3. Мировая цивилизация и общепланетарная геополитика: концепция п. Галлуа

Совокупный эффект всех новых факторов таков, что, если объектом и субъектом традиционной геополитики было государство-нация, то сегодня, по-убеждению П. Галлуа, необходимо мыслить в терминах коллективного, общего, совместного действия — в терминах человечества.

В подтверждение сказанному автор выдвигает концепцию, которая может быть резюмирована следующим образом.

С точки зрения «классиков» геополитики, географическая среда — постоянный и незыблемый фактор, влияющий на международно-политическое поведение государств. Однако современный геополитический анализ не может не учитывать существенных изменений, которые происходят в нем сегодня. С этой точки зрения, во взаимодействии человека со средой, и соответственно в эволюции геополитики, могут быть выделены три исторические фазы.

На ранних этапах общественного развития и вплоть до эпохи промышленной революции влияние природной среды на человека, общество и государство было, если и не решающим, то весьма существенным, а во многих отношениях — определяющим. И это делает вполне объяснимым и даже в известной степени оправданным тот географический фатализм, который был характерным для многих предшественников геополитики.

Промышленная революция стала исходной точкой новой фазы во взаимодействии между державной внешней политикой государства и ее географическими рамками. Теперь уже, говоря словами американского исследователя Л. Кристофа, «современные геополитики смотрят на карту, чтобы найти здесь не то, что природа навязывает человеку, а то, на что она его ориентирует». Положено начало новым отношениям человека и природы — отношениям безудержной, хищнической эксплуатации человеком окружающей среды, использования ее законов в своих целях, все возрастающим антропогенным нагрузкам на естественные условия человеческого существования — на климат Земли, ее флору и фауну, земной покров и воздушное пространство. Синдром «переделывания» природы, подчинения ее человеку, который мы могли бы назвать «синдромом Мичурина», принял столь широкие размеры, что в конечном итоге стал причиной возникновения и чрезвычайного обострения глобальных проблем, создающих угрозу самому существованию цивилизации, поставивших ее на край гибели.

Возникает, таким образом, третья стадия, третья фаза во взаимодействии человека и среды. Бумеранг возвращается. Потрясенная до основания бесцеремонным вмешательством человека в свои законы, природа «мстит за себя» тем, что уже не обеспечивает в достаточной мере всех естественных условий его существования. Тем самым она вновь заставляет государства и политиков считаться с собой. Более того: масштабы новых императивов таковы, что геополитика перестает быть уделом отдельных государств. Если раньше она могла быть охарактеризована как «картографическое представление отношений между главными борющимися нациями», то теперь этого уже недостаточно. Появляется необходимость согласованного взаимодействия всех членов международного сообщества в выработке и реализации общепланетарной геополитики, в основе которой лежали бы интересы спасения цивилизации для будущих поколений.

В контексте всего, сказанного выше, несколько неожиданным и даже разочаровывающим выглядит положение автора о том, что сущность геополитики, в конечном счете, не изменилась: она и сегодня может быть определена как «изучение отношений, существующих между властной политикой в международном плане и теми географическими рамками, в которых она проводится».

В этой связи возникает следующий вопрос. Если новые реальности требуют от международного сообщества нового поведения, координации действий государств-наций как на мировой арене, так и во внутриполитических делах, если ростки такого поведения (пусть весьма редкие и неустойчивые) можно наблюдать уже сегодня, то насколько перспективно считать ядром геополитического видения мира именно политику силы? Разумеется, следует принимать во внимание, что как в наши дни, так и в обозримом будущем военная сила — по меньшей мере как средство сдерживания — будет играть важную роль в международной политике, в чем убеждают, кстати говоря, как феномен доступности оружия массового уничтожения, его растущее распространение в мире, так и возможности серьезного ущерба, который способны нанести человечеству склонные к авантюризму политики. Однако можно ли найти путь решения этой проблемы в терминах геополитики, если сама сущность последней содержит в себе не конструктивный, а явно конфронтационный принцип? И не вступает ли этот принцип в противоречие со стремлением к широкому толкованию геополитики, учитывающему тенденцию к единству мира? Попутно заметим, что подобное толкование вовсе не содержит в себе обязательного требования отказа от политического реализма в пользу утопизма или идеализации наблюдающихся тенденций[11]. Необходим своего рода новый реализм как синтез классического подхода к анализу международных отношений и концепций взаимозависимости. Но если в общетеоретическом осмыслении международных отношений попытки подобного синтеза уже существуют, воплощаясь отчасти в концепциях неореализма, отчасти — транснационализма, то в рассматриваемой работе эта проблема тщательно обходится, что создает впечатление о стремлении автора сохранить как бы «идеологическую чистоту» геополитики (по крайней мере, внешнюю). Автор как бы предчувствует, что, в противном случае, утрачивается сама суть предмета, размывается его содержание.