Перлз Ф. - Теория гештальт-терапии

100		Фриц	Перлз

пасности, Вы уже взрослый человек». Это спра­ ведливо в той степени, в какой это принято самим пациентом. Но пациент чувствует себя действи­ тельно в безопасности только тогда, когда невро­ тическое поведение не принимается, когда он лежа общается с дружески расположенным к нему чело­ веком, и т.д. Если же терапевт атакует сопротивле­ ние, пациент бывает переполнен тревогой. Но са­ мым важным для пациента в данной ситуации является то, что он чувствует, что ведет себя опре­ деленным образом в очень опасных обстоятельствах, и в то же самое время осознает, что находится в безопасности, поскольку может справиться с ситу­ ацией. Это повышение хронической чрезвычайной ситуации низкого уровня до безопасной чрезвы­ чайной ситуации высокого уровня напряжения, в которой внимание направляется тревогой и кото­ рая, однако, может быть контролируема активным пациентом. Техническая сторона проблемы в том (а), чтобы повышать напряжение под правильным руководством, и (b), чтобы сохранить возможность контроля над ситуацией, однако, не контролировать ее: чувствуя себя в безопасности, пациент находит­ ся на вполне адекватной сцене, где можно изобрес­ ти требуемое приспособление, а не просто париро­ вать удар привычным образом.

Метод состоит в том, чтобы использовать каж­ дую функционирующую часть как функциональ­ ную, вынося за скобки нефункционирующую часть или абстрагируясь от нее в актуальной си­ туации. Это означает найти подходящий контекст и нужную форму эксперимента, которые могли бы активизировать все части, как целостность тре­ буемого вида. Функционирующими частями мож­ но считать: саморегуляцию пациента, знания те­ рапевта, высвобожденную тревогу и (что не

101

менее важно) храбрость и творческую созидатель­ ную силу каждого человека.

13.Оценка

Вконце концов, вопрос о правильном исполь­ зовании концепции терапевта сводится к характе­ ру оценки.

Имеются два вида оценки: внутренняя и срав­ нительная. Внутренняя оценка присутствует в каж­ дом происходящем действии; это - конечная точка процесса, незавершенная ситуация, стремящаяся к завершению, напряжение — к оргазму, и т.д. Кри­ терий оценки возникает в самом действии, и есть, в конце концов, сам акт как целое.

При сравнительной оценке, критерий является чем-то внешним по отношению к действию, дей­ ствие сравнивается с чем-то другим. Это тот вид оценки, к которому особенно склонен невротик (и общественный невроз нормальности): каждое дей­ ствие оценивается в сравнении с эго-идеалом, с точ­ ки зрения потребности в похвалах, деньгах и пре­ стиже. Это заблуждение (о чем знает любой художник или творческий педагог), что сравнитель­ ная оценка ведет к большим достижениям; это так­ же иллюзия в тех случаях (хотя кажется благо­ творным стимулом), когда от сравнения ждут гарантий любви, освобождения от вины, и так да­ лее; эти стремления были бы более полезны (менее вредны), если бы их не скрывали.

Нет никакого смысла для терапевта оценивать па­ циента сравнительно со своей собственной концеп­ цией здоровой натуры. Ему следует использовать свою концепцию и другие знания описательно, для направления пациента и внушения, в качестве под­ чиненной по отношению к внутренней оценке, воз­ никающей из текущей саморегуляции.

Глава 5 Созревание и вспоминание детства

1.Прошлое и будущее в сегодняшней реальности

Когда мы придаем особое значение самоосознанию, эксперименту, пережитой чрезвычайной ситуации и творческому приспособлению, мы обращаем мень­ ше внимания на восстановление прошлого («вос­ поминания детства») или на перспективы и надежды на будущее («план жизни»). Но воспоминания и ожидания - это действия в настоящем, и для нас важно определить их место в структуре актуаль­ ной ситуации. Вы можете в качестве эксперимента погрузиться в контекст этой главы, если скажете: «Теперь, здесь я вспоминаю то-то и то-то», и обра­ тите внимание, как это отличается от простого блуж­ дания по памяти; и, аналогично, «Теперь, здесь я планирую или ожидаю того-то и того-то».

Воспоминания и планы на будущее суть сегод­ няшние представления. Согревающая игра вообра­ жения в целом не диссоциативна, а интегративна. Почему же люди, погруженные в воспоминания или прожекты, в этот момент как бы парят, но после выглядят не освеженными, а опустошенными и из­ мученными? Это происходит оттого, что эти собы­ тия не прожиты ими как их собственный опыт, они не стали для них родным домом, не «пере-созда- ны» и не ассимилированы; болтовня кажется бес­ конечной и становится все более сухой и умствен­ ной. (Противоположным примером можно считать произведение искусства, где воспоминания ожи­ вают в настоящем при участии опосредующего ма­ териала). А между тем, действительность неудов-

Теория		гештальт-терапии	103

детворительна, прошлое потеряно, будущего еще нет. Каковы же нынешние чувства нашего говор­ ливого субъекта? Это не согревающее воображе­ ние, но сожаление, упреки, самоупреки или фрус­ трация, вина за невозможность соответствовать ожиданиям, попытки проявить волю; все это чем дальше, тем больше понижает самооценку. Чув­ ство собственного достоинства не может исходить ни из оправданий, ни из сравнения с внешним стан­ дартом: «Это не моя вина; я не хуже других. Я не так уж хорош, но скоро я себя покажу». Чувство собственного достоинства возникает из своей адек­ ватности происходящему, а именно активности, пока ситуация этого требует, и расслабления, ког­ да она завершена. Так, например, запретная сексу­ альная игра не вызывает раскаяния, если она при­ вела к удовлетворению, в отличие от убогой и скомканной. Объяснения или сравнения всегда звучат как ложь, будь то утешение или самоосуж­ дение. Но зато делать что-нибудь и быть собой - это доказательство; это само-подтверждение, по­ скольку завершает ситуацию. Поэтому мы делаем основной упор на самоосознание пациента в экс­ перименте, который он сам совершает, и ожидаем, что таким образом он создаст более удачную цело­ стность.

2. Важность прошлого и будущего в терапии

Беспокоящим является тот факт, что «самость», которая в принципе доступна и находится там, до­ вольно скудна по содержанию и как бы расщепле­ на на несколько частей. Конечно, и это уже коечто, но этого недостаточно, чтобы дать пациенту «чувство себя» (Александер); мы должны также на-

104 Фриц Перлз

щупать «скрывающийся в глубине фундамент», не осознаваемый самим пациентом, чтобы увеличить силу его самости. Вопрос заключается в том, как этот фундамент может явить себя в настоящем.

Попытаемся дать ответ на этот вопрос. Фрейд категорично повторял в последние годы своей жиз­ ни, что метод не может называться психоанализом, если он не восстанавливает детские воспоминания. С нашей точки зрения, он предполагал, что боль­ шая часть самости все еще отыгрывает старые не­ завершенные ситуации. И это, должно быть, верно, поскольку мы живем, присоединяя новое к тому, чем мы уже стали, тем способом, которым мы уже пользовались, чтобы стать этим.

Некоторые парафрейдистские школы, напротив, считают, что обращение к детской памяти не явля­ ется необходимым, важнее достичь зрелого состоя­ ния. Это могло бы означать (и это, конечно, верно), что силы роста в человеке расстроены; он не сумел стать собой.

Попытаемся показать, что противопоставление «инфантильный/зрелый» является ложным и вво­ дящим в заблуждение использованием языка. В отсутствие этого разделения, воспоминания детства и потребность в созревании предстают в другом свете. В этой главе речь, в основном, будет идти о памяти. (Проблемы перспективы — это своего рода агрессия — Глава 8.)

3.Прошлые эффекты как фиксированные формы в настоящем

Фрейд, похоже, полагал, что прошлое существует психологически иначе, чем тогда, когда оно было настоящим. В известной иллюстрации о несколь-

Теория		гештальт-	терапии	105

ких сожженных городах он говорит о том, что раз­ личные части прошлого и настоящее проникают друг в друга, занимая то же самое место, образуя временную последовательность. Это - грандиозное предположение.

Для терапевтических целей, однако, доступна только нынешняя структура ощущений, интроспек­ ции и поведения; и вопрос заключается в том, ка­ кую роль играют воспоминания в этой структуре, формально говоря, блоки памяти — один из видов наиболее фиксированных (неизменных) форм в происходящем в настоящее время процессе.

(Мы уже говорили об «абстракциях» как о фик­ сированных формах, которые сделаны относитель­ но постоянными, чтобы что-то другое могло дви­ гаться более эффективно. Абстракции порождаются более чувственными и материальными особеннос­ тями опыта; воспоминания, скорее, — фиксирован­ ные отпечатки именно чувственных и материаль­ ных особенностей, но они абстрагируются от моторных реакций, — таким образом, прошлое ста­ новится неизменяемым; это означает, что пережи­ тое невозможно изменить. Привычки, например, технические навыки или знание - это другие фик­ сированные формы: они являются уподоблениями более консервативной органической структуре.)

Многие из этих фиксированных форм — здоро­ вые явления, могущие быть мобилизованными в происходящем процессе; например, полезная при­ вычка, искусство, частность, сохраненная в памя­ ти, которая теперь служит для сравнения с другой частностью в целях произведения абстракции. Дру­ гие же фиксированные формы можно считать не­ вротическими: такие, как «характер» или компульсивное повторение. Но, здоровая или

106

Фриц

Перлз

невротическая, любая фиксация, и в том числе про­ шлое, сохраняется своим сегодняшним функцио­ нированием: абстракция сохраняется, подтверждая себя в сегодняшней речи, технические навыки - во время их использования, невротическая характе­ ристика - когда возникает, как реакция на повто­ ряющееся «опасное» побуждение.

Как только они выходят из употребления в на­ стоящем, организм, при помощи механизма саморе­ гуляции, отбрасывает фиксированные эффекты про­ шлого; бесполезное знание забыто, характер растворяется. Это правило работает обоими спосо­ бами: форма сохраняется не по инерции, а пока функционирует, и не со временем, а вследствие не­ достаточного использования форма забывается.

4. Принуждение к повторению

Невротическое принуждение к повторению - это сигнал о том, что ситуация, незавершенная в про­ шлом, все еще не завершена и в настоящем. Каж­ дый раз, когда в организме накапливается доста­ точно напряжения, чтобы сделать задачу доминирующей, предпринимается новая попытка ре­ шения. С этой точки зрения, невротическое повто­ рение ничем не отличается от любого другого по­ вторяющегося накопления напряжения, типа голода или сексуальной пульсации; не стоит и говорить, что это за счет тех, других повторяющихся накоп­ лений энергизируется невротическое. Отличие от происходящего в здоровом случае состоит в том, что каждое здоровое повторение заканчивается сле­ дующим: задание выполнено, равновесие восста­ новлено, организм поддержал себя или вырос, ас­ симилировав нечто новое. Обстоятельства

107

изменяются беспрерывно, организм встречает их, не обремененный фиксированными представлени­ ями о других частных обстоятельствах (но только с гибкими инструментами полезных абстракций и консервативных привычек). И именно новизна новых обстоятельств интересна - чтобы этот биф­ штекс был не точно такой, как я уже ел на про­ шлой неделе (что могло бы вызвать отвращение), а, напротив: ну-ка, что это за бифштекс (вообщето я их люблю, а этот издает свой собственный, новый запах).

Но невротическое напряжение не находит вы­ хода; поскольку оно является доминирующим, оно должно быть завершено прежде, чем будет прояв­ лено внимание к чему-либо еще; так что организм, не выросший благодаря успеху и ассимиляции, вы­ нужден вновь и вновь делать то же усилие. К со­ жалению, фиксированная позиция, которая приве­ ла к неудаче прежде, стала по необходимости еще более неуместной в изменяющихся обстоятельствах; так что вероятность завершения становится все меньше и меньше. Налицо дурацкий замкнутый круг: только посредством ассимиляции и заверше­ ния можно чему-то научиться и подготовиться к новой ситуации; но то, что потерпело неудачу при завершении, игнорируется и не принимается в рас­ чет, таким образом, ситуация становится все более и более незавершенной.

Это приводит к тому, что сегодняшняя потреб­ ность в сегодняшнем удовлетворении начинает ка­ заться «инфантильной». Это — не те инстинкты или желания, которые являются детскими, более не подходящими взрослому человеку, но это не­ кие фиксированные отношения, их абстрактные концепции и образы, старомодные, неприятные и

108		Фриц	Перлз

неэффективные. Классический пример: желание быть обласканным знает лишь образ матери как свой язык и проводника - этот образ становится все ярче по мере того, как желание все более фрустрируется. Но матери нигде нет, а любой другой человек, могущий удовлетворить потребность ин­ дивида в ласках, a priori разочаровывает, или, по меньшей мере, в его сторону не приходит в голову посмотреть. Ни желание, ни образ не являются прошлым, поскольку ситуация не завершена, но образ — неподходящий и старомодный. В конце концов, перспектива становится столь безнадеж­ ной, а боль столь интенсивной, что делается по­ пытка подавить и отключить чувствительность всего комплекса.

5. Структура забытой сцены и ее вызов

Рассмотрим теперь воспоминания, которые, повидимому, забыты. Но не просто забыты (подобно бесполезному знанию), и не могут быть в любой момент восстановлены в памяти, являясь подвиж­ ной частью фона настоящего (подобно полезному знанию), но вытеснены.

По своей структуре, это можно считать плохой привычкой, неудачной попыткой уничтожения, с забытым неуничтожимым комплексом в центре. Плохая привычка представляет собой нынешнее преднамеренное ограничение — ограничение, ко­ торое является всегда одновременно мускульным, сенсорным и чувственным (например, мускулы глаза осуществляют только взгляд вперед и предотвра­ щают свободную игру наблюдения; вытеснение желания убирает из них блеск; и то, что теперь видно, отвлекает чувство и поведение в противо-

Теория		гештальт-терапии	109

положном направлении). Напряженный комплекс в центре содержит частную сцену, которая, будучи частностью, не может возвратиться или быть по­ лезной в этой форме - чтобы быть полезной в на­ стоящем, она должна быть не уничтожена, но раз­ рушена (разобрана на части) и привнесена в настоящее. Очевидно, что это очень прочная фик­ сация: забывание непрерывно возобновляется, ис­ пользуя силы настоящего, и оберегает от вспоми­ нания неуместных содержаний.

Как же это происходит? Представим себе ситуа­ цию в настоящем, в которой некто осознал очень сильное желание, скажем, по отношению к какимто предметам. (Для простоты давайте будем думать о единичном драматичном моменте,- «травме»). Желание было фрустрировано, поскольку удовлет­ ворять его было опасно, и напряжение от фрустра­ ции было невыносимо. Тогда человек преднаме­ ренно подавляет желание и его осознавание, чтобы не страдать и не подвергаться опасности. Целый комплекс чувств, экспрессии, жестов и сенсорных ощущений, которые особенно глубоки в силу зна­ чительной незавершенности, теперь не используют­ ся; и значительная энергия постоянно расходуется, чтобы удерживать эти ресурсы от использования в каждый настоящий момент. (Энергия значительна, поскольку травматическая сцена значимо не закон­ чена и требует больших усилий для удержания).

Представим теперь, как происходит повторный вызов. Предположим, что произвольное подавле­ ние на настоящий момент ослаблено, например, бла­ годаря упражнениям глазных мускулов и возмож­ ностям зрительной игры, или воображению Желанных объектов, или пребыванию в неудовлет­ воренном состоянии, и так далее. В этот момент