Миллс властвующая элита

Вопрос о крупнейших богачах - это лишь одна из сторон более обширной проблемы взаимозависимости между отдельными людьми и отдельными социальными институтами и зависимости тех и других от социальной структуры, в рамках которой они действуют. Если люди иногда сами создают социальные институты, то социальные институты всегда отбирают и формируют людей. При изучении любого исторического периода мы обязаны соизмерять значение характера, воли, ума отдельных личностей со значением не зависящей от них общественной структуры, позволяющей им практически проявлять эти духовные особенности.

Такого рода проблемы невозможно решать путем ссылок на чисто личные особенности богачей, на их коварство или проницательность, узость мысли или решительность, природный ум или необычайное везение, фанатизм или сверхчеловеческую энергию. Такие суждения сводятся лишь к оперированию набором слов, отражающих различные моральные оценки деятельности людей, накопивших огромные богатства. Ни ссылки на безжалостный незаконный образ действий (оценка, которой довольствуется Густавус Майерс), ни ссылки на дальновидное и искусное управление промышленностью - оценка, вполне, по-видимому удовлетворяющая многих историков, - не могут служить объяснением механики образования огромных американских состояний: в них нет ничего, кроме морального осуждения или апологии. Вот почему современные социальные психологи, объясняя возникновение какой-либо социальной и экономической прослойки, не довольствуются ссылками на духовные особенности отдельных лиц.

Более пригодный и более соответствующий современному мышлению ключ к объяснению интересующих нас явлений следует искать в объективных обстоятельствах. Необходимо разобраться в природе объективных возможностей обогащения, создаваемых развитием экономики, а также в личных особенностях, позволяющих и побуждающих людей рассматриваемой группы использовать эти возможности. Совершенно ясно, например, что для того, чтоб завоевать и сохранить почетное место среди морских пиратов, нужны совершенно иные личные качества, чем для преуспевания среди мирных овцеводов. Если же говорить об условиях американского капитализма, то так же очевидно, что в 1870 г. высокая карьера требовала иных качеств, чем качества, требуемые ныне, 80 лет спустя. Представляется поэтому довольно беспредметным искать ключ к пониманию процесса появления крупнейших богачей в тайных источниках их внутренней жизни и их личных причуд.

Больше того, объяснение природы богачей как социальной категории ссылками на их индивидуальные особенности обычно оказывается тавтологией. Так, например, понятие "одаренности" чаще всего трактуется в обществе, где деньги представляют собой наивысшую ценность, как способность делать деньги; говорят же в США: "если ты такой башковитый, то почему ж ты не богач?" А так как мерилом способностей человека считается его умение делать деньги, то степень одаренности измеряется, конечно, размером богатства - и самый богатый всегда оказывается самым способным. Но если это так, то способности не могут служить объяснением богатства;

1

оперировать фактом приобретения богатства как признаком одаренности, а потом ссылаться на одаренность для объяснения богатства - значит просто жонглировать двумя словами, под которыми подразумевается одно и то же явление: факт существования американских мультимиллионеров.

Понимание особенностей экономики времён юности Карнеджи имеет больше значения для объяснения его успехов, чем выявление того факта, что его мать была практичной женщиной. Как бы ни был "безжалостен" Коммодоре Вандербильдт, ему не удалось бы завладеть железными дорогами, если бы политическая система того времени не была насквозь изъедена коррупцией. Представим себе, что закон Шермана был бы проведен в жизнь таким образом, что существование крупных корпораций было бы объявлено незаконным. Что стало бы тогда с крупнейшими американскими богачами - независимо от их духовных особенностей и качеств? Для того чтобы постичь причину появления американских мультимиллионеров, важнее разобраться в географическом распределении нефтяных источников и в особенностях американской налоговой системы, чем в душевных особенностях Харольдсона Хента; важнее получить представление о правовой системе, в рамках которой развивается американский капитализм, и о продажности представителей этой системы, чем о раннем детстве Джона Рокфеллера; важнее разобраться в особенностях технического прогресса при капитализме, чем рассуждать о безграничной энергии Генри Форда; важнее понять, какое влияние оказала война на потребность в нефти и какие она создала лазейки для уклонения от налогового

обложения, чем установить несомненную проницательность		Сида Ричардсона; важнее изучить
механику возникновения	торговых предприятий, охватывающих всю страну и механику

образования рынков массовых товаров, чем установить тот факт, что Вулворт отличался бережливостью. Может быть, и верно, что Джон Пирпонт Морган в детстве сильно страдал от чувства неполноценности; возможно, что его отец действительно полагал, что он никогда ничего не достигнет. Может быть, именно это породило в нем необычайное стремление к власти ради власти. Но все это не имело бы ровно никакого значения, если бы он жил в индийской деревне периода 1890- х годов. Чтобы понять, что представляют собой крупнейшие американские богачи, нужно прежде всего понять экономическую и политическую структуру страны, в которой они достигли богатства.

Для управления капиталистической экономикой как производственным аппаратом и машиной, делающей деньги, требуются люди разного склада; требуются усилия многих одаренных людей данной страны. Люди любого склада не в состоянии были бы скопить крупные состояния, если бы не существовало определенных условий экономического, технического и политического порядка. Возникновение крупнейших американских состояний - это одна из сторон особой формы индустриализации, происходившей в особой стране. Эта форма индустриализации, базировавшейся исключительно и только на частном предпринимательстве, дала возможность отдельным лицам занять такие стратегические позиции, что они могли господствовать над сказочно могучими средствами производства, сочетать силу науки и труда, контролировать отношения между человеком и природой - и на всем этом наживать миллионы. Не только анализ прошлого убеждает нас в том, что

подобные условия индустриализации должны неизбежно порождать мультимиллионеров; мы легко можем предвидеть то же самое в отношении других, не прошедших еще стадию индустриализации стран и можем убедиться в справедливости нашей мысли, наблюдая иные формы индустриализации, отличные от наших.

Пример Советского Союза теперь ясно показал всему миру что можно осуществить стремительно развертывающуюся индустриализацию, не прибегая к услугам частнособственнической прослойки мультимиллионеров. Индустриализация, осуществляемая частными корпорациями (и сопутствующий ей факт накопления многомиллионных частных состояний), - это лишь одна, но не единственная форма индустриализации страны. Однако в Америке обширный сельскохозяйственный материк был превращен в великую промышленную державу именно таким путем. И это был путь, который должен был давать и действительно давал возможность крупным стяжателям нажить огромные состояния, использовав для этого самый процесс развития промышленности.

Благоприятные возможности использования процесса индустриализации страны для сколачивания огромных состояний складывались в США из множества обстоятельств и сил, которые не определялись и не могли определяться тем или иным духовным складом богачей или тем, что они делали? или не делали.

Сущность основных фактов, о которых идет речь, довольно проста. Существовал континент, изобиловавший нетронутыми естественными ресурсами. Туда переселились миллионы людей. Население неуклонно возрастало, и вместе с тем все повышалась и цена на землю. Рост населения создавал все расширяющийся рынок для сбыта товаров и одновременно приводил к увеличению объема предложения рабочей силы. Так как сельскохозяйственное население росло, то емкость рынков сбыта, имевшихся у промышленников, не лимитировалась покупательной способностью людей, работавших на их заводах и шахтах.

Эти факты, относящиеся к населению и естественным ресурсам, еще не могли бы сами по себе привести к накоплению громадных состояний. Для этого еще нужна была сговорчивая политическая власть. Пересказывать здесь все анекдоты насчет беззаконий, прикрытых законом, и беззаконий, ничем не прикрытых, победоносно творившихся мультимиллионерами трех поколений, нет необходимости - они достаточно известны. Выразить в цифрах влияние этих мошеннических действий на процесс накопления громадных состояний нет возможности, так как мы не располагаем необходимыми сведениями. Но основные факты совершенно ясны: мультимиллионеры использовали существующие законы в своих интересах, обходили их и нарушали и добивались составления и проведения в жизнь новых законов, непосредственно служивших им на потребу.

Государство взяло на себя заботу о создании условий для беспрепятственной реализации права частной собственности; оно узаконило существование корпораций и при помощи введения

3

новых законов, при помощи соответствующих истолкований старых и воздержания от проведения некоторых законов в жизнь создало условия для укрепления и развития корпораций. Богачи получили, следовательно, возможность одновременно обделывать под прикрытием корпорации множество махинаций и спекулировать чужими деньгами. Когда "тресты" были запрещены законом, закон о холдинг-компаниях легализовал их обходным путем, предоставив право одной корпорации владеть акциями другой. Вскоре оказалось, что "организация и финансирование холдинг-компаний открыли самый легкий и короткий путь к обогащению из всех когда-либо легально существовавших в США". В более позднее время, когда налоги были значительно повышены, сочетание приемов "списания налогов" путем искусственного завышения издержек и приемов искусственного подведения части доходов под прибыль от продажи долгосрочных активов, облагаемую по резко сниженным ставкам, способствовало накоплению личных состояний в тот период, когда они еще не были объединены в форме корпораций.

Многие современные теории промышленного развития подчеркивают значение технического новаторства в процессе образования крупных состояний; однако число изобретателей, встречающихся среди крупнейших американских богачей, настолько незначительно, что его можно не принимать во внимание. Дело фактически обстоит так, что мультимиллионерами становятся не прозорливые изобретатели или выдающиеся промышленные организаторы ("капитаны промышленности"), а финансовые воротилы. В этом и состоит одна из ошибок теории "урагана новшеств" Шумпетера: она постоянно смешивает понятия прибыли, связанной с техническими новшествами, и прибыли, связанной с финансовыми махинациями. Чтобы сколачивать огромные состояния, требуются, как однажды заметил Фредерик Льюис Аллеи, "не специальные знания, а коммерческая жилка в сочетании с умением управлять многомиллионными ресурсами и всей механикой депозитных и инвестиционных операций крупного банкирского дома, а также умение пользоваться услугами биржевых маклеров и ловких юристов из мира корпораций".

Чтобы понять, каким образом создавались личные состояния крупнеиших американских богачей, нам надлежит иметь в виду также и то, что индустриальное развитие США, базировавшееся на частной собственности, было сильно поддержано системой прямых государственных пожалований частным лицам за счет народного достояния. Как федеральное правительство, так и правительства штатов и муниципалитеты безвозмездно предоставляли землю для строительства железных дорог, оплачивали стоимость постройки судов и пересылку важных почтовых отправлений. Крупным дельцам было бесплатно предоставлено гораздо больше земли, чем мелким, независимым фермерам, получившим землю на основе закона о гомстедах. Уголь и железо не были включены законом в число ископаемых, на которые правительство сохраняло права, если их обнаруживали в арендованной у государства земле. Государство содействовало развитию частной промышленности и тем, что оно долго сохраняло систему высоких пошлин на иностранные промышленные изделия. И если бы американские налогоплательщики не оплатили из своего трудового дохода строительство сети

асфальтированных дорог, то Генри Форд при всей его прозорливости и бережливости не смог бы нажить миллиарды на автомобильной промышленности.

Многообразные возможности приобретения частными лицами богатства и могущества создаются в условиях капитализма войнами. И надо сказать, что по сравнению со сложной механикой частного обогащения, действовавшей во время второй мировой войны, возможности стяжательства, существовавшие при прежних войнах, выглядят по своим результатам поистине ничтожными. В период 1940-1944 гг. частными корпорациями были получены первичные государственные заказы на сумму 175 млрд. долл. Эти огромные заказы дали им возможность контролировать все средства производства страны. Добрых 2/3 этих заказов достались сотне крупнейших корпораций, причем около 1/3 досталось фактически 10 частным корпорациям. Крупные компании, стало быть, нажились на продаже своей продукции казне. Этой сотне корпораций был обеспечен приоритет при распределении сырья и деталей; они имели право решать, какая часть сырья и деталей должна быть передана субпоставщиками, устанавливать число последних и выбирать их. Они получили благоприятные возможности расширения своих производственных мощностей в связи с предоставлением им права начислять исключительно высокий процент амортизации (20% в год), и они получали исключительные налоговые льготы. Они имели возможность списывать стоимость оборудования по истечении 5 лет вместо обычного срока в 15-20 лет. Эти же корпорации, как правило, управляли и предприятиями, построенными во время войны государством, и они же получили преимущественное право "покупки" этих предприятий после войны на самых льготных условиях.

Стоимость всех производственных мощностей в обрабатывающей промышленности США составляла к 1939 г. около 40 млрд. долл. К 1945 г. к этому прибавились первоклассные новые заводы и оборудование стоимостью 26 млрд. долл., причем 2/3 этой совокупной стоимости было непосредственно оплачено государством. В числе указанных дополнительных производственных мощностей стоимостью 26 млрд. долл. имелись производственные мощности стоимостью около 20 млрд. долл., пригодные для производства гражданской продукции. Если к прежним 40 млрд. долл. мы прибавим эти 20 млрд., то получится, что в послевоенный период можно было использовать производственные мощности стоимостью 60 млрд. долл. В 1939 г. ведущим 250 корпорациям принадлежало около 65% существовавших тогда производственных мощностей; во время войны они эксплуатировали 79% всех созданных на государственный счет новых мощностей, управлявшихся частными компаниями. К сентябрю 1944 г. в их руках было сосредоточено 78% всей суммы действовавших первичных государственных заказов. Не удивительно, что за время второй мировой войны небольшие состояния превратились в крупные и вместе с тем появилось множество новых небольших состояний.

5

До гражданской войны только горстка богачей представляла собой подлинных мультимиллионеров американского масштаба; среди них особенно выделялись Астор и Вандербильдт. Лишь немногие из крупных состояний превышали 1 млн. долл. Джордж Вашингтон, например, оставивший в 1799 г. имущество, которое оценивалось в 530 тыс. долл., считался одним из богатейших американцев своего времени. К 1840 г. в Нью-Йорке и во всем штате Массачусетс было только 39 миллионеров. Слово "миллионер" фактически было придумано только в 1843 г., когда после смерти Питера Лорилларда (табак, банки, земельная собственность) газетам понадобился термин для обозначения большого богатства.

После гражданской войны эти люди, разбогатевшие в раннюю пору американской истории, стали общепризнанными родоначальниками знатных семей; общественный ореол, окружавший старинное богатство таких семей, имел веское значение в борьбе за престиж, происходившей внутри прослойки "четырехсот семейств" центральных городов. Наследники этих богатств впоследствии вошли в состав высших экономических кругов из мира американских корпораций. Но все же надо сказать, что первые подлинно огромные американские состояния были созданы в процессе экономических сдвигов периода гражданской войны; они создавались средствами сильнейшей коррупции, являющейся, по-видимому неизбежным спутником всех американских войн. Затем наступила эпоха, когда американский земледельческий и торговый капитализм превратился в промышленный капитализм. Этому процессу способствовали протекционистские тарифы, закон 1863 г. о банках и утвержденная в 1868 г. четырнадцатая поправка к конституции, которая впоследствии была истолкована таким образом, что санкционировала собой "корпоративную революцию". В период осуществления этих экономических и политических сдвигов первое поколение американских мультимиллионеров приобрело такие богатства, перед которыми померкло все, что было накоплено до этого. Пирамида богатства не только вытянулась вверх, но и стала - в своем верхнем секторе - заметно шире. К 1892 г. имелось - как это было указано в одном обзоре - по меньшей мере 4046 американских миллионеров.

В нашу эпоху - эпоху кризисов и войн - ведутся споры о количестве огромных американских состояний, о степени их прочности и даже о самом факте их существования. Но примерно в конце XIX в: между историками не было как будто никаких разногласий по этим вопросам. В период между гражданской и первой мировой войной социальный вес "великих хозяев" необъятных состояний быстро нарастал.

Поколение крупнейших богачей, достигшее зрелых лет в 90-х годах прошлого столетия, мы будем в дальнейшем именовать первым поколением. Мы будем, однако, употреблять это выражение только для сравнения данного поколения с двумя последующими, из которых одно достигло зрелости примерно в 1925 г., а другое - к середине нашего века. Укажем также, что мы не ограничимся изучением материалов о 6 или 7 наиболее известных мультимиллионерах, с именами которых авторы учебников по истории США и собиратели анекдотов из биографий именитых людей связывали свои

критические суждения или свое раболепное восхваление крупнейших американских богачей. Для характеристики каждого из этих трех последних поколений мы собрали сведения, касающиеся примерно 90 крупнейших богачей соответствующего поколения. В общем следует сказать, что изучение этих трех списков (включающих в себя в общей сложности 275 мужчин и женщин, состояние которых составляло не менее 30 млн. долл.) дает нам возможность расширить существующие представления об американских богачах.

Среди этих крупнейших богачей есть выходцы из бедных и из богатых слоев населения, есть люди, проявлявшие (и проявляющие) в расходовании денег такое же неистовство, как и в их накоплении, и люди, столь же скаредные в расходовании денег, сколь и алчные в их приобретении. Мы находим здесь набожного баптиста, сына коробейника - Джона Д. Рокфеллера, создавшего династию, состоящую буквально из множества мультимиллионеров. Но вместе с тем мы находим здесь таких людей, как Генри О. Хавмейер, дед которого оставил ему 3 миллиона, и Генриетта Грин, которая еще в детстве научилась разбираться в финансовых разделах газет и умерла в возрасте 82 лет, оставив 100 млн. долл. Нельзя не упомянуть и Джорджа Ф. Бекера - питомца Гарвардского колледжа, которому в наследство достался пост председателя "Ферст нэшнел сити бэнк (Нью-Йорк)". Он каждое утро купался, брился и одевался на своем быстроходном крейсере, приходившем с Лонг-Айленда на Уолл-стрит; в 1929 г. он с шестью другими банкирами мобилизовал четверть миллиарда долларов, тщетно пытаясь предотвратить экономический крах.

Крупные богачи существовали не только в прошлом, и не все они родом из Техаса. Правда, 5 из 10 крупнейших богачей, разбогатевших в наши дни, - техасцы, но среди 90 богатейших мужчин и женщин поколения 1950 г., относительно которых мы располагаем точными сведениями, техасцы составляют только 10%.

Популярная литература наших дней дает нам множество зарисовок баснословно богатых людей. Это люди различного происхождения - низкого и высокого; различного стиля жизни - веселого, печального, уединенного и компанейского; различных повадок - величественных и смешных. Но о чем говорят все эти зарисовки? Одни мультимиллионеры начинали свою жизнь в бедности, другие родились богатыми - но, спрашивается, что является типичным? И в чем секрет их успеха? Чтобы раскрыть эти вещи, необходимо вырваться за пределы биографии тех 6-7 магнатов из каждого поколения мультимиллионеров, про которых историки и биографы сообщили нам бесконечное число анекдотов. Необходимо изучить данные, относящиеся к достаточно большому числу крупнейших богачей, чтобы быть уверенным в том, что мы имеем перед собой статическую совокупность, позволяющую строить общие выводы.

275 человек, относительно которых мы собрали сведения, представляют собой группу лиц, которые известны историкам, биографам и журналистам как богатейшие из людей, проживавших в США со времен гражданской войны; 90 из них - это мультимиллионеры поколения 1900 г., 95 -

7

поколения 1925 г. и 90 - поколения 1950 г. Только в результате изучения подобных групп мы можем обрести возможность правильно ставить и с известной точностью решать интересующие нас простые - на первый взгляд - вопросы о типичном происхождении и типичной карьере крупнейших богачей.

Список мультимиллионеров 1900 г. возглавляет Джон Рокфеллер со своим миллиардом; список 1925 г. возглавляет Генри Форд (отец) со своим миллиардом; а что касается данных за 1950 г. (они, правда, не столь достоверны, как данные для других периодов), то имеются сведения, что X. Л. Хант "стоил" "один или два миллиарда". О состоянии другого техасца, Хью Рой Коллена, также сообщалось недавно, что оно достигает миллиарда. Эти три или четыре человека являются, вероятно, богатейшими из самых богатых людей в США; они единственные миллиардеры, относительно которых финансовые хроникеры абсолютно уверены, что они действительно миллиардеры.

Высшие круги США кичатся тем, что они якобы состоят из людей, самостоятельно пробивших себе дорогу в жизни. Так они желают думать о себе и такова сотворенная ими и широко разрекламированная легенда. Общераспространенные доказательства достоверности этого мифа сводятся к ссылкам на единичные случаи, наукообразные же доводы покоятся на якобы строгих статистических изысканиях, показывающих, что среди верхушки имеется та или иная доля людей, вышедших из низов. Мы уже видели, какой процент в кругах элиты составляют люди, выдвинувшиеся из низов. Но гораздо важнее, чем вопрос о проценте сыновей наемных рабочих в составе высших кругов, - это вопрос о том, какими критериями руководствуются при приеме в эти круги и кто эти критерии применяет. Если человек продвинулся, то это вовсе не значит, что он непременно обладает высокими личными достоинствами. Если общепринятые теперь оценочные цифры были бы обратными, то есть гласили бы, что 90% состава элиты - это сыновья наемных рабочих, но критерии самопополнения элиты остались бы при этом неизменными, то и тогда мы не имели бы права считать, что продвижение этих лиц непременно свидетельствует об их высоких достоинствах. Только в том случае, когда критерии для выдвижения на высшие посты основывались бы на достоинствах претендентов, и только в том случае, когда эти критерии действовали бы автоматически - как это совершается, например, в процессе конкурентной борьбы между отдельными предпринимателями, - только тогда статистические данные о движении по социальной лестнице говорили бы нам что-нибудь о личных достоинствах изучаемой группы людей. Представление о том, что человек, самостоятельно выбившийся в люди, почему-то "хорош", а человек, родившийся в богатой и привилегированной семье, нехорош, приобретает нравственный смысл лишь в том случае, когда карьера делается самостоятельно, когда человек - сам себе хозяин, как, например, частный предприниматель. Оно имело бы смысл и в применении к строгой чиновно-бюрократической карьере, при которой выдвижение регулируется и проверяется сдачей испытаний. Но в применении к практикуемой в верхах системе кооптации своих людей, основы которой были выработаны в корпорациях, это представление имеет мало смысла.

С точки зрения формирования духовного облика людей такого явления, как "человек, который сам себя создал", не существует. Ни один человек не стал в духовном отношении таким, какой он есть, совершенно самостоятельно (и меньше всего члены американской элиты). В мире иерархических верхушек корпораций отбор людей производится теми, кто занимает более высокое по сравнению с ними положение в этих иерархиях, и производится в соответствии с принятыми у них критериями. Мы уже видели, какие критерии отбора применяются ныне в американских корпорациях. Люди приспосабливаются к этим критериям, и их духовный облик формируется, таким образом, под воздействием этих стандартов, под воздействием существующих общественных стимулов. Но если нет на свете такого явления, как человек, который сам себя духовно сотворил, то зато существует такое явление, как человек, который сам себя духовно опустошил, и среди американской элиты подобных людей немало.

При наличии таких объективных условий завоевания успеха, человеку вступившему в жизнь бедняком, не требуется особых дарований для того, чтобы стать богачом. Только там, где способы приобретения богатства доступны лишь людям одаренным или влекут за собой приобретение личных достоинств, - только там факт личного обогащения подразумевает наличие подобных достоинств. В условиях, когда выдвижение людей регулируется руководящими кликами, вопрос о том, начали ли вы богатым или бедным, имеет меньше отношения к выявлению тех качеств, которыми вы обладали в момент достижения успеха, чем к раскрытию принципов, которыми руководствуются лица, производящие отбор преуспевающих.

Все эти вещи сознаются достаточным числом людей, не принадлежащих к высшим кругам, и это породило циничные представления об отсутствии всякой связи между дарованием, и продвижением вверх, между личными достоинствами и объективными условиями преуспевания. В таких представлениях кроется сознание аморальности социального механизма достижения успеха, сознание, обнаруживающееся в широкой распространенности таких формул, как "все это лишь очередное мошенничество" или "важно не то, что вы знаете; важно то, кого вы знаете". Значительное число людей мирится теперь с аморальностью социального механизма достижения успеха как с непреодолимым фактом.

Сознание аморальности социального механизма преуспевания склоняет некоторых наблюдателей к построению особой теории "человеческих отношений в промышленности", нашедшей косвенное отражение в академических социологических исследованиях; других наблюдателей оно побуждает к восприятию духовных утешений, поставляемых новейшей литературой, проповедующей смирение и душевный покой, вытеснившей в некоторых "смирившихся" кругах прежнюю литературу проповедовавшую непомерно честолюбивые устремления и указывавшую пути достижения успеха. Но независимо от конкретной формы реакции сознание аморальности социального механизма достижения успеха зачастую способствует тому

9

ослаблению общественной реакции на факты социальной действительности, которое мы назвали одной из коренных особенностей явления аморальности в верхах. Прежний яркий образ человека, самостоятельно выбивающегося в люди, потускнел, но на смену ему не пришел никакой другой образ преуспевающего человека. Самый ореол успеха как американского эталона совершенства тускнеет по мере того, как успех становится одним из многих проявлении аморальности в верхах.