Перлз Ф. - Теория гештальт-терапии

180		Фриц	Перлз

Главный блок, которого необходимо коснуться, хотя бы вкратце — это подавление агрессии. Со­ вершенно очевидно, что коммерческая эксплуата­ ция сексуальной темы в кино, романах, «комиксах», и т.д. (как показала Легман-Кит), концентрирует­ ся на садизме и убийстве. (Стиль коммерциализи­ рованной мечты такого рода всегда служит безоши­ бочным индикатором происходящего, поскольку для нее не существует иного критерия, кроме спроса.)

Как это ни парадоксально, главным социальным механизмом для изоляции сексуальности являет­ ся здоровый, нормальный, научный подход к сексу­ альному образованию со стороны педагогов и про­ грессивных родителей . Такое отношение «стерилизует» сексуальность и делает официаль­ ным, авторитетным и почти обязательным то, что по природе своей капризно, иррационально и пси­ хологически эксплозивно (хотя подвержено орга­ ническому самоограничению). Без сомнения, сек­ суальность органически периодична, но совершенно не в соответствии с чьими-то предписаниями. Про­ тив такой изоляции предостерегал Ранк, говоря, что место для изучения настоящей жизни — сточная канава, там ее тайна уважается, хотя и подвергает­ ся поношению — как могут поносить только глу­ боко верующие. Теперь принято считать, что сек­ суальность красива, экстатична и не «грязна»; но, конечно же, в буквальном смысле, она грязна, меж­ ду мочой и калом. И учить тому, что сексуаль­ ность - источник экстаза (скорее, чем позволить этому быть делом случая) — значит разочаровать огромное большинство людей, чья агрессивность заблокирована, и кто поэтому не может ни отдать­ ся, ни разрушить сопротивление в других. Они вы­ нуждены спрашивать: «Как, и это все?» Лучше уж,

Теория гештальттерапии

181

разрешая все, ничего не говорить о результате во­ обще. Так называемое здоровое отношение, кото­ рое превращает проявление жизни в гигиеничес­ кую практику, является средством контроля и разделения.

Конечно, пионеры сексуального образования были революционерами; они сосредотачивали уси­ лия на отмене современного им подавления и на разоблачении лицемерия; это означает, что они про­ ницательно ухватили все хорошее и сказали пра­ вильные слова. Но эти самые слова сделались те­ перь новым табу: «секс прекрасен, храните его чистоту», теперь они являются глубокой социаль­ ной защитой. Вот почему депривация и запреты, как кажется, ведут к более интенсивному сексуаль­ ному возбуждению; не то, чтобы организм нуждал­ ся в этих внешних средствах, но в блокированном организме они предотвращают фрагментацию, со­ храняют открытой связь с негодованием, гневом и агрессивностью, направленной против авторитетов, и, на глубинном уровне, с потребностью самости в отчаянном риске. Так как в момент, когда некто, подвергаясь фатальной опасности, нарушает табу, он, вероятно, переживает вспышку спонтанной ра­ дости.

Разрешающая установка в уходе за ребенком так­ же является отличным примером неравномерного развития и социальных защит; только комический гений, подобный Аристофану, в состоянии оценить ситуацию по достоинству. С одной стороны, наше поколение научилось не препятствовать шумной дикости детей; с другой стороны, мы сузили рамки регламентированного порядка всего нашего физи­ ческого и социального окружения. Мы ютимся в маленьких квартирках в больших городах — и имеем

182

опрятные детские площадки, на которых ни один уважающий себя мальчик не должен быть замечен погибшим. Само собой разумеется, что посередине размазаны родители. Удивительная переоценка де­ тей в нашей культуре, которая поставила бы в ту­ пик греков или людей Ренессанса — не что иное, как реакция на подавление спонтанности взрослых (включая спонтанность, с которой они поколачива­ ют собственных детей). Мы переборщили со своим подчиненным положением, и идентифицируем себя с детьми, и пытаемся защищать их природную энер­ гию. По мере того, как дети вырастают, они вынуж­ дены все более целенаправленно и изощренно при­ спосабливаться к цивилизации, полной науки, технологии и сверх-управления. Таким образом, период зависимости по необходимости становится все более долгим. Дети получают любую свободу, за исключением основной - чтобы им позволили взрослеть и проявлять экономическую и домаш­ нюю инициативу. Они не прекращают ходить в школу. Противоречия очевидны: в прогрессивных семьях и школах поощряется саморегулирование, живое любопытство, обучение на собственном опыте, демократическая свобода. И все это абсолютно не­ возможно в плане города, при зарабатывании на жизнь и устройстве семьи, в приобретении статуса. Со временем произошло постепенное приспособ­ ление, не стало острой фрустрированности, которая могла бы пробудить глубоко сидящую мятежность. Осталось только непрерывное давление, формую­ щее хороших здоровых граждан, у которых очень рано начинаются нервные срывы и которые жалу­ ются, что «жизнь прошла мимо». Или есть другой выход, как мы увидим — вести хорошую, устроен-

ную надлежащим образом, порядочную и беско­ нечно разрушительную войну.

История психоанализа сама по себе - отличный пример того, как зубы выдергиваются респектабель­ ностью. Это совершенная иллюстрация закона Мак­ са Вебера о бюрократизации пророчеств. Но этот закон не неизбежен; он — следствие неравномер­ ного развития и последующей тревоги, потребнос­ ти целого приспособить себя к новым силам и при­ способить новые силы к себе. Что же должна сделать психотерапия, чтобы предотвратить эту обю­ рокраченную респектабельность? Все очень просто: двигаться вперед до следующего сопротивления.

4. «Антиобщественный» означает теперь «агрессивный»

Наиболее выдающиеся страстные характеристи­ ки нашей эпохи — насилие и смирение. Имеются общие враги и общие войны, невероятные по свое­ му масштабу, интенсивности и атмосфере террора; и, в то же самое время, беспрецедентный гражданс­ кий мир и почти всеобщее подавление персональ­ ных вспышек, с соответствующей невротической по­ терей контакта, враждебностью, направленной против себя, и соматическими симптомами подавленного гнева (язвы, разрушение зубов, и так далее.) Во времена Фрейда там, где он жил, климат страстей, как представляется, был более отмечен депривацией и негодованием, как в отношении удоволь­ ствий, так и питания. В настоящее время Америка отличается общим высоким уровнем жизни, и сек­ суальность не столько фрустрирована, сколько не­ удовлетворительна. На самом поверхностном уров­ не невроз должен быть связан с изоляцией и

184

подчиненным положением; но это уже всеобщее состояние, и поэтому оно менее серьезно; нравы приобретают все более соревновательный характер при высокой оценке общительности. Под этим же скрывается подавленная ненависть к себе и дру­ гим. Глубоко спрятанный невроз, который прояв­ ляется в замаскированном виде в таких мечтах, как комические книги или внешняя политика, являет­ ся ретрофлексированной и спроецированной агрес­ сией.

Блок побуждений и перверсий, которые назы­ вают агрессивными — страсть к разрушению и уничтожению, убийству, драчливость, инициатив­ ность, увлечение охотой, садо-мазохизм, потреб­ ность в завоевании и доминировании — признаны теперь антиобщественными par excellence. «Но, — можно услышать возражения, — они безусловно антиобщественны, разрушительны для порядка в обществе!» Факт немедленного, безусловного об­ щественного неприятия и отвержения различных видов агрессии может быть принят как доказатель­ ство prima facie (первой степени) того, что имен­ но в анализе и реализации агрессии нужно искать дальнейшее продвижение общества на пути к бо­ лее счастливым нормам.

5. Уничтожение и разрушение

Отношение и действие, называемое «агрессив­ ным», содержит набор по существу различных фун­ кций контакта, которые обычно динамически свя­ заны в действии, и поэтому называются одним словом. Мы попробуем показать, что, по крайней мере, уничтожение, разрушение, инициатива и гнев являются необходимыми для роста в поле орга-

низм/среда. Если судить рационально, они всегда «здоровы», и, в любом случае, от них невозможно избавиться, не потеряв при этом ценных частей лич­ ности, особенно уверенности в себе, чувствительно­ сти и креативности. Другие виды агрессии (такие, как садо-мазохизм, завоевание, доминирование и су­ ицид) следует интерпретировать как невротичес­ кие производные. Чаще всего, так или иначе, об­ щая смесь не анализируется аккуратно, а слишком сильно «понижается» en bloc. (Неискоренимые факторы подавляются по очереди.)

Позвольте начать с разграничения «уничтоже­ ния» и «разрушения». Уничтожение означает пре­ вращение в ничто, отмену объекта и вычеркивание его из существования. Гештальт завершается без этого объекта. Разрушение (деструктурирование) — это расчленение целого на фрагменты для того, чтобы построить из них новое целое.

Прежде всего, уничтожение — защитная реак­ ция на боль, телесное вторжение или опасность. Путем уклонения от контакта и бегства животное изымает себя из поля, причиняющего боль; путем убийства оно «хладнокровно» удаляет из поля ос­ корбивший его объект. Поведенчески это выгля­ дит как плотное смыкание рта, отворачивание го­ ловы, а также удары и пинки. Защитная реакция «холодна», поскольку никакой аппетит в этом не участвует (угроза исходит из внешнего мира). Су­ ществование объекта болезненно, но его не-суще- ствование тоже не приносит наслаждения, оно не участвует в завершении поля. Наслаждением, иног­ да явным, является ослабление напряжения, сопро­ вождающего реакции избегания: вздох облегчения, капли пота и так далее.

186		Фриц,	Перлз

Когда невозможны ни бегство, ни устранение противника, организм обращается к блокированию собственного осознавания: уклоняясь от контакта, отводя глаза, сжимая зубы. Эти механизмы стано­ вятся особенно важными, когда обстоятельства тре­ буют противоположного ответа на «тот же самый» объект (в случае действительного соседства в нем различных качеств), особенно когда потребность или желание делает необходимым присутствие этого объекта, который является, одновременно, болезнен­ ным и опасным. Человек тогда вынужден обла­ дать этим объектом без спонтанного наслаждения, удерживать, не допуская контакта. Таково обычно неизбежное тяжелое положение, в которое попада­ ют дети, а зачастую и взрослые. Анализ должен сделать ясным, какие свойства объекта необходи­ мы, а какие отвергаемы. Таким образом конфликт может быть сделан открытым и либо разрешиться, либо стать допущенным и переносимым.

Разрушение, в отличие от уничтожения, являет­ ся функцией аппетита. Каждый организм в поле растет путем инкорпорирования, переваривания и усвоения нового, и это требует разрушения суще­ ствующих форм до ассимилируемых элементов, будь то еда, лекция, отцовское влияние или различие в домашних привычках супругов. Новое должно быть принято только в соответствии с его местом в но­ вом спонтанном функционировании. Если преды­ дущая форма не полностью разрушена и переваре­ на, вместо ассимиляции происходит либо интроекция, либо образование зоны отсутствия кон­ такта. Интроект может иметь две судьбы: либо ста­ нет болезненным чуждым содержанием в теле, ко­ торое в дальнейшем будет исторгнуто (рвота — своего рода уничтожение); или самость частично

Теория		гештальт-терапии	187

отождествится с ним, подавляя боль и пытаясь уничтожить часть себя. В последнем случае обра­ зуется постоянная сшибка, невротическое расщеп­ ление.

Склонность к разрушению приносит тепло и удо­ вольствие. Она приближается, тянется, чтобы схва­ тить оскаленными зубами, и она же выделяет слю­ ну в процессе жевания. Такое отношение, особенно если оно, буквально или фигурально, является убий­ ством, — без сомнения, считается жестоким. Но, уклоняясь от разрушения, самость может либо интроецировать, либо подавить аппетит вообще (от­ казаться от некоторых областей опыта). В первом случае - это использование исключительно насле­ дия семьи и социального прошлого; кормимая на­ сильно, не в соответствии с собственным ритмом и потребностями, самость интроецирует родителей и культуру и не может ни разрушить, ни ассимили­ ровать их. Происходит множественная частичная идентификация; она разрушает уверенность в себе, и, в итоге, прошлое разрушает настоящее. Если ап­ петит подавлен, в форме отвращения или страха кусания и жевания, происходит потеря чувств.

С другой стороны, теплое и приносящее удоволь­ ствие (даже если гневное) разрушение существую­ щих форм в персональных отношениях часто ве­ дет к взаимной выгоде и любви, как при соблазнении и дефлорации девственницы, или при разрушении предубеждений между друзьями. Если соединение двух личностей действительно глубо­ ко полезно для них, то разрушение несогласую­ щихся форм, с которыми они пришли к этому кон­ такту - это движение к их более глубинным сущностям, которые актуализируются в новой по­ лучившейся фигуре. В этом процессе освобожда-

188

ется связанная энергия, что будет отнесено на счет освобождающего фактора - такого, как любовь. Процесс взаимного разрушения, возможно, явля­ ется главной доказательной основой глубинной со­ вместимости. Наше нежелание рисковать - это, очевидно, страх, что если мы потеряем вот это, у нас не будет вообще ничего. Мы предпочитаем пло­ хую пищу ее отсутствию; мы приучены к скудости

иголоду.

6.Инициатива и гнев

Агрессия — «шаг по направлений к» объекту, вызывающему аппетит или враждебность. Переход импульса в шаг есть инициатива: принятие как импульса, так и его моторного исполнения как сво­ его собственного. Очевидно, что инициатива мо­ жет быть задушена подавлением всякого аппетита, как было описано выше. Но более обычным в наше время, похоже, является отделение аппетита от мо­ торного поведения, так, чтобы он проявлялся толь­ ко многословным планированием или мечтания­ ми. Создается впечатление, что с отказом от охоты и борьбы люди вообще прекратили двигаться; дви­ жения, совершаемые в спортивных играх, не свя­ заны с органическими потребностями, движения во время работы не являются нашими собственными движениями.

Заявление ребенка: «Когда я вырасту, я буду де­ лать то-то и то-то», — указывает на его инициати­ ву, подражательное присвоение поведения, которое позволяет осознать его пока еще смутные желания до того, как оно будет реализовано. Когда это по­ вторяет взрослый, незаконченное желание сохра­ няется, а инициатива уже ушла. Что же произош-

Теория

гештальт-терапии

189

до между этими моментами? Дело в том, что в нашей экономике, политике и образовании так на­ зываемые цели слишком чужды, а способы их дос­ тижения слишком сложны, «не по руке». Вся жизнь — лишь подготовка, никакой реализации и удовлетворения. Результатом становится то, что проблемы невозможно проработать и ассимилиро­ вать. Система образования порождает огромное ко­ личество неассимилированных интроектов. Через некоторое время самость теряет доверие к собствен­ ным потребностям и аппетитам, а также веру, ко­ торая есть знание (неосознанное), что при следу­ ющем шаге под ногами обнаружится почва: человек отдается действию без колебаний, если он верит в то, что в фоне найдутся средства. В итоге, попыт­ ки ассимиляции бывают оставлены, и остается ра­ стерянность и отвращение.

В то время, пока инициатива теряется в замеша­ тельстве, преследуя слишком трудные цели, она тер­ пит поражение и в решении самых простых задач: так же, как ребенок падает, пытаясь быть «первым». Страх приводит к отказу от собственных склонно­ стей (аппетита). В целом, наблюдается снижение потребностей до самых простых, безынициатив­ ность и зависимость: человек хочет быть накорм­ ленным и ухоженным, сам не понимая как, и это ведет к сохранению неуверенности и подчинения.

Однако, предположим, что аппетит силен и скры­ то движется к своей цели, но встретившиеся пре­ пятствия вызывают фрустрацию. Напряжение вы­ рывается наружу, и это — жгучий гнев.

Гнев содержит три агрессивных компонента — разрушение, уничтожение и инициативу. Горяч­ ность гнева - проявление аппетита и инициативы как таковых. Сначала препятствие расценивается