Гайдебуров Василий Павлович (1866-1940) – издатель, поэт; кратковременно служил в различных ведомствах; издавал газеты “Неделя” и “Русь” (прекратили существование в 1901 г.); печатался в ряде периодических изданий. См.: К.А.Кумпан. Гайдебуров // Русские писатели, Т.1 // М., 1989.
Городцов Павел Дмитриевич (1851-?) – протоиерей, духовный писатель, “законоучитель в нескольких высших учебных заведениях в Петербурге” (В.В.Розанов. Около церковных стен / М., 1995, с. 99). Розанов приписывает ему следующие слова: “И как я тогда думал, тридцать лет назад, так и сейчас думаю: пусть печатают всякие еретические мнения! Истина несокрушима, Православная вера непобедима! Только уж тогда и нам дремать не придется. Придется покинуть ленивое существование и начать работать, работать и работать – для торжества св. Православной веры”. (Там же, с.100).
Гринякин Н.М. – сотрудник журнала “Миссионерское обозрение”.
Дернов Александр Александрович (1857-?) – протоиерей Петропавловского придворного собора, сотрудник ряда церковных изданий; редактор журнала “Православно-русское слово” (СПб., 1902-1905, 2 раза в месяц, издание Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви).
Дробышин Б.В. – сведений не найдено.
Доливо-Добровольский Александр Иосифович (1866-1932) – с 1883 по 1898 г. служил во флоте; в 1898 г. начал службу в МИД; автор нескольких книг; коллекционировал гравюры; в марте 1917 г. назначен вице-директором Правового департамента, а с октября – и.о.директором; после находился на службе у большевиков. В.Б.Лопухин дал его характеристику: “Человек он был талантливый, ловкий, умный, не без хитрецы, весьма себе на уме, болезненно самолюбивый.” (В.Б.Лопухин. После 25 октября. Публикация Л.Бурцева // Минувшее-1 /М., 1990, с. 22). Свою службу у большевиков Доливо-Добровольский объяснял так: “Я… остаюсь. Но ведь я – особь статья. Я, вероятно, вас удивлю. Однако пришло время признаться: ведь я у них свой человек, и давно. В молодости отсидел в Петропавловской крепости. Мне-то уже никак не выходит уйти.” (Там же, с.22). Иную характеристику дает З.Н.Гиппиус в дневниковой записи 11 января 1918 г.: “Доливо-Добровольский – невидный дипломат-черносотенник; на службе у б<ольшевиков>.” (З.Н.Гиппиус. Дневники. Т.2 / М., 1999, с. 61). В 1920-е гг. на “понедельниках” у Наппельбаумов его запечатлела Ольга Грудцова: “Седой, розовощекий аристократ в черном берете, он читал изящные, написанные во французском стиле новеллы” (О.Грудцова. Довольно, я больше не играю… Повесть о моей жизни // Минувшее-19 / М.-СПб., 1996). См.: Минувшее-1 / М., 1990, с. 70-71.
Егоров Ефим Александрович (1861-1935) – секретарь РФО и журнала “Новый путь”; затем сотрудник газеты “Новое время”; с октября 1917 г. – в эмиграции. “Егоров принадлежал к типу парадоксальных людей, которые в то время довольно часто встречались. По своим общественным убеждениям он был народником, поклонником Горького и Михайловского, что однако не мешало ему занимать место секретаря в рел.-филос. Собраниях и сотрудничать в “Новом Времени”, куда он в апреле 1904 г. совсем перешел из журнала Мережковских на амплуа заведующего отделом иностранной политики. Впрочем, в редакции “Нового Пути” работа его носила по преимуществу технический характер и не оказывала существенного влияния на идеологическое лицо журнала.” (В.Евгеньев-Максимов и Д.Максимов. Из прошлого русской журналистики / Л., 1930, с.159). Гиппиус вспоминала: “Рекомендуя Егорова, Тернавцев весело хохотал: “Лучше и не выдумать секретаря. Ловкий пес! Уди-вительный! Шестидесятник; ни в Бога, ни в черта не верует!” Какой он там был “шестидесятник” – трудно сказать, но уменье его обращаться с “попами” и дружба с Антонином, тогдашним духовным цензором, были, действительно, полезны. Дружба закадычная; вместе ходили по трактирам, а запрут лаврские ворота – Антонин к Егорову ночевать. Между приятелями было что-то общее. Грубоватость какая-то, диковатость…” (З.Н.Гиппиус. Стихи…, с. 115). Егоров “двери Собраний сторожил, как настоящий “пес”. Следил за отчетами. <…> С лаврской духовной цензурой Ефим тоже завел дружбу, что было ценно, особенно, когда начался наш журнал Новый Путь”. (З.Н.Гиппиус. Живые лица. Вып.2 / Прага, 1925, с. 29-30).
Егоров Иоанн Ф. – священник. Других сведений нет.
Зорин С.П. – сведений нет.
Иннокентий (Иван Григорьевич Усов, 1870-1942) – избран епископом Освященным собором Древлеправославной Церкви Христовой (старообрядцев белокриницкой иерархии) в 1902 г.; рукоположен во епископа нижегородского и костромского в 1903 г. Единолично присоединил и рукоположил во епископа Михаила (Семенова) в 1908 г., за что был запрещен в священнодействии; автор многих статей и книг; эмигрировал. Образ владыки дала Гиппиус: “не сладкий владыка, с пугающей, совершенно львиной наружностью <…> речи Иннокентия, громадного иерарха с густой львиной гривой по плечам, всегда звучали немного иронически” (З.Н.Гиппиус. Стихи…, с. 115, 139). См.: Иннокентий // Старообрядчество. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996.
Калачев В.Я. – священник. Других сведений нет.
Каптерев П.О. – сведений нет.
Карташев Антон Владимирович (1875-1960) – после окончания в 1899 г. курса в СпбДА был профессором там же на Кафедре истории русской церкви; один из инициаторов РФС. Печатался в журнале “Новый путь” под псевдонимом “Т.Романский”. Гиппиус записала в дневнике: “Из всех заметнее был Карташов, умный, странноватый, говорливый на Собраниях: сразу как будто из того лагеря перешедший в наш, в наши мысли.” (З.Н.Гиппиус. Дневники. Т.1 / М., 1999, с.76). См.: А.И.Серков. Русское масонство… / М., 2001.
Киреев Александр Алексеевич (1833-1910) – православный мыслитель славянофильского направления; в чине генерала с 1892 г. и до конца жизни состоял при дворе вдовы великого князя Константина Николаевича великой княгини Александры Иосифовны; ратовал за соединение с Православной Церковью старокатоликов; в 1903 г. избран почетным членом МДА. См.: свящ. Александр Дубинин. Киреев // Русская философия. Краткий энциклопедический словарь / М., 1995.
Кремлевский Петр Магистрианович – протоиерей, руководитель Мефодиевского братства, созданного при церкви детского приюта св. Мефодия на Суворовском проспекте 32, продолжавшего существовать и после революции; в Братстве состояло около 3000 человек, оно занималось просветительной и благотворительной деятельностью. См.: В.В.Антонов. Приходские православные братства в Петрограде (1920-е годы)//Минувшее-15/М.-СПб., 1994. О.Петр в конце 1914 г. писал о.Павлу Флоренскому о том, что его книга “Столп и утверждение Истины” (М., 1914) распродана в Петрограде, и просил разрешения переиздать ее при содействии “Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви”. Проект не был осуществлен. (Архив свящ.Павла Флоренского).
Ламанский Владимир Иванович (1833-1914) – ученый-славист, был близок славянофилам; с 1858 г. – старший архивариус в Государственном архиве МИД; с 1890 г. – заслуженный ординарный профессор Кафедры славянской филологии СПб. Ун-та; с 1872 г. занимал Кафедру русского и церковнославянского языка и истории русской литературы СпбДА; председатель этнографического отдела Русского географического о-ва. См.: Л.П.Лаптева. Ламанский // Славяноведение в дореволюционной России. Биобиблиографический словарь / М., 1979; Л.П.Лаптева, А.К.Рябов. Ламанский // Русские писатели. Т.3 / М., 1994.
Лебедев Алексей Иванович – профессор Императорской Военно-Медицинской Академии.
Лебедев П.Н. – священник. Других сведений нет.
Левашов Павел Никонович – священник, эконом СПбДА.
Лепорский Петр Иванович (1871-1923) – протоиерей; с 1901 г. – магистр богословия и доцент Кафедры догматического богословия СпбДА. Гиппиус отметила его бледность и худобу, “с какой-то даже восковатостью в лице” (З.Н.Гиппиус. Стихи…, с. 125). См.: А.А.Бовкало. Последний год существования Петроградского богословского института // Минувшее-24 / СПб., 1998, с. 534.
Лисицын М. – священник, законоучитель, два его письма августа 1901 г. в редакцию “Нового времени” В.В.Розанов поместил в своей книге “Около церковных стен” (М., 1995, с. 78-79). Письма посвящены трудностям преподавания Закона Божьего в гимназии.
Макшеева Н.А. – сведений нет.
Меньшиков Михаил Осипович (1859-1918) – публицист, с апреля 1901 г. сотрудник газеты “Новое время”, где соперничал с В.В.Розановым; с декабря 1901 г. вел там рубрику “Письма к ближним”. З.Н.Гиппиус считала, что одной из причин закрытия РФС был “донос Меньшикова”. См.: А.А.Гумеров, при участии М.Б.Поспелова. Меньшиков / Русские писатели. Т.4 / М., 1999.
Мережковский Д.С. (1865-1941) – писатель, один из основателей РФС. С.К.Маковский вспоминал: “Мережковский поверил в свою миссию христианского преобразователя. До конца своих дней, уже стариком-эмигрантом, он продолжал думать о “Христе Неизвестном”, о Том, Который грядет в силе и славе судить живых и мертвых. И если многие не принимали его проповеди всерьез, то потому, что в его манере писать и говорить было что-то патетично-легковесное и наивно-самонадеянное, вызывавшее недоверие.” (С.К.Маковский. Портреты современников / М., 2000, с. 271). См.: Д.С.Мережковский: pro et contra / СПб., 2001.
Мефодий архимандрит (Михаил Матвеевич Великанов, 1852-1914) – цензор, жил в Александро-Невской Лавре, член “Орфографической комиссии”, где ратовал за радикальное упрощение русского языка. Отношения с ним как с цензором описаны Г.И.Чулковым в воспоминаниях “Годы странствий” (М., 1999, с.78-79).
Милютин Юрий Николаевич (1856-1912) – один из основателей и лидеров “Союза 17 октября”; председатель “Соловьевского общества (1901-1912). См.: Д.Павлов. Милютин//Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века. Энциклопедия/М., 1996.
Минский (Виленкин Николай Максимович, 1856-1937) – литератор, служил архивариусом в Русском для внешней торговли банке; в 1884 г. перешел на позиции эстетизма, что помогло сблизиться с “кругом Мережковских”; один из инициаторов РФС; в 1900-е годы вместе с женой “декаденткой” Л.Н.Вилькиной устроил у себя литературный салон, где происходили “дионисические” хороводы и радения с причащением кровью друг друга; эмигрировал. См.: А.В.Чанцев. Минский // Русские писатели. Т.4 / М., 1999.
Миролюбов Виктор Сергеевич (1860-1939) – публицист, редактор-издатель “Журнала для всех”; один из инициаторов РФС. Весьма нелестную характеристику дает ему Гиппиус: “А Миролюбов был из далеких “сочувствующих” (и то, м.б., потому, что происходил из духовного звания, но это скрывал). Он издавал плохонький “Журнал для всех”, был типичный интеллигент старого образца, но глупый, и в Собраниях порою немало причинял нам досады.” (З.Н.Гиппиус. Дмитрий Мережковский…, с.354).
Михаил иеромонах (Семенов Павел Васильевич, 1874-1916) – в 1899 г. окончил СпбДА; с 1902 г. – доцент СпбДА по Кафедре церковного права; в 1903 г. возведен в сан архимандрита; основатель “голгофского христианства”; был близок к В.В.Розанову; в 1908 г. рукоположен в епископа старообрядческим епископом Иннокентием Нижегородским. О причине присоединения к старообрядчеству еп.Михаил писал: “Я уважаю и люблю старообрядчество за то, что оно кровью купило себе свободу от рабства государству, от порабощения свободы церковной воле папы, Никона или заступившей его папской иерархии. Я уверен был по его духу (и сейчас уверен), что в нем, обагренном реками крови, пролитой за свободу мысли и убеждения, возможнее, чем где-нибудь, свободное раскрытие правды Божией о земле и небе.” См.: Михаил//Старообрядчество/М., 1996. Парадоксальный случай: “новое религиозное сознание” привело в старообрядчество. Гиппиус вспоминала: “Выписан был на помощь (из Казани?) архимандрит Михаил, славившийся своей речистостью и знакомством со “светской” философией. Но Михаил – о ужас! – после двух собраний явно перешел на сторону “интеллигенции”, и, вместо помощника, архиереи обрели в нем нового вопрошателя, а, подчас, обвинителя.” (З.Н.Гиппиус. Живые лица. Вып.2 / Прага, 1925, с. 59).
Налимов Тимофей Александрович (1862-1925) – в 1862 г. окончил СпбДА; доцент, затем профессор Академии, где читал патристику; в 1900 г. рукоположен в сан священника; служил в соборе Зимнего дворца и в Скорбященской церкви на Шпалерной; с 1913 г. до захвата обновленцами –протоиерей Казанского собора; был полковым священником во время Первой мировой войны; несколько раз был арестован по доносам обновленцев. См.: Прот. М.П.Чельцов. Когда отменили расстрел… (Письма к жене из заключения). Публикация В.В.Антонова//Минувшее-24/СПб., 1998.
Новоселов Михаил Александрович (1864-1938) – святой Русской Православной Церкви, духовный писатель; в 1880-х – начале 1890-х гг. был последователем Л.Н.Толстого, после выступал против него в печати. По словам Н.А.Бердяева, Новоселов “производил впечатление монаха в тайном постриге” (Н.А.Бердяев. Самопознание / М., 1990, с. 173). Хотя Гиппиус рисует совсем иной образ, по крайней мере, во времена Собраний: “приземист, довольно полон, рыжебород и румян. В нем <…> еще сохранились какие-то искры жизни, проявлявшиеся, впрочем, в виде злобных личных выпадов, полемики такого сорта, какой в Собраниях не водилось.” (З.Н.Гиппиус. Стихи…, с. 125). Жажда церковного просветительства отразилась в издании “Религиозно-философской библиотеки” (1902-1917, 39 книг), где ставилась цель воцерковления, прежде всего, студенческой молодежи. Новоселов и в заключении вел миссионерскую деятельность. Он был расстрелян в Вологодской тюрьме. См.: Письма к Л.Н.Толстому. Публикация Е.С.Полищука / /Минувшее-15/М.-СПб., 1994; Письма к друзьям. Публикация Е.С.Полищука / М., 1994; Переписка священника Павла Флоренского и Михаила Александровича Новоселова / Томск, 1998; А.В.Панов и С.М.Половинкин. Новоселов // Русские писатели, Т.4/М., 1999.
Протейкинский Виктор Петрович (?-ок.1914) – математик, родственник Философовых и Дягилевых, близок “кругу Бенуа”, где его звали Висенька; существует его литографический портрет работы Л.С.Бакста (1899). Бенуа вспоминал: “В нем было что-то и от классического педагога, и от комического лицедея, и от клоуна. Один его облик располагал к смеху; он это знал и извлекал из этого какой-то своеобразный успех. Он любил смешить, но вызывал смех отнюдь не какими-либо анекдотами или острыми словечками, а длиннейшими рассказами (едва ли не намеренно сумбурными), либо блестящими спорами, точнее, речами дискуссионного характера. И, пожалуй, эти речи, подносившиеся с самым серьезным и убежденным видом, были еще смешнее, нежели его смешные истории. Надо себе при этом вообразить этого довольно коротконогого человека с физиономией “гениального музыканта” (он был чертами лица похож на Листа в старости), с неряшливо причесанными, точнее, вовсе не причесанными, жирными от запущенности волосами, в засаленном долгополом сюртуке. Надо вообразить себе все разнообразие его крайне выразительной мимики и всю его патетическую жестикуляцию. Спорил же он с азартом, с упоением, обожая самый процесс спора, всю эквилибристику логических построений. И, как ни странно, этот беспредельно добрый в жизни человек достигал иногда в увлечении спором большой язвительности. Он “громил врага”, “повергал его в прах”, и в эти минуты жалости не было доступа в его пропитанное евангельской любовью сердце. Что касается до его личных убеждений, то добраться до самой сути их было трудно. Он был поклонником, а то и прямым учеником Владимира Соловьева, но мысли Соловьева, обрастая по пути изложения их Виктором всевозможными неожиданными экскурсами и цветами красноречия, становились подчас неузнаваемыми. Висенька был типичный ритор. Я представляю себе подобные фигуры где-либо на афинской Агоре или в воротах иерусалимских городских башен, где толпились всякие профессиональные говоруны и пророки. Но я не прав – то были главным образом “лгуны и шарлатаны”, предававшиеся словоблудию из стяжательных соображений; душа же Висеньки была кристальной чистоты, и даже тогда, когда, увлекаемой собственным красноречием, он впадал в путанный лабиринт пародоксов, он оставался по существу правдолюбцем. Он верил в то, что вещал, он горел желанием заразить других своим ощущением правды… Но вот в трансе элоквенции верх брало какое-то художественное начало. Это был такой фейерверк слов, сравнений, цитат, придирок к оппоненту, иногда даже каких-то провокаций, все это так переплеталось с бичующим юмором, во всем этом было столько “актерского парада”, что это отнимало у его речи убедительность. Возникали сомнения в том, искренен ли Висенька или он только дурачит и себя и других…” (А.Н.Бенуа. Мои воспоминания. Т.2 / М., 1980, с. 281-282). Аналогичное вспоминал и С.К.Маковский: “Вспоминается и другой ревнитель богословия, пламенно красноречивый спорщик, юродиво-патетичный Виктор Петрович Протейкинский (родственник Философова).” (С.К.Маковский. Портреты современников / М., 2000, с. 273).
Пушин В.М. – сведений нет.
Радованович С.С. – сведений нет.
Розанов Василий Васильевич (1856-1919) – русский мыслитель, один из инициаторов и организаторов РФС. Сам Розанов своих докладов на Собраниях не произносил, его доклады читали за него другие. Свои состояния во время чтения он объяснял так: “Когда в Религиозно-Философском обществе читали мои доклады (по рукописям и и при слушателях перед глазами), - я бывал до того подавлен, раздавлен, что ничего не слышал (от стыда).” Возражения он собирал, а после писал на них ответы, которые тоже читал кто-то другой. М.А.Волошин вспоминал “трагический лоб В.В.Розанова и его пальцы, которыми он закрывал глаза, слушая, как другой читал его доклад” (М.А.Волошин. Лики творчества / Л., 1988, с. 407). Однажды доклад Розанова прочел А.В.Карташев, за что ему был сделан “самый грубый выговор” от митр.Антония (З.Н.Гиппиус. Живые лица. Вып.2 / Прага, 1925, с.26). Гиппиус вспоминала: “Но к Розанову льнуло и православное духовенство, несмотря на его жестокие статьи по поводу христианства и Христа (см. “Темный Лик”). С первого взгляда это кажется странным. Розанов весь был “светский” писатель при этом, т.е. “интеллигент”, - слово в духовном мире тогда “страшное”. Но, во-первых, был не интеллигент, как прочие, “пугала из тьмы”, которые, мол, никакого Бога не “признают”, как и “благонамеренных” журналов: он писал в “Новом Времени”. Во-вторых (и это особенно для белого духовенства), чувствовалась в нем какая-то семейная теплота. А что он “еретик” – не беда: еретик всегда может вернуться на правый путь. И он, Розанов, считался в духовном мире немножко enfant terrible, которому многое прощалось. Так было и дальше, несмотря на жестокие выпады на Собраниях против церкви, духовенства, в особенности против монашества.” (З.Н.Гиппиус. Дмитрий Мережковский… // М., 1990, с. 349). И еще: “Ну, а другие “церковники” – приятельствовали с Розановым, прощая всякие выпады по их адресу, вот почему: он, любя всякую плоть, обожал и п л о т ь ц е р к в и, православие, самый его быт, все обряды и обычаи. Со вкусом он исполняет их, зовет в дом чудотворную икону и после молебна как-то пролезает под ней (по старому обычаю). Все делается с усердием и с умилением. За это-то усердие и “душевность” Розанова к нему и благоволили отцы. А “еретичество”… да, конечно, однако ничего: только бы построже хранить от него себя и овец своих.” (З.Н.Гиппиус. Живые лица. Вып.2 / Прага, 1925, с. 28). Создавал Розанов трудности и “кругу Мережковских”: “Трудность же положения “светской стороны” в Собраниях была вот в чем: Розанов совпадал – но не всегда, и не во всем – с линией Собраний. С некоторых сторон он был громадной ей поддержкой и помощью; с других – он ее искривлял и как бы разрушал. И когда в Собраниях церковники нападали на Розанова огулом, одинаково и на правду его и неправду, тут-то и приходилось трудно: надо было Розанова защищать, но в то же время, защищая “линию”, - отъединяться от него.” (З.Н.Гиппиус. Стихи…, с.135).
Романов Иван Федорович (1861-1913) – писатель, печатался под псевдонимом “Рцы”, друг В.В.Розанова.
Ругин Иван Дмитриевич (1866-?) – поручик, окончил Морское техническое училище в Кроштадте, знакомый и последователь Толстого, в 1890-1891 гг. жил в толстовских общинах А.В.Алехина и М.А.Новоселова.
Рункевич Степан Григорьевич (1867-?) – в то время секретарь Канцелярии Св.Синода; в 1917 г.: помощник управляющего Канцелярией Св. Синода, член Учебного комитета при Св. Синоде, непременный член Медицинского совета МВД, член Предсоборного совета, член Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг., доктор церковной истории. Гиппиус назвала его “одним из деревяннейших богословов” (З.Н.Гиппиус. Стихи…, с. 135).
Сергий (Страгородский Иван Николаевич, 1867-1944) – в те времена еп.Ямбургский, ректор СпбДА, доктор богословия, впоследствии Патриарх Московский и всея Руси. Гиппиус характеризует его как “молодого, скромного, широколицего” (З.Н.Гиппиус. Живые лица. Вып.2 Прага, 1925, с. 37). И еще: “Еп. Сергий, молодой, но старообразный, с длинными, вялыми, русыми волосами по плечам, с мягким, круглым лицом, в очках <…> говорившего бледновато, но просто” (З.Н.Гиппиус. Стихи…, с. 105, 139). С.К.Маковский вспоминал: “Помню его: высокий, русые волосы по плечи и какое-то белое лицо. <…> Председательствовал владыка Сергий с большой находчивостью, умел закруглять углы и находить компромиссы.” (С.К.Маковский. Портреты современников / М., 2000, с. 274). Еще более тепло характеризовал еп.Сергия Розанов: “Очень любили и уважали еп.Сергия (Старогородского, - скоро еп.Финляндского). Он был прост, мил, всем был друг. Я думаю, “с хитрецой” очень тихих людей. Но это – моя догадка. Так и на виду он был поистине прекрасен.” (В.В.Розанов. Когда начальство ушло…, с. 497).
Сергий – архимандрит, ректор СПбДС, вице-председатель РФС. Гиппиус помещает его среди “непримиримых” и, соответственно этому, характеризует так: “злой, красивый монах с белыми руками в кольцах” (З.Н.Гиппиус. Живые лица…, с.23). И еще: “уязвленный, ущемленный и злой” (З.Н.Гиппиус. Стихи…, с.113).
Скворцов Василий Михайлович (1859-1932) – из семьи священника; окончил Киевскую ДА, с 1895 г.чиновник особых поручений при обер-прокуроре Св. Синода, миссионер, редактор-издатель журналов “Миссионерское обозрение” (1901-1916) и газеты “Колокол” (1908-1916); а также бесплатного приложения к газете с названием “Голос истины. Еженедельное иллюстрированное церковно-народное апологетическое издание” (1909-1916); участвовал в полемике сначала на стороне “имяборцев”, потом “имяславцев”; видный деятель правых партий; в 1915 г. уволен в отставку в чине тайного советника. Гиппиус отметила помощь Скворцова в организации РФС: “Тут очень помогло нам тщеславие пронырливого, неглупого, но грубого мужиченки Скворцова, чиновника при Победоносцеве, миссионер, известный своей жестокостью, он, в сущности, был добродушен, и в тщеславии своем, желании попасть “в хорошее общество” – прекомичен. Понравилась ему мысль “сближения церкви с интеллигенцией” чрезвычайно. Стал даже мечтать о превращении своего “Миссионерского Обозрения” в настоящий “журнал”. Каюсь, мы нередко потешались над ним; посылали в этот “журнал” разные письма под самыми прозрачными псевдонимами, чуть ли не героев Достоевского и Лермонтова; Невинный Скворцов не замечал и с гордостью письма печатал. На собраниях же мы ему спуску не давали, припоминая его миссионерские похождения. Скворцов, конечно, сделался приятелем Розанова.” (З.Н.Гиппиус. Живые лица…, с. 24). И еще: “У этого типичного русского “хитроумного мужиченки” (не без своеобразного добродушия) имелась, однако, слабость тщеславия. Он стал мечтать о “среде интеллигенции”. Зуд “светскости” и перспектива “миссии” уже не среди нижегородских раскольников и самарских мужиков-штундистов, - а среди петербургской интеллигенции, совершенно увлекла его.” (З.Н.Гиппиус. Стихи…, с. 103). Иную характеристику дал В.В.Розанов: “Он был вполне джентльменом и рыцарем их <РФС. - С.П.>, и это нужно сказать к его чести и вполне серьезно. Я думаю, он тоже скучал своей “миссией” и ему нравилось быть в толпе шумящих и несговорчивых людей. В нем есть богатый дар дружбы и теплого соседства. А “сектантов” и всяких “богородиц” он видел много, и ему никакой “черт” не был страшен. Его поведение было вполне прекрасно. Сговорчиво, скромно, хлопотливо в нашу пользу, в сущности – очень ответственно и даже рискованно. Он, несомненно, чуть-чуть предавал свое Ведомство (очень любя его, и хорошо любя) и свою “миссию”, - просто ради хорошей компании и по безотчетному доверию к будущему.” (В.В.Розанов. Когда начальство ушло… / М., 1997, с. 498). И еще: “Скворцов (Вас. Мих., Миссионер) на всякую характеристику себя, на всякие сплетни о себе, на всякую насмешку над собою может ответить:
- Что же, таков русский человек.
А попробуйте-ка вы в корне отрицать “русского человека”: никуда не выкинитесь “на берег”, кроме добродетельного Добролюбова.
- Люблю Святую Православную Церковь. Царей отечества моего люблю. Люблю орден. Люблю деньги. И хорошую икру к пирогу.
Что поделаешь. И я “ведением и неведением”, “волею и неволею” люблю Василия Михайловича.” (В.В.Розанов. Мимолетное / М., 1994, с. 98). А.В.Тыркова-Вильямс вспоминала “маленького черномазенького Скворцова, редактора журнала “Колокол”, который с пугливой брезгливостью держался в сторое от остальной пишущей братии” (А.В.Тыркова-Вильямс. То, чего больше не будет / М., 1998, с. 418). См.; Ю.Кирьянов. Скворцов // Политические партии в России. Энциклопедия / М., 1996.
Слободский И.П. – священник. Сведений нет.
Соллертинский Сергей Александрович (1846-1920) – протоиерей Никольского Богоявленского морского собора, проф. СПбДА по Кафедре пастырского богословия и педагогики.
Споцько М.А. – сведений нет.
Тарновский – польский дипломат?
Темномеров Аполлон Михайлович – священник, преподаватель СПбДА, редактор-издатель журнала “Незабудки. Журнал для семьи и школы” (СПб., 1914-1917).
Тернавцев Валентин Александрович (1866-1940) – чиновник особых поручений при обер-прокуроре Св. Синода, один из главных ораторов РФС; работал над толкованием Апокалипсиса. С.К.Маковский вспоминал: “всех затмивший из “светских богословов” Валентин Александрович Тернавцев – он стал главной фигурой среди интеллигентов, ревнителей православия на Религиозно-философских собраниях. Не будь его, вряд ли вышло бы что-нибудь из затеи, для того времени чрезвычайно трудно осуществимой. Он один сумел говорить с представителями церкви как свой человек, принадлежащий ей умом и сердцем, и таким же своим казался он и не церковным слушателям, далеко не разделявшим его безоговорочной веры. Он был соединительным звеном между теми и другими, отделенными друг от друга вековым взаимным непониманием, всеми несходствами умственных и бытовых навыков. Человек яркого ума, высокой духовности и непоколебимой нравственной воли, и до чего красочная фигура! Высокий, плотный, чернокудрый, красивый красотою южанина (мать была итальянкой); говоря на очень по-народному русском языке, не без славянизмов и церковного “о”, он убеждал густым задушевным голосом и непосредственностью жеста, находил слова, чтобы сказать о самом “недопустимом” с традиционной точки зрения, не оскорбляя слуха затвердевших в суеверии иерархов.” (С.К.Маковский. Портреты современников / М., 2000, с. 272-273). Гиппиус вспоминала: “Богослов-эрудит, пламенный православный церковник, он происходил не из духовного звания. Русский по отцу – итальянец по матери; и материнская кровь в нем чувствовалась сразу. Так он был ярок. Яркость – главная, кажется, его черта. Молодой, высокий, плечистый, но легкий, чуть-чуть расхлябанный, - не по-русски, а по-итальянски, - с леностью в самых живых движениях, чернокудрый и чернобородый – он походил иногда на гигантского ребенка: такие детские бывали у него глаза и такой детский смех. А то чувствуется хитринка: себе на уме. Помню, как он пришел к нам в первый раз: сидел, большой и робкий, с мягкими концами разлетающегося галстука. Самое замечательное в нем – его талантливость; какое-то общее пыланье и неожиданные переливы огня. Оратор? Собеседник? Или пророк? И то, и другое, и третье; от пророка у него было очень много, когда вдруг зажигался он заветной какой-нибудь мыслью. Мог и внезапно гаснуть, до следующей минуты подъема. Самый простой рассказ он передавал образно, художественно, нисколько не ища этих образов, - сами приходили. Был ли умен? Трудно сказать. Его талантливость, яркость, его прекрасный русский язык – тоже не совсем “интеллигентский”, - его упрямо-узкая, фанатическая, но глубокая и своеобразная трактовка некоторых идей, - как-то заслоняли вопрос об его уме. В Петербурге “кудрявый Валентин” появился с семьей не так давно. Жили они в маленькой бедной квартирке. Тернавцев нигде не служил. Был занят какой-то своей бесконечной работой по богословию, кажется, исследованием хилиастического учения.” (З.Н.Гиппиус. Стихи…, с. 103-104). См.: Н.Г.Чулкова. Валентин Александрович Тернавцев; Ю.Иваск. О В.А.Тернавцеве // Вестник РХД, 1981, № 134, с. 114-118.