общего с семейным бытом казачества в больших семьях. Развитие капиталистических отношении на Северном Кавказе, разложение старой казачьей общины, несмотря на ее юридическое существование, распад больших семей, приток нового населения из центральных и южных районов страны, влияние городской культуры и просвещения - все это не могло не сказаться не только на семейном быте и семейной обрядности (общая тенденция к ее упрощению), но и на всем общественном быте казачьих станиц. К традиционным коллективным формам проведения досуга здесь по-прежнему относились посиделки и девичники, станичные торжества и праздники; по-прежнему в казачьих станицах была популярна верховая езда, джигитовка, стрельба из ружей в цель и т. п., входившие составной частью в общую подготовку станичной молодежи к воинской службе. Однако новые веяния достигали и казачьих станиц на Тереке и Кубани - особенно тех из них, которые находились по соседству с городами и промышленными центрами края. По воскресеньям в отдельных станицах уже проводились народные чтения, ставились любительские спектакли, появлялись казачьи хоры и оркестры, молодежь устраивала танцевальные вечера. Все более и более развлекательный характер принимали и традиционные молодежные посиделки, на которых теперь больше танцевали и пели, нежели занимались рукоделием и другими работами 69 Все свидетельствовало о постепенном росте культуры населения, общих тенденций «приобщения станичников к некоторым элементам городской культуры» 70 и о новых влияниях, подрывающих традиционную замкнутость старого казачьего быта. В начале XX в. во многие казачьи станицы и селения иногородних стала проникать революционная пропаганда, носителями которой были не только местные мастеровые и интеллигенция, связанные с городом, но и те беднейшие жители станиц, кто работал в городах или же часто бывал там, уходя на заработки на фабрики и заводы, нефтяные промыслы, н контактировал с рабочими. Этот станичный пролетариат доставлял из городов запрещенную литературу, газеты, листовки и прокламации, был знаком с рабочими собраниями и митингами. На станичных сходках все чаще и чаще высказывались «крамольные» мысли, поднимались животрепещущие вопросы землепользования и т. д. Зачастую подобное «брожение умов» выливалось в открытое неповиновение станичным властям, приводило к захвату земель местных богатеев и общевойскового фонда, к требованиям их справедливого передела и т. д. В начале XX в. в казачьих станицах и иногородних селениях русских и украинцев на Северном Кавказе уже наблюдалось недовольство существующими в стране порядками, вызревали ростки классовой солидарности беднейших слоев казачества, «иногороднего» и горского населения края, что особенно ярко проявилось в последующих событиях и в период Великой Октябрьской социалистической революции 1917 г. на Тереке и Кубани. Таким образом, пореформенный период и эпоха империализма ознаменовались большими культурными сдвигами на Северном Кавказе. Усилилось влияние русской передовой культуры. В культуре горских народов отразились процессы развития капиталистических отношений, но сохранилось очень большое влияние феодально-клерикальных и патриархальных идей и порядков. Рост культуры горских народов, особенно массы населения, задерживался колониальной политикой царизма и российского империализма в целом. Вместе с тем в культурном развитии этого времени прослеживается сближение передовой демократической русской культуры и русского революционного движения с передовыми освободительными тенденциями лучших представителей прогрессивной общественной мысли горских народов.

23. В конце XIX — начале XX вв. Россия, как и другие крупнейшие государства, вступает в эпоху империализма. Северный Кавказ, являясь частью русского государства, был тесно связан с российским военно-феодальным империализмом и не мог остаться в стороне от общего процесса исторического развития. Но развитие капитализма здесь происходило в своеобразных исторических условиях. Северный Кавказ в целом, в силу ряда причин, значительно позже стал на путь промышленного капитализма, чем центральные районы страны. В. И. Ленин, говоря о Кавказе, писал: "Экономическое "завоевание" его Россией совершилось гораздо позднее, чем политическое...".

В то время, когда в 70 — 80-х гг. в общероссийском масштабе уже шел процесс перерастания домонополистического капитализма в империализм, Северный Кавказ только начинал втягиваться в экономическую систему общероссийского капитализма.

Другой особенностью развития капитализма на Северном Кавказе было то, что капитализм здесь развивался при наличии разных уровней социально-экономического и национально-политического развития отдельных областей.

В 80 — 90-х гг. окончательно сложились основные промышленные районы Дона и Северного Кавказа. Наиболее значительными из них были: Ростов-на-Дону — крупный индустриальный центр и важный железнодорожный узел; Грозный — район нефтяной промышленности; Новороссийск — крупный морской порт и центр цементного производства; Владикавказ — центр цветной промышленности и торговой жизни Предкавказья. На территории Донской области в 1894 году насчитывалось свыше 360 крупных промышленных предприятий.

Менее развитыми в промышленном отношении были: Кубанская область и Ставропольская губерния. На Кубани, в долине р. Кудако, близ ст. Крымской и особенно в районе Майкопа, имелись богатые залежи нефти, но нефтяная промышленность Кубани, по признанию начальника области, переживала кризис. Вследствие конкуренции бакинских и грозненских нефтепромышленников, майкопские нефтепромыслы не получили большого развития и вскоре были заброшены. Развитие капитализма здесь шло главным образом по линии сельского хозяйства. Дореволюционная Кубань была типичным районом аграрного капитализма.

Западное Черноморье и Терская область с ее богатыми нефтепромыслами и цветной металлургией переживали коренной переворот в области промышленного развития. В 80 — 90-х гг. в связи с общим промышленным подъемом в России и особенно с проведением Владикавказской железной дороги экономическая жизнь в этом районе Кавказа оживилась. В 1899 году в Черноморской губернии насчитывалось 44 промышленных предприятия.

В начале XX в. в промышленности Северного Кавказа, как и в промышленности Центральной России, усиливается процесс концентрации производства и капиталов. Возникает ряд акционерных кампаний: горнохимическое общество "Алагир" в цветной металлургии, "Шпис" и англо-русское Максимовское общество — в нефтяной, "Цепь" — в цементной промышленности. Экономика Северного Кавказа принимает все более, отчетливо черты монополистической стадии капитализма — империализма.

Особенно быстрыми темпами шло развитие капитализма в сельском хозяйстве. Самыми развитыми районами капиталистического земледелия на Северном Кавказе являлись Кубань, Западное Черноморье и Ставропольская губерния. Капиталистическое развитие сельского хозяйства Кубанской области и Черноморской губернии в пореформенный период происходило значительно быстрее, чем в центральных губерниях России.

Постройка Владикавказской железной дороги, близость к черноморским портам, а также благоприятные почвенно-климатические условия создавали широкие возможности для высоких темпов развития в крае хлебопашества, скотоводства, виноградарства и табаководства. В 1903 году под табаками на Кубани было занято 12 811 десятин. По отчетным данным начальника области, в 1903 году здесь было собрано 977 280 пудов табака.

В годы, предшествовавшие революции 1905—1907 гг. в Черноморской губернии ежегодно собиралось в среднем 152 тыс. пудов винограда, 116 824 пуда табака, что вместе составляло примерно % всего сбора сельскохозяйственных продуктов в губернии.

Сельское хозяйство Северного Кавказа тысячами нитей было связано с капиталистическим рынком. Северный Кавказ стал одним из главных поставщиков сельскохозяйственных продуктов на внутренний рынок и за границу. "Здешние табаки, — сказано в отчете начальника Кубанской области, — вывозятся громадными партиями не только во внутренние губернии России, но и за границу. Сыроварение в крае прививается, и здешний "честер" вывозится даже в Англию".

О высоком уровне развития сельского хозяйства Кубани и Черноморья и его предпринимательском характере красноречиво говорят данные о вывозе продуктов земледелия и скотоводства через черноморские порты и по Владикавказской железной дороге. Только в 1903 году было продано 33 724 лошади, 92438 голов крупного рогатого скота и 15 750 голов мелкого; в 1904 году эти районы вывезли 23 762 730 пудов хлеба.

Говоря о развитии товарного земледелия на юге России в пореформенный период, В. И. Ленин писал: "Широкое развитие торговых посевов было возможно только благодаря тесной экономической связи этих колоний, с одной стороны, с Центральной Россией, с другой стороны — с европейскими странами, ввозящими зерно. Развитие промышленности в Центральной России и развитие торгового земледелия на окраинах стоят в неразрывной связи, создают взаимно рынок одно для другого".

24. Боевая доблесть кубанцев на фронтах войны. К весне 1915 г. Кубань направила на фронт 58 543 казака, к августу того же года на европейском и восточном театрах военных действий находились более 97 тысяч кубанских казаков, а к концу войны - более 107 тысяч (это составляло 12 % казачьего населения области). Всего на фронты Первой мировой войны Кубанское казачье войско выставило 37 конных полков, 22 пластунских батальона, 6 конноартиллерийских батарей, 31 особую сотню, 7 конвойных полусотен, отдельный конный дивизион и 2 лейб-гвардии казачьи сотни императорского конвоя. Из мужского населения, не принадлежавшего к войсковому сословию, формировались армейские полки. В них служили более 50 тысяч жителей Кубанской области и 7 тысяч - Черноморской губернии. Несмотря на официальное освобождение горцев от призыва на воинскую службу, адыги-добровольцы служили в Кабардинском и Черкесском полках Кавказской конной туземной дивизии, воевавшей на Западном фронте.

С первых же дней войны кубанцы принимали активное участие в военных операциях в Польше, Восточной Пруссии и на Карпатах. Являясь прекрасными воинами, казаки были достойной силой в русской кавалерии. Неоднократно от их действий зависел исход сражений.

Уже в первые месяцы войны кубанцы явили целый ряд примеров героизма, удальства и смекалки. Только за август 1914 г. по всем казачьим частям Кубанского войска было представлено к наградам около 500 человек. Кубанская казачка Матвеева (сестра милосердия) только за один бой вынесла около 30 раненых, за что была награждена медалью на Георгиевской ленте, став первым георгиевским кавалером среди женщин.

Действия кубанцев высоко оценивал и враг. Австрийцы и немцы называли казаков «дьяволами на лошадях». Противник считал, что лучше сразиться с десятью обычными солдатами, чем с одним казаком.

Рота поручика Дикирева, ворвавшись в центр расположения австрийцев у Лизо-Лаборга и взяв в плен командира австрийского пехотного полка, 66 офицеров и 150 нижних чинов, вынудила противника к сдаче на широком фронте, тем самым обеспечив очередной успех русской армии. 24 ноября 1914 г. в бою у села Хухлива сотня кубанцев обратила в бегство около двух батальонов противника, захватила 4 орудия и множество пленных. Своими активными действиями кубанские казаки во многом способствовали успешному продвижению. русских войск.

Уроженец станицы Келермесской летчик В.М Ткачев совершал до 130 вылетов в месяц. Его участие в воздушных боях Первой мировой войны было отмечено орденом Святого Георгия IV степени и Георгиевским оружием.

16 октября 1914 г. началась война с Турцией. К ноябрю на Кавказском фронте находилось уже около 35 тысяч кубанских казаков, многие из которых вошли в состав Саракамышского и Ольгинского отрядов. Кубанцы отличились уже в первых сражениях с турками. Казаки проявили себя в боях у села Омракомы, а также в сражениях за Кирыхские и Азап-Кейские высоты и Клыч-Гядукский перевал. Только по Саракамышскому отряду из 2786 награжденных за 1914 г. было более 980 кубанцев, по Ольгинскому - из 1321 около 440.

Особенно острое положение создалось на саракамышском направлении, где основная борьба велась за крепость Саракамыш и овладение стратегически важными горными перевалами, превращенными турками в укрепленные позиции. При обороне Саракамыша отличились казаки 1-й и 2-й Кубанских пластунских бригад. Их активные действия способствовали захвату 30 декабря стратегически важного Бардусского перевала.

К весне 1915 г. успешный для России период войны заканчивается. В течение всего года с Западного и Юго-Западного фронтов приходили тревожные сообщения. К осени 1915 г. на восточноевропейском театре военные действия начинают приобретать позиционный характер. Нехватка продовольствия и обмундирования, тяжелое положение с боеприпасами - все это способствовало падению дисциплины и снижению боеспособности русской армии. Поражения, следовавшие одно за другим, подрывали боевой дух солдат. Наиболее боеспособными, не утратившими боевого задора оставались казачьи подразделения. Именно они часто прикрывали отступление основных частей и при этом несли значительные потери.

С началом отступления русской армии правительство приняло решение о создании партизанских отрядов, которые состояли преимущественно из казаков. К концу 1915 г. на Румынском фронте действовали два партизанских отряда кубанцев, на Западном - один и на Юго-Западном - два. Многие документы той поры содержат сведения о ратных делах партизан. Вот одно из донесений: «Отрадно отметить, что партизанский отряд кубанских казаков, действующий в тылу у немцев в районе Любавы, вызывает у них всеобщий страх и панику. Только за один месяц казаки 4 раза отбивали у немцев партии арестованных, нанося весомый урон силам противника. Часто вредят кубанцы железнодорожные линии, уводят обозы с боеприпасами. Тем самым ставят врага в очень неприятное положение».

Однако, несмотря на успешные действия партизанских отрядов, в целом положение русских войск на восточноевропейском направлении было безрадостным. В то же время с кавказского театра военных действий летели преимущественно обнадеживающие сообщения. После провала Саракамышской операции турки, потеряв в боях свыше 70 тысяч человек, отступили к Эрзеруму. Это позволило 4-му Кавказскому корпусу начать наступление между Ванским и Урмийским озерами. Успешному завершению операции способствовал выход в тыл турецких войск кубанских казаков 1-го Хоперского полка, которые, несмотря на отчаянное сопротивление врага, посеяли в его рядах панику.

В конце 1915 г. в целях пресечения деятельности германо-турецких сил в Персии Россия ввела туда экспедиционный корпус генерал-лейтенанта Баратова, основу которого составляли кубанские конные полки 1-й Кавказской и Сводно-Кубанской казачьих дивизий.

В течение 1916 г. русские войска продолжали развивать свой успех на кавказском театре военных действий. Одной из наиболее значимых была Трапезундская наступательная операция, проведенная силами 1-й и 2-й Кубанских пластунских бригад. Русским войскам удалось углубиться на 200 - 300 км во внутренние районы Турции, захватив значительную территорию с городами Эрзерум и Трапезунд.

Рейд сотни есаула Гамалия. Успехи России на Кавказе выглядели еще более значимыми на фоне неудач британского экспедиционного корпуса в Месопотамии. Для поднятия боевого духа союзников на соединение с ними весной 1916 г. была послана сотня 1-го Уманского казачьего полка под командованием есаула Гамалия. В тяжелых условиях пустыни кубанские казаки совершили многокилометровый переход через территорию, контролируемую турецкими войсками, и первыми из всех частей русской армии встретились с англичанами под Багдадом. И хотя это «соприкосновение» носило преимущественно символический характер, его значение для укрепления боевого духа войск было чрезвычайно велико. Все казаки сотни были награждены за этот рейд Георгиевскими крестами, а есаул Гамалий - еще и английским военным крестом.

Среди успехов России на восточноевропейском театре военных действий выделяется знаменитый Брусиловский прорыв на Юго-Западном фронте, совершенный летом 1916 г., в котором принимали участие и кубанские казаки.

В конце 1916 - начале 1917 г. война приобрела «окопный» характер. В это время, когда тяжелое положение деморализовало большинство частей русской армии, когда появились первые дезертиры, нередко именно кубанские казаки своим примером возвращали в окопы солдат, терявших самообладание. Так, в феврале 1917 г. во время химической атаки немцев казак Грушецкий заметил бегущих в панике солдат. Сняв противогаз, кубанец остановил пехотинцев и вернул их на позиции. Этот смелый поступок стоил Грушецкому жизни, так как, находясь без противогаза, он получил сильное отравление.

Февральская революция 1917 г. вызвала целую цепь событий, способствовавших постепенному разложению русской армии. В условиях всеобщего хаоса и беспорядка казачьи части оставались боеспособными подразделениями, сохранившими дисциплину и порядок. Именно казаков правительство пыталось использовать для борьбы с дезертирством и мародерством на фронте и наведения порядка в тылу. Казаки сначала неохотно выполняли возложенные на них полицейские обязанности. Однако дальнейшее развитие политических событий и ухудшение социально-экономической ситуации в стране толкали казаков на защиту своих сословных интересов.

К осени 1917 г. волнения стали наблюдаться и в казачьих частях. Особенное недовольство вызвали у казаков события, последовавшие за Октябрьским переворотом 1917 г., когда новое правительство стало рассматривать казачество как оплот контрреволюции, а в Кубанскую область были введены воинские части для «наведения порядка».

После заключения в декабре 1917 г. временного перемирия военные действия прекратились на всех фронтах. В отличие от остальных армейских частей демобилизованные казаки сумели сохранить воинский порядок и двигались домой организованно: дивизиями, полками и сотнями.

За участие в Первой мировой войне кубанцы заплатили дорогой ценой: около 4 тысяч убитых, 23 886 раненых и более двух с половиной тысяч пропавших без вести или попавших в плен.

Несмотря на то что в процентном отношении кубанские казаки в русской армии составляли незначительную часть (около 2 %), они внесли существенный вклад в ряд крупных побед русской армии. Порой именно от действий кубанцев зависел исход того или иного сражения. За годы войны к различным наградам было представлено около тридцати с половиной тысяч кубанских казаков (то есть почти каждый третий казак, участвовавший в боевых действиях).

25. В феврале 1917 г. пала монархия. Рабочие и кре­стьяне, казаки, находившиеся на фронте, связывали происходившие в стране перемены с надеждой на скорое окончание войны и демократические преобра­зования.

В Кубанской области и Черноморской губернии не произошло немедленного смещения представителей старой власти, как во многих других регионах. На­чальник Кубанской области и наказной атаман Ку­банского казачьего войска генерал-майор М. П. Бабыч заявил о подчинении новому правительству России и некоторое время продолжал управлять кра­ем, устанавливая связи с местными общественными деятелями, поддержавшими февральскую революцию.

Большинство населения области, включая каза­чество, приняло новый порядок, установившийся пос­ле свержения самодержавия. Митинги, собрания, де­монстрации под антивоенными и демократически­ми лозунгами охватили Кубань и Черноморье. Уже 28 февраля в Екатеринодаре состоялось собрание пред­ставителей революционно-демократических организа­ций, избравшее комиссию из трех человек - от боль­шевиков, меньшевиков и эсеров, а 2 марта был избран Екатеринодарский Совет рабочих депутатов - первый демократически избранный орган власти на Северном Кавказе.

На заседании Совета был избран Исполнительный комитет из девяти человек. Восьмого марта из пред­ставителей Екатеринодарского гарнизона была обра­зована Временная военная секция казачьих и сол­датских депутатов (7 солдат и 5 казаков), в тот же день вошедшая в состав Екатеринодарского Совета, который теперь стал называться Советом рабочих, сол­датских и казачьих депутатов. В его исполком вошли по два казака и солдата. Четвертого марта полити­ческая демонстрация прошла в Новороссийске, а седь­мого марта был создан Новороссийский Совет рабо­чих депутатов. В марте - апреле Советы создавались по всему краю - в Армавире, Майкопе, Геленджике, Туапсе, Сочи.

Пятого марта по инициативе кадетов созданы Ека­теринодарский гражданский комитет и Комитет об­щественной безопасности, заявившие о поддержке Временного правительства. По приказу М. П. Бабыча 8 марта для управления краем образован Кубанский областной гражданский комитет во главе с кадетом В. В. Скиданом. Из состава комитета образован Вре­менный Кубанский областной исполком. В свою оче­редь исполком принял решение о создании местных гражданских комитетов в отделах и населенных пун­ктах, ставших опорой Временного правительства.

Представителями центральной власти Временное правительство назначило комиссаров: в Кубанскую область - депутата Государственной думы четырех созывов есаула из станицы Брюховецкой К. Л. Бардижа и в Черноморскую губернию депутата Государ­ственной думы кадета Н. Н. Николаева, обязанно­стью которых было наблюдение за деятельностью местных органов власти.

Выборы новых органов управления на многопар­тийной основе отражали расстановку политических и классовых сил. К началу 1917 г. действовали четыре партийных лагеря. Левый радикальный блок был представлен социалистической и социал-демократи­ческой революционными партиями (левое крыло эсе­ров, большевики и анархисты). Левоцентристский и либерально-демократический лагерь составляли каде­ты, эсеры и социал-демократы (меньшевики). Право­центристский умеренно-консервативный блок составля­ли октябристы, прогрессисты и другие консервативные буржуазные партии. Правый монархический лагерь включал в себя «Союз русского народа», «Союз Ми­хаила Архангела» и «Русский монархический союз».

После свержения самодержавия монархисты и октябристы практически сошли со сцены, их место заняли кадеты; блокируясь с ними, меньшевики и эсеры прочно обосновались в центре этого спектра. Центральное место в политической жизни Кубани за­няли меньшевики и эсеры. Так, городские Советы в Екатеринодаре и Новороссийске возглавляли мень­шевики Д. Ф. Сверчков и Б. О. Прохоров, Екатерино-дарский гражданский комитет - эсер С. Г. Турутин. Подобная ситуация наблюдалась и в других населен­ных пунктах.

Наиболее многочисленной была партия социали­стов-революционеров - к середине 1917 г. их в крае насчитывалось более шести тысяч. Количественному росту партии в немалой степени способствовали ее организационные способности. Причиной такой по­пулярности была притягательность аграрного лозунга партии: «Землю тем, кто ее обрабатывает». Казачество в отличие от крестьянства отрицательно относилось к эсеровской идее уравнительного землепользования, означавшего сокращение казачьего землевладения.

Организации большевиков оставались еще мало­численными. Наибольшую поддержку они находили среди рабочих крупных предприятий, бывших сол­дат-фронтовиков, за счет которых в основном и шло пополнение их рядов. Самая крупная организация была в Екатеринодаре, насчитывавшая в апреле 1917 г. око­ло двухсот человек. О положении большевиков в пер­вые недели революции В. И. Ленин писал, что в «боль­шинстве Советов рабочих депутатов наша партия в меньшинстве и пока в слабом меньшинстве».

Начальник Кубанской области и наказной атаман Кубанского казачьего войска М. П. Бабыч, еще не­давно пользовавшийся большим авторитетом, в но­вой обстановке ассоциировался со старым царским режимом, и 12 марта местные газеты сообщили о том, что он подал в отставку. Временное правительство назначило временным атаманом начальника штаба Кубанского казачьего войска К. П. Гаденко, а вре­менным начальником области - действительного стат­ского советника Н. Ляха.

Весной 1917 г. на Кубани и в Черноморье прохо­дили многочисленные съезды и собрания самого раз­ного уровня, на которых обсуждались различные воп­росы, в том числе и вопрос о власти. Некоторые из таких съездов порождали новые властные структуры. В апреле в Екатеринодаре проходил I съезд предста­вителей населенных пунктов Кубани, избравший Ку­банский областной совет как высший орган граждан­ской власти в области. На съезде присутствовало около тысячи делегатов. Кроме избранных от населе­ния станиц, городов, сел, аулов здесь были предста­вители старых и новых отдельных управлений, коми­тетов, советов. Почти непрерывно проходили митинги на улицах крупных городов.

Относительная политическая стабильность была в казачьих станицах и на хуторах. Здесь безраздель­но правили органы казачьего самоуправления во главе с атаманами. Новая власть боялась конфронтации с местной казачьей администрацией и стремилась опе­реться на ее поддержку. Казачество было реальной военной силой.

В середине марта военный и морской министр Вре­менного правительства А. И. Гучков издал приказы, согласно которым предусматривалась реорганизация системы казачьего самоуправления с целью приспо­собить ее к новым порядкам. Во всех казачьих вой­сках предписывалось безотлагательно созвать съез­ды выборных от станиц, где предлагалось обсудить основы будущего самоуправления казачьих войск.

В середине марта Временный Кубанский областной гражданский комитет разослал инструкции в центры отделов о выборах гражданских комитетов, причем их проведение возлагалось на казачью администра­цию. На основании «Положения об общественном уп­равлении станиц казачьих войск» от 3 июня 1891 г. в марте - апреле прошли перевыборы станичных и хуторских атаманов. Областной съезд, проходивший в Екатеринодаре 9-18 апреля, подтвердил полномо­чия гражданских комитетов как органов новой влас­ти, однако не распространил их функции на казачью территорию. Так было закреплено параллельное су­ществование структур управления. Вместо Временно­го Кубанского областного исполнительного комитета на основе представительства от казаков, иногородних и горцев съезд 16 апреля избрал Кубанский област­ной совет из 136 человек и исполком (по два предста­вителя от казаков и иногородних от каждого отдела и четыре от горцев).

Съезд выявил серьезные противоречия между ка­заками и иногородними по различным вопросам. Представители горцев выдвигали требования самоуп­равления Адыгеи, надеясь добиться его в союзе с ка­зачьей верхушкой и при поддержке новой власти.

Если в России после февральской революции воз­никло двоевластие, то в Кубанской области возникло соотношение сил, которое генерал А. И. Деникин в «Очерках русской смуты» охарактеризовал как «трое-властие». Казачьи сословные органы власти стали бы­стро выдвигаться на первый план. В городах области наряду с гражданскими комитетами и советами ре­альной силой обладали муниципальные бессословные органы управления. В таких условиях только что из­бранный Кубанский областной совет устранился от борьбы за всю полноту власти. Его лидеры полагали, что Совет рабочих депутатов, как и казачья Рада, -органы, выражавшие интересы соответственно рабо­чих и казаков, а внесословный областной совет как раз и олицетворяет демократическую власть. Но ре­ально Кубанский областной совет так и не смог до­биться желаемого.

Накануне окончания работы съезда представите­лей населенных пунктов и учреждений Кубани его участники-казаки объявили себя Кубанской краевой войсковой Радой, и 17 апреля теперь уже казачий съезд подтвердил создание Рады и образовал Времен­ное Кубанское войсковое правительство, ставшие выс­шими органами управления войска. В состав войско­вого правительства вошли семь членов Кубанского областного исполнительного комитета и восемь из­бранных Радой представителей казачества. Войсковое правительство возглавил бывший атаман Лабинского отдела полковник А. П. Филимонов, а председателем Рады был избран Н. С. Рябовол. Рада и войсковое правительство не получили тогда широкой социаль­ной опоры даже в среде рядового казачества. В течение мая - июня войсковое правительство было вынуж­дено действовать совместно с гражданскими комите­тами.

В станицах власть сосредоточилась в станичных и хуторских правлениях во главе с атаманами. В от­личие от городов здесь не пользовались большим ав­торитетом исполнительные органы, представлявшие Временное правительство, и лишь в редких случаях какой-то властью в станицах обладали исполкомы местных Советов. Обычно они действовали в одном направлении с казачьими органами. Советов казачь­их депутатов на Кубани не было.

23 марта в Петрограде собрался I Всероссийский общеказачий съезд, принявший решение создать Союз казачьих войск. Постановлением съезда все земли, воды и недра на территориях казачьих областей объяв­лялись неприкосновенной собственностью казачьих войск. Съезд принял решение возвратить в войско­вую собственность расположенные в казачьих облас­тях земли казенные, удельные, монастырские, цер­ковные, частновладельческие на условиях, которые предстояло выработать Учредительному собранию. Временное правительство воззванием от 3 апреля под­твердило «незыблемость исторических прав» казаче­ства на землю. Однако, заигрывая с лидерами каза­чества, Временное правительство стремилось все же ограничить казачью власть, направляя правитель­ственных комиссаров в центры казачьих областей.

В Черноморской губернии революционные собы­тия развивались иначе. 18 мая в Новороссийске од­новременно открылись два съезда - I съезд рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и съезд пред­ставителей гражданских комитетов. В ходе работы оба съезда 24 мая объединились и избрали Черно­морский губернский исполнительный комитет, из со­става которого был сформирован комиссариат из пяти человек. Однако абсолютного преобладания не полу­чила ни одна политическая сила. Хотя здесь рабочая прослойка среди населения была невелика, Советы возникали в новых местах.

В марте - апреле в Черноморской губернии по­явились крестьянско-казачьи союзы, а на собравшем­ся 14 июня съезде крестьянских и казачьих депута­тов они были преобразованы в Советы крестьянских и казачьих депутатов. В некоторых селах Черномор­ской губернии образовались крестьянские Советы. В ряде случаев крестьяне смещали представителей ста­рой власти (волостных старшин, сельских старост, урядников) и создавали свои исполнительные коми­теты, отряды дружинников, милиции. Позже Советы в регионе приступили к формированию отрядов Крас­ной гвардии.

Победившая буржуазно-демократическая револю­ция активизировала национальное движение народов Северного Кавказа. Мусульманские лидеры 1 мая созвали во Владикавказе съезд горцев Кавказа, про­возгласивший создание «Союза объединенных горцев» в составе Кабарды, Осетии, Чечни, Ингушетии, Черкесии, Карачая и Дагестана. Съезд избрал духовное мусульманское управление во главе с Н. Гоцинским. Представители «Союза объединенных горцев» развер­нули агитацию за создание местных национальных комитетов. Лидеры нового движения заявляли о под­держке Временного правительства и в то же время провоцировали местное население антирусскими и антиказачьими лозунгами.

Таким образом, в регионе шел процесс формиро­вания взаимоисключающих систем органов власти и управления. В этой связи в специальном приказе ко­миссар Временного правительства К. Л. Бардиж разъяснил, что гражданские комитеты не являются органами власти, они всего лишь выразители обще­ственного мнения.

В начале июля, с получением известий из Петрогра­да о взятии всей полноты власти Временным прави­тельством, Кубанская войсковая Рада объявила о рос­пуске Кубанского областного Совета, гражданских комитетов, станичных Советов, о восстановлении пол­ноты власти в станицах атаманов, в селах - старшин. Специальным распоряжением от 9 июля К. Л. Бар­диж передал всю полноту власти Кубанскому вой­сковому правительству.

Однако Советы сохранялись и даже возникали но­вые. В августе были образованы Кубанский областной горский совет и горский комитет во главе с Султан Шахим-Гиреем, который вошел в состав Кубанской Рады. Но с усилением распада российской государ­ственности национальное движение горцев станови­лось все более самостоятельным. 20 сентября во Вла­дикавказе ЦК «Союза объединенных горцев» созвал II съезд горцев Кавказа, который, обсудив вопрос об автономном устройстве горских народов, объявил «Союз горцев» полномочным правительством, неза­висимым от России.

Чувствуя обострение ситуации, казачьи лидеры обсуждали на общеказачьих конференциях в Ново­черкасске и Екатеринодаре вопросы создания сильной власти, проблемы федерализации. В конце сентября -начале октября 2-я краевая Рада провозгласила себя верховным органом не только войска, но и всего Ку­банского края.

17 октября было принято «Временное положе­ние о высших органах власти в Кубанском крае». Согласно новому положению управление в области передавалось Кубанской Раде, куда должны были войти представители казаков, горцев и коренных кре­стьян (постоянно проживавших   в крае не менее трех лет). Из числа своих членов Кубанской Раде предстоя­ло сформировать Законодательную Раду, избрать вой­скового атамана. Исполнительную власть долж­но было олицетворять войсковое правительство из десяти человек, трое из которых были представите­лями горцев и иногородних. Это обеспечивало каза­честву преобладающие позиции.

Однако в самом казачестве не было единства. Су­ществовали противоречия относительно будущего Кубани. Некоторые казачьи лидеры выступали за фе­деративное устройство. К ним относились «черномор­цы» (среди них Н. С. Рябовол, ставший председате­лем Законодательной Рады, и Л. Л. Быч, избранный в ноябре 1917 г. председателем Кубанского краевого правительства), они были сторонниками широкой ав­тономии Кубани,  «самостийного» ее существования, а после захвата власти большевиками и провозгла­шения независимости Украины искали с ней сближе­ния. Другая часть - «линейцы» (к которым принад­лежал избранный 12 октября войсковым атаманом полковник А. П. Филимонов) - поддерживала идею развития Кубани в составе единой и неделимой Рос­сии. Борьба между этими группировками не прекра­щалась вплоть до окончания Гражданской войны и стала одной из причин крушения Белого движения на юге России.

Попыткой стабилизировать ситуацию было заклю­чение 20 октября во Владикавказе договора о созда­нии «Юго-восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей». Потеряв надеж­ду на Временное правительство, его участники соби­рались создать сильную власть на казачьих террито­риях. С 16 ноября в Екатеринодаре стало действовать объединенное правительство «Юго-восточного союза» во главе с членом ЦК партии кадетов В. А. Харламо­вым.

Известие о свержении Временного правительства в Петрограде и провозглашении Советской власти было получено на Кубани 26 октября. Екатеринодар-ский и Новороссийский Советы на экстренном засе­дании приняли решение о взятии власти в свои руки, хотя сделать это было нелегко. Кубанское войсковое правительство постановило не признавать власти боль­шевиков и принять на себя всю полноту власти. В Ку­банской области с 26 октября было введено военное положение, члены исполкома Екатеринодарского Со­вета были арестованы, революционно настроенные части подлежали разоружению. В ответ в городе на­чались митинги протеста, забастовки.

1 ноября 1917 г. в Екатеринодаре начала работу 1-я сессия Законодательной Рады, избравшая вместо Временного войскового правительства Кубанское краевое правительство, председателем которого стал Л. Л. Быч. Рада искала поддержку среди населения области. 12 декабря открылся II областной съезд пред­ставителей казаков, иногородних и горцев, состояв­ший из сторонников Рады. Съезд избрал объединенную Законодательную Раду в составе 45 казаков, 45 ино­городних и 8 горцев, а также новое краевое правительство. Параллельно в Екатеринодаре проходил съезд трудовых казаков и иногородних (или II Ку­банский областной съезд иногородних), отказавший­ся признавать постановления краевой Рады и пра­вительства и потребовавший передачи всей власти Советам. Съезд признал власть Советов Народных Комиссаров (СНК) и избрал областной Совет народ­ных депутатов. 8 января 1918 г. 1-я сессия объеди­ненной (Законодательной Рады провозгласила Кубань самостоятельной республикой, входящей в состав России на федеративных началах.

В Черноморской губернии события развивались по другому сценарию. 27 октября в Новороссийске под руководством большевиков был создан Военно-революционный комитет (ВРК). Городская дума Но­вороссийска, в которой преобладали меньшевики и эсеры, сформировала ВРК под своим контролем. 23 но­ября Советская власть установилась в Туапсе.

23 ноября съезд рабочих и солдатских депутатов Черноморской губернии избрал Центральный испол­нительный комитет (ЦИК), решением которого был отстранен от власти губернский комиссар С. Долгополов и распущен ВРК, созданный городской думой. С 1 декабря власть в Новороссийске перешла к губерн­скому ЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьян­ских депутатов.

В Сочи с 29 октября власть сосредоточилась в ру­ках ревкома, который опирался на отряды Красной гвардии. 9 января 1918 г. ревком отстранил эсеров и меньшевиков от руководства исполкомом Сочинского Совета рабочих и солдатских депутатов, и вся власть перешла в руки большевиков. Процесс становления Советской власти в Сочинском округе завершился созывом I окружного съезда Советов 28-30 января, на котором был избран окружной Совет рабочих, сол­датских и крестьянских депутатов, образовавший окружной исполком.

В Гагринском округе Черноморской губернии установилась власть Закавказского комиссариата, сформированного 15 ноября 1917 г. в Тифлисе мень­шевиками, эсерами, дашнаками и мусаватистами, раз­вернувшими борьбу за отделение Закавказья от Со­ветской России.

В течение января 1918 г. Советская власть уста­новилась в Армавире, Майкопе, Темрюке, Тихорец­кой и ряде станиц, где началось формирование отря­дов Красной гвардии.

17 января в станице Крымской собрались пред­ставители ревкомов и Советов Кубанской области и образовали Кубанский областной ВРК с целью взятия Екатеринодара и установления Советской власти.

1 февраля в Армавире открылся I съезд Советов Ку­банской области, провозгласивший Советскую власть на всей территории области. Съезд избрал Областной совет и Исполнительный комитет. Исполнительный комитет принял решение об организации органов Со­ветской власти и упразднении старых органов власти.

14 марта вооруженные силы красных заняли Екатеринодар, вынудив Раду и правительство с его отря­дом уйти за реку Кубань на соединение с Доброволь­ческой армией генерала Корнилова. На Кубани и в Черноморье начался полугодовой советский период.

10-13 марта в Туапсе состоялся III съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Чер­номорской губернии. На нем было принято реше­ние о преобразовании губернии в Черноморскую Со­ветскую республику как составную часть РСФСР.

14 апреля II областной съезд Советов, проходив­ший в Екатеринодаре, провозгласил образование Ку­банской Советской республики. Съезд утвердил крат­кую Конституцию, избрал ЦИК и сформировал СНК в составе 16 комиссариатов. Председателем ЦИК стал Я. В. Полуян. В каждом населенном пункте съезд постановил избирать Советы из числа сторонников новой власти взамен прежних муниципальных и ка­зачьих органов.

В стране уже разворачивалась Гражданская война.

28 мая в Екатеринодаре открылся III Чрезвычайный объединенный съезд Советов Кубани и Черноморья, принявший 30 мая решение об объединении Кубанской и Черноморской Советских республик в Кубано-Черноморскую Советскую республику. Однако сохра­нялись прежние разногласия и были сильны сепара­тистские настроения.

В июне 1918 г., когда решался вопрос о потопле­нии Черноморского флота, большинство в руковод­стве Кубано-Черноморской республики высказывалось за ее формальное отделение от России, надеясь объ­явить флот собственностью своей республики. Это вы­звало решительное противодействие ЦИК и СНК РСФСР.

Ухудшение ситуации на фронте, осложнение по­ложения в целом для Советской власти заставило преодолевать сепаратистские настроения, и на I Севе­ро-Кавказском съезде Советов 7 июля было принято решение об объединении Кубано-Черноморской, Став­ропольской и Терской республик в одну Северо-Кав­казскую Советскую республику с центром в Екатери­нодаре. Необходимо отметить, что центральные органы Советской власти использовали в документах старые административные названия.

31 мая 1918 г. В. И. Ленин подписал декрет СНК «Об организации управления казачьими областями». Трудовому казачеству совместно и на равных правах с крестьянами и рабочими предоставлялось право на организацию Советов казачьих, крестьянских и рабо­чих депутатов: в форме войсковых или областных - по типу губернских, а районных или окружных - по типу уездных, станичных или поселковых. Эти Советы по­лучили представительство во Всероссийском ЦИК. Здесь же указывалось, что следует немедленно при­ступить к формированию казачьих частей Красной Армии.

В обстановке острой классовой борьбы новые го­сударственные структуры проводили сложные соци­ально-экономические преобразования для налаживания

хозяйственной жизни и взятия экономической вла­сти у буржуазии с преодолением ее сопротивления.

На промышленных предприятиях устанавливал­ся рабочий контроль. Были отменены все социальные привилегии и ограничения. Проводились первооче­редные социальные мероприятия: 8-часовой рабочий день, ограничения на сверхурочные работы, страхо­вание по безработице и болезни, бесплатное всеобщее обучение, бесплатная медицинская помощь. Отменив частную собственность на городскую недвижимость в крупных городах, Советская власть передала жилой фонд в руки местных органов, которые тут же начали массовое переселение рабочих семей из подвалов, с чердаков, из казарм и ветхих строений в благоуст­роенные «буржуазные» дома прежних владельцев.

В сельской местности проводилась социализация земли. Уравнительное землепользование увеличило слой середняков. У кулаков частично изымали зем­лю. На помещичьих землях создавались различные коллективные хозяйства - коммуны, госхозы, тозы.

1918-1920 годы составляют одну из самых тра­гических и вместе с тем героических страниц истории российского общества. События этого периода выра­жают несколько общественных процессов. Героиче­ская борьба трудящихся России за сохранение завое­ваний революции, за новую жизнь против попытки свергнутых классов восстановить свое господство стала апогеем многовекового социального и культурного раскола российского общества. Одновременно велась война за независимость России против интервентов и национально-освободительная борьба в национальных регионах против старого имперского господства свер­гнутых классов. Но это была вместе с тем и брато­убийственная война, она стала трагедией российско­го общества, национальной катастрофой, принесшей огромные жертвы и страдания. Масштабы вооружен­ной борьбы и взаимного террора, разрушение эконо­мики и культурного наследия, социальная ненависть и всеобщее ожесточение тяжело отразились на обще­ственных и личных отношениях людей не одного по­коления.

Западные государства перешли от скрытой интер­венции (поддержки контрреволюции внутри страны) к прямому вторжению на территорию России, раз­делив ее на сферы влияния, объединяя, сплачивая, вооружая все антисоветские силы. Генералу М. В. Алек­сееву на организацию в Новочеркасске Добровольче­ской армии страны Антанты выделяли 100 млн руб­лей. Этот план поддержало правительство США. Рас­членение России должно было осуществляться, по мнению американского руководства, путем призна­ния временных правительств в различных районах России, предоставления помощи этим правительствам и через эти правительства.

Атаман Краснов при поддержке германского командования создает Донскую армию. Генералы А. И. Деникин и М. В. Алексеев на Кубани формиру­ют при помощи Антанты соединения Добровольчес­кой армии.

С 9 на 10 февраля 1918 г. из Ростова-на-Дону начался первый поход Добровольческой армии под командованием генерала Л. Г. Корнилова на Кубань. Кубанская Рада отправилась навстречу «освободите­лям». В своем заявлении Рада сообщала, что кубан­ское казачество «не смогло защитить своих избран­ников». Попытка белых взять штурмом Екатеринодар в апреле 1918 г. закончилась неудачей и гибелью главнокомандующего. Поход на Кубань, впоследствии названный 1-м Кубанским, или «Ледяным», длился 80 дней.

В условиях Гражданской войны, международной интервенции и тяжелейшего экономического положе­ния в стране согласно решению III Чрезвычайного съезда Советов Кубано-Черноморской республики на­чался усиленный вывоз продовольствия в революци­онный центр. Использование принудительных мер, реквизиции привели к тому, что на исходе весны 1918 г. на территории Кубанской области вспыхнули воору­женные мятежи.

В августе 1918 г. Добровольческая армия под ко­мандованием генерала А. И. Деникина, возглавив­шего армию после гибели Корнилова, развернула круп­номасштабное наступление на Кубань. Четвертого августа белые взяли Екатеринодар. Но красные не были сломлены. В восточной части Кубанской области сосре­доточилась Красная Армия Северного Кавказа под командованием И. Л. Сорокина. Она насчитывала до 150 тысяч бойцов, 200 орудий. Армия пополнялась в основном иногородними крестьянами. Красные су­мели отбить у белых Ставрополь и Армавир. Но удер­жать эти города не удалось.

В то время как верные большевикам воинские части отступали, а Добровольческая армия наступа­ла, грузинские воинские подразделения перешли гра­ницу в районе Адлера. Как писали газеты в Тбилиси, целью военной акции было решение грузинского пра­вительства «восстановить» границы своего государ­ства XIV в.

Пятого июля части грузинской национальной гвар­дии заняли Сочи, 13 июля - Туапсе, затем продвину­лись по линии железной дороги до станции Хадыженск, по побережью - до Архипо-Осиповки, Пшады и Михайловского перевала. Правительство Н. Жор-дания объявило о «временном» присоединении Со­чинского и Туапсинского округов к Грузинской Де­мократической Республике. Грузинские части были остановлены под Туапсе отступавшей Таманской ар­мией, а затем вытеснены с территории Черноморской губернии Добровольческой армией.

События Гражданской войны полны примеров, свидетельствовавших о том, что социальное проис­хождение и линия поведения участников революци­онных катаклизмов далеко не всегда совпадали. Это наглядно проявилось на примере Таманской армии.

Возглавляли части таманцев два бывших офицера царской армии Е. И. Ковтюх и Г. Н. Батурин, кото­рые сражались против белых вместе с кубанцами, мо­ряками-черноморцами, оставшимися в Новороссийске после потопления Черноморской эскадры украински­ми частями, отступавшими от Крыма.

В ноябре 1918 г. последние верные большевикам части покинули территорию края. Главнокомандую­щий Вооруженными Силами Юга России (ВСЮР) ге­нерал А. И. Деникин восстановил прежнюю казачью администрацию, считая казачество важнейшей час­тью антибольшевистского движения. Была воссозда­на и прежняя структура административно-территори­ального деления. В Черноморской губернии функции губернатора выполнял генерал А. П. Кутепов. В го­родах появились градоначальники, жандармерия, по­лиция, в селах и деревнях возрождалась волостная и сельская администрация.

Пятого декабря 1918 г. Кубанская Рада в соот­ветствии с «Временным положением об управлении Ку­банским краем» преобразовала Кубанскую область в Кубанский край. С этого времени и до конца марта 1920 г. Екатеринодар считался краевым центром. По­добные образования возникли на Дону, Тереке и дру­гих казачьих территориях. Однако подходы у всех были разные. Кубань и Дон стремились к широкой автономии, горцы - к отделению от России, а коман­дование ВСЮР - к единой и неделимой России.

Казачьи лидеры искали свой путь развития Куба­ни, но этому мешали старые разногласия. После от­ставки М. П. Бабыча сменилось три войсковых ата­мана, пять председателей правительства, а составы правительства менялись девять раз.

Кубанская Рада стремилась вести свою независи­мую политику. Еще в августе 1918 г. она развернула активную внешнеполитическую деятельность. При Ку­банской Раде были аккредитованы представители пра­вительств из Астрахани, Минска, Киева, Всевеликого Войска Донского, Грузии, Армении, Азербайджана, Персии. В начале 1919 г. Кубанская Рада послала свою делегацию на Парижскую (Версальскую) мир­ную конференцию, пытаясь добиться включения Ку­бани в Лигу Наций в качестве полноправного члена мирового сообщества.

Осенью ЦК РКП(б) дал указание наркому иност­ранных дел Г. В. Чичерину начать переговоры с па­рижскими представителями донского и кубанского белоказачьих правительств, которые обратились в СНК с предложением о мире.

Командованию Вооруженными Силами Юга Рос­сии стало известно также о том, что делегация Ку­банской Рады подписала с горским меджлисом в Тиф­лисе Договор дружбы, в котором обещала поддержку горцам, борющимся против Деникина. Главнокоман­дующий ВСЮР объявил этот договор незаконным. В ответ Кубанская Рада стала подтягивать в Екатери­нодар свои войска. Дело закончилось арестом и казнью некоторых вождей кубанской «самостийности».

По приказу А. И. Деникина некоторые члены па­рижской делегации были арестованы и преданы воен­но-полевому суду. Что касается самой Кубанской Рады, то на этом закончились ее искания «третьего пути».

В начале 1920 г. Красная Армия развернула ре­шительное наступление на Северном Кавказе. Еще в 1919 г. против белых начал действовать Комитет освобождения Черноморской губернии (КОЧГ), пы­тавшийся противостоять как А. И. Деникину, так и большевикам. К марту 1920 г. КОЧГ преобразовал партизанские отряды красно-зеленых (как их тогда называли) в Красную Армию Черноморья, сумевшую освободить от белых Сочи, Туапсе, Геленджик, Темрюк, Крымскую и ряд других населенных пунктов.

Пытаясь спасти положение, в январе 1920 г. ка­зачьи лидеры созвали Верховный войсковой круг Дона, Кубани и Терека, объявивший себя высшей властью для названных территорий. После переговоров с командованием Добровольческой армии А. И. Де­никин был признан Главой южнорусской власти. На круге было принято также решение о создании Ку­банской армии под командованием кубанского ка­зака - генерала А. Г. Шкуро. Но уже ничего нельзя было изменить - фронт откатывался на юг, казаки массово разбегались по станицам, полагая, что Со­ветская власть - меньшее зло, чем единая и недели­мая Россия по Деникину.

17 марта 1920 г. белые бежали из Екатеринода-ра, 27 марта пал Новороссийск, 2-4 мая в районе Адлера капитулировала 60-тысячная группировка -Кубанская армия и 4-й донской корпус. Последние отзвуки Гражданской войны на Кубани слышались в августе 1920 г., когда белые высадили десант в районе Приморско-Ахтарской, на Тамани и под Новороссий­ском. Основная десантная группа генерала С. Г. Ула-гая сумела занять станицы Брюховецкую, Тимашев-скую, Старовеличковскую, но затем группа была разгро­млена. В ноябре - декабре 1920 г. в процессе борьбы против бело-зеленых отрядов на всей территории Куба­ни и Черноморья установилась Советская власть.

Менее чем через год закончилась Гражданская война. Советская Россия перешла к мирной жизни, восстановлению экономики и строительству нового общества. Первое в истории государство трудящихся, сложившееся в огне Гражданской войны и борьбе с интервенцией, отвоевало право на самостоятельный путь развития.

26. Кубань в первые послереволюционные годы (1920-1929). Цифры и факты.

В 1921 году прошла чистка партии ("от мазуриков и бюрократов", по словам В.И. Ленина), на Кубани чистку не прошло 29% коммунистов, то есть 5883 человека. 27 июля 1922 года ВЦИК принял решение об образовании Черкесской (Адыгейской) автономной области. В 1922 году ЦК РКП(б) поставил задачу засеять 908 тысяч десятин земли в Кубано-Черноморской области, план был выполнен на 103,5%. В 1922 году по сравнению с 1921 годом посевные площади увеличились на 26,1%. В 1922 году продналог был выполнен досрочно в размере более 21 миллиона пудов пшеницы. В 1922 году завод "Кубаноль" переименовали в завод имени Седина. К середине 1923 года в Кубано-Черноморской области сложилась сеть высших и средних специальных учебных заведений: медицинский институт, институт народного образования (пединститут), сельскохозяйственный институт, рабочий факультет и другие. В 1921-23 годах в Кубано-Черноморской области выходили газеты: "Красное знамя", "Комсомолец", "Красное Черноморье", "Трудовой путь", "Красный пахарь", "Знамя труда", "Голос адыга", а также журналы "Известия Кубано-Черноморского обкома РКП(б)", "Путь Советов" и "Буревестник". К концу 1925 года в вузах Краснодара училось 1876 человек (до революции 400). В округах Кубани было 18 профтехшкол, 10 школ рабочих подростков и фабрично-заводского ученичества. В 1926 году в Краснодаре было 11066 безработных. В 1928-1929 годах доля валовой продукции промышленности в народном хозяйстве края составила 58.6% В мае 1928 года начато строительство Краснодарской групповой электростанции мощностью в 10 тысяч киловатт и Новороссийской - мощностью в 20 тысяч киловатт. В июне 1928 года было начато строительство первой электростанции в Адыгее в ауле Хакуринохабль. Наиболее крупные заводы в 1925 году на Кубани: мыловаренный комбинат, нефтеперегонный завод №1, завод им. Седина в Краснодаре; Дубзавод и "Лесомебель" в Майкопе; машиностроительный завод "Красный двигатель" и цементные заводы в Новороссийске. В 1928 году в связи с неурожаем случился кризис в сельском хозяйстве на Кубани: если в последние годы перед ПМВ урожай пшеницы в среднем составлял 53,4 пуда с десятины, то в 1928 году он упал до 39,9 пуда с десятины. Урожай подсолнуха снизился с 75 до 55 пудов, а кукурузы с 85 до 61,7 пуда. (это связывают и с засухой и с кулаками и с плохой обработкой земли) К 1929 году в сельской местности работало уже 400 врачей вместо 38 в 1913 году. Планы на первую пятилетку на Кубани были следующие: запустить электростанции в Анапе, Краснодаре, Новороссийске; Адыгейский и Крымский консервные комбинаты; Кореновский сахарный завод, Туапсинский нефтепергонный завод; Новороссийский шиферный завод; железную дорогу Туапсе-Сочи-Адлер и др. 27 ноября 1929 Северо-Кавказский крайком ВКП(б) принял постановление "О сплошной коллективизации Северного Кавказа"..

27. Причины террора. Политические репрессии - метод, который начиная с 1917 г. большевики активно использовали для реализации своих целей. В 1930-х годах репрессии приняли массовый характер, стали подлинной национальной трагедией. Очередной виток гражданской войны, начатой партийно-государственной номенклатурой против населения страны, был связан с фабрикацией сотен тысяч дел в отношении «врагов народа».

В репрессивных органах, получивших в середине 30-х годов чрезвычайные полномочия, шло настоящее соревнование по «досрочному» выполнению заданий по обезвреживанию «шпионов», «контрреволюционеров», «террористов». Кровавый маховик быстро набирал обороты. В 1937 - 1938 гг. жизнь страны определялась репрессивной политикой органов НКВД, вершивших «правосудие» от имени и в интересах ВКП(б).

Политические репрессии в годы коллективизации. Даже простое перечисление некоторых дел, сфальсифицированных репрессивными органами на Кубани, заставляет задуматься о масштабах и последствиях «большого террора».

Так, в 1929-1930 гг. органами ОГПУ была «раскрыта» «контрреволюционная повстанческая организация» в Мостовском районе. 105 хлеборобов-единоличников были приговорены к расстрелу, различным срокам лишения свободы, подлежали высылке.

В январе - феврале 1930 г. Армавирским окружным отделом ОГПУ была арестована группа казаков-единоличников, которых обвиняли в причастности к «контрреволюционной повстанческой организации «Самозащита казачества». По 58-й статье было осуждено 35 человек, из которых восемь были приговорены к расстрелу, а остальные - к различным срокам лишения свободы.

В 1930-1931 гг. по обвинению в причастности к так называемой «казачьей контрреволюционной повстанческой организации «Вызволение» был репрессирован 331 человек из шести районов Кубани. Все они являлись крестьянами-единоличниками и никакой опасности для сталинского режима не представляли. Сфабрикованные дела в отношении крестьян-единоличников были тесно связаны с началом широкомасштабного ограбления деревни, названного большевиками «сплошной коллективизацией».

В декабре 1930 - январе 1931 г. Кубанским оперсектором ОГПУ была «вскрыта» и «ликвидирована» «контрреволюционная повстанческая организация «Лига освобождения казачества», якобы возникшая в станице Елизаветинской и имевшая филиалы в Краснодаре, других населенных пунктах. Члены организации (их к моменту «ликвидации» насчитывалось 48 человек) обвинялись в подготовке вооруженного восстания против советской власти, свергнуть которую намеревались при помощи иностранных государств. 23 июня 1931 г. члены «Лиги» были приговорены к различным срокам лишения свободы.

В ноябре - декабре 1932 г. органами ОГПУ было сфабриковано дело о так называемой «повстанческо-вредительской организации». Оно явилось еще одной преступной акцией большевистского режима, направленной против сельских тружеников. Всего было арестовано 83 человека (подавляющее большинство из них - крестьяне), в основном из шести станиц: Курганной, Староджерелиевской, Полтавской, Анастасиевской, Таманской, Ивановской. Все они были приговорены к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в Ростове-на-Дону.

В январе 1933 г. сотрудниками ОГПУ Северо-Кавказского края в ряде районов Кубани, Дона, Ставрополья, Черноморья, Терека и Дагестана была «вскрыта» и «ликвидирована» «монархическая церковно-повстанческая организация», руководство которой осуществлялось нелегальным «Южно-Русским Синодом». Последний якобы являлся преемником «Временного Высшего Церковного Управления на Юге России», созданного по инициативе А.И. Деникина. Только на Кубани из привлеченных по этому делу были расстреляны 19 человек.

В январе 1934 г. сотрудниками ОГПУ Азово-Черноморского края был «обезврежен» и «ликвидирован» Северо-Кавказский филиал «контрреволюционной организации «Российская национальная партия». Руководство Северо-Кавказского филиала якобы состояло из профессоров Краснодарского пединститута. Обвинение инкриминировало им «создание руководящих пропагандистских кадров из националистически настроенных преподавателей и учащейся молодежи; массовую пропаганду и индивидуальную агитацию «идеи национального освобождения большевистской России»; широкое использование в интересах организации легальных возможностей в борьбе за распространение национал-фашистского влияния; формирование повстанческих ячеек из кулацко-белогвардейского казацкого элемента».

Эти обвинения не были подкреплены никакими доказательствами. В уголовном деле отсутствуют какие-либо материалы о конкретной подрывной деятельности «контрреволюционной» организации. Всего по делу о «филиале» было арестовано 7 человек, в их числе - профессора Краснодарского пединститута Р.К. Войцик, Г.Г. Григор, доцент Е.Н. Егоров, профессор истории М.В. Клочков, работавший до ареста консультантом в хозяйственных органах. Пятеро были приговорены к заключению сроком на три года, двое - к ссылке в Среднюю Азию и Казахстан на тот же срок.

28. К июлю 1942 г., когда война пришла на

землю Кубани, каждый пятый житель края ушел

на фронт. Из добровольцев было создано более

90 истребительных батальонов и три казачьих

соединения — 50-я отдельная кавалерийская

дивизия, 4-й Кубанский гвардейский

кавалерийский корпус и Краснодарская

пластунская дивизия.

Уходящим на фронт давали наказ: «Снова

вы взяли в руки клинки и сели на боевых коней,

чтобы, как и в прежние годы, отстоять нашу

землю, нашу Родину от врага. Мы верим вам и

гордимся вами — вы свято выполните принятую

вами воинскую присягу и возвратитесь в

родные станицы только с победой...

А если придется кому из вас отдать жизнь за

родную землю, отдайте ее как герои...»

К июлю 1942 г., когда война пришла на

землю Кубани, каждый пятый житель края ушел

на фронт. Из добровольцев было создано более