Перлз Ф. - Теория гештальт-терапии

220

ляющие в греческих трагедиях имели больше силы, чем высокомерные победители.

Мир завоевания, где жертва по-прежнему су­ ществует, и над ней нужно господствовать, явля­ ется полной противоположностью предыдущему случаю: страдание конфликта прекращено, но фи­ гура осознавания не оживлена новыми возможно­ стями, так как ничего не было решено; победитель, побежденный и их отношения продолжают запол­ нять выпуски новостей. Победитель бдителен, по­ бежденный злопамятен. В социальных войнах мы видим, что такой негативный мир нестабилен; он содержит слишком много незавершенных ситуаций. Как же получается, что при победе над собой при­ мирение оказывается стабильным, и победившая самость может десятилетиями продолжать господ­ ствовать над своей отчужденной частью? Жизнен­ ность любого естественного побуждения очень сильна; оно может быть отчуждено, но не уничто­ жено. Мы можем ожидать, что оно будет слишком сильным для того, чтобы оставаться долго подав­ ленным страхом или потребностью в привязаннос­ ти. Почему же конфликт не возобновляется, как только ситуация изменяется благоприятным обра­ зом?

Так происходит оттого, что самость теперь полу­ чила громадное позитивное удовлетворение от отождествления с сильным авторитетом. Как це­ лое, самость потерпела поражение, поскольку ее кон­ фликт не был доведен до того, чтобы стать зрелым и привести к новому позитиву; но отождествлен­ ная самость может сказать теперь: «Я - победи­ тель». Это высокомерие — мощнейшее удовлетво­ рение. Каковы его элементы?

Теория гешталът-терапии

227

Во-первых, к облегчению от прекращения стра­ дания в конфликте добавлено освобождение от да­ вящей угрозы поражения, стыда и унижения. При­ нимая другую роль, высокомерие становится огромным и самонадеянным, хотя и хрупким. Вовторых, существует удовлетворение тайного зло­ радства, вид тщеславия: во Фрейдистских терми­ нах, супер-эго насмехается над эго. В третьих, гордая самость безосновательно приписывает себе воображаемые достоинства авторитетов, силу, пра­ ва, мудрость и невиновность. И последнее и са­ мое важное: высокомерная самость может теперь владеть своей агрессией (совсем даже не иллюзор­ но) и постоянно доказывать, что она победитель, поскольку объект господства всегда доступен. Ста­ бильность смирившегося характера объясняется не тем, что он все бросил «раз и навсегда», но тем фактом, что агрессия постоянно используется. К несчастью, главная жертва агрессии - это как раз он сам, всегда готовый быть побитым, «срезанным», задавленным, покусанным и так далее. Таким об­ разом, видимое увеличение силы и агрессивности представляет собой искалеченную слабость. (Час­ то здоровье субъекта вначале реально улучшается, ведь он совершил приспособление; но позже при­ ходит расплата). Энергия связана удержанием чуж­ дых побуждений. Если внутреннее напряжение становится слишком сильным, угроза снизу про­ ецируется, и субъект находит козлов отпущения: это другие люди имеют (или им можно приписать) его собственные отвратительные и чуждые влече­ ния. Они пополняют список жертв и увеличивают высокомерие и гордость. Постараемся осторожно рассмотреть, в чем несчастье этого процесса. Эле­ менты экспансивности, эго-идеал и претензии не

222

имеют, как таковые, непривлекательного и похо­ жего на детский вида: это выглядит, напротив, как подчеркнутая гордость, блаженство самоутвержде­ ния и социального утверждения: «Смотрите, ка­ кой я большой мальчик!» Это разновидность де­ монстративности, оскорбительная, возможно, только для тех, кто разочарован и завистлив. Ког­ да добавляется четвертый элемент — несдержива­ емая агрессия — портрет становится темнее и ужас­ нее. Но, однако, он не уродлив. Там, где сочетаются абсолютная гордость и необузданная внешняя аг­ рессивность, мы имеем подлинного завоевателя: безумное зрелище, подобное бешеному потоку или другой иррациональной силе, разрушающей все (а вскоре - и себя). Это комбинация самолюбия, самоуверенности и мощи, без саморегуляции или межличностной регуляции органических потребнос­ тей или социальных целей. Такое темное безумие не лишено великолепия; мы одновременно любуемся им и пытаемся его уничтожить.

Это тот самый великий образ, о котором грезит слабый само-угнетатель; его концепция себя совер­ шенно иллюзорна; она не привлекает его энергию. Подлинный завоеватель - обезумевший творец, ко­ торый назначает себя на роль и играет ее. Само­ завоеватель смирился и был назначен на другую роль кем-то другим.

7. Самоконтроль и «характер»

Если копнуть глубже, под поверхностью потреб­ ности в победе и цепляния за безопасность обна­ руживается выдающееся высокомерие и тщеславие; субъект смирился только внешне. Его тщеславие утверждает себя тем, что он фактически может про-

Теория

гештальт-терапии

223

изводить блага и быть сильным, и способен это по­ казать, поскольку жертва всегда под рукой. Типич­ ное замечание: «Я — сильный, я — независимый, я могу взять это или оставить (секс)». Каждое прояв­ ление самоконтроля является подтверждением свое­ го превосходства.

Но опять, возникает трудность (особенно учиты­ вая наши нравы): социальные основания самооцен­ ки двусмысленны. Необходимо доказать не только то, что субъект силен, но и то, что он обладает «по­ тенцией», сексуально возбудим. Эти противоречи­ вые требования могут быть выполнены только в том случае, если любовный акт достаточно садомазохистичен, агрессия используется как освобож­ дающее пре-чувство (fore-feeling) для сексуально­ сти, а сексуальность, в свою очередь, является средством к тому, чтобы быть наказанным — для ослабления тревоги.

Само-угнетение оценивается обществом как «ха­ рактер». Человек с характером не поддается «сла­ бости» (эта «слабость» в действительности пред­ ставляет собой спонтанный эрос, сопровождающий любое творчество). Он может управлять своей аг­ рессией для утверждения своих «идеалов» (идеа­ лы - это нормы, с которыми он смирился). Анти­ сексуальное общество, основывающее свою этику на характере (может быть, несколько больше в пре­ дыдущие века, чем сейчас) приписывает любое до­ стижение подавлению и самоконтролю. И отдель­ ные аспекты нашей цивилизации (а именно — ее широкий пустой фасад, количественные показате­ ли и внушительность) возможно, обязаны характе­ ру; они составляют постоянно требующиеся дока­ зательства господства над людьми и природой - доказательства потенции. Но грация, теплота, под-

224		Фриц,	Перлз

линная внутренняя сила, здравый смысл, веселость, трагедии: все это невозможно для людей с харак­ тером.

Получив такое большое удовлетворение самости, и свободу обладать агрессией, и высочайший об­ щественный престиж, само-угнетение является ус­ пешной частичной интеграцией; правда, его резуль­ татом является урезанное счастье, личностное расстройство, господство над другими, приводящее к их страданию, и растрата социальной энергии. Но все это еще можно терпеть. Но неожиданно, из-за общего распространения роскоши и соблазнов, по­ давление начинает давать сбои; с ростом социаль­ ной неуверенности и незначимости падает само­ оценка; характер не вознагражден; проявление агрессии вовне, в виде гражданской инициативы, затруднено, так что самость становится ее единствен­ ным объектом; в этой типичной ситуации наших дней само-угнетение возникает на переднем плане как центр невроза.

8.Соотношение теории и метода

Вчем теоретик видит «центр невроза», зависит частично от социальных условий, которые мы опи­ сывали. Но частично это, конечно же, зависит и от применяемого терапевтического метода (и метод, в свою очередь, зависит от таких социальных факто­ ров, как категория пациентов, критерий здоровья и так далее.)

Врамках метода, описываемого в этой книге, пред­ принимается попытка помочь самости интегриро­ вать себя, расширить зоны жизненности и вклю­ чить туда более широкие области, а главное сопротивление обнаруживается в том, что самость

Теория гештальттерапии 225

не расположена расти. Она поддерживает препят­ ствия к своему собственному развитию.

В рамках ранней ортодоксальной техники, когда пациент пассивно, бездумно и безответственно вык­ ладывал содержания ид, терапевта, естественно, по­ ражало их противоречие социальным нормам; и задачей интеграции было повторное более удачное приспособление. Позже эта концепция стала ка­ заться неудовлетворительной, и в центре замаячи­ ли смирение и деформация характера пациента. Но мы должны указать на примечательное и почти смешное противоречие в привычной терминологии теорий характероанализа.

Мы видели, что, идентифицируясь с авторитетом, самость направляет свою агрессию против своих же отчуждаемых побуждений, например, собствен­ ной сексуальности. Самость является агрессором, она подавляет и доминирует. Однако, как ни стран­ но, когда характеро-аналитики говорят о границе между самостью и чуждым ей, они вдруг упомина­ ют не «оружие самости», а «защиты самости», ее «защитный панцирь» (Вильгельм Райх). Самость, контролирующая моторную систему, произвольно отвлекающая внимание и душащая возбуждение, мыслится как защищающая себя от угроз снизу! Какова причина этой на удивление грубой ошиб­ ки? Она в том, что самость не принимается тера­ певтом всерьез. Он может рассуждать о ней ка­ ким-либо удобным для себя образом, но практически она для него ничто. Для него суще­ ствуют только две силы: авторитет и инстинкты; и в первую очередь терапевт, а не пациент, припи­ сывает силу первому, а затем - в качестве мяте­ жа - второму.

8-2141

226	Фриц	Перлз

Но существует еще одна вещь, — самость паци­ ента, и она должна приниматься терапевтом все­ рьез, потому что, повторимся, только ей и можно помочь. Психотерапия не может изменить соци­ альные нормы, а инстинкты и подавно.

9. Что подавлено само-угнетением

Становление само-угнетения выглядит следую­ щим образом (в обратном порядке):

Потребность в победе Цепляние за безопасность

Честолюбие высокомерной личности Интроекция Смирение Отступление самости

Что же в первую очередь тормозится само-угне­ тением, какова главная невосполнимая потеря, при­ чиненная самостью самой себе? Эта потеря — «при­ ходящее решение» конфликта. Это — возбуждение роста, загнанное вглубь. Сексуальное возбуждение, агрессия и горе могут до определенной степени быть высвобождены; но без ощущения субъекта, что это именно он, рискуя собой, идет на это, фундамен­ тальная отупелость, скука и смирение никуда не денутся; какие-то действия вовне бессмысленны. Осмысленность - это то же самое, что и возбужде­ ние приходящего решения. Преждевременное пре­ рывание конфликта — через отчаяние, страх поте­ ри или избегание страдания — тормозит творческую силу самости, ее способность ассимилировать кон­ фликт и сформировать новую целостность.

Теория гештальт-терапии 227

Терапия должна освободить агрессию от фикса­ ции на собственном организме как цели; сделать интроекты осознанными, чтобы они могли быть раз­ рушены; привести разделенные интересы — сексу­ альный, социальный и т.д. - обратно в контакт и конфликт; и положиться на интегративную мощь самости, ее особый стиль, проявляющийся, в том числе, в живучести невроза.

Тут же появляется масса вопросов. Не является ли «приходящее решение» чем-то будущим и не­ существующим? Как может принести огромный вред торможение несуществующего? Как самость может творить себя заново: из какого материала? Какой энергией? В какой форме? Не является ли «полагание на интегративную мощь» установкой терапевтического невмешательства (laissez-faire)? И если конфликт разгорается и еще более дезинтег­ рирует самость, как же последней поддерживать себя, если не задержкой роста? Что такое «самость?» Мы постараемся ответить на эти вопросы в следую­ щих главах, а здесь наметим только основные точ­ ки.

Самость - это система контактов в поле орга­ низм/среда; и эти контакты есть структурирован­ ный опыт актуальной ситуации настоящего. Это не самость («я») организма как такового, но и не субстанция, пассивно воспринимающая среду. Твор­ чество - это изобретение нового решения; изобре­ тение как нахождение и придумывание; но этот новый способ не может возникнуть в организме или в его «бессознательном», поскольку там при­ сутствуют только консервативные пути; также его нет и в новой среде как таковой, поскольку даже если субъект наткнется там на готовое решение, он не признает его своим собственным. Существу-

8-

228

ющее поле в каждый момент богато потенциаль­ ной новизной, и контакт есть ее актуализация. Изобретение оригинально; это рост организма, ас­ симилирующий новое содержание и находящий новые источники энергии. Самость не знает зара­ нее, что она изобретет, поскольку знание - это форма существования того, что уже случалось; бе­ зусловно, этого не знает и терапевт, так как он не может расти чьим-то чужим ростом - он просто часть поля. Начав расти, самость рискует - риску­ ет, страдая, если она долго избегала риска и те­ перь должна разрушить много предубеждений, интроектов, привязанностей к фиксированному прошлому, гарантий, планов и амбиций; но все же она рискует этим, полная возбуждения, если мо­ жет принять жизнь в настоящем.

■ • •

Часть 3

Теория самости

Глава 10

С а м о с т ь , э г о , ид и личность

1. План последующих глав

В предыдущих разделах мы обсудили некоторые проблемы фундаментального восприятия реально­ сти, животной человеческой природы, созревания, языка и становления личности и общества. Во всех этих областях мы старались показать, как самость применяет свои функции творческого приспособ­ ления, зачастую в крайних ситуациях и вынужден­ ная к смирению. В этом случае вновь созданное целое является «невротическим» и совсем не ка­ жется продуктом творческого приспособления. Мы решили обсудить главным образом те проблемы и ситуации (например, идею внешнего мира, инфан­ тильного или антисоциального), неправильное по­ нимание которых ведет к затемнению подлинной природы самости, как мы на нее смотрим.

Начнем теперь с начала и разовьем более систе­ матически нашу точку зрения на самость и ее не­ вротическое подавление. Во-первых, используя ма­ териал вводной главы, «Структура роста» (которую мы рекомендуем сейчас еще раз перечитать), мы рас­ сматриваем самость как функцию контактирования с актуальной преходящей действительностью; мы