saga_7

идентифицируя через их названия либо с тингом, либо с Тюром, и обсуждает, как они расположены, согласно «сакральной сети», подразумевая связь с метафизической/религиозной концепцией божественного и космического упорядочивания вселенной. На ярмарках также устанавливали столб в центре (Ирминсуль?), на который поднимали перчатку (отделённая рука Тюра?). Затмевают это по своему значению, однако, институты состязательной и основанной на жюри присяжных (как противостоящей следственной и основанной на роли судьи) системе юстиции и англосаксонском общем праве. Эти система и право являются сегодня уникальными для англо-говорящих стран, и могут корениться только в языческой концепции закона и в тингах.

31

Рельеф скального монастыря в Экстернштейне (Externsteine, Германия), посвященный низвержению культового изображения Ирминсуля. Датируется IXв.

Связь Тюра с тингом привела Жоржа Дюмезиля, в чем-то вымученным путём, к выводу, что Один и Тюр представляют два аспекта социальной функции верховной власти, «первой функции» в его трёхчастной социо-теологии. С точки зрения Дюмезиля, Тюр представляет рациональный, социальный и «светлый» аспект, тогда как Один представляет магический, священный и «тёмный» аспект. Автор, безусловно, не сторонник Дюмезиля, и потому оставит исчерпывающее обсуждение теорий ученого кому-то, кто более им симпатизирует. Важно, и, вероятно, надёжно обосновано на эту тему мнение де Фриса (de Vries), что аспект бога войны Тюра не является фундаментальным и возник в основном из почти военизированного характера тевтонской юридической системы (что, в самом деле, согласуется с тенденцией тевтонцев рассматривать войну, в большинстве случаев, как разновидность приговора богов и потому как тот же суд по своей природе). Сомнительнее точка зрения Дюмезиля, что германский закон, как представленный на тинге, представлял собою испорченную и «пессимистическую» разновидность закона:

«По крайней мере, теология описывает божественный Порядок, где не все совершенно, но где Митра или Фидес66 надзирают за Порядком как гаранты его, и сияют как образцы истинного закона. Даже если боги политеизма не могут быть безупречны, они, по крайней мере, исполняют свою роль, уговаривают и тревожат людскую совесть, рано пробудившуюся, и, несомненно, уже отчетливо пробудившуюся и сформировавшуюся среди индоевропейцев. Но Тюр более не способен на это. Германские народы и их предки были не хуже, чем те индоевропейские народы, что расселились в Средиземноморье, Иране или Индии. Но их теология власти, и особенно их Бог Закона, сообразуясь с людским примером, был отсечен от роли протеста против обычая, которая является одним из великих даров, предоставляемых религией. Это принизило власть «верховную», приговаривая мир — весь мир богов и людей — к тому, чтобы быть не большим, чем они есть. С тех пор заурядность стала более не результатом несущественных дефектов, но неотъемлемо присущих ограничений».

Одна из наиболее симпатичных точек зрения на германскую религию отмечает, что функция природной или народной религии — поддерживать и усиливать народ, а не наполнять его чувством вины за несоответствие искусственным стандартам веры. Можно также найти странным, что Дюмезиль считает выдающимися тех богов, которые поощряют исполненные желаний мысли, и заурядными тех, кто учит самопожертвованию для общего блага. И еще, если Тюр и мы осуждены быть не более чем тем, что мы есть, это однако предпочтительнее, чем быть тем, чем мы не являемся.

Другая слабость данной теории в том, что важные аспекты Северной теологии приходится искажать, чтобы подогнать под её постулаты. Для того, чтобы необузданность стала «специфической» функцией Тюра, Дюмезиль предлагает как «возможность», что Тюр, 32 несмотря на явное происхождение его имени, в действительности не связан с древним богом неба, используя как основу для спекуляции то, что Тюр «мог бы» сосуществовать с Одином. И затем исследователь принимает как данность не только то, что они должны сосуществовать, но и что они должны быть двойниками, представляющими два аспекта «властной функции», поскольку подобная красивая модель разделения труда существует в Ведическом учении для Митры и Варуны, и поскольку, некоторые очень приблизительные соответствия, кажется, существуют в кельтской религии и для некоторых сравнительно второстепенных фигур в римской мифологии и псевдоистории. Однако, Ирминсуль говорит о продолжающейся связи Тюра с небом и вселенной вне его, и всей тевтонской мифологии не хватает, чтобы предъявить пример Тюра, сотрудничающего или взаимозависимого с Одином, либо же найти какое-нибудь указание на ясное, распознаваемое разделение труда между ними.

Дюмезиль извлекает важное подтверждение своему мнению из рассказа Саксона Грамматика о временной замене Одина:

«Так Один, раненный двойным предательством жены…отправился в изгнание исполненный благородным стыдом, избрал себе тем смыть пятно своего позора. Когда он ушел, один муж, именуемый Мид-Одином, известный своими хитрыми уловками, вскоре объявился, будто бы вдохновленный Высоким, притворяясь божеством; и, облекая невежественные умы свежим мороком, он принудил их мощью своих уловок именоваться святым именем. Он сказал, что гнев богов никогда не успокоит гнев божества их

66 Fides, римское божество, олицетворение верности

беспорядочными и различными жертвами, и потому запретить надо моления эти, если проводить их без различных назначенных каждому им винопитий. Но лишь Один вернулся, он лишился всей силы уловок и бежал в Финляндию, где на него напали и убили жители.»67

По видимому, после своего возвращения, Один восстановил коллективные жертвоприношения. Дюмезиль провозглашает это «несомненно древним мифом» и идентифицирует Мид-Одина или Митодина с Тюром в силу сходства имени со словом mjötoðinn68), означающим «судья-вождь». Затем, полагаясь на описание Юлием Цезарем германского общества как общинного, и с довольно раздражающим вторжением современной экономической теории в древность, Дюмезиль связывает Одина с тоталитарным коммунизмом, и Тюра с классическим либерализмом и частной собственностью. Источником Саксона мог быть действительно древний миф, и, в принципе, можно удовлетвориться заменой Одина на Тюра как главы богов. Цезарь, однако, известен ненадежностью сведений, он описывал германскую религию как культ природных явлений, таких как солнце, луна и огонь, в то время как Тацит, всего лишь полтора столетия спустя, обнаружил некоторое число божеств, бывших почитаемыми, причем часть из них чтили вплоть до подавления их христианством. По Тациту, ни тевтонское общество не являлось особо коммунистическим, ни Один особо враждебным частной собственности или, применительно к данной теме, индивидуальной свободе.

Теории, подобные Дюмезилевой, конечно, подают идею, что некие предрасположенности и паттерны повторяются в группах людей, в данном случае, индоевропейцев, и что это формирует народное религиозное восприятие и, таким образом, их мифологию. С точки зрения психологии, сравнительного религиоведения или, в данном случае, 33 политической экономии, этот поход может обеспечить полезное понимание. С точки зрения теологии, однако, и при условии, что принимается возможность, что бог действительно существует и имеет определённый характер вне его социальной функции, нельзя одновременно уважать доступные источники касательно Тюра как германского божества и считать, что он просто рациональный и социальный двойник божественно-безумного и иномирного Одина. Ни Тюр, ни Один не могут быть исчерпывающе определены в терминах друг друга и тех ролей, которые они играют в человеческом обществе и даже человеческой психологии. Придавая космические границы их природе, мы были бы самонадеянны, полагая в тоже время, что мы можем всеобъемлюще охарактеризовать их. Как верующие народной религии мы изучаем, мы ищем тайны, которые расширяют пределы наших богов и нашего понимания их, мы не сторонники теорий редукционизма, что сводят богов к управляемости и социально продуктивным «функциям».

Единственный рассказ в учении, неоспоримо относящийся к Тюру и выражающий его природу так ясно, что это невозможно было перенести на Одина после того, как последний занял трон Асгарда, описывает связывание Фенрира, волка, сына Локи и великанши Ангрбоды. Поскольку предзнаменования сказали богам, что следует ожидать великого вреда от Фенрира

67использован перевод отрывка на русский язык, выполненный Тимуром Гимрановым

68английское имя соперника Одина Mit-othyn или Mithothyn, однако значение «судья» или «вождь» (а также «погибель») имеет несколько другое

старосеверное слово mjötuðr

и от других детей этого союза, то «волка взрастили асы у себя, и лишь Тюр отваживался кормить его»69. Так как волк вырос огромным и сильным, асы стремились разыскать путы крепкие достаточно, что бы связать его. После трёх70 неудачных попыток они получили из Свартальвхейма магические путы, и отправились с волком на остров посреди озера. Однако, когда они предложили Фенриру позволить себя связать, он заартачился, даже когда боги пообещали освободить его, если он не сможет разорвать оковы:

«Волк отвечает: «Если вы свяжете меня так, что мне не вырваться, то поздно мне будет ждать от вас пощады. Не по душе мне, чтобы вы надевали на меня эти путы. И, чем обвинять меня в трусости, пусть лучше один из вас вложит мне в пасть свою руку в залог того, что все будет без обмана».

Тогда переглянулись асы и подумали, что вот прибавилось им заботы: никому не хотелось лишаться руки. И лишь Тюр, наконец, протянул правую руку и вложил ее Волку в пасть. И когда Волк уперся лапами, путы стали лишь крепче, и чем больше он рвался, тем сильнее они врезались в его тело. Тогда все засмеялись, кроме Тюра: он ведь поплатился рукою».

34

Иллюстрация к истории Тюра в рукописи «Младшей Эдды»

По этому рассказу Тюр известен всем как бог, пожертвовавший собой ради общего блага. Второй смысл рассказа, однако, не так легко разглядеть. Зрелище Бога Тинга, часто называемого «богом правосудия», приносящего ложную клятву, весьма тревожит. Даже пренебрегая тем, что слово «клятва» не упомянуто, тем не менее, нужно понимать, что все боги дали обещание, но Тюр единственный восстановил свою честь, уплатив цену залога. За пределами понятия законности также остаётся факт, что все знали, что Фенрир должен быть

69«Видение Гюльви»,34

70так в тексте, на самом деле неудачных попыток было две.

связан и космический порядок вещей сохранён, но только Тюр оказался способен поставить всеобщую необходимость выше своего личного благополучия. И кто может лучше осознать великую мировую необходимость и относительную неважность своей собственной руки, чем бог земного и космического порядка, Тиваз, Небесный Отец?

Жертва Тюра в изображении В. Петерсена (взято из интернета)
Но действительная мистерия, заключенная в этом рассказе, лежит только отчасти в	35

действии Тюра, которое легко выражается в человеческих терминах. Связь Тюра с Волком добавляет более глубокий и более сложный аспект мифа. Если Фенрир представляет космический хаос и разрушение, согласно некоторым теориям, или насилие и жадность, которые Тюр тоже в некотором смысле связывает на тинге, поражает фрагмент истории, по которому Тюр, кажется, действительно должен быть с Волком дружен. Всё, что в Фенрире так ужаснуло других богов, кажется, было почти созвучно Тюру. Простой бог закона и порядка не мог бы отреагировать так. Только бог, полностью сознающий необходимость роли, которую хаос и разрушение играют в космосе и в его собственной природе, может вскормить хаос и разрушение, и, зная, что это должно принести конец всем его собственным трудам, действует, чтобы их сохранить. Хотя Тюр играет решающую роль — определенно решающую роль — в связывании разрушительных сил, что угрожают миру, он, тем не менее, действует с той точки зрения, которая признает и уважает эти силы, и которая отождествляется с тотальностью бытия и Вирда71 больше, чем со своей собственной ролью в работе Вирда. Тюр таким образом является воином, неизменной звездой, бесстрастно фиксирующей воинские деяния, и универсальной осью бытия и судьбы, что соединяет крайности и дает им взаимопонимание, Ирминсулем. В определяющем действии Тюра воин, мастер борьбы, властвующий над великим тингом жизни, и универсальное, безграничное и трансцендентное небо становятся едины, и мы видим более ясно, чем в тысяче этимологий, присущее неотъемлемо единство

71 Wyrd, термин для судьбы, доли, участи (англ. weird) в англо-саксонском язычестве, также имя норны, соответствующее старосеверному имени Урд

(Urðr).

множества лиц Тюра, выбранных для изображения индоевропейскими народами за тысячелетия.

Тюр и Фенрир работы Meredyth (взято из интернета)

Наблюдательный читатель мог уже заметить, что практически ничего не сказано о Зисе

(Zisa). Причина в том, что как ни отрывочны наши знания о Тюре, они ещё отрывочнее о Зисе. 36 Обсуждая тевтонскую религию, Тацит сообщает нам:

«Часть свебов совершает жертвоприношения и Изиде; в чем причина и каково происхождение этого чужестранного священнодействия, я не мог в достаточной мере выяснить, но, поскольку их святыня изображена в виде либурны, этот культ, надо полагать, завезен к ним извне.»

Якоб Гримм, наш основной источник информации о Зисе, устанавливает исключительно правдоподобную связь между Иса (Isa) и Зиса (Zisa) или Циса (Cisa), и связывает обоих со средневековым латинским упоминаниями приблизительно XI в. о покровительнице Аугсбурга (Augsburg, Германия), который был домом свебов, племени, где также почитали Тиваза. Сентябрь, 28-е, кажется, являлся праздненством Цисы, в удачном соседстве с Михаилом на следующий день, фигура архангела Михаила проявляет некоторые общие черты с Тивазом. Циса, кажется, имеет некоторую связь с урожаем.72

72 в русской литературе употребляется транскрипция «Цыца», иногда богиня связывается со славянской этимологией (Молочная или Кормилица, ср. русск. «титька». укр. «цицька») и славянским же племенами лужичей, однако Аугсбург далеко от их земель, в Баварии, см. например «Матерь Лада и её дети», Д.Дудко. Там же приводимое упоминание о богине датируется XVIв.

Такова природа нашего твердого знания, с которым мы имеем дело, как многие имели дело до нас. Некоторые видят в Зисе женский аналог Тюра, исходя из теологической необходимости, и потому, что Локи осмеял Тюра как рогоносца в «Перебранке Локи». Некоторое подтверждение дано этой точке зрения Раум-Трольхаттанским (Raum-Trollhättan) брактеатом. Изображение на этом брактеате часто отождествляют с Тюром, поскольку на нем показана фигура с одной рукой в пасти зверя. Однако, прическа и юбка характерно женские, как явственно определяется по соскам или грудям: зная о существовании богини, чьё имя является женской формой имени Тюра, трудно интерпретировать этот фрагмент как изображающий что-либо иное. С другой стороны, картина, рисуемая Тацитом и Гриммом не сходна с Миссис Воин, Леди Правосудия или Королевой Небес. Далёк от представлений о наглядности иностранного происхождения корабль, который является чрезвычайно древним символом в Северной религии, и несет подтекст культа древних богинь — и смерти, и путешествия в иной мир (см. разделы «Бронзовый век», «Ньёрд и Нертус» и «Душа, смерть и возрождение»). Можно даже забыть о замечании, которое возможно более чем совпадение, что богиня Нертус, хотя и описанная Тацитом как Мать-Земля, имела свое священное место на острове в море, на котором находилось уединенное озеро. Нертус, имеющая много общего с Фрейром позднейшего времени, доставлялась на место в колеснице, которую тянули коровы, и во время её процессии оружие откладывалось и сохранялся священный мир. Если есть тенденция, как делают некоторые, видеть в изначальном Небесном Отце наиболее существенную природу Тюра, также должна быть тенденция искать в Зисе эхо его древнейшей

и известной супруги, Матери-Земли, фигуры фактически совершенно подобной Нертус, и если 37 Тиваз включал в себя слепящий свет творения, то его супруга должна включать в себя тёмные мистерии смерти и трансформации, представляемые с самых ранних времен кораблём. Но такие рассуждения сейчас не более, чем догадки, и время должно определить, содержится ли

вних истина, что возникнет в умах при работе на пути Тюра.

Внаши дни Тюр привлекает свою часть людей, тех, кто соответствует его особой чести. В основном, эта тюрическая часть имеет много общих черт со своим покровителем, таких как определённая сдержанность, склонность делать акцент более на продуманности и логике, чем на эмоциях и экстатическом опыте, глубокая забота о справедливости по отношению к другим и к последствиям своих собственных действий, чтобы они содействовали общему благу, и, как наиболее основополагающее, необычайная способность видеть чужую точку зрения и интересы, и действовать в интересах сообщества, веры и своего вирда, осуществляя то, что норны соткали для нас, лучшим из возможных способов.

Тюр имеет много аспектов, однако, и они привлекают к нему часто тех, кто существенно различается в своём видении Тюра, и в способах, которыми они выражают свое принятие его как парадигмы собственной жизни. Как старая книга ритуалов A.F.A.73 показывает, некоторые ставят образ жертвующего собой воина в центр своей концепции Тюра, считая другие его грани второстепенными или слишком давними, чтобы быть существенными. Пусть путь тюрического воина имеет много общего с другими «путями воинов», например дисциплину, самоконтроль,

73 Asatru Folk Assembly, Народное Собрание Асатру, действующая организация

и, чаще всего, тренировки в одной из форм военного искусства, традиция тюрического воина в то же время предполагает разительный контраст, скажем, к воину одиническому. Немного тюрианцев придает особое значение магическим практикам или находит, что бешенство берсеркеров им по вкусу. Другие отличия существуют между практиками, вдохновляемыми Тюром и Хеймдаллем, хотя могут служить моделью воинских путей. Воин Тюра, например, может быть склонен более чем тщательно выяснять философские и моральные обоснования действий, и мотивы их защитников, прежде чем самому присоединиться к защите.

Некоторые тюрианцы рассматривают путь бога как служение обществу и правосудию. Один из них резюмировал кратко такой подход:

«В основополагающих терминах, Тюрианец духовно вовлечен, всегда пытаясь действовать так, как правильно, так, как достойно, так, как справедливо, так, как честно, с особым упором на служение и защиту общества: и сообщества Асатру, и основного сообщества, в котором живет.»

Хотя трудно найти ошибку в этом описании, и большинство тюрианцев, кажется, придерживается этого настолько хорошо, насколько они только в силах, независимо от их персональных идеологий, дискуссия выше о Тюре как Боге Тинга предлагает несколько отличающуюся модель, возможно, более близкую к концепции древних язычников-тевтонцев.

Так же как тинг и древний закон, что просвещал его, старались использовать конфликт и 38 вражду таким образом, чтобы усиливать и объединять общество, согласовывали некое чувство собственного достоинства и уважения для обоих — и победителей и проигравших, славили народные традиции и наследие, и позволяли людям достигать результата, который ощущался и считался фундаментально правильным, так и современный тюрианец может вступать в столкновения, не посредничать и приносить мир, но заострять, формулировать и возбуждать конфликт, давая возможность обеим сторонам сохранить своё достоинство и честь, признавая их и за оппонентами, и усиливать соперничество, усиливая и общество путем поощрения лучших решений и более глубокого смысла ответственности. Такой тюрианец не может быть «назван миротворцем», но может принести обществу больше пользы, чем то, что многие считают миром. Связывая волка, в конце концов, не планируют сделать его ручным.

И ещё иной путь зовет тех, кто ищет Тюра не на поле боя или в собраниях и судах, но в кристальной чистоте рассвета среди высоких гор, между Землёй и Небом. Этот путь долго казался потерянным в туманах древней истории и пра-истории, и уже только слабо мерцал, когда составлялись Веды. Он отчасти подобен пути, ощущая отсутствие которого в Северной религии, Дюмезиль так сокрушался, но это не он. Это не тот путь, о котором Дюмезиль думал, что он должен быть, путь, что судит народ по неживым, полностью рассудочным идеалам. Более того, это путь, что оценивает сложности мультиверсума, который намного превышает пределы нашего теологического словаря, и ещё это след неколебимого укоренения в земле и в обществе. Этот путь родственен Ирминсулю. В его вершине — слепящий свет и чистота бытия неба и солнца. Его основа укрыта и поддержана землёй, матерью всего. И с этой оси сияет свет осознания естественного порядка, связи и многозначности, что делает возможным, в

безмолвном ли созерцании, вспышке ли интуиции или непосредственном действии, понять и стать единым с динамическим и иногда хаотическим потоком окружающей жизни, и найти место в этом потоке, место, на котором можно реализовать высший орлёг74. Этот путь Тиваза не есть принесение в жертву себя Себе, как учил Один, имея в виду преходящую природу любой самости, это скорее поиски выражения непрерывного преобразования Истины бытия и становления, жизни и духа. Но часть этого выражения вскармливает хаос и разрушение в самом сердце преобразования, и часть его есть залог силы, чести и жизни, что вскармливает Истину и дух в сердце народа. И другая часть ищет вновь любящие объятия Зисы, как принесенный штормом дождь ищет плодородное поле.

39

Взгляд Тюра. Коллаж Tradis.

Пантеон богов часто представляется людям как разновидность бюрократии, в которой каждый член имеет его или её отдел или «функцию», куда с соответствующей просьбой можно обратиться, если иметь подходящий указатель-справочник. Я не верю, что это так, поскольку не верю, что боги и богини являются функциями. Несомненно, это проявляется в том, что те ученые, которые изучают индоевропейцев и другие религии, могли бы сообщить нам, что божества, которых люди чествуют, не всегда являются тем, что люди думают о них, то есть

74 Ørlög, старосеверное «судьба». В наши дни нередко под орлёгом понимается судьба-основной закон или смысл существования, определяющий форму судьбывирда, судьбы, что проявлена в событиях.

утверждения народной религии не всегда следует принимать буквально в прямом значении. С другой стороны, теолог не обладает роскошью ученого считать, что в религии не происходит ничего, кроме того, что происходит в человеческих головах. Так, люди могут приписать характеристики или функции божеству, ему не присущие, которые позже отвергаются божеством при первой возможности. Далее, хотя тевтонские народы, безусловно, индоевропейцы, не все из их божеств могут быть выведены и осмыслены в индоевропейском контексте, некоторые имеют однозначно тевтонские характеристики, которые говорят о том, что им помогли принять форму северные народы на каких-то не известных нам путях. В результате этого, некоторые исконные индоевропейские боги, оказавшиеся в новом, тевтонском пантеоне, стали выражать себя новым и отличным от прежнего образом. Допускается, что это было преднамеренно. И, конечно же, происхождение народов не обязательно говорит нам что-либо о происхождении богов.

С таким вступлением я могу предположить, что через века и тысячелетия, когда северные народы возникли, различные сущности, которых мы считаем божествами, находили в этих людях подходящую среду для своей творческой деятельности, и тевтонцы отвечали на притягательность этих богов и богинь сердцем и разумом. Многие из этих богов были более древними, чем германские народы, и некоторые, включая Тюра, почитались также многими другими племенами. Но все они некоторым образом делали свои свершения для нас. Для Тюра момент свершения пришёл, когда Мидгард и Асгард застыли в балансе, когда даже ВсеОтец Один отчаялся довести до конца то, что было нужно для обеспечения будущего Асгарда и народа, на который он распространял своё покровительство, и когда Тиваз, уже древний

достаточно для того, чтобы быть забытым людьми, о котором тевтонцы знали мало или ничего, 40 протянул свою руку как залог Асгарду и нам, что его друг, пожирающий Волк, не будет до конца времён препятствовать нам познавать и жить нашим совместным Вирдом.

Тюр сдержал своё обещание нам, и теперь некоторые из нас, меньшая часть народа, попрежнему чествуют его среди всех, кого он поддерживает, простирая свои руки и предлагая дары. Я верю, что ещё не поздно восстановить древнюю и священную связь между нами, и я знаю, что некоторые из нас трудятся для такого итога и сейчас, и работа может быть успешной. Зиса сможет ещё принести мир и возрождение измученной Земле и народу, сможет повести нас к тайнам, которые нам следует узнать, и уполномочит проводить свои восстановленные обряды. И Тюр, Небесный Отец, поможет нам воздвигнуть новый Ирминсуль, соединяющий небо, землю и народ, и отмечающий победу не оружия или над врагом, но наших истины и судьбы над веками лжи и забвения, в которые мы смогли выжить. Таково, наконец, моё видение пути Тюра, которое мы теперь утверждаем, потому что это наше по природе, и потому что это наше по Праву!

--------------------------

В наше время цветом Тива часто представляется красный, хотя может быть таковым и небесно-голубой.

Некоторые последователи Тива думают, что священным животным бога должен быть волк (который, при всей своей свирепости, является зверем с высокоразвитым социальным характером и согласовывает совместные действия со всей стаей). Однако Джейми РольфМартин (Jamey Hrolf-Martin) предлагает рассматривать собаку (Гамлингин (Gamlinginn)