Принципы

1. Главная проблема заключается здесь в том, что область самых фундаментальных социальных отношений и их культурных целей не поддается непосредственному наблюдению. Как перейти от изучения нормативного поведения к изучению форм поведения, ставящих нормы под вопрос? Уже Маркс, хотя и совсем в другом контексте, стремился обнаружить классовые отношения позади форм экономической практики. Многочисленны также те, кто искал проявления рабочего и, в особенности, классового сознания за формами поведения рабочих, продиктованных ответом на их трудовую и жизненную ситуацию. Это присутствие в повседневном опыте позиций, ставящих [:117] его под вопрос, было первым открытием индустриальной социологии благодаря классическим работам Рётлисбергера в Western Electric (F. J. Roethlisberger, W. J. Dickson. Management and the Workers. Harvard University Press, 1939). Анализируя торможение работы в мастерской Bank Wiring, эти первые индустриальные социологи показали, что поведение рабочих далеко не может определяться в терминах адаптации или рациональности, а должно быть понято как конкретное выражение борьбы за контроль над машинами и производительностью. Анализ поведения рабочих по отношению к различным системам оплаты постоянно подкреплял выводы первых исследований. Этот пример направляет нас на совершенно иной путь, чем изучение «великих исторических событий». Он заключается в концентрации внимания на самих действующих лицах, взятых в их конкретном существовании: так можно лучше всего раскрыть механизмы, с помощью которых возможно, по ту сторону поведения социального потребления, выявить поведение конфликтного производства общества.

2. Но надо идти дальше наблюдения. Нужно создать почти экспериментальным образом такие ситуации, где тяжесть повседневного положения насколько возможно уменьшена, что позволяет действующему лицу выражать наиболее сильно свое оспаривание этого положения, свои цели и свое понимание тех конфликтов, в которые он оказывается включен в процессе достижения данных целей. Парадоксальным образом изучение исторического действия отдаляется от больших полотен и экстенсивных расследований и обращается к интенсивному изучению ограниченных групп, с которыми социологи должны проводить углубленные и длительные исследования.

3. Идем дальше. Такой переход от потребления к производству общества не осуществляется спонтанно даже в благоприятных условиях, созданных исследователями. Нужно еще, чтобы последние вмешивались непосредственно. Только благодаря им действующее лицо может подняться с одного на другой уровень социальной действительности и перейти от поведения ответа и адаптации к поведению проекта и конфликта. Только если исследователь активно и лично вмешивается, чтобы увлечь действующее лицо к наиболее фундаментальным из его отношений, последнее сможет перестать рассматривать свое поведение только как ответ на установившийся порядок. [:118]

Процедуры

Вернемся к видимому парадоксу, который представляет собой изучение исторических и в особенности классовых действующих лиц и их социальных движений через маленькие группы. Здесь нет реального противоречия. Сами социальные действующие лица привыкли видеть, что небольшие группы составляют базовые объединения их движения: это политические ячейки, профсоюзные секции, маленькие религиозные общины, местные ассоциации, все это группы, несущие в себе высокое историческое значение. Но в силу сложных причин интерес к маленьким группам ассоциировался в социальных науках со сведением социальных отношений к межперсональным отношениям. Такое положение лишено всякого основания. Если придерживаться той же области социальной психологии, то можно ли забыть, что Левин размышлял прежде всего о нацизме, что Морено хотел раскрыть дух советской революции, что Серж Московичи (S. Moscovici. Psychologie des minorités actives. P.U.F., 1979) только что показал, насколько изучение активных меньшинств, какое может проводить социальный психолог, могло иметь широкое политическое значение? В. Дуаз (W. Doise. L’explication en psychologie sociale. P.U.F., 1983) в своей недавней диссертации настаивал на необходимости усилить такую социологическую направленность изучения групп. Важен здесь не размер изучаемой группы, но тот факт, что созданы группы интервенции, помещенные в такую искусственную ситуацию, что их члены более воспринимают себя производителями истории, историй, изменения собственного положения, чем в обычной жизни. Исходный пункт социологической интервенции заключается в создании таких групп, состоящих из действующих лиц, или, точнее, активистов, которые вовсе не прекращают своей деятельности, но оставаясь активистами, включаются также в аналитическую работу. Не должно бы быть там никакого противоречия между ролью активистов и ролью аналитиков-участников, так как анализ направлен к обнаружению самого глубокого смысла действия. Но на практике создание таких групп сталкивается с большими трудностями. Всякое действующее лицо стремится остаться хозяином своего смысла; его идеология сопротивляется анализу. Мы имеем опыт особенно сильного сопротивления не со стороны самих активистов, а со стороны «штатных» интеллектуалов, которые хотят говорить от их имени и быть производителями их идеологии. С другой стороны, создание таких групп предполагает наличие у исследователей позиции, которая [:119] не может быть нейтральной. Чтобы установить необходимое отношение между действующими лицами и аналитиками, нужно также, чтобы последние воспринимались как стоящие на защите не действующего лица и его идеологии, а их возможного смысла. Каким бы не было изучаемое действующее лицо, исследователь должен искать самое высокое из возможных значений его действия, его роль как производителя истории.

Надо остерегаться того, чтобы расспрашивать группы насчет их мнений и позиций, поощрять их к выработке своей идеологии, это удаляет от искомой цели, усиливает поведение ответа группы на данную ситуацию. Следовательно, нужно избрать противоположную форму поиска: только что сформированные группы должны иметь собеседников, которые являются их дружественными или враждебными социальными партнерами в реальной жизни. Таким образом заменяют идеологическую форму выражения опытом социального отношения. Выбор собеседников должен осуществляться, насколько возможно, самими группами. Исследователи ограничиваются тем, что направляют обмен точками зрения между действующими лицами и их собеседниками. Их главная задача заключается в том, чтобы помешать беседующим сторонам избежать дискуссии или искусственно ее ограничить. Важно также, чтобы внутри группы проявилось самое большое разнообразие. Каждая группа была бы составлена таким образом, чтобы в ней были представлены главные направления борьбы или рассматриваемого действия. В будущем встреча с собеседником должна быть заменена более весомой процедурой, ибо нужно, чтобы одновременно изучались действующие лица, включенные в социальное отношение, например, наниматели и наемные рабочие, — как мы это сделали в нашем исследовании рабочего движения, — колонизаторы и колонизованные, государственные руководители и диссиденты и т. д.

После встреч с собеседниками исследователи поощряют «закрытые» заседания, во время которых группы комментируют только что происшедшие встречи и начинают таким образом анализ своего действия.

В действительности исследователи изучали не столько поведение действующих лиц, сколько их самоанализ. Немыслимо отделять роль от сознания роли и в особенности класс — от классового сознания. Даже если классовое сознание смешано с сознанием других ролей или прикрыто им и, особенно, деформировано идеологией, оно присутствует. Первой целью исследователя является, значит, развитие [:120] сознания действующего лица. Группы, когда они начинают объединяться, действуют как группы-свидетели, ведущиеся в них дискуссии воспроизводят те дебаты, которые происходят в ходе борьбы или коллективного действия. Надо преобразовать эти группы-свидетели в группы-лица посредством поворота, состоящего в установлении дистанции по отношению к практике и в выработке общих ее интерпретаций. Такой переход может осуществиться спонтанно или по инициативе исследователя. Он ведет к тому, что можно бы назвать идеологическим анализом, так как он и остается связан с действием и стремится его понять.

Переход от этого идеологического анализа к анализу, стремящемуся идентифицировать присутствующее в действии общественное движение, можно назвать конверсией. Только исследователь может осуществить такой переход. Именно он должен представить группе образ общественного движения, который придает действию его самый высокий смысл. Исследователь не стремится интерпретировать природу практики, высвобождая ее «дух», он увлекает практику и ее интерпретацию к самому высокому из возможных уровней. Он никогда не становится на какой-либо другой уровень, чем уровень общественных движений. Его роль выявить, в какой форме и с какой силой поведения производства общества представлены в поведениях, которые могут быть также проанализированы или восприняты на других уровнях социальной жизни. Такая конверсия принимает с необходимостью драматическую форму, так как речь идет о том, чтобы извлечь некое значение сложной практики и заставить признать, что оно дает свой смысл другим аспектам действия. Важно знать, как группа ведет себя в отношении этой гипотезы. Вызывает ли она ясные и устойчивые реакции? Делает ли она более понятными отношения членов группы между собой? Позволяет ли она им по-новому интерпретировать их прошлое действие, так же как историю группы? Наконец, позволяет ли группе эта гипотеза разработать программу действия и представить ответы, которые она может возбудить? Совокупность моментов интервенции, следующих за конверсией, должна сохранять ее господствующую роль, ибо конверсия может считаться окончательно свершившейся только в конце исследования. Но недостаточно установить верность гипотезы в группах, в которых она была представлена. Желательно еще предложить эти гипотезы другим группам. Это составляет важную часть того, что называют перманентной социологией и что представляет совокупность способов поиска, следующего за конверсией. [:121] Формируются новые группы, чтобы применить упомянутые гипотезы к новым ситуациям и посмотреть, помогают ли они группам лучше адаптировать их действия и пробуждаемые ими реакции.